В моей душе дыра, там, где она была раньше
Звонкий смех старшего здорово расслаблял обстановку в гримерке. Сейчас после очередных съемок и подготовки к вечеринке каждый был взвинчен: Чонгук так и не поговорил со мной, Чимин переплюнул в хмурости даже матершинного хёна, который совместно с Хосок-хёном что-то увлечённо обсуждали, кажется, это была лирика из грядущего соло. Лидера с нами не было — он, как и всегда, был на встрече с директором, получая указания по сервису и прочей мишуре, а мы с Джин-хёном говорили на отвлеченную тему. На самом деле, сейчас каждый из нас был увлечён собственными размышлениями, что даже шутки самого красивого хёна пролетали мимо, так и не доходя до адресата, который как-то признался, что шутит в своё удовольствие, и не нуждается в поддержке. Конечно, мы знали, как обидчив наш хён, но если он хотел выглядеть беспристрастно и дерзко, мы всегда ему позволяли, потому что любим друг друга. Я смотрел, как Чонгук нервно постукивал ботинком по журнальному столику — замышляет что-то или ждёт? Обычно я не лез в дела других мемберов, давая им полную личную свободу, но сейчас мне очень хотелось узнать, что же такое с Гуком, потому что после вчерашний визит и совместная ночёвка ситуацию не объясняла. Незаметно подкравшись к нему, я уселся на подлокотник дивана, склонившись над ним и, мягко прислонив голову к его плечу, блаженно прикрыл глаза. Чон дёрнулся от неожиданности, но вида не подал — продолжил сидеть, как недвижимая статуя, я же растягивал момент удовольствия, утопая в его теплоте. Гукки всегда такой тёплый. — Спешу вас «обрадовать», что на вечеринку мы идём все вместе, поскольку там будут спонсоры от МАМы и прочие важные личности. — Лидер выдернул всех нас из вакуума сознания, провозгласив радостную весть. — Ну хотя бы вместе не так хреново, — пробурчал Чонгук. — Гукки, — возмущённо взвизгнул самый красивый, — ты чего таким грубым стал? — Я таким и был всегда. Хён. — толкнув Гука под бок, я встал с насиженного места. — Намджун-хён, а когда мы выезжаем? — подтянул сползающие штаны, словив заинтересованный взгляд Гукки, но виду не подал. — У нас полчаса на сборы, ребят, и выезжаем. — лидер устало потери виски. — Джин, можно тебя на секунду? Когда лидер забывал добавлять слово «хён», обращаясь к старшему, это был сигнал сильной усталости, и что репер путает окружающую обстановку. Они сплели свои пальцы, крепко прижимаясь ладошками друг к другу, и вышли в дальнее помещение за гримеркой, это было подобие гардероба. Оставшиеся дружно переглянулись и принялись дальше болтать о насущном, и один Чимин начал поправлять макияж с воплями, что мы не успеем привести себя в порядок, и все его недовольство куда-то улетучилось. — Да ты всегда прекрасен, Чим, — протороторил Шуга, а мы обмерли: чтоб хён прилюдно Чим-Чиму комплименты отвешивал? Вау. — Как приятно, когда любимый человек не забыват о тебе… — я мечтательно поднял глазки, подсматривая за черным скрюченным силуэтом, которого звали Чонгук. — И правда… романтика, — добавил Хоби-хён, обнимая меня со спины. — Тэхён, ты самый красивый, — шепнул он мне в ухо, а я замер на месте. В голове крутились слова приятной благодарности и в тоже время было слегка неловко, потому что-то, как он крепко держал меня, потираясь носом о плечо и лаская животик, и все это повеление не походило на обычного радостного хёна. Додумать мне не дали, потому что невесть откуда появившийся перед моим лицом Гук вырвал нас из состояния полусна. — Да, хён, ты прав, — улыбнулся Чон, хватая меня за руку, — Тэхён — самый прекрасный, — и рванул к выходу из гримерки. Не знаю, куда он меня тащил, но я этого совсем не хотел, и начал отпираться. Мы брели по каким-то коридорам в лабиринте подсобных помещений в студии, а стальная хватка Чона не поддавалась моим попыткам из неё выбраться. — Да