***
— Чимиин, — вкрадчиво пропел я, — подползая к другу. Мне нужно было обсудить произошедшее с ним, при этом надо было остаться инкогнито. Думаю, у меня получится обмануть его. — Чимииииин… — я заполз под краешек его одеяла и пристроился рядышком, ручками греясь о скульптурные ножки друга. — Ну что? Мне кто-нибудь даст поспать сегодня?! — раздражённый голос и усталый вид — все мы были на взводе, потому что приближалась жаркая пора фансервиса, а это значит, нельзя спутать свои, не всегда впечатляющие роли. Я не унимался, пытаясь растермошить друга. — А если бы ты встречался с Юнги и одновременно ещё бы с Тэмином, ты бы как это объяснил хёнам? — я насобирал первое, что пришло мне в голову, опуская уважительные обращения, ведь иногда можно, ы. Глаза старшего округлились, а затем на его лице расплылась какая-то нехорошая улыбка, и я понял, что пример выбрал не самый удачный. — Вот, значит, как он мне доверяет, да? — фыркнул парень, ладонью откидывая волосы назад, — теперь мелких будет подсылать, чтоб проверили мою «верность». Круто! — я непонимающе хлопал глазами, потому что ничего иного мне не оставалось, а Чим, наоборот, сильнее и сильнее заводился. — Вот же чертова сосулька! Мямлющий гриб- недоросток! Аайщ! — ругательства набирали обороты, и мои расспросы, похоже, были тому виной. После фразы про гриб я понял, что речь идёт о Юнги-хёне, ведь кто ещё может быть грибом и сосулькой в одном лице? — Чимин! — вскрикнул я, закидывая на того одеяло и обнимая со всей дури, мешая прорываться недовольным возгласам. — Давай другой пример возьмём, ладно! — хён не унимался, брыкался, скованный в одеяльном плену и начал щекотать меня в районе подмышек, просунув одну из рук в складку теплой ткани. Мне было смешно и грустно одновременно — я чувствовал вину за такой дурацкий пример и сказал первое, что пришло на ум, тут же пожалев. — Я поцеловался с Хосоком. — одеяло шевелиться перестало, а выползший оттуда маленький и уже не раздражённый хён шокированно смотрел на меня своими увеличившимися вдвое глазами. Я стыдливо спрятал лицо в ладошках, чуть ли не плача, осознавая глупость ситуации. Чимин молчал, красноречиво поглядывая на меня, всем своим видом выражая довольство ситуацией — я пришёл к нему и делюсь, значит его мнение важнее всяких там хёнов. Уверен, так он и подумал, ещё и улыбался так: «все я о вас знаю», будто был там и видел. Хитрый хён. Миниатюрное эго плавилось в удовлетворении. Я не сомневался, что Чимин радовался изменениям в отношениях с нами: мы переставали воспринимать его, как рисовый пирожок, меньше трогали за пухлые щёчки и вообще стали считаться с его мнением. «Я повзрослел», думал Чим, оглядывая себя в зеркало и любуясь так долго достигаемой худобой лица, «Я — взрослый, и с моим мнением считаются!». Мне это казалось какой-то глупостью, но судить его желания я не брался, может он хотел быть старше, потому что встречался с Шугой? И кто бы мог подумать, что его волнуют подобные вопросы? Он был «старшим» среди младших, нас троих, и его это вполне устраивало, пока однажды он не познакомился с удивительным танцором Тэмином, который, судя по рассказам восторженного Чима, раскрыл ему карты: «к макнэ больше внимания, потому что он самый маленький, а ты — аморфная середина. Хочешь влияния и уважения — взрослей». Правда, парень не объяснил, что обозначает это «взрослей». К тому времени их отношения с Юнги раскрылись в полной мере и мой друг, наверно, не понимал, куда взрослеть дальше, ведь он больше не мальчик. Но может я ошибаюсь, и он совсем так не думал? Например мне совсем не важно, на какой стадии наши отношения с Чонгуком, все равно взрослеть не буду, ыы. Не надо улыбаться — Чимин заподозрит неладное. Я снова говорю сам с собой. Заблуждение касательно взрослости висело бы в голове Чимина и дальше, если бы лидер не провёл краткий курс полового воспитания для него. Нам с Чонгуком, хвала гуччи, не пришлось это переживать, потому что, как казалось лидеру, эта информация