Слепые краски

Я снова в том дне. Из года в год, словно день сурка, я вижу ту самую улицу Петербурга. Вокруг туда-сюда снуют люди, горят вывески заведений, по дороге несутся в неизвестном направлении машины. Я подхожу к одному из магазинов и на витрине вижу книгу. Вообще их было несколько. Но эта была особенной. На её обложке были нарисованы морские волны, ласкающие почти белый песок. Я не помню, как называлась книга, но эти темно-синие волны в контрасте с белоснежной морской пеной остались в моей памяти навсегда. Мне непременно нужно купить эту книгу, в ней рассказывается о море, которого я никогда в жизни не видел. Родители все мое детство работали, и у нас не было времени ездить на юг. Но с приездом в Петербург у меня появились друзья, которые обещали мне в тот день свозить на финский залив. Знаю, это не море, но меня яро убеждали, что от настоящего моря по виду он ничем не отличается. Время у меня еще есть, я захожу в магазин и покупаю эту книгу. До дома нет сил терпеть, и я на ходу листаю чудесные, яркие страницы, на которых рассказывается обо всех морях мира. Фотографии воодушевляли, и на мгновение я почувствовал себя идущим по пляжу, ветер мягко обдувал мое тело и лицо, а поодаль шумели волны. Моей мечтой стало непременно нарисовать море. Я во что бы то ни стало нарисую море. И вообще, какое красивое слово – «море»… Еще в школе на уроках литературы нам рассказывали, что море в творчестве поэтов - символ вечности. Не могу с этим не согласиться. Море существует еще с тех пор, когда наша планета не была заселена. Вода сопровождает человечество с самого его зарождения. Вода – это жизнь. А море, с его глубиной и необъятностью, безусловно, живой символ бесконечности. Я больше, чем уверен, когда люди, да и вообще все живое, исчезнут с лица земли, море продолжит жить, и будет хранить память о нас… Увлеченный ходом своих мыслей, я не заметил надвигающийся скрежет автомобильных шин, а затем внезапно почувствовал резкий удар в спину, после чего весь мир, такой яркий и красочный, словно вспышка, потух во мраке. В моем. Вечном. Мраке. Ясность ума вернулась к Ларину. Парень проснулся в холодном поту, резко вскочив с подушки. Дима, словно сумасшедший, начал потирать глаза, моргать ими, еще чуть-чуть, совсем немного, и мир, словно фотография, проявится в его глазах. Но нет. Радужная оболочка глаза так и осталась неизменно блеклого цвета, а Ларин не видел ничего, кроме всепоглощающей темноты. Очередная бесполезная попытка прозреть. Повзрослей, Дима, чудес не бывает. Слышался стук капель о стекла. Шел дождь, нет, скорее, ливень, слишком частые были удары о поверхность окна и подоконника. Диме ничего не осталось, как безысходно вздохнуть и встретить еще один, в прямом смысле этого слова, черный день в своей жизни. Ларин протянул руку к прикроватной тумбочке и нащупал книгу. Ту самую книгу. По иронии судьбы, после аварии она совсем не пострадала. И когда настал день выписки, родители вручили книгу в руки Диме, радостно говоря, что хоть в чем-то повезло, листы даже не намокли. Ларин тогда впервые в жизни явственно ощутил, как над ним издевается судьба. Вот они, картинки того прекрасного моря, на которое он готов смотреть вечно. Но в глазах была лишь темнота, а краска, монотонно нанесенная машинами на бумагу, даже не ощущалась под пальцами. И с тех пор изо дня в день, все еще лелея свою мечту хотя бы почувствовать море, Дима каждое утро прикасался к этой книге, как к чему-то самому сокровенному. Эта вещь стала для него чем-то вроде библии, он ощущал, что, будто священник, с каждым днем приближающийся душой к Богу, приближается своей душой к морю. Страшно ли ему было лежать в коме, но прекрасно слышать, о чем говорят врачи с его родителями? Да. Ощущал ли он кошмар, когда, проснувшись и открыв глаза, не видел ничего, кроме мрака? Еще как. Увяз ли он на долгие месяцы в тягучей, обволакивающей нутро и душу депрессии? Несомненно. Возможно ли было что-то исправить? Нет. Жестокое