Однажды в Вегасе

— Два миллиона пятьсот девяносто семь тысяч. Два миллиона пятьсот девяносто семь тысяч. Два миллиона… — Боже! Фили, хватит уже, а то мне начинает казаться, что это я их потерял, эти два миллиона с чем-то там, — не выдержал я, хмуро смотря на валявшегося на диване блондина. Пакет с охлажденным цыпленком, небрежно завернутый в полотенце, который я прижимал к скуле, настроения не прибавлял — только замораживал. Кто мне врезал от души в той заварушке, так и осталось тайной за семью замками. Но это стопроцентно был кто-то из своих, потому что не-свои уже пали в битве. — А как же сочувствие за друга? — Фили выпустил на мгновение терзаемую в порыве чувств челку и глянул в мою сторону со смесью осуждения и детской обиды. — Мне посочувствовать, что тебя не отдубасили ребята Смауга? — проворчал я, переворачивая пакет и беря его в другую руку. Пальцы явно намеревались отмерзнуть к чертям цыплячьим, обрекая меня на голодную смерть. Вряд ли в страховке указан пункт «добровольное отморожение». — Или те молодчики в подворотне? — Только тому, что я потерял два миллиона… Я с трудом удержался, чтобы не швырнуть в зануду-недомиллионера надоевший пакет. Посмотрел на Кили, страдавшего молча, но с такой палитрой эмоций на лице, что можно было писать картину. Что-нибудь в стиле экспрессионизма. — Не прошло? — Что не прошло? — рассеянно спросил он, открывая глаза. Кили сидел у стены, откинувшись на стуле так, что он стоял на двух ножках. Конструкция, как по мне, неустойчивая. — Внезапная и трагичная любовная горячка. Парень помотал головой, и вид у него был на редкость глупый и счастливый одновременно: — Она самая прекрасная девушка, Билли, и если бы ты ее увидел, ты бы со мной согласился. — Ага, — мрачно кивнул я, рассматривая красочный синяк в найденном в ящике стола зеркальце. Я-то ее как раз и видел… в компании одного из самых заносчивых засранцев Пейса, Леголаса. Что автоматически значит: девчонка тоже из их компании, и водить с ней дружбу не стоит. Да только что сейчас объяснишь влюбившемуся мальку? Не ровен час, на дуэль вызовет, а я стрелять не умею. Разве что в Counter strike могу кого хочешь размазать. Остальные сидели тут же, обмениваясь впечатлениями о недавней драке, и считая количество шишек и ссадин. Особо отличились Двалин и Нори, их почти догнал хилый на вид Ори. Предложение выдать каждому по пузырьку йода ребята встретили единодушным отказом, а Нори еще и предложил мне альтернативный вариант использования этого йода, который уже я с негодованием отверг. Фили издал громкий вздох разочарования, не открывая глаз: — А ведь я был так близок! — Охрана тоже, — флегматично заметил я, раздумывая, не заказать ли курятину на ужин. Все равно я этого несчастного цыпленка почти разморозил. Фили негодующе фыркнул: — Умеешь ты настроение испортить! — Я при чем? Дяде своему спасибо скажешь. — Кстати, где он? — пришел в себя Кили, потянулся к телефону. Но позвонить не успел: как раз в этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Торин Оукеншилд. Его встретили радостными возгласами и расспросами, но Торин отмахнулся — мол, потом, — и ребята послушно отстали. Оукеншилд что-то сказал Балину и прошел в свою комнату. Выглядели все измотанными, но как ни странно, настроение у ребят было не таким уж плохим. Ну да, учитывая, что разведка обошлась нам в относительно малую цену, а результаты дала неплохие, по мнению аналитиков — можно было и порадоваться. Хотя Фили, наверняка, со мной не согласился бы. Кто бы мог представить, что его так расстроит потеря двух миллионов с хвостиком… В общем, на этом вечер, плавно перетекший в полночь, был объявлен закрытым. Все разошлись по койкам. К моему величайшему сожалению, поспать мне так и не удалось: несколько часов между