***
Магазин, в который отправились Чимин и Юнги, назывался никак иначе, а «лав отель». Эти двое уже давно не были вместе, без присутствия в доме согруппников, что уже позабыли, каково это после парочки бурных оргазмов молча лежать и нежиться, неотрывно глядя друг на друга. Картина маслом: атлетичный миловидный ангелочек, и худощавый бледный хён расположились на большой двуспальной кровати лицом к лицу абсолютно обнаженными. В их отношениях не было ни капли стеснения, присущего парочкам, ни боязни быть раскрытыми. Им нравилось быть друг с другом, и сего было достаточно. Агенство не требовало совместного сервиса, ограничиваясь тем, что надумают фанаты, исходя из взаимодействий на сцене, а на фансайтах контролировало каждый шаг во избежании неприятностей. Шуга запал на совратительного милашку далеко не сразу, чего нельзя сказать о младшем — он на собственной шкуре испытал, что есть безответная всепоглощающая неразделенная привязанность, тем более к такому холодному и отрешённому музыканту. Чимин — очень стеснительный и романтичный, невзирая на то, что он вытворяет на сцене. Он тёплый и домашний. Юнги понял это более отчетливо после поездки в Штаты для записи реалити-шоу — тогда он впервые обратил пристальное внимание на коллегу. Их окружала куча свободомыслящих американцев, не делящих мир на чёрное и белое, красивое и некрасивое. Юнги испытал не только культурный шок, погрузившись в иную реальность. Он увидел другого Чимина — маленького робкого юного парнишку, которого даже с мускулами принимают за миловидную девчонку, и это ему не неприятно. Узнанное должно было уложиться в голове репера, и проявлять неподдельный интерес к улыбчивому тонсэну он начал немного позже: несколько месяцев Шуга наблюдал и следил за младшим, убеждаясь в своих доводах относительно его любовных интересов, в то время как Чимин многое чувствовал и просто ждал, пока однажды хён осмелеет, и «завалит» его после очередных съемок, утащив в танцзал под предлогом оказания помощи в разучивании движений. Истина не всплывала на поверхность, и только лидер предполагал, насколько по-настоящему близка эта парочка. — Когда ты так подолгу смотришь на меня, я не знаю, куда себя спрятать, Юнги. — Мило улыбнувшись паренёк прикрыл глаза, поворачиваясь на спину и предоставляя реперу возможность наслаждаться лицезрением плавных очертаний литых мышц. — Говоришь, не смотреть, а сам только этого и добиваешься, сладкий. — Спокойный тон не мог скрыть возбуждение, слышимое в голосе, — музыкант опять заводился, зная, что сегодня можно все, ведь они одни. Чимин улыбчиво молчал, так и не раскрыв глаз, а Шуга пододвинулся вплотную, опаляя плечо возлюбленного горячим дыханием и смачно засасывая. Рука старшего, просунутая под ягодицу, незамысловато наглаживает её, спускаясь по мягкой коже к границе двух долек. Ещё миг, и секунду назад расслабленный младший резко вскакивает, отпихивая возлюбленного, а понимая, что произошло, ластится обратно, беззвучно извиняясь: взрослый парень превращается в маленького беспомощного юношу, чьё милое личико продали ради выгоды проекта. — Прости, я забылся, — безжизненно мямлит Юнги, мысленно расчленяя каждого урода, плюнувшего в душу хрупкому ангелу, — помнишь наш первый раз? — Меняя тему молодой мужчина хмыкнул, заставляя объятого мальчишку стушеваться. Наплыв нежности успокаивал, а пошлые речи распаляли теплоту внутри обоих. — Я навсегда запомнил наш первый раз, милый, — Чимин ласково взглянул на возлюбленного и хитро улыбнувшись потерся щекой о его шею слабо чмокая ключицу, — с тобой каждый раз, как первый, — парень слабо шепчет, потому что ладони Мина уже гладят его тело повсюду, где достают: узкие плечи, скульптурную грудь, точеный живот. Младший без ума от прикосновений шершавых ладоней, он и сам начинает тереться о них, наслаждаясь остротой ощущения близости, успокаиваясь и забываясь. — Если ты опять будешь мне дрочить, то твои ручки точно не скажут тебе спасибо, — репер сохранял серьёзность в голосе, стреляя шальными глазками в