нам была не нужна. Ключевое слово «была», думаю, теперь он с нас не слезет, вон как орал, найдя в тёмном коридоре, хотя сам с хёном был! Тоже мне, двойная мораль! Нечестно! Смотрю на Чимина и вспомнись, как он «в лицах» пересказал свой разговор с лидером:«Намджун-хён, мы что серьезно будем говорить об „этом“?», мялся взъерошенный ото сна Чимин, которого репер выдернул из логова Юнги, когда тайком покидал комнату Джина. «Я думаю, самое время нам с тобой обсудить „этот“ вопрос», передразнивал старший, «потому что я несу ответственность за каждого из вас и должен быть уверен, что все по согласию обеих сторон и вы предохраняетесь». «Но хён, у нас же никого нет больше!», возмущённо фыркал младший. Мысленно перебрав все известные болезни, передающиеся самым «интересным» из путей, Джун все же решил приберечь этот «аргумент» на более позднее время, если уж не подействует беседа. «Хорошо, хён, давай говорить, я тебя понял», приняв «поражение» мурлыкал Пак, и их беседа прошла очень плодотворно, что теперь Чимин устанавливал пределы допустимого с Юнги, аргументируя свой выбор заботой о здоровье, на что старший лишь изредка обращал внимание, делая вид, будто у них и не было ничего «такого», лишь бы угодить желаниям этого ребёнка.
Забавно, что они оба вспомнили этот случай, и сейчас, смотря на надувшегося от бурно умственной деятельности Тэхёна маленький хён видел себя: такого же потерявшегося и ошеломлённого, и хотя он ни с кем другим не целовался, но отлично понимал чувства друга. Он был уверен, что технически действовать начал Хосок, а «такое не считается» — так он оправдывал себя, когда дело доходило до необходимости получать внимание от спонсоров. — Ты такой глупый и наивный, Тэхён, — Чимин вдруг стал серьёзным, аккуратно присев рядом с другом, сложив ручки в примирительном жесте и шепча на самое ухо, — у Хосока-хёна по тебе тоска сильная, не видишь что ли? Я молчал, не зная, что ответить на подобный аргумент, но для себя я твёрдо решил, что все это было одной большой случайностью, и вообще хён меня обманывает. — Не нравлюсь я Хосоку! — возмущённо перечил я, отталкивая от себя друга. — Хосоку… — передразнил старший, вновь заливаясь смехом из-за моей неуважительной оплошности и ещё сильнее меня раздражая. — Ну хватит, Чим! Хосок-хён, доволен? — мы начали щекотать друг друга, сталкивая с кровати. Моя поза была удачнее, и на полу оказался противный хён. — Аххах, Тэхён-ааа, — старший прокашлялся, пытаясь укротить прорывающийся ор, — я тебе верю, правда, это же он тебя целовал, а не ты его, — старший выделил местоимения, и я сдался. К тому же смотреть на хёна сверху вниз было интересным занятием — Чимин знал, как показать себя, и даже сейчас, лёжа на полу с задранными на кровати ногами казался гиперсексуальным. Я ему завидовал, ибо мне в своём умении совращать до такого не добраться. — Ладно, я тебе верю, — изобразив старшего, я откинул прядку волос назад, на что тот вновь начал ржать, и тут меня прорвало: мы смеялись очень долго, до коликов в животе, так сильно нас унесло в страхов смеха, а сколько смешинок попало в наш плен, не сосчитать. Мы хохотали так сильно, что валяющийся на полу Чим умудрился стащить половину моего туловища с постели, хотя я сопротивлялся, отпираясь от него руками, в результате ещё больше сваливаясь; мы перекатываясь на полу, и не заметили, что за нами уже наблюдают две пары заинтересованных происходящим глаз. Я не был уверен, что хотел видеть какие-либо из них, только не сейчас, когда позабыл об эпизоде на кухне.***