возвращением Торина и несвоевременно наставшим утром я вынужден был пожертвовать на алтарь работы. С этим внезапным наймом и кутерьмой вокруг магната я совсем позабыл о предыдущем заказе на одну немудреную программу, а полученную авансом оплату уже просадил на тот самый костюм, в котором рассекал по казино. Заказчик позвонил и весьма вежливо попросил назвать хотя бы приблизительную дату, когда получит программу. Желательно не далее, чем завтра утром. Пришлось заправиться большой кружкой кофе, взять упавшую в обморок волю за шиворот и усадить вместе с собой за компьютер. Как результат — готовый заказ и шикарные круги под глазами. Настроение было под стать, так что сунувшегося с ехидным комментарием про боевых панд Фили я, недолго думая, отшил довольно язвительно. Плюхнулся на свободный стул, едва не промахнувшись, и цапнул любовно собранный Нори бутерброд. Тут же надкусил, чтобы хозяин не отобрал, и пока сидевший с другой стороны зевающий Кили не опомнился, завладел его кружкой с кофе. Сдвоенный возмущенный вопль превосходно заменил будильник, и я окончательно проснулся. Но это не точно. Сидевший во главе стола Балин по-простому постучал кулаком по столу, призывая к тишине. Выглядел он неприлично бодрым, аж завидно. Торина не было видно, хотя я что-то сильно сомневался, что он все еще спит. Скорее уж куда-то по важным делам слинял. — Па-прашу тишины! — специалист по фэн-шую оглядел всех, особо сосредоточившись почему-то на мне. Ну, похож на панду, ну так что же поделать? С кем не бывает. — Итак, наше вчерашнее мероприятие прошло достаточно успешно, мы получили важные данные, и… — Где? — перебил я, отводя кружку подальше от нацелившегося на нее Кили. Балин недоуменно моргнул: — Что где? — Важные данные. Я что-то ничего не вижу. — За краденым кофе не заметно? — проворчал Кили, вынужденный встать и идти за новой кружкой. Фили горестно вздохнул, думая о чем-то своем, и подпер щеку рукой. Взлохмаченные маленькой копной сена волосы явственно показывали его эмоциональное состояние. — Ну, мы теперь знаем, что и где там расположено, — неунывающим тоном отозвался Ори, уводя последнее печенье с предсказанием. Ладно, предпоследнее — одно я все-таки успел сцапать, огорчив этим уже Дори. — И не потеряемся, если что. Я фыркнул, покачал головой. Таких безоглядных оптимистов еще поискать. Хотя, это было ясно с самого начала. Реалист бы никогда не сунулся в такую многообещающую (и все по части неприятностей) авантюру. «Это типа ты реалист?» — ехидно осведомился внутренний голос. Пришлось неохотно признать, что оптимизм — вещь заразная и опасная. — Так, я не совсем понял, — Фили удалось вырваться из плена тягостных размышлений. — Вы что, все это время были там же? Я фыркнул в кружку, о чем тут же пожалел: горячий кофейный пар обжег мне нос. Нет, ну надо же! Весь вечер эта гоп-компания взахлеб обсуждала свои подвиги, расписывая их на манер «Лас-Вегасской Эдды», а Филип Оукеншилд, оказывается, не слышал ни слова из этой многоголосой оды. — Естественно, — отозвался Двалин так весело, что надулся уже Кили: — Дядя что, совсем не доверяет нам? — И правильно делает, — пробормотал я, занятый развертыванием записки с предсказанием. Пахла она едва ли не вкуснее самого печенья, между прочим. «Вас ждет увлекательное приключение!» — жизнерадостно гласило предсказание. Я скептически осмотрел записку, перевернул ее, в надежде, что на обратной стороне будет что-то более радостное. Ни фига. Берите, что дают, и не хнычьте. — А где Торин? — полюбопытствовал Глоин. Балин неопределенно пожал плечами: — Сказал, что у него дела. Вернется к вечеру. — А Гэндальф? — Умотал к какому-то старому знакомому. Еще вопросы, товарищи? — Так у нас выходной? — неподдельно обрадовался Оин, вчера жаловавшийся, что