отпусти ты меня наконец! Я тебе что игрушка?! Хочешь приходишь? Хочешь таскаешь! — орал я, сорвавшись с катушек. Гук слишком больно меня держал, и сейчас, стоило ему расцепить свою клешню, я осознал, насколько. — Синяк теперь будет. Что ты делаешь?! — А Хосок-хён что делает?! — Гук властно приплюснул меня к стене, смотря прямо в глаза. — Что он делает? Почему ты позволяешь себя обнимать? — Мы всегда друг с другом обнимаемся! — Прям вот так?! — Чон схватил меня, подобно мешку, и чуть не впечатал лицом к стене, прижимая к себе за талию. Он крепко держал меня, начиная покрывать шею россыпью поцелуев, а мои хрипы только усилились. Мне совсем не нравилось то, что сейчас происходило, и в тоже время моя тоска по нему одолевала, позволяя отдаться ощущениям целиком, даже в пределах тёмного грязного коридора. — Прекрати. — шептал я. — Отпусти меня. — я запнулся, пронзаемый лёгкой дрожью. — Что ты делаешь? — и чувствовал, как жадно смыкаются его губы на моем плече, одаривая ещё одним мокрым поцелуем. — Я не хочу никуда уходить. Хочу быть с тобой. Здесь и сейчас, Тэхён. — он сжимал мою рубаху, стягивая ткань на животе, второй рукой подлезая под неё и опускаясь к ширинке штанов. — Я хочу быть с тобой. Сейчас. Завтра. Через год. — он не унимался, пытаясь залезть в брюки, а я — убрать его распустившимся руки. Мне были необходимы эти прикосновения, но обида была сильнее — сейчас она перекрывала любые мои порывы к близости, даже минимальные. — Давай убежим, Тэхён, — не унимался Гукки, а я потихоньку сдавался, пуская его в своё белье. — Помнишь, я обещал, чтоб мы поедем на море? — его губы оказывались все ближе к моим, и я почти перетаскал дышать, только кивая. — Мы обязательно поедем туда. Вдвоём, Тэхён. Дальше мы ничего не говорили, я ничего не слышал, потому что мои губы были увлечены изучением других мягких губ, которых я так долго был лишён. Их упругость и свежесть сводила с ума, а то, как Гукки чувственно ласкал мой изголодавшийся по близости рот, было похоже на сладкий пустынный мираж: момент, когда видишь оазис и хочешь его коснуться, а он исчезает. Я понимал лишь одно, что невозможность быть самими собой и наедине друг с другом нисколько не мешала нашим телам помнить о том, кто мы есть. Ничего не существовало кроме нас. Только его поцелуи, его улыбка, запах его тела, который стал таким родным за все это время. Рука Чонгука оказалась вовремя зажата моей прямо на пути к полувозбужденнной плоти — я знал, что у нас нет времени. Его желание я ощущал ясно своей задницей. И ожидание, что наш секс когда-нибудь случится таким, каким мы оба его представляем, томило ещё больше. Я уже было хотел в последний раз насладиться этой негой, как вопль лидера второй раз за час испугал меня. — Черт возьми, какого хрена вы делаете здесь?! — он разнял нас, получив от Гука недовольный взгляд, а охающий и потрёпанный Сокджин-хён за его спиной только хватал того за руку. — Джунни, тшш, — он приблизился, вплотную обнимая репера, нервы которого сегодня явно потрепали не только мы с Гуком. Нам был подарен один короткий и все объясняющий взор, трактуемый как: «быстро отсюда», и мы смылись, крепко держась за руки. И я даже забыл, что орал на Гукки ещё десять минут назад.***
До того как прознать о стонах и вздохах в коридоре Намджун и Сокджин заперлись в подсобке для того, чтобы обсудить предстоящую пьянку со спонсорами, хотя вся группа думала иначе. Старшие никак не комментировали неожиданные уединения лидера со своим хёном, и только Юнги периодически кривился в глупой улыбке, по-доброму поддерживая друзей, он знал, что эти двое вовсе не собирались решать проблемы интимного толка. Когда Намджун был задумчив или озабочен какой-то мыслью, то всегда делился ей с Джином и Юнги. Но когда ему нужно было решить что-то срочно, то хватал под руку того, кто ближе к