Хоби никогда не составляло особого труда рассказывать о своей личной жизни — он спокойно делился историей первой любви со своими коллегами и, одновременно, друзьями, всеми шестью. В разные периоды времени эту грустную драму ощущал каждый из них: Юнги, как самый близкий друг, единомышленник и «Бог рэпа», научивший Хосока многому по профессиональной части, в которой и сам действовал интуитивно; Намджун, руководствуясь лидерскими соображениями многие вещи делал именно по этой причине, а потом и сам проникся задушевными разговорами с Чоном-весельчаком, который, как оказалось, умеет быть серьёзным и вдумчивым; Сокджин, как самый старший, в любую минуту готов прийти на помощь — поплакаться ему было чем-то вроде обряда очищения, ведь мягкий и душевный хён отлично успокаивал и находил самые нужные слова лучше любого, а его чувство юмора выбивало любую грусть. — Дежавю какое-то, — хмыкнул Юнги, отпивая из кружки мутную жидкость больше похожую на коктейль из неизвестных ингридиентов. Когда друзья вошли в комнату, то их зрелищу представилась следующая картина: ржущий Чимин, свалившийся с кровати и задницей подметающий пол, отбивался от обиженно взвывающего Тэхёна, верхней частью туловища скатившегося с койки Пака и долбящего истерично смеющегося друга везде, где доставал. Хосок хотел выйти из комнаты, но шустрая костлявая рука его остановила. «Это шанс», будто бы говорил старший репер, но младший и слушать не собирался, скидывая плечом бледную ладонь друга и молча удаляясь прочь. Страх никогда не проявлялся в не привыкшей к нюням душе Хоупа, но сейчас, после совершенного им «проступка» он чувствовал себя слишком уязвимо, чтобы оставаться на виду, тем более на глазах Тэхёна. На долю секунды Хосоку даже почудилось, что его понимают — Тэ был таким, он мог понять кого угодно, как никто другой. Была ли это какая-то особая магия или Тэхён был слишком «ненормальным» для стандартного понимания сочувствия, репер не знал. Единственное, что волновало его сейчас — желание вернуть все назад и не косячить, не рушить дружбу, не подвергать разлому так долго отстраиваемые стены внутри души, не позволять никому пробраться за что дозволенного, даже ему — маленькому чудному юноше с безумно притязательными и живыми глазами. «Всего лишь короткий миг — и тебя нет», рассуждал репер, следуя в студию, «я будто обречен на вечные страдания, и жизни нет — одни воспоминания сжигают изнутри. Смотри, гори. Ты видишь, это я готов сожрать себя и изрыгнувшись в пламя разжечь все то, чего нам было мало…», строки сами по себе лились, позволяя сознанию репера полностью сосредоточиться на ещё одном треке. Вот что по-настоящему лечит. Любимое дело.***
— Не смотри так на меня, — отрезал Юнги, прикрывая за другом дверь, — я не знал, что увижу вас здесь. Лукавство. Чимин понимал, почему его партнёр поступил подобным образом, но на данный момент его больше волновало состояние притупившего взгляд Тэхёна. — Где ж нам ещё быть, как не в моей с Хоби комнате? — недоумевающе спросил Чим. — Простите меня! — Тэхён низко поклонился, намереваясь убежать прочь из комнаты, однако репер преградил путь. — Сначала поговорим. — вид у него был не угрожающий, но и дружелюбием не пахло — очередная нейтральная тактика убеждения. — Юнги! — Чимин встал с пола, устало поглядывая на обоих и вставая рядом с младшим, — нечего его донимать, все потом, — взгляд выражал «Ты идиот? У него скоро срыв будет от бесконечной драмы!», а мягкая улыбка и жест «порежу!» обещали, что сегодняшнюю ночь репер не переживёт, если не отстанет от Тэ. — Я только сказать хотел, что мы с тобой, — старший кашлянул, подмигивая Чимину, — и с Хоби. У вас трудные времена — переживём, — Шуга ободряюще похлопал Тэхёна по плечу, добавляя: — Не кисни же, мелкий, все хорошо, ты ни в чем не виноват, не расстраивался. Музыкант не был особо силён в успокоении кого-либо кроме Чимина, но у него, похоже, получалось снять хотя бы часть напряжения своим тихим, монотонным голосом. Чим, наблюдавший за происходящим и сжимающий ладошку Тэ мило улыбался своему ненаглядному, согласно кивая. — У нас сейчас сложный период, напряжение сказывается. Хосок-хён немного устал, — мурлыкал Чим, приобнимая Тэ со спины и жестом подзывая Юнги сделать то же самое спереди. Не ожидая подобного младший быстро сдался, наслаждаясь теплотой друзей. Парни простояли обнявшись несколько минут. Юнги не любил такие прикосновения, но ради