давненько уже не был на бейсболе. Большинство поддержали его, и начали обсуждать планы на день; в общем оре можно было разобрать слова про Суперкубок. Балин безжалостно убил их чаяния и похоронил под словами: — А мы с вами пока начнем разрабатывать новый этап нашего многоэтажного плана по захвату бизнеса Смауга. Из многоэтажного на ум приходило кое-что совсем другое, стоило только вспомнить вчерашнюю нервотрепку. Этим безбашенным что, не хватило «разведки» в тылу врага, и они хотят повторить? Но ладно, послушаем товарища Балина, а потом уже начнем ругаться. И все-таки оч-чень интересно, куда слинял Гэндальф? По пустякам он не разменивается, если нужно что-то обсудить — обычно это к нему приходят гости, но сам он редко куда-то выбирается. — Ну, и какой у тебя план? — полюбопытствовал Дори, обращаясь к задумчиво нахмурившемуся Балину. Компания, напившись кофе и чая, занялась обычными делами: Ори уселся на подоконнике с книгой (обложку которой в целях конспирации закрыл газетой с кричащим заголовком: «Сенсация! Модные вещи, которые даже можно носить в обычной жизни!»), кое-кто из молодежи утонул в Сети, а Нори стал жертвой жеребьевки, и теперь с ворчанием убирал со стола. Племянники Торина удивили меня, довольно быстро вернувшись в обычный раздолбайский режим существования, хотя нет-нет, да задумывались о чем-то печальном и вздыхали украдкой. — План? — Балин вынырнул из мыслей, потряс головой. — План простой, и подсказал мне его Ори, вчера вечером. Я приподнял брови, в вежливом удивлении глядя на зардевшегося Ори. Не замечал за ним стратегических способностей. — Идея проста, и заключается в том, что мы начнем давить на Смауга психологически. Я не удержался и фыркнул довольно громко, разбудив задремавшего за столом Фили: — Будете посылать ему телеграммы с угрозами? Могу прямо сейчас почистить пару апельсинов и выковырять косточки — эффектный метод и дешевый, я вам скажу. Кили захлопал глазами, остальные наградили мою фантазию взглядами разной степени непонимания и раздражения. Зато Ори, увидевший во мне знатока, просиял новеньким золотым слитком. — Косточки оставим на крайний случай, — Балин был невозмутим. — А начнем с покупки акций корпорации «Огненная гора». — Ага, — я даже не пытался завуалировать сарказм, — поиграть в Джейка Сондерса решили, значит? Судя по восхищенному взгляду Ори, еще чуть-чуть — и он бухнется на колени и начнет мне в любви признаваться. Любовь к литературе способна еще и не на такое… — Можно и так назвать, — покладисто согласился Балин. — Только на Стефани Харпер Бенедикт не тянет от слова совсем. — Так, — Двалину надоело слушать наш обмен загадками, — или вы сейчас переходите на человеческий язык, или я выставляю вам обоим вотум недоверия. Воображение тут же нарисовало картину из «Скрытой угрозы»: сенаторы республиканского Совета, выглядящие как наша потрепанная компания, вскакивают с насиженных мест и начинают слаженно выкрикивать: «Во-тум! Во-тум!» Валорум в лице Балина сконфуженно и обиженно кутается в мантию с надписью AC/DC на груди и садится на место. Падме Амидала почему-то выглядит как та девушка из мечтаний Кили (видимо, по причине отсутствия других девчонок поблизости), а Двалин хлопает ушами Джа-Джа Бинкса. Логично, что Энакин, смотрящий на Амидалу влюбленными глазами, удивительно похож на Кили, а в одной из закрытых лож стоит пересчитывавший свои сбережения граф Дуку-Фили. Торин занимает место магистра Винду (ну, тяжелый взгляд ему однозначно удается). Ну, а смотрю на все это я глазами сенатора с Набу… Накаркал же. — Мистер Бэггинс, вам предоставляется слово, — заявил Балин официальным тоном. — Что вы можете сказать по поводу нашего плана? — Я все уже сказал, кажется. — А если объективно и без сарказма? «Канцлер Валорум сам просит