слово, не так ли? Как часто все мы разочаровываемся, когда, на крыльях надежды, воодушевленные целью, уже почти добившись своего, мы слышим это страшное, рушащее всякие мечты слово Нет. Диме тоже было страшно, когда на вопрос родителей, сможет ли зрение хоть частично восстановиться, пусть хоть видит как через соломку, врач сказал такое четкое, ставящее жирную точку в нормальной, полной надежд, жизни Димы “нет”. Слезы в очередной раз нахлынули, когда Ларин вспомнил тот злополучный день. Ком в горле не давал нормально продохнуть и заставлял буквально захлебываться в рыданиях. Как же ему было мерзко ощущать себя в какой-то мере беспомощным. Теперь он вынужден всю жизнь полагаться на других людей, чтобы заниматься любимым делом и хоть как-то зарабатывать на жизнь. Родители могли ему помочь, но Дима просто не хотел сидеть у них на шее, как многие молодые вполне дееспособные люди в наше время. Нет. Ларин всегда ценил свободу. Всю жизнь он хотел быть независим ни от кого. Но та авария лишила его свободы писать картины в одиночестве. А зависимость в финансовом плане от родителей и вовсе заставит Диму перестать считать себя Человеком. Немного успокоившись и придя в себя, Ларин нашел в себе силы встать и пойти в ванную. В своей квартире парень знал каждый уголок, поэтому, даже будучи слепым, он мог на автомате, не держась за трость или щупая стены, дойти спокойным уверенным шагом в любую часть помещения. Стандартные утренние, такие до дыр заученные, процедуры. Почистить зубы. Поставить чайник. Заварить кофе. Проверить почту и смс. Монотонный автоматический женский голос проговорил: “Сообщение. От. Юлик”. Давненько Дима не видел Юлика. Коллега Ларина, тоже художник, улетел на два месяца в Италию. Парни давно дружили, еще до того, когда ослеп Дима. Юлик всегда помогал ему, оплатил часть операции, на которую не хватало денег у родителей Ларина, частенько рисовал картины вместе с Димой, каждый раз направляя его. Но с отъездом друга помогать приходилось Ксюше, поэтому Ларин очень ждал возвращения Онешко, чтобы тот посмотрел его картины и указал на все их недочеты. Ларин нажал на кнопку проигрыша голосового сообщения: “Привет, чувак, давно не виделись! Слушай, мне столько надо тебе рассказать, Италия – это волшебное место. Вчера вечером прилетел в Питер, не хочешь встретиться? Можем сразу в твоей студии, заодно покажешь, чего ты там без меня наваял?” Дима немедля записал голосовое, что будет его ждать, и засобирался. Войдя в студию, Ларин уже почувствовал, что там уже кто-то есть. У Юлика всегда были с собой ключи, поэтому приход друга не стал для Димы сюрпризом. - Чуваак, наконец-то! – Дима услышал быстро надвигающиеся шаги. - Привет! – дружеское, такое крепкое объятье. - Ну как ты тут без меня, а? – ощущение, что Юлик отстранился и начал похлопывать Диму по плечам, по ходу, разглядывает друга, не изменилось ли ничего в нем во время отсутствия Онешко. – Похудел, чувак, нехорошо… - Да ладно, это все работа, я в последнее время почти не голодный. - Не-а, так нельзя, чувак, сейчас чуть поработаем, расскажу, как слетал, а потом я угощу тебя в одном ресторане, идет? - Идет, - едва улыбнувшись, согласился Дима. Следующие часа два Дима показывал Юлику, какие картины он нарисовал. Онешко довольно долго их рассматривал, время от времени спрашивая о деталях, давал советы, иногда даже, с разрешения Димы, брал в руки кисть с красками и подправлял картины. И в самых нужных местах. Как будто чувствовал, где сомневался Ларин. Настоящий друг. Конечно, больше всего Юлику понравилась картина с зимним ботаническим садом. Художник и сам не раз прогуливался по этому месту. - Слушай, в этой картине… Не знаю… Как-то души больше что ли. – задумчиво заметил Юлик, - Она не такая, как все остальные. Как будто совершенно другой человек её написал. Честно, вынужден признать, что почти во всем, что ты нарисовал, даже, в, казалось бы, милых вещах, я вижу немного темноты и мрака. Я понимаю, что тебе тяжело. Но