сердцу. Шуга знал, что в случае чего будет на подхвате, и вместе они уж точно придумают, как надуть агенство и не позволить отправить их в долгое эротическое путешествие с незнакомыми богачами. — Понимаешь, расклад такой: сейчас ты и Тэхён на премии, тут ещё Хосок с Чимином, потом Юнги и Чимин в клипе… — лидер задумался, — стоп, это уже было, значит сразу Хосок и Чимин и ты с Тэхёном, дальше я и Тэхён с общей песней, потом ты с Чонгуком и Юнги с его соло… — Джин ошарашено хлопал глазами, а морально вымотанный репер продолжал: — и есть ещё одно дело, которое нам с тобой нужно будет провернуть на камеру… — он замолк, а и без того большие глазёнки старшего вовсе округлились — все эти шипперские дела агенства его путали, потому что связи между ними, приписываемые менеджерами, были слишком сложные и запутанные, а из того, что сказал Джун, он едва уловил половину. — ох, чуть не забыл! Ещё ты с Юнги на шоу, потом с Чимином и Чонгуком. — устало закончил парень. — Слушай, я ничего не понял, но в чем суть всего этого, милый? — молодой мужчина погладил музыканта по щеке, скрючиваясь в три погибели и заглядывая в опущенные глаза. — Я обнимусь с Тэхёном и спою с Юнги, но это далеко идущие планы, — он притих, продолжая, — есть что-то ещё, что я должен сделать? — взгляд был полон доверия и искреннего непонимания происходящего. Сейчас Сокджин напоминал маленького заплутавшего ребёнка, просящего помощи найти дорогу домой. — Намджун? — Расклад такой: если мы с тобой целуемся в прямом эфире, то о домогательствах спонсора можно забыть. — репер выпалил это так быстро, что старший сначала пытался вникнуть в услышанное, а когда сделал это, то удивлённо охнул. — Прости, ч-чего они хотят? — недоумение в голосе и во взгляде отскакивало от безэмоционального лидера подобно мячу. — Джин, мы. С тобой. Целуемся. В щёчку! — спохватился репер, когда старший уже сползал по стене со стоном раздражение и облегчения, заслышав последние слова. — Они там все с ума посходили?! — взвинтился хён, — мне уже стоны чудятся! — взмах руками получился неконтролируемым и попало присевшему рядом Джуну. — Ах, прости, милый. — хён склонился, целуя репера в уголок губ, — можем засосаться в прямом эфире, пусть потом разбираются, — хихикнул он, сверкав хитрыми глазками, превратившимися в щелки. — Я тоже слышу стоны, подожди. — монстр вскочил, утягивая старшего следом в тёмный безлюдный коридор, где находились только двое.***
— … в общем, такие дела, ребят. — лидер кашлянул, заканчивая речь перед нами, а мы были изумленны новостями. Никто и подумать не мог, что пока мы с Гуком обнимались, РэпМонстр и Красавец хёны решали нашу судьбу. — Я посчитал своим долгом обсудить с Джин-хёном этот каверзный вопрос лично прежде чем выносить на голосование все это. Решать нам вместе. — Намджун-хён замолк, а мы с Хоби-хёном и Гукки в шоке переглянулись. — То есть этот старый придурок предлагает тебе и хёну поцеловаться в прямом эфире взамен на то, что перестанет заставлять нас ходить на эти гребенные тусовки? Серьезно? — скептически настроенный Шуга не был впечатлён услышанным. — Весь этот сервис — полное дерьмо, но уж лучше он, чем пьяные сальные похотливые рожи. В конце концов, переиграть шипперство в свою пользу мы всегда успеем, — заключил Юнги. — Я-яя думаю, что нужно послушать мнение Джин-хёна, ведь это ему делать.