сместить его на посту?» Я хмыкнул и встал. Оглядел компанию. — А что я могу еще сказать? Мне, как человеку осторожному… Кто-то за моей спиной издал сдавленный смешок — я обернулся достаточно быстро, но не успел заметить насмешника. — Претит всякая мысль о том, чтобы вот так запросто и раз за разом соваться в петлю. — Уже, — шепнул кто-то. Я нахмурился: — Как говорил кто-то там из великих, ты можешь ошибиться один раз, и это прощается, но повторять ошибку добровольно — это уже глупость. — А знаешь, как говорил кто-то из не совсем великих? — подал голос Двалин, с мрачным выражением лица чистивший апельсин — причем вместе с кожурой он снимал и половину мякоти, так что я пожалел выбранного все той же безжалостной жеребьевкой уборщика в лице Нори. По комнате разлился потрясающий аромат цитруса. — Ты так часто намекаешь на то, что мы все безрассудны и суемся куда не надо… Он раздраженно сморгнул брызнувший в глаза сок, вручил ободранный апельсин и нож поскучневшему Нори и посмотрел на меня: — В общем, мне все чаще кажется, что ты просто пытаешься убедить самого себя, — он неожиданно широко ухмыльнулся. — И вчера ты показал себя с хорошей стороны. Мда. Пропиарил себя по-черному, что называется. И не отвертишься ведь: вон как вся компания уставилась, и глаза у всех такие веселые. Того и гляди, начнется сезон подколок и поверхностных шуточек. Так что я ответил ждавшему ответа Двалину высокомерным хмыканьем и сложил руки на груди. Кто-то прыснул и захохотал, кто-то от души хлопнул меня по плечу, так что я чуть не потерял равновесие. — Сила позитивного мышления способна творить чудеса, — ласково поставил точку Балин. — Эй! — раздраженно заявил Нори, стоявший в обнимку со шваброй на пороге. — Выметаться отсюда добровольно будете, или помочь? Это был замечательный шанс, и я позорно сбежал. Каюсь. Но битва была неравна, и стратегическое отступление было оправдано. В конце концов, даже Палпатину понадобился ученик для продвижения к цели. Не Дарт Вейдер, так хотя бы Дарт Мол… и я уже знал, кого принять в орден ситхов. Конечно же, ученик не будет знать всего плана, как это и заведено по традиции. Хе-хе. Торину и его ребятам мой поступок, наверняка, показался бы предательством чистой воды. Но в моем освеженном украденным кофе мозгу уже формировался достаточно четкий план действий, направленный на достижение общей цели (то есть — узнать, что именно неладно в датском королевстве, и использовать уязвимую точку в своих интересах). Что самое интересное (и странное) — пока я даже не начинал думать о пугающей С.М.О.Г., малодушно решив, что буду собирать грибы, давить врагов в лихом прыжке и путешествовать по трубам по мере прохождения игрового уровня. Только вот в каком замке я найду свою принцессу, и как она будет выглядеть? Вызываемый абонент ответил не сразу, заставив мои и без того покрывшиеся мурашками нервы встать дыбом. Чтобы поговорить по телефону, пришлось выйти в коридор, но это совершенно не давало гарантии, что кто-нибудь из ребят не выйдет из номера. Вряд ли даже флегматичный Бифур останется равнодушным, увидев, как я нарезаю круги в конце коридора, как тигр, сцапавший случайно залетевшего к нему в клетку последнего черного лебедя в мире, а теперь трусливо пытающийся спрятать улики под ковриком. — Что-то случилось? — бархатный, хорошо знакомый голос совершенно не успокаивал (да, наверно, на девушек он именно так и действовал). — У тебя ведь не было привычки мне названивать, Бэггинс. — Соскучился, — буркнул я хмуро. Собеседник мелодично рассмеялся: — Что-то новенькое. Но не интересное. — Ладно, сдаюсь, — я сделал глубокий вдох и шагнул с узкой доски прямо в темную морскую бездну, кишащую голодными акулами. — Мне нужна помощь. Он явно удивился: — Ты уверен, что не ошибся