здесь, ты как будто ощущал себя самым счастливым человеком во вселенной. Света много в этой картине. Такое замечание немного смутило Диму, Юлик тут же заметил, как щеки друга покрылись легким, несвойственным Ларину румянцем. - А ну колись давай, что было в тот момент? – игриво начал расспрос Юлик, - Вспыхнули чувства к Ксюше? Или появилась новая дама сердца? - Да н-нет… Просто сидел в парке, сначала мне помогали, сам не поверишь, маленькие дети, а потом пришел один мой друг… - Оп-па, это что у нас получается? Ты мне изменяешь? – нарочито шутливо продолжил допрос Онешко, - И кто же это? - Хованский. - Да ладно. Видеоблогер? - Ну да. - Ну ты даешь, чувак! И как это ж вас угораздило сдружиться, а? Хованский ж все время чернушно шутит над инвалидами. - Не знаю, просто столкнулись на улице, познакомились, ему стало интересно посмотреть на мои картины и так и начали общаться. Кстати, он тоже помог мне с несколькими картинами. На пару с Ксюшей конечно, одному бы ему я не настолько сумасшедший доверять, - Ларин слегка посмеялся. - Лучше расскажи, как ты слетал. Что интересного нынче в Италии? - Оооо, чувак, ты просто не представляешь! Раньше для меня Италия была просто местом, где можно посмотреть колизей и пожрать пиццы. Но когда ты выезжаешь за пределы! Мама мия, какое творческое пространство для художника! Природа божественная! Юлик начал в красках рассказывать другу о живописной долине Кьянти, волшебном голубом гроте, восхитительном озере Брайес, в тысячу раз красивее самых качественных картинок. Ларин с нескрываемым интересом внимал словам Онешко и ярко представлял пейзажи, описываемые другом. Дима готов был отдать все, чтобы вернуть себе зрение и самому насладиться теми сказочными пейзажами. - Но это еще не все, чувак! – продолжил Юлик. - У меня для тебя сюрприз! - Ну? - В общем, во Флоренции организуют всемирный слёт художников! И угадай, какого талантливейшего мастера туда позвали? – Юлик горделиво расселся на стуле, будто это был его трон. - Да ладно! Ты выставишь свои картины в Италии? - Ага! Но это еще не все! Я показал членам комиссии твои картины и рассказал о тебе! Они готовы полностью оплатить твою поездку и перевозку картин. Дима от такой неожиданной вести буквально потерял дар речи. - Я… Не знаю, хорошая ли это идея? - Ты прикалываешься, что ли? Конечно! Все были в восторге от твоих картин, хотя это только еще фотографии со смартфона! Как хорошо, что перед отлетом, я сфотографировал их. А как только узнали, что ты еще и слепой, так вообще готовы тебе предоставить даже вид на жительство и выплачивать ежемесячно пособие. Чувак, ты сможешь совершенно безбедно жить. От такого у Димы пошла кругом голова. - Это довольно серьезно… - Я понимаю, чувак, слишком резко такое счастье привалило, я тебя не тороплю. Ты обдумай, что я сказал. На мой взгляд, предложение очень хорошее. Италия – страна с довольно таки неплохим уровнем жизни. О тебе там позаботятся и ты не будешь каждый день ломать голову, как тебе прожить. - Да я и здесь неплохо с выставок зарабатываю. - Но все же. У всех нас бывают творческие кризисы. Только здесь художнику эти кризисы чревата голодом как минимум. А там тебе ничего не будет мешать. - Возможно… **** Проливной дождь омывал серые улицы Петербурга. Прохожие торопливо сновали по улицам туда-сюда в поисках укрытия или транспорта, чтобы добраться до нужного им места. Изредка из-за массивных туч ненадолго выглядывали маленькие лучики солнца. Весна всеми силами пыталась вытиснуть зиму из города, но та так легко не намерена была сдавать свои позиции. Хованский наблюдал за этой картиной, сидя в маленькой кафешке за чашкой чая. Группа только недавно закончила съемки. С площадки Юра вышел одним из последних, но, не успев добраться до метро, попал под дождь. Спешить блогеру все равно уже не надо было, и он решил ненадолго насладиться созиданием жизни, что позволял себе Хованский крайне редко. Работа требовала постоянного движения, труда и идей, и времени