своего мальчишки мог и потерпеть. Решение Чимина ему казалось разумным, ведь Тэ очень тактильный и тут же забудет о плохом, стоит его крепко обнять. Так и случилось — Тэхёну и правда полегчало. Выдохнув вместе с товарищами он выцепился из хватки четырёх рук, молчком исчезая из комнаты, оставляя хёнам его с Хоупом «проблему». «Это была случайность», нашептывал парень, заползая под одеяло и накрываясь с головой, «я просто устал». Веки слабо сомкнулись, тут же теряя рефлекс к восприятию лунного света, ниспадающего из окна. Дрёма забирала в своей плен не сопротивляющегося, а готового уснуть как можно скорее, парнишку, мгновенно, защищая ото всех бед и разочарований дня.***
Блестящие состраданием и полные чувства вины глаза, закусанные до крови в бесконечных раздумьях губы и усталый вид олицетворяли Тэхёна на протяжении последних парочки недель. День рождения Джина уже прошел, и подступал день, которого мальчик никак не хотел — его собственный праздник. Куча репетиций и съёмочных часов не позволяли раздумывать над случившимся, и поцелуй вовсе забылся: Хосок вел себя, как и всегда, приветливо и шумно, общались они, как обычно, без особого напряжения, что Тэхён и думать забыл про поцелуи — его по-прежнему донимали мыслишки о другом человеке, который до неприличия часто слал в чат старшему сообщения пикаперского содержания. Тэхён, знаешь, почему Джин-хён такой счастливый сегодня? Это потому что нас пятерых в гримерке не было. Ккк Не смешно? Да смешно же! Признайся Тэ, а ты знаешь, что Намджун-хён подарил ему подарил?Что же?
Не скажу. Ккк Ладно, так и быть, только по нашел близкой дружбе открою тайну. Хёёён Чего молчишь, хён?Чонгук, мы в одной комнате сидим, я читаю
Тэхёна веселила околесица, присылаемая Гуком, пока в дело не вступала ночь и доходило до его интимных тайн. Ему было приятно и грустно одновременно, потому что кроме как обсуждением совместных секретов они ничем другим не занимались. То было объяснимо — бдение менеджеров, угрозы директора, линия фансервиса и нежелание руководства разбираться с ещё одними педиками, которых придётся прикрывать. Зато у обоих было время на «подумать» качественно и долго, взвесить все «за» и «против», проверить чувства. Какие ещё отговорки подходят для оттягивания момента? Тэхён, я глаза закрываю, и ты тут как тут Знаешь, когда сильно чего-то хочешь, то это обязательно ускользает от тебя, а когда получаешь, то готов упиваться сладостью победы Так и будет, хёнС чего ты вообще это решил, Чонгук?
С того, что помню каждый твой тихий стонЕсли ты до сих пор это помнишь, рад за тебя, отличная память
Тэхён старался действовать как можно более равнодушно и беспристрастно. Благодаря своему актерскому таланту, у него это неплохо получалось. Гук же не обращал внимания на все «закидоны» своего парня. Он уже чётко решил, что Тэхён его, и все эти «перепады настроения» мало волновали макнэ: он был уверен в себе, не меньше — в Тэхёне. Согруппники изредка косились в сторону парней, всегда сидящих порознь, а Хоби и вовсе пытался игнорировать все свои порывы быть ближе, ссылаясь на работу над альбомом и нежеданием её откладывать. Время шло, и ничего, волнующего умы обоих, кроме музыки, в жизни не случалось. Казалось, что притяжение потихоньку сходит на нет, и все случившееся можно списать на возраст и тупое желание близости. Бездумно и просто: захотел — получи. Однако будь все так ясно и однобоко, были бы нужны все эти переживаемые мысли, все эти недосказанности и робость, сомнения и очарование друг другом? Если бы Чонгуку не нравился Тэхён, неужели он продолжал бы действовать невидимым никому методом — через телефон, как бы глупо это не звучало. Тэхёну даже начала нравится вся эта «мобильная романтика», и любой вечер сопровождался ожиданием очередного любовного «опуса» от мистера Чона. Сие льстило чувству собственного достоинства и внушало парню ещё больше уверенности, что ничего не было зря, и будь у него шанс, он бы заново пережил все их притирки