номером, Бэггинс? — Я сказал, что мне нужна твоя помощь, а не то, что я хочу этого. — Достаточно честно, — оценил он. — Так чем я могу помочь? — Так, сущая мелочь. Акции, инвестиции, фондовая биржа… ну, ты меня понял. Он молчал так долго, что я успел пройти через все пять стадий принятия неизбежного, и как раз добрался до принятия факта, что сам себе подписал приговор, и меня охотно прибьют если не парни Торина, то мстительный Смауг, едва получит палевную информацию… но тут абонент включил десятиваттную лампочку в конце тоннеля: — Предложение крайне интересное. Пока не могу понять, в чем суть твоих махинаций, но согласен посмотреть синопсис твоего сценария. Сценария от триллера, не меньше. Я изобразил улыбку для выглянувшего из номера Дори и как можно жизнерадостнее заявил в трубку: — Да, тетушка Мэй, я вернусь домой не позже девяти, и сразу же сяду за уроки! Судя по звуку, мой новый деловой партнер подавился воздухом. Не, ну, а что? Давно мог бы привыкнуть к моим привычкам. День не запомнился ничем особенным (хотя надо признать, я выспался, реквизировав облюбованный Кили диван), а к вечеру разбредшиеся было ребята вернулись, и снова собрались вокруг стола. Повторилась утренняя церемония обсуждения, чье кунг фу круче, с вручением наград в виде дружеских шпилек и цветистых словесных оборотов, и импровизированным небогатым банкетом на скорую руку (потому что прижимистый казначей Балин подсчитал убытки и ему, видите ли, показалось, что на еду тратится ситхова куча денег. Жмот). Потом наконец-то пришел Торин, выглядевший еще более усталым, чем утром. Компания притихла, завороженно наблюдая за тем, как Король-под-Горой снимает пиджак, садится во главе стола и задумчиво смотрит в тарелку. Потом он тряхнул головой, и как-то сразу снизил градус общей завороженности: Нори засуетился, накладывая на тарелку совсем не ресторанные порции салата и рагу, Двалин что-то успокаивающе загудел, еще кто-то начал делиться своими мыслями. Ребята словно стряхнули с себя груз сомнений, глядя на своего лидера… и признаться честно, я им в этот момент завидовал. Быть одиночкой — значит не иметь доступа к таким простым радостям жизни, как общение с друзьями в любой момент, возможность поделиться горестями и радостью, получить совет или мягкую критику. Я не мизантроп по натуре, хотя частенько меня в этом упрекают, и это не мой выбор — быть одному. Обстоятельства порой сильнее нас, как бы мы с этим ни пытались бороться. Наверняка, никто из гомонящих парней не заметил моего странно-задумчивого состояния… но только не Торин. Он внезапно посмотрел на меня так внимательно, что я даже начал перебирать список возможных прегрешений, но Король удивил. Он жестом попросил друзей замолчать и негромко произнес: — Билли Бэггинс. Я благодарен тебе за проявленную вчера смелость и изобретательность. Во многом это твоя заслуга, что Филип и Киллиан сейчас здесь, — он глянул на притихших племянников. — И я надеюсь, что наше сотрудничество и дальше будет таким же. Куда ж я денусь-то. — Э-э… я тоже на это надеюсь, — отозвался я, умолчав о том, что по моему скромному мнению, кое-кого из присутствующих следовало бы наказать. Эти самые кое-кто, кажется, только сейчас поняли, что я могу их заложить, и посылали мне умоляющие взгляды, напоминая двух молодых круглоглазых антилоп. Я с трудом удержался от злодейской ухмылки. — А где ты был, дядюшка? — Кили поспешил замять неловкую ситуацию. Торин отмахнулся: — Неважно. Все равно ничего не вышло. — И что теперь по плану? — это был несостоявшийся Рокфеллер. Тот же вопрос терзал всех остальных. Пользуясь тем, что всеобщее внимание было приковано к Торину, я откланялся и ретировался в свою комнату. Надо было многое обдумать до того, как наступит час икс, и желательно в