ну. Целовать… На камеру. — подхватил рассеянный Чимин дотоле покоившийся на коленях своего репера. — Ой, да вспомните нас с Тэхёном! — всплеснул руками Хосок-хён, — кто больше всех ржал, Юнги? — все засмеялись, и атмосфера вроде как улучшилась, но тут я увидел полный отчаяния взгляд старшего. — Джин-хён? — я тихо позвал его, боясь спугнуть. — он так и стоял позади лидера, не говоря ни слова, очевидно полностью погрузившись в переваривание всей этой каши. Репер устало вздохнул, вновь беря его за руку — такие тёплые проявления они прилюдно они позволяли редко, но сегодня, кажется, нужное всем исключение. — Сокджин-хён, согласны ли вы поцеловать меня в щечку перед камерой? — тон Намджун-хёна был очень серьёзный, но очаровательные ямочки обнажали реальное положение дел — он улыбался. — Дураааак!!! — протянул старший, ударяя того по плечу. — Конечно я тебя поцелую, а то, не дай Боже, других заставят. — он собственнически обнял лидера, стреляя глазками в мою сторону. — Вот так я буду обнимать Тэхёна на премии… — Должен тебя расстроить, дорогой, не ты его обнимаешь со спины, а он тебя, — рассмеялся лидер вместе с остальными. — Дураааак! — кричал Джин-хён, снова колотя своего возлюбленного, а все вокруг не могли сдержать улыбок умиления, смешанных с задорным смехом. Я видел, как ярко улыбался Чонгук в этот момент. Интересно, он представлял нас с ним? Как мы тоже вот так будем друг друга без слов понимать и помогать? Сопереживать и советоваться? Или это все лишь гормональная буря, укротимая парой ловких касаний? Аайщ. Устал думать. Все эти мысли отнимают слишком много драгоценного времени. Главное, что сегодня мы с ним точно останемся вдвоём, ведь ехать никуда не надо. Словили, бигхит? Ха! — Нас не догонят! — орали мы с Чонгуком, весело убегая домой, крепко держась за руки. — Совсем с ума сошли от радости, дети. — улыбнулся лидер. — Себя вспомни в 17! — хмыкнул Сокджин, игриво подмигивая Джуну. — Но им не 17, — возразил репер. — Они у нас поздние цветочки, — хихикнул старший, мягко сжимая руку любимого, направляясь к машине. — Не хочешь прогуляться сегодня, Джин? — шепнул его спутник. — Безумно хочу. — кивнул старший, отходя прочь от фургона. Иногда они нарушали правила. Чтобы хоть на какие-то пару часов почувствовать себя свободными и живыми. — Юнгиииии, — мурлыкал Чимин, тут же оккупируя место рядом со старшим, — Юнгииии, — жалобно стонал он, незаметно укладывая руку на бедро хёна. — Потерпи до общаги, ну? — Шуга остановил движения проворной руки, сдерживая напор любовника. — Мне тоже нужна романтика… А тебе? — А мне нужен сон сейчас, и время подумать обо всем, Чимин. — Хорошо, я понял тебя, — отстранённо ответил младший, отворачиваясь от возлюбленного и попытался завести лёгкую беседу со скучающим Хосоком. — Хён, хочешь романтики? — дублировал вопрос младший. — Хочу микстейп записать. — ответил Хоби, не переставая пялиться в экран телефона. — Да ну вас обоих. — пролепетал Чим, оставаясь неуслышанным, а губы трогала лёгкая улыбка. «Чимин всегда прекрасен» проносился голос Юнги, заставляя милейшего младшего смущённо улыбаться.***
— Не хочу я, отстань, — писк Чимина доносился из комнаты Шуги-хёна, когда мы с Гукки проходили мимо, чтобы пробраться в его спальню. Кажется мы оба пришли к одному общему решению — целоваться, целоваться, целоваться! Аааааах, хотелось долго и много, чтобы губы болели… — Подслушивать нехорошо, пошли, — шлёпнул Гука по заднице, чтоб он торопился и не смущал меня сталкерством. — Тэхён, я думаю, что сегодня нам лучше ночевать отдельно. — отрезал Чон, так и не впустив меня в свою берлогу. Я абсолютно не понимал, что происходит с этим обломщиком, и почему он все это делает со мной. Молча развернувшись, я ушёл прочь, оставляя этого придурка с его мыслями или, скорее всего, игрушками, а на кухне нашёл одинокого Хоби- хёна, непривычно задумчивого и погрустневшего. — Что за мания надо мной издеваться? — бубнил я по привычке сам себе, сначала не замечая присутствия кого-то ещё. — Тэхённи, ты чего там опять бормочешь? — всегда учтивый Чон Хосок-щи собственной персоной. Иногда его «всеведение» напрягало. — А? Да просто так. А ты чего тут сидишь? — я решил сменить тему разговора как можно быстрее. — Что мне ещё делать? — хмыкнул хён, — я же без таких близких друзей. — на близости он