на то, чтобы просто побыть наедине с собой и понаблюдать за картиной на улицах Петербурга, просто не оставалось. Много о чем в тот вечер думал Юрий. О том, что будет делать дальше, о планах, о друзьях, о родителях, оставшихся в его родном городе, да и просто о рутинных вещах. Не мог он не вспомнить и о Диме. Надо бы наведаться к нему на выходных. Обещал ведь. Раньше Юра, при редактировании какого-нибудь видео для канала после эдак четырёх часов работы под ряд мог откинуться в кресле со вздохом “Заеба-ался…” и, потирая глаза, ныть, какая у него дико сложная работа. Шли бы нахер эти диванные аналитики в комментариях, знали бы, сколько сил каждый день нужно блогеру, чтобы придумать и снять что-то стоящее. Но, встретив Ларина, Хованский понял одно точно. Хуйня все это. Когда все твои конечности на месте, ты не болен, а твои слух и зрение в порядке – ты можешь все. Каждый раз вспоминая художника, Юра невольно потирал свои глаза, радуясь, что он все еще хоть что-то может видеть. Случись бы с ним такое… Хрен его знает… Повесился бы, думал каждый раз Юра. Это ведь действительно страшно. А человек-то не сдался. И продолжил заниматься любимым делом, хотя в организме отсутствовала самая важная для этого функция. С тех пор Хованский не только не жаловался на жизнь, но стал работать еще усерднее, даже его друзья отметили, что Юра работал на площадке, как заведенный. Из раздумий Хованского вырвал звук колокольчика на входной двери. Стараясь поскорее спрятаться от дождя, в кафе вошла пара. Молодые люди прошли за свободный столик и, слегка отряхнувшись от капель, сняли куртки и устроились на комфортабельных диванах. Поначалу Юра не обратил особого внимания на них, но затем что-то привлекло его во внешности девушки, создавалось ощущение, что где-то блогер её уже встречал. Возможно показалось. Хованский постарался прислушаться к разговору молодых людей. Парень, неспешно покуривая кальян и приобнимая девушку, что-то говорил ей почти что на ухо, а та в ответ либо что-то отвечала, либо время от время посмеивалась. - А недавно поспорила с одним чуваком по поводу цвета. Он жутко тупой, не может розовый от персикового отличить. Все ясно. Как раз кстати парень решил ненадолго отлучиться. Воспользовавшись моментом, Хованский резко встал из-за стола и направился в сторону Ксюши. Юра дернул её за плечо и развернул лицом к себе. Узнав Хованского, в глазах у девушки появилось удивление вперемешку с ужасом. - Жду на улице, поговорить надо. – бросил в сторону Ксюши Юра и тут же скрылся в дверях. Вот так в жизни и бывает. - …Шлюхами своих подруг будешь называть, со мной, будь добр, поуважительней!... Вроде живет Человек на свете. И находит себе поддержку в другом человеке. - …Я никогда его не любила, мне его просто жаль… Дима мне не больше, чем брат… Доверяет этому человеку. Верит. Душу наизнанку выворачивает. Кажется – вот оно, твое милое родное существо. Которое никогда не обманет. - …Оно само так вышло… А в итоге он этому человеку-то не особо и нужен. Поначалу кажется, что об этом Человеке и вправду хотят заботиться, любят его. А потом вот так просто, внаглую оставляют его с тысячей вопросов в голове. И, самое главное, ничего невозможно изменить, как ни пытайся. - Я хотела ему объяснить… Но я не хочу. Мы с Ваней уезжаем. - Вот и пиздуйте, куда надо, я сам все расскажу. - Хорошо. **** Вернувшись домой, Хованский увидел в смартфоне уведомление о новом голосовом сообщении. От Димы. Какая ирония. “Чувак, привет! Не мог бы завтра ко мне в студию прибежать, мне срочно нужен хоть чей-нибудь совет? Пытался дозвониться до Ксюши, но звук в трубке, будто занято. В метро что ли? Ну, не суть, в общем, завтра жду тебя.” К сожалению, времени на продумывание тактики, как объяснить Диме, что его такая-милая-скромная-мышка-девушка на самом деле лживая шлюха, оказалось меньше, чем мог предположить Юра. По суровым русским законам жизни придется прибегнуть к плану “Разберемся на месте”. Не в первой. “Ок. Я приеду”