i luvd ya

Спасать людей — профессия уважаемая (редко), прибыльная (сомнительно) и с перспективой (умереть).       *** Именно это проносится в голове у Юты, когда он валится на пол — грязный, холодный и в пятнах крови, — слышит в наушнике что-то про людей на этаж выше и надеется на Тэёна, который на пару метров сзади. Ощущает, как липнет ткань на бедре — «третья пуля за полгода, просто отлично, Накамото», — но не ощущает боли, адреналин зашкаливает, бьётся в висках. Тэён кидает нож — блестящее лезвие пролетает над Ютой, — и хватает за плечи. — Ты как? — сухо (да, друзья, но тут и не к такому привыкнешь) спрашивает Ли, на что японец показывает три пальца из пяти. Ли осматривается, передаёт дальнейшее руководство заместителю, а сам тащит раненого за угол — там уже только свои, и врач на три этажа ниже. Юта считает, что без Тэёна сдох бы после первого ранения. А так — смотрите, очередной шрам. Скалится, когда врач — новенький, — спрашивает, кому сообщить. У Юты никого, и это к лучшему — как он думает, когда видит, как Доён сжимает ладони Тэёна в своих, прощаясь в аэропорту, а Ли улыбается — в глазах слёзы, — обещает вернуться, совсем скоро и живой. А вот Юта каждый раз возвращается в пустую квартиру. И из госпиталя тоже. В квартире пыльно и затхло, у Юты в руках пакеты с продуктами, и чихнуть хочется. — О, так тут всё-таки живут! — голос позади звонкий и высокий. Накамото медленно поворачивается — бедро напоминает о вынутой пуле, — и поднимает бровь. Напротив него — в проёме незахлопнутой двери — высокий и тонкий парень (мужчиной не поворачивается язык назвать, да и сам себя Юта парнем назовёт, не настолько же стар), волосы то ли розовые, то ли персиковые — лампочка перегорела ещё полгода назад, — улыбка яркая и широкая, глаза весёлые — Накамото надеется, что от характера парня, а не от запрещённых веществ, а то мало ли. — Я тут месяц живу, в соседней квартире, а вас впервые вижу, — парень проводит ладонью по тумбе у входа, кривится, рассматривая грязь на коже, и через мгновение чихает. Юта надеется — да он всю жизнь на что-то надеется, — что, если молчать, то этот парень уйдёт. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь, почему ты ещё здесь? Кажется, это вслух. — Ну, из соседей я уже со всеми знаком. Кроме вас, — парень наклоняется, чтобы схватить забегающего внутрь котёнка. — Это Тао, кстати. Персик на китайском. Зачем вся эта информация Накамото — тайна за семью печатями. Как и то, почему же этот парень до сих пор здесь — улыбается, кота треплет осторожно. — А я Сычен, — делает шаг вперёд, протягивая руку. Юта следит подозрительно, но парень — Сычен — лишь мягко забирает пакет и озирается в поисках кухни. — У тебя уже пальцы посинели, кажется, — говорит он, кивая на второй пакет. И да, теперь Накамото понимает это — пальцы передавлены ручками. Хотя в этом можно запросто обвинить нового знакомого, ведь это он задержал Юту у входа. — Ну и пиздец, — слышится уже из кухни, и Юта быстрым шагом идёт туда. — Пиздец — это ты, — первая фраза Юты заставляет Сычена подпрыгнуть, едва не уронив котёнка — тот сразу же цепляется за ткань футболки, — ойкнуть и покраснеть. — Серьёзно, может, свалишь уже? — Я же просто, — дуется парень и отворачивается, раскладывает продукты на полки холодильника, — Подружиться хочу, вот. — А я нет, — пожимает плечами Юта, но второй пакет ставит рядом с парнем. Сычен опустошает и этот пакет — хмурится всё ещё, но уже сдерживая улыбку. Накамото ищет чайник — ведь точно ставил в этот шкаф, а не этот, — чай — который отчего-то завалился в ящик с листами, на которых рецепты. — Чай? — спрашивает и надеется на отказ. Но Сычен радостно кивает, шикает на котёнка, почти забравшегося на полку, закрывает холодильник и поднимается на ноги. — Давайте я заварю, — подходит ближе. — И кружки вымою, хотя проще новые купить. Накамото непонимающе смотрит — почему этот парень себя так ведёт? Обворовать хочет, усыпив с помощью чего-нибудь, подмешанного в чай? Но в реальности всё прозаичнее. — Вам, кажется, пора сменить повязку, — Сычен смотрит на бедро Юты, где расползается красное пятно, пачкая бежевую ткань брюк. Накамото мысленно матерится — вот отказался валяться в госпитале, сбежав (подписав отказ) уже через три дня. Долго смотрит на парня — «Украдёшь что-нибудь — убью нахрен», — а потом выходит.       *** — Именно так мы познакомились, — смеётся Сычен, пока Юта жмётся к нему, обнимая за шею, носом уткнувшись в плечо. Юта не говорит, что после такого знакомства пару раз (в день) думал сменить квартиру (а лучше сразу город), — Сычена внезапно стало много и постоянно. А ещё Сычен первый месяц «выкал» Юте. Ну, пока тот не упал, поскользнувшись на пролитом супе, заодно утягивая за собой младшего — и кастрюлю того самого супа. Тогда Юта узнал, что материться удобнее, зная несколько языков — кричащий Сычен за полчаса не повторился ни разу. — Ну, а завтра, — Юта пьян и не уверен, вином или Сыченом. — Третья годовщина. Персик, кстати, та ещё скотина. Сычен смеётся ещё громче, а потом шепчет, что пора домой — кто-то уж совсем пьян, а подниматься на четвёртый этаж. Накамото обещает нести младшего на руках.       *** Спасать людей — профессия уважаемая (редко), прибыльная (сомнительно) и с перспективой (умереть). Об этом думает Сычен, когда в списках погибших при штурме захваченного торгового центра видит «Юта Накамото».