сделал слишком явный акцент, и я стушевался. — Ну. Не все мы так близки, как ты думаешь. — возразил я неуверенно и очень тихо. — Да я слышу, — улыбнулся старший, заставляя и меня широко лыбиться ему в ответ, — и вас с Чонгукки мы тоже слышали, все, даже менеджеры. — моя челюсть готова была пуститься в развесёлый пляс, как вдруг хён добавил: — Но я верю тебе, малыш, — он снова меня обнял, как тогда в гримерке. Я не понимал, что он хочет этим доказать, но его касания мне нравились — родные и тёплые, нежные и полные заботы, не такие, как у Чонгука: он всегда был немного собственником даже в объятиях, полностью перехватывая инициативу, с Хоби-хёном же я всегда чувствовал себя на равных. Мне нравилось это ощущение. Моя неунятое возбуждение прочно утвердилось в мозгу, и тело жалобно просило хоть какой-то ласки, поэтому объятия для меня сейчас были самым лучшим лекарством — я готов был утонуть в мягкости и теплоте солнечного хёна. Что-то внутри меня все же забило тревогу, когда сквозь прикрытые веки я почувствовал дыхание Хосок-хёна совсем рядом со своим лицом. Я не понял, когда он успел повернуть меня к себе или развернуться сам, и почему мы сейчас упирались лоб ко лбу, но мутное ощущение неправильности происходящего пугало меня. Я пытался отстраниться от старшего, а тот, почуяв, что я могу ускользнуть, впился в мои губы настойчивым и мокрым поцелуем, заставляя коленки подкоситься, а рот открыться от неожиданности в возмущении пытаясь произнести слова несогласия. Однако какой в этом был смысл, когда хён так сладко целуется… Сознание взяло верх, когда ладошки Хоби-хёна оказались в районе моей поясницы, — я пытался отпрянуть, протестующе кусая того за губу, а он, кажется, воспринял это совсем иным образом. Я терялся в забытых ощущениях тяги к живому телу и своими обязанностями, ведь я встречаюсь с Чонгуком. Но можно ли назвать наши с ним взаимодействия полноценными Отношениями? Объятий в коридоре сегодня мне явно было мало, ведь все моё существо так и простило о ласке. В тоже время бежать на всех парах к Хоби-хёну было глупо, и я вообще не мог соотнести то, что он делал, с тем, кто мы друг другу. Наши с ним дружеские и доверительные отношения скложились давно, и тот эпизод на шоу с поцелуем, он не изменил ровным счётом ничего — мы по-прежнему дружили и становились ближе друг к другу. Все мы семеро. Я не знаю, когда стерлась эта грань, и почему последнее время все чаще стал ловить на себе его заинтересованные взгляды. Может это была игра моего воображения, а может кто-то всерьёз занялся мной. Я решительно оттолкнул от себя старшего, опустив глаза и извиняясь за реакцию моего организма. Мне было на самом деле стыдно, потому что я знал, что люблю Чонгука, и не может у меня быть ещё и чувств к хёну. Или может? Что же происходит со всеми нами? Чем дальше заводит нас жизнь. Чем сложнее подниматься в карьере, тем больше всех этих противоречий внутренних и внешних вылезает наружу. Один лидер и Сокджин-хён, будто нераздельный организм, всегда в состоянии взаимопонимания и равновесия, всегда рядом. Они мыслят схожим образом, двигаются в одинаковом направлении, пытаясь подтянуть всех нас за собой. А я? Что делаю я? Не пишу текстов, не пишу музыки, как Юнги-хён, мастерски не танцую, как Хоби-хён. Я — просто милая мордашка, удачно продаваемая менеджерами. Измученно выдохнув я ушёл прочь от хёна, так и не сказав ему ни слова по поводу произошедшего. Мне хотелось долбиться головой о стену от собственной тупости. Как я мог поцеловаться с ним?! Что теперь делать? А если Чонгук узнает? А если хён подумает, что я не против его «ухаживаний»? — Аааайщ! Что ни день, то приключение, — буркнул я, юрко заползая пол одеяло и проваливаясь в беспокойный сон, стремясь быстрее застать новый день, где все окажется не таким значимым и реальным, как сейчас.