покрасневшего вокалиста, — или третий раз не Гандурас? — скептические нотки голоса и глупая шутка добивают младшего на откровенный ржач. — Юнги-яяя, ты что от Джин-хёна заразился? Это что ещё за старперские присказки? — Заливистый тихий смех выгнал последние воспоминания о плохом. — Этот старпер неплохо так справляется с удовлетворением твоих потребностей, ага. — Насупленный Шуга продолжал, не меняя тон. — А ты уверен, что все знаешь о моих потребностях? — Чимин стал очень серьёзен, не отпуская взгляд парня напротив. — Хочешь мне что-то показать? — Прошептал Мин, невесомо касаясь губ возлюбленного. — А если я хочу что-то сделать? — Облизнув свои губы вымолвил младший. — Ты хочешь меня трахнуть, Чимин? — Серьёзный хриплый отзвук пробирал дрожью до самого сердца. — А если да? — Певец почти не дышал, чувствуя нараставшую похоть. — Ну давай. — Скептично вскинув бровь и не менее грациозно хмыкнув, старший перевернулся на живот. В мозгу Чимина бушевали мысли от «да как такое возможно?! Мин Шуга согласился!» до «надо брать, пока дают!» и закачивая «он что меня жалеет? думает, я безнадёжен и…, а вдруг я больше не сексуальный? вдруг я его не завожу, что он смотреть на меня не хочет?!». Вокалист разглядывал спину и задницу возлюбленного, смотрел на свой стояк, потом снова на тело репера: нужна подготовка, хотя бы минимальная, ведь Юнги такого не делал, да и они нечасто баловались сексом с проникновением, в с недавних пор и вовсе наложили табу, точнее, это Чимин и его страхи после парочки неприятностей на вечеринках. О попытке изнасилования знают только Юнги и Намджун, ещё Джин, ведь именно он постоял за маленького танцора. Кто бы мог подумать, что шугающийся резких звуков хён сможет противостоять пьяной сволочи, решившей надругаться над его младшим братом. И кто бы знал, что тем же вечером Сокджина «наградили» нещадными пощечинами по красивому лицу и орали до одури, угрожая отчислением из группы за «слишком длинный нос». Вовремя пришедший разъярённый Намджун, противостоял недовольному директору, конструктивно обговорив детали дела и защитив старшего, а следом не менее лютый от злобы Юнги ворвался в переполненный гнилью предательства кабинет с размаха кидая в директора нотные записи и тетрадь с текстами, крича, что сожжет все песни, если нужно, и бигхит вместе с ними, и порвет любого, кто ещё раз тронет Чимина. Консенсус был найден — группа продолжала существовать, участвовать в шоу, снимать клипы, только время Сокджина в кадре было ничтожно мало, строки в песнях урезались, а директор вовсе забыл о его существовании, периодически «забывая» начислить доход от прибыли. Однако пережитое отразилось в музыке, и в последующем на свет появится решающий «крылатый» альбом, позволивший всем семерым взлететь. Эпизод с порванной одеждой и слезами был не единственным, но так далеко заходили лишь однажды. Чимин мирился: он продолжал выступать, ходить на другие вечеринки, позволял себя лапать, но знал, что если к нему ещё раз подлезут в штаны, он даст отпор — он постоит за себя, потому что больше не безвольная тряпка. Паре ударов его собственноручно обучил Юнги, объяснил, как жёстко дать отказ на неустраивающее предложение. Он очень долго жалел и приводил Чимина в себя: ухаживал за ним, делал сюрпризы, расслаблял массажем, водными процедурами, даже вкусно готовил для него и поделился рецептом торта, который они вместе делали на годовщину после дебюта, точнее, Шуга делал, а вокалист украшал и выспрашивал, где и для кого он так готовить научился. Время шло, плохое забывалось. Они вновь сближались: сначала только спали вместе, потом мастурбировали на глазах друг друга, а следом — взаимно, но дальше не заходили. Юнги все понимал, принимал, ждал. Сегодня ему очень хотелось, до безумия желалось быть внутри, только он не мог, поэтому сделал единственное, что было в его власти — предложил себя. Для Чимина этот шаг был невероятен — он окончательно осознал, насколько глубоко и безоговорочно доверяет ему старший, и что он должен сделать тоже самое, ведь