***
На следующий день Стайлз остался дома. Он рассказал всё отцу — они обещали больше ничего не скрывать друг от друга после той злосчастной ночи в Нью-Йорке, — и тот разрешил ему сегодня не идти в школу. День прошёл ужасно скучно. Сначала он проспал до часу дня, после чего пошёл гулять по городу. Походил по парку, мимо школы, сходил в супермаркет и купил себе орешков. В общем, вёл себя, как обычный, ничем не примечательный подросток. И всё бы ничего, если б во рту у него не было острых, как иглы, клыков, готовых вырасти в любой момент. Или светящихся глаз, способных видеть даже в кромешной тьме. Или неестественно бледной, как мел, кожи. Или, если бы его совсем недавно не выгнали из стаи, в которой были его друзья: оборотни, банши, кицунэ и оборотень-койот. Совершенно обычный подросток. Уже ближе к вечеру Стайлза, неожиданно для него самого, потянуло в его излюбленное место, которое перевернуло его жизнь с ног на голову. В лес. Сначала он противился этой мысли, но потом сдерживаться, как при жажде, стало почти невозможно. Он знал, что небезопасно идти туда одному, но разве это может его остановить? Разве его это когда-то удерживало? Конечно, нет, что за глупые вопросы. В лесу, как всегда, было мрачно, прохладно и сыро. Он шёл, лавируя между стволами деревьев, на уровне инстинктов, уткнувшись в свой телефон, проверяя, звонил ли кто. Никто не звонил. И всё равно, что сейчас Стайлз мог быть мёртв. Да, обида на стаю до сих пор его не отпустила. Запихнув телефон в карман куртки, он огляделся: кругом деревья и больше ни-че-го. Он не понимал, зачем пришёл сюда. И не знал, что его сюда так манило. Он походил немного по тропинкам и уже собирался было уходить, как услышал треск ломающейся ветки, как если бы на неё кто-то наступил, в паре метров от себя. Стайлз обернулся на звук и уже хотел было «включить» свои глаза, но вовремя одумался. Мало ли это просто человек? Неожиданно он вспомнил всё, что происходит с героями фильмов или книг, когда они идут на исходящий шум. Громко сглотнув, Стилински направился медленным шагом в ту сторону, где, по его мнению, должно быть то самое что-то или кто-то. И-и-и… Никого. И ничего. Разве что кроме клочка бумаги, на котором была какая-то запись, прикреплённого к коре дерева. Стайлз быстро сорвал его, решив, что прочитает дома. Сейчас лучше валить отсюда.***
«Мы рядом». Это всё, что было написано. Стайлз невольно поёжился. И как это прикажете понимать? Есть два варианта: что его так кто-то поддерживает, или — что ему так кто-то угрожает. Класс. Стайлз решил, что второй вариант всё-таки ближе. Он не знал почему, просто так подумал. И у его отца, кажется, такое же мнение. Потому что после того, как он прочитал короткое сообщение, нахмурился и заявил: — Теперь мы точно уезжаем. — Что? Стилински-младший совсем не думал о таком раскладе событий и поспешил рассказать о первом варианте, о том, что, возможно, его так кто-то поддерживает. Отец посмотрел на него как на психа. Да, Стайлз сам знал, как глупо это звучит. — Ты с ума сошёл? — Пап, мы не можем сейчас уехать. — Если тебе не понравилось в Нью-Йорке — так и скажи. Мы поедем в другой город. — Мне понравилось там, правда. Просто я не хочу бежать от своих проблем, как трус. — И я с радостью сказал бы тебе, что ты молодец, но не в том случае, когда твои проблемы — это охотники и стая оборотней, которые хотят тебя убить. Стайлз вздохнул. Он понимал, что отец прав. Конечно, он прав. Его хотели убить и охотники и оборотни, и нормальный человек давно бы убежал в другой город, чтобы переждать данную ситуацию. Но и сам шериф понимал, что его сын прав. Ведь он никогда не бежал от проблем, никогда не бросал своих друзей, никого никогда не бросал. Они просидели в тишине около десяти минут, когда отец наконец вынес вердикт: — Подождём с отъездом.