и споры. Нежность прикосновений, даруемая Чонгуком в редкие моменты фансервиса или просто нахождения рядом, ни одного намёка на пошлость или вседозволенность, сводили младшего Кима с ума — ему начало казаться, что из них двоих озабочен лишь он один. Порой утром ему приходилось «помогать себе» в желании унять организм, а все эти откровенного содержания сообщения по типу: «сегодня лежал в ванной и вспоминал, как ты прогибался подо мной. Кончил» убивали своим содержанием. Тэхён не привык к такому даже по прошествии пары месяцев, он стеснялся и по-прежнему лишь украдкой преставлял все то скрытое, что не ощутил в момент их последней близости. Чонгук тихонечко готовился к предстоящему дню рождения своего ненаглядного и скупал все необходимое в интернет-магазинах, моля небеса за то, что не пришлось ходить и попадаться на глаза папарацци с интересными подарками. Пару раз проконсультировавшись с Юнги и Намджуном, Чон был полностью уверен, что сюрприз возлюбленному понравится. Оставалось лишь одно маленькое дельце — снять квартиру по наводке лидера без посредников и в полной безопасности. Последнего, чего хотелось бы Гуку, так это попортить сюрприз.***
— Ты можешь воспользоваться нашим с Джином убежищем, если нужно, — предлагал Джун, внимательно следя за нахмурившимся Гуком, который уже который день не выходил из студии, записывая «сюрприз» для предмета своего обожания. — Там есть все, что нужно на несколько дней изоляции от внешнего мира, — вторил красавец-хён, оказавшиеся рядом с репером, — еду можно заказать из магазинчика напротив, район тихий, дом неприметный. Мы с Намджуном долго выбирали, — улыбался старший, очаровывая до умопомрачения строящего рядом молодого человека. — Ты слишком заманчиво звучишь, может нам стоит уединиться? — лидер пытался звучать тихо, но услышавший их Гук тут же запротестовал: — Ну только не здесь! Пожалуйста! Я же работаю! — недовольно скрючился макнэ, — хёны, прошу вас, спасибо, я с радостью приму вашу помощь, только не отвлекайте от музыки. Старшие не могли отказать рвению мелкого, поэтому незаметно покинули покои Чона, посмеиваясь над серьезностью юноши. — Если б ты мне так песни писал, как Чонгук Тэхёну… — начал было Джин, крепко сжимая ладошку лидера. — Можно подумать, я не писал, — отвечал Джун, искоса наблюдая за мимикой старшего, разгадывая оттенки эмоций на любимом лице. Старший остановился посреди коридора, прислоняя младшего к стене и жалобно поглядывая немного снизу вверх. Даже небольшая разница в их росте вызывала восторг широкоплечего хёна — он чувствовал себя особенным, каждый раз заглядывая в родные глаза. — Я ещё хочу… Джун, — совсем близко, почти невесомо, — хочу как на день рождения — музыку и танцы для нас с тобой. — открытый и доверчивый взор, до ужаса честные и полные доверия глазёнки действовали безотказно. Намджун знал, у кого будет учиться Тэхён, когда придёт время. — Я думаю, — начал репер дурацким голосом, будто изображая пристарелого директора какой-нибудь фирмы, — что мы с вами обсудим вопрос ваших возможностей в более интимной обстановке, согласны? — Тестировать будете? — мечтательно выдыхал Джин в самые губы своего краша**. — Верно мыслите, дорогой, — хватая старшего за спину и под коленками и отправляясь в спальню, Намджун перекрывал любыепути к отступлению, а встрепенувшийся от неожиданности Джин вопил так громко, что, наверняка разбудил всю общагу и помешал Чону творить свой «шедевр». — Сколько можно охать и ахать? В первый раз что ли? — раздраженно вякал макнэ, заслышав дикие вопли старших. — Хотя о чем в говорю? Сам бегаю, как последняя фанючка… тоже так хочу, — долбанув по столу кулаком провозгласил Чонгук. — Хочу так же как Сокджин-хён и Намджун-хён, отчеканил паренек, поглядывая на коробку около стола. — Тебе понравится, Тэхён, — младший победно потянулся, навернув пару кругов на крутящемся стуле, — ты оценишь мои старания, малыш. Руки так и подмывало: написать смс, уйти в комнату к Тэ и не отпускать до самого нового года. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Правила, запреты, контакт, записи на шоу, живые выступления — все было уготовано на ближайшую неделю плотным слоем. Не навешали бы ещё чего сверху того, что есть. Гук уставал не меньше других, окончание 2016*** года для всех них стало неким вызовом: первые значимые награды, не за горами и общемировые признания, возможно, по крайней мере так загадывали они, а что из этого выйдет, не знает никто. Дребезжащий звук пришедшего оповещения удивил не привычного к ночным смс Гука, имя адресата заставило улыбнуться шире обычного — кое-кто соскучился и требует к себе внимания. «Так замотался, что совсем позабыл написать тебе, сладкий».***
Дурацкие дни, дурацкие правила, дурацкий день рождения! Надо спать, а я тут лежу и рассуждаю о бренности бытия. Сколько можно-то? Вот почему лидер и старший могут между собой делать всякое и Юнги-хён тоже, а мы чем хуже?! Хотя проблема же не в них, а в нас… А проблема есть вообще? Что я несу? Это все стрессы, плотный график и недосып. Фанатки всполошились после премии — снова шипперят меня с хёном, ага! Да мне ж лидер голову оторвёт! И оторвал бы, не будь этих дурацких правил… Чонгук… Чонгууууук. Вопить в подушку не самый лучший способ, но что делать? Сегодня он даже сообщений не пишет, а я уже привык засыпать и просыпаться, получая его маленькие послания. Да хоть строчечку раз в день, и я счастлив. Каждый вечер жду ведь. Это похоже на какую-то дикую привычку, но поделать с собой ничего не могу. Все мои мыли только о Чонгукки, все мои желания связаны с ним, все мои мечты. Все мои сны… Будь я великим поэтом или художником, то выразил бы свою любовь искусством, а что могу я? Могу ли я что-либо сделать для него? Способен ли очаровать чем-либо кроме мордашки? Неуверенность и страх настолько плотно живут во мне, что стоит хоть чему-то получаться, я начинаю паниковать, размышляя о самых печальных исходах событий. Как же это глупо терять время на то, чего оно не стоит. Хорошо, что времени свободного мало и некогда загружаться всей этой чепухой в полной мере. День рождения будет особенным. Я уже решил, что хочу его сделать таким, чтобы мы с Чонгуком были вместе и никогда не забыли. Фантазии! Я доверяю ему, доверяю настолько, что готов сам пойти и предложить себя. Мне стыдно и так хорошо одновременно, когда я думаю, что он подготовит на мой день рождения. Сердечко подсказывает мне, что это будет нечто невероятное и волшебное. И если это будет Гукки в подарочной бумаге, я готов его принять себе и в себя… И для себя, ах… Принять во всех смыслах этого слова. Только бы время не кончалось. А что если он мне ничего не подарит? Что если забудет или обделит вниманием? У нас ведь репетиции новогоднего выступления как раз будут… А что если все забудут? Замотаются и проигнорируют, я не то чтоб любитель всех этих посиделок огромных, но песенку и тортик всегда жду! Почему кровать сегодня такая неудобная, и где хотя бы намёк на: «Тэхён, что тебе подарить?», «а что ты хотел бы получить на день рождения, Тэхён?», «Тэхён, а тебе нравится…?». Где предпраздничный ажиотаж? Почему мой день рождения так близко к 31 декабря! Почему 31 декабря — это вообще какой-то праздничный день?! Везде несправедливость. И что с моей периной сегодня, это крошки? А, я ж тут ел вчера. Чонгук......Гукки..... Написать ему? Одно маленькое сообщение. Нет. Обойдётся! Чего это я должен? Но он всегда сам пишет, может мне тоже написать разок-другой? Ага, привыкнет, и не дождёшься от него ничего! Снова дикие возгласы из спальни красивого хёна доносятся. Айщ! Мешают мне гневаться! Совершенно не могу думать. Голова забита всеми этими сексуальными мыслишками. Как живут старшие? Они что постоянно друг друга хотят? Или есть какие-то периоды? Может стоит поговорить об этом? Если только с Джином-хёном, а то после истории Чимина знать то, чего ему Рэп Монстр наговорил, я не хочу. Совсем. Ладно, одну крохотную смс и спать.Чонгук!