это время быть в одиночестве. Последние пять минут тянулись особенно долго, как будто это были те самые растянутые часы с картины Дали. Я всегда нервничал, когда приходилось ждать. Но наконец стукнуло девять, и в тот же момент я нажал на иконку «Позвонить», искренне надеясь, что не совершаю самую большую глупость за последние несколько месяцев (этот список, как известно, постоянно обновляется и не поддается редактированию). Абонент ответил сразу: — Слушаю, Питер. — О, я знал, что ты поймешь намек. — Я вырос на комиксах, Бэггинс. Что ты там хотел предложить? Я быстро просмотрел разложенные на столе бумаги, убеждаясь, что составил список правильно, исходя из свистнутых у Балина данных, и проговорил: — Помнишь, ты как-то намекал, что в интересах нашего мирного сотрудничества рекомендуешь сообщать тебе о всяких подозрительных движениях вокруг «Лихолесья», если я таковые замечу? — Помню, — осторожно согласился он. — И было бы неплохо, если бы ты дал четко понять, какая тебе с этого выгода. Да, бескорыстие в наше время не ценится. Жаль. Это вызывает необходимость сочинять все новые доводы, да так, что приходится составлять списки, чтобы не запутаться в этом генеалогическом дереве недоговорок и дипломатических уверток. — Мне вполне хватит ответного жеста любезности, — да, это было немного нахально, но иногда только на этом и выезжаешь. — Ну, ты понимаешь… — Частично, — откликнулся он. — Но давай включим честность на максимально допустимый уровень. — Излагай свои условия. — Мне нет дела до твоих личных интересов и привязанностей, Бэггинс, но только до того момента, когда они не затрагивают мои интересы, — собеседник сделал паузу, а я подумал, что пока ничего нового не услышал. — Если ты на самом деле знаешь что-то, связанное в «Лихолесьем» или другим моим проектом, я буду весьма счастлив услышать новости. И если я сочту эту информацию ценной, я готов ответить взаимностью и раскопать нужную тебе информацию — а ты знаешь, что связи у меня не чета твоим. Вот говнюк. Ни разу не упускает шанс кольнуть побольнее. — Да знаю, — как можно небрежнее заявил я, — потому и звоню тебе. Мне подходят твои условия. — Я так и думал, — насмешливо сказал он. — Что ж, начинай передачу. — Надеюсь, это только между нами? — Мне подходят твои условия, — откликнулся он и сбросил вызов. Я запустил пальцы в волосы, с трудом удержавшись, чтобы не лохматить их. Потом открыл ноутбук и начал копировать нужные данные в папку, которую мстительно назвал «Рапунцель». За дверью зашебуршали, и я напрягся, изобразив нервного суриката. На пороге нарисовался неприлично бодрый и веселый Кили: — Мы тут прогуляться решили, хочешь составить компанию? К моему удивлению, одет он был не в костюм — а я-то уже полагал, что неугомонный младший племянник Торина опять собирается в злачное место. Джинсы, толстовка, кеды — типичная подростковая одежда. Значит, гулять он собрался по улице. Хм, и как к этому относится Торин, интересно? Передача данных почти подошла к концу, и моя измученная поистине еврейскими метаниями по всему телу душа начала потихоньку возвращаться на положенное место… и Кили выбрал именно этот момент, чтобы подойти к столу с противоположной стороны и с любопытством глянуть на экран сверху вниз. Душа тут же метнулась к горлу — пришлось захлопнуть рот, чтобы не выпустить ее на волю. Потом фиг поймаешь… — Все работаешь? — Уф, — отозвался я — на более красноречивое выражение не нашлось воздуха. Я прекрасно себе представлял, чем может обернуться для меня этот экспромт. Но к счастью, Кили не стал интересоваться, чем же именно я так занят. Он пошел к выходу, и уже закрывая дверь, заметил дружелюбно: — Тебе реально нужно расслабиться, Бильбо. Если надумаешь, звони. С вами расслабишься, как же. Я помахал ручкой