когда-то у них уже был такой секс. Лучший секс. Единственный с кем-либо секс. Воспоминания о былом захлестнули певца — он неожиданно остро ощутил необходимость чуствать Юнги, стать с ним наиболее близко, соединиться, как прежде, будто и не было в их жизни бед и несчастий. Он хочет отдаться ему, как раньше. Задумавшийся парень не заметил, как медленно гладит себя по животу, бокам, спускаясь на бёдра. Он не видел, что репер уже давно следит за каждым его движением, заворожённо любуясь. Бессильно вздыхая, Чимин изящно подогнул ногу, отводя её в сторону и оглаживая себя там, где совсем недавно это пытался сделать Юнги. Он только гладил, водил своей маленькой ладонью, очерчивая короткими пальчиками контуры входа, вздрагивал от холода, пронизывающего раскрывающиеся мышцы. Мин не приближался — боялся спугнуть, испортить момент, даже свой член не трогал: смотрел на Чимина и любовался, облегченно выдыхал, понимая, что важный шаг его мальчик принял сам. Из потока рассуждений о дальнейшем его вырвал содрогающееся прикосновение младшего, взглядом молящего потрогать его так, как это умеет только Юнги — со всепоглощающей любовью и нежностью, страстно и властно, медленно и долго, быстро и сильно. Прикосновения Шуги были едва осязаемые и лёгкие, заставляя балансировать на грани между небом и землёй. Они разрушали последние стены страха, возрождая в Чимине забытые сладкие ощущения и желания большего.***
Сегодня мне снились радужные сны — я заснул с Чонгукки в обнимку. Он очень хороший и добрый, как плюшевый волк. Интересно, бывают плюшевые волки? Мой Чонгук такооой. Люблю его! И круто, что дома никого нет, swag*, сказал бы сонный хён. Когда же закончатся эти съёмки дурацкие? Уже второй день идут. Опять спят не пойми где, бедные. Как там мой Гукки…скучаю по нему… нет, нельзя кислую мину держать, вдруг Чонгук приедет и увидит! Я должен быть красивым, самым очаровательным, дааа, ну или не самым, почти самым… самый красивый — Джин-хён, ах! Моё внимание отвлёк завибрировавший телефон. Достав его из-под подушки, я прочитал сообщения.Тэхён-аа, скучаю по тебе: ((
Тэхён
Хён
Почему ты не отвечаешь, хён?
Сейчас такого красавчика видел
Такой секси
Он мне подмигнул, пойти познакомиться что ли?
Мы спать. Ты не ревнуешь совсем?
Спать не могу — думаю о тебе…
Вспоминаю, как сладко ты стонал и выгибался, когда я ласкал тебя
Я хочу тебя
Зови меня оппа~
Хотя бы разок? Эгьё и «оппа»
Ты целый день спишь?
Тэхён-ааа, люблю тебя, спокойной ночи~
Мы опять снимаем, я спал полчаса
Джин-хён испугался грохота свалившихся ящиков, xDD
Я сейчас за раз три ящика поднял по 12 кг. Я сильный, да?
Тебе нравится моя сила?
Хочу сильно и долго тебя брать
Ты сколько весишь? Я тебя подниму!
Хён! Я же вижу, что ты читаешь! Ответь!
Чонгук-аа, простииииии, я спал долго, не слышал совсем. Прости-прости-простиии!
Не дуйся на меня, я тоже вижу, что ты прочитал. Люблю тебя~
Дома поговорим
: (((((
Очень люблю тебя
Возвращайся скорее: *
Я радостно прыгал по кровати, предвкушая скорую встречу с любимым, мне было очень весело. В памяти всплывали строки с откровенными фразами, и я чувствовал, как загораются уши и щеки. Слишком интимные вещи он писал. Я бы никогда не смог такое написать и произнёс бы с трудом. И тут я подумал о том, как Чонгук просит сказать ему что-то такое...., он сильный..., представляю, как напряглись его мышцы, когда он взвалил на себя три ящика. Ммм. Хочу потрогать. Валяться в постели одному мне наскучило. — Где же ты, Чонгук-ааа. — Вздохнувши опершись о кровать я мог бы пролежать так ещё одну одинокую вечность, если бы в комнату не постучали. Моё лицо озарила улыбка — это Чонгук, но нет, он не стучал бы. Когда дверь отворилась, я все равно был очень рад: — О, Хоби-хён! Тыыы, вернулся! — Бегу обнимать своего солнечного хёна. — Я соскучилсяяяя. — Привет, соня, мы вернулись, пошли, у нас общее собрание. — Хосок-хён был угрюмый и совсем нерадостный — я насторожился и расспрашивать не стал, потому что он очень эмоциональный, как и я, значит вместе будет бомба.