Чонгукки…
Гукки
Не нравятся мне эти обращения, какие-то несерьёзные, хотя мы же не мировые проблемы собрались обсуждать? И вообще одна незначительная смс, которых три, будет как подарок ему, да, пусть знает, что я обратил на него внимание, которого мне не хватает! Я старадаю без него, в одиночку переживаю все эти нагрузки и указания, а он сидит себе в студии, вечно занятой. «Золотой макнэ». Все его хвалят и восхищаются: Чонгук то, Чонгук это… Да ничего вы о нем не знаете! Никто и не догадывается, как смешно он фыркает и хихикает, когда доволен и предвкушает что-нибудь, как забавно шарахается от незнакомцев и любых девушек, как долго он привыкал к нунам из стаффа, почему я называю его лунный кролик… У нас столько тайн, о которых не знает никто, и это делает нас ещё ближе…Чонгук, я так скучаю по тебе, скучаю по твоим объятиям и поцелуям, по твоему голосу и ночным визитам, тоскую по тому, как ты меня спать укладываешь, по нашим совместным играм. Почему ты игнорируешь меня? Почему не замечаешь? Я больше не интересен тебе, Чон Чонгук?
Теперь мне легче. Высказался. Пусть и он помучается. Тэхён, если ты не прекратишь звать меня, я приду и накажу твою непослушную ручку, набирающую сообщения в два ночиА ты что спал? Тут такие крики от старших в коридоре, что вырубиться проблематично
Забавно ты начал игнорировать все мои попытки флиртовать с тобой, хёнА что мне твои попытки, когда я хочу хоть что-либо из прочитанного в реальности почувствовать?
Сегодня чудесный день, сам Ким Тэхён призвал верного служителя культа Его Неземного Величества. Желаете меня в ложе? КккХа-ха! Ну и спи один.
Как и ты.А я тут причём? Я не один
Хён Не шути так со мнойА чего бы мне шутить?
Ха, бинго, давай, помучайся, глупыш. Главное не переборщить. Не отвечай мне ничего, Гукки! Аайщ, лимит одного сообщения давно исчерпан. Если я перестану отвечать, он выломает дверь, тогда надо свернуть разговор, только бы… Чегоооо? Ты думаешь, я поверю, что ты привёл кого-то в общагу?Ты думаешь, желающих не найдётся?
Ты думаешь, я настолько не привлекателен, что и позариться некому?
Так вот чего ты такой спокойный, думаешь, поматросишь и бросишь!
Я тебе верю!
А ты?!!!
Я со всем душой к тебе. Открылся, все для тебя готов сделать, а ты вот как говоришь?
Выбрал удобного человека для удовлетворения своих инстинктов не отходя от кассы?!
Видеть тебя не желаю!
— Это будет проблематично сделать, учитывая, что я уже здесь, хён, — вот тут я понял, что влип: он уже стоит около постели и откровенно ржёт над моим безумием, видок у меня и впрямь был слишком раздражённый, но он сам виноват. — Уходи! — пинок в коленку — отлично, так тебе и надо, айщ! — Никогда. — я рано радуюсь, ведь теперь моя ступня в лапищах этого козла. — Убирайся! — обещаю, что буду сопротивляться до последнего. — Ни за что. — хладнокровный тон голоса и черным пламенем обжигающий взгляд, аааайщ, я не поддамся на твои уловки! — Отстань! — буду сопротивляться до последнего, пока не выиграю эту схватку. — Поддайся мне хотя бы раз, Тэхён, — этот голос. Почему он так действует? Почему я сдаюсь под натиском угольных очей? Я уже вижу эту лёгкую ухмылку на его губах, и как мягко он массирует мою ступню и голень, айщ, массаж во спасение от катастрофы. Я готов заснуть прямо так: с задранной ногой и в растерянных чувствах. — Чонгук… — сладко выдыхаю, тут же отрубаясь в очередной раз обламывая свою любовь. — Спокойной ночи, ребёнок, — лёгких поцелуй в приоткрытые губы и кроткое прикосновение напоследок — вот и все, что подарит мне Гукки сегодня.