вслед полетевшему к адресату письму, закрыл почту и после недолгих колебаний зашел в браузер. Надо же было ознакомиться с этими чертовыми акциями поближе. К слову, идея игры на бирже вовсе не казалась мне такой уж глупой или не стоящей внимания. Если подойти к делу с умом, может выйти очень даже неплохо. Другое дело, что наверняка в каждой мало-мальски крупной компании есть целый отдел, отвечающий за нейтрализацию подобных афер. Ну так ведь в любом заборе можно найти лазейку — или проделать, верно? За этим мне и понадобилась помощь верных врагов, хе-хе. Компания, кажется, решила прогуляться почти в полном составе — из комнаты доносились только голоса Бифура и Нори, обсуждавших последний фильм, да Ори временами разражался монологами о штудируемой книге. То есть, остались те самые ребята, которые не отличались болезненным любопытством, а мне только это и надо было. За последующие полчаса я успел побеседовать по душам еще с двоими конкурентами, пообещав им то же, что и первому — за исключением того, что речь шла о некой таинственной угрозе корпорациям «Озерный край» (парк аттракционов на острове) и «Железное взгорье» (примерно то же самое в декорациях скал), заручился их поддержкой и отправил такие же письма. А когда уже я собирался закрыть почту, замигал значок «Одно новое письмо». Я сомневался, что кто-то из троицы ответит так быстро, и открыл послание без особой надежды… но снова был удивлен. «Кое-что об Аркенстоне», гласила тема письма, отправленного «тетушкой Мэй». Я встал, подошел к двери. Убедился, что она закрыта хорошо, потом подумал и закрыл на замок. Вернулся к ноутбуку, испытывая смешанное чувство настороженного восторга и яркого опасения. Открыл письмо, и почти сразу же вынужден был ловить упавшую челюсть. «С.М.О.Г. практически построена на том, что представляет собой Аркенстон. Это нечто такое, с чем ни тебе, ни кому-то другому до сих пор не доводилось сталкиваться. Можно назвать Аркенстон шагом к искусственному интеллекту, хотя в данном случае все еще круче. Конечно же, мне не хочется верить, что ты можешь быть настолько недальновиден, что осмелишься сунуться в логово дракона… но если вдруг захочешь развлечь меня напоследок, решив, что тебе под силу сцепиться со Смаугом — надеюсь, я буду в первом ряду в зрительном зале. Кинешь мне звонок, ладно? Я оценил информацию, собранную тобой, и предоставляю в твое пользование эквивалентный объем данных об Аркенстоне. Сам понимаешь, ничего особенно важного не будет, но при твоем уровне любопытства и той компании, в которой ты сейчас крутишься, наверняка будет интересно наблюдать за вашими попытками подобраться ближе к „Огненной горе“. Не то, чтобы я угрожал тебе — о, нет. Мне за это не платят. Но мне бы очень не понравилось, если бы ты чересчур усердно раскапывал клад на моей территории. Надеюсь, мы друг друга поняли?» Вот теперь вполне оправданным были и горестный протяжный вздох, и процедура знакомства собственного лица со столешницей (достаточно аккуратно, чтобы не расквасить многострадальный нос, но вполне себе ощутимо). Да, мне не угрожали — пока что. Всего-навсего предупреждали, что я собираюсь залезть на частную территорию, охраняемую злобными черными доберманами. И что никто не будет сдерживать этих доберманов, когда они вцепятся мне в штаны. — Ты в порядке? — осторожно поинтересовался Ори, сунув голову в комнату. Я помахал ему рукой, не поднимая головы: — Интернет медленный. Бесит. Ори понимающе покивал, прижимая книгу к груди, и аккуратно закрыл дверь. Я сполз по стулу, как медуза на солнце, ощущая себя именно так. И полученные два новых письма, текст которых более или менее повторял текст первого письма, не внушали ровным счетом никакого оптимизма. Что ж. Вляпался, так вляпался. Впервой, что ли?