Однажды в Вегасе

Никогда не доверяйте человеку, которого зовут Рэдди, особенно если его фамилия — Браун. В общем-то, это все, что я мог бы сказать, если бы меня вызвали в суд. По делу о зверском убийстве этого самого мистера Брауна, ага. А ведь начиналось все довольно мирно и обычно — не то чтобы прямо великолепно, но в привычном духе «смешать немножко безумных идей с острым дефицитом иных вариантов»: всего-то и взбрело мне в голову нанести визит вежливости старому товарищу и побеседовать о том, о сём. То да сё, правда, несколько выбивалось из понятия нормы, ну да с кем бы еще я мог поболтать по душам, как не со старым пройдохой Радагастом. Лучше бы я в тот день ногу подвернул, честное слово. Потому что визит начался-то с вежливой ноты, но очень быстро я понял, что хаос и бедлам, безраздельно царящий в черепушке Брауна, грозит перекинуться и на меня. Кто ж знал-то, а? Но обо всем по порядку, уважаемый суд. Прошу выслушать Джеймса Гандольфини и решить, насколько заслуженным был тот эпический пендаль, которым я наградил засранца Рэдди под конец нашего путешествия по закоулкам его дырявой памяти, а потом и кишащим блохами подворотням какого-то безымянного городка. О том, что я хочу навестить старого товарища, знал только Торин — я воспользовался царившим в комнате шумом и сообщил Оукеншилду, что так и так, кое-что не стыкуется, нужна дружеская помощь, а никого другого Браун не захочет видеть. Торин помолчал и выдал пророческую фразу: «Смотри, как бы это путешествие не завело тебя дальше, чем тебе хочется». Я тогда посмеялся над его опасениями и заявил, что никаких проблем не ожидается, и вообще, я с Радагастом знаком вечность. Именно поэтому я был практически уверен, что он точно знает, в какую историю я элегантно зарулил, и теперь не знаю, куда направиться. Одним из достоинств Брауна было практически полное отсутствие у него сарказма, так что моему самолюбию мало что угрожало. Это вам не сгусток желчи по имени Саруман, всегда готовый сделать свои дела мимо лотка — и прямо в ваши ботинки. И не хитромудрый стиляга Элронд, с которым надо держать ухо востро. Браун — это прямолинейность во плоти, приправленная некоторой наивностью и постоянной готовностью уболтать бедного прохожего. Помнится, так я с ним и познакомился: проходил как-то хмурым утром мимо скамьи в парке, на которой он медитировал, да и ляпнул что-то про «какое доброе утро». Радагаст тогда возмутился так, что я понял: задел человека за живое, и он сейчас намерен оттяпать кусок моего хорошего настроения. Нет, он вовсе не отличается ненавистью к пасмурной погоде и шершавому дереву скамейки — скорее уж, в тот момент страдал некоторыми побочными эффектами после употребления некачественного… чем бы эта жидкость в бутылке ни была. Взял и выложил все, что думает о погоде, болтливых прохожих и их родне. Вот это было уже лишнее, так что меня потом ничуть не глодала совесть по поводу того, что я познакомил свой кулак с его носом, а парой секунд позже он, уже из подскамеечного положения, лягнул меня в голень, оставив восхитительно четкий отпечаток подошвы на белой штанине. В себя я пришел уже в полицейском участке, да и то только после того, как дюжий сержант помог разогнать красный туман перед глазами. Ну, как помог… собственно, он и разогнал — помахал пару раз рукой возле моего разгоряченного лица, один раз промахнулся, заехал по носу, и я резко понял, где нахожусь. Правда, до осознания факта, что не забрел сюда по пьяни, а угодил за драку в общественном месте, плыть пришлось чуть подольше. Радагаст обретался по ту сторону решетки, в соседней камере, угрюмый и лохматый, посверкивавший глазами из-под живописно обкорнанной челки. Меня откровенно порадовало, что выглядит он куда хуже, чем я — и костюм явно не из последней коллекции модного дома, и дырок в нем побольше, чем подразумевалось в планах. — Бон суар, — заметил я высокомерно, оправляя бедный костюм. Его явно не для таких переделок шили, но руки у портного явно росли из нужного места, потому что я пару раз слышал явный треск материи, и уже был уверен, что пиджак превратился в жилетку, но нет — рукава оказались на месте. От изначального цвета, конечно, мало что осталось, но это уже претензии к драчуну. Хотя какие к дуракам претензии? — И тебя тем же самым по тому же самому месту, — буркнул он, то ли приглаживая волосы, то ли вычесывая блох (судя по дерганым движениям, я бы предположил скорее второй вариант). Люди, которые проводят свое время на скамейках, не вызывают у меня доверия и симпатии. Логично, что и у них я не ассоциируюсь с чем-то приятным. Так что готов был примириться с сердитым взглядом лохматого соседа, но исходящий от него аромат мог скопытить кого угодно. — Ты когда в последний раз ванну принимал? — поинтересовался я, отходя к зарешеченному окошку и жадно вдыхая свежий воздух. — Прямо перед тем, как потерял квартиру. — А это было, как я понимаю, прямо перед великим потопом? — Нет, чуть позже, — отозвался он на удивление серьезно. Тогда я не был в курсе, что юмор и Радагаст Браун находятся на противоположных полюсах. — Ненамного позже, как я чую. Он буркнул что-то — на голландском, как я потом узнал — и повернулся лицом к стене. Кажется, я ему не нравился. Как ни странно, осознание этого факта уязвляло самолюбие. — Впервые в тюрьме? — попробовал я начать светскую беседу, устроившись на краю кушетки. Рассиживаться в грязной камере не хотелось от слова совсем. Однако звонок адвокату принес немного пользы: Джонатана не было в городе, и хотя он обещал приехать как можно скорее, это «скорее» наступило бы не раньше вечера. А обет молчания я не давал. У меня уроки сценической речи, необходимо тренироваться. Хоть на ком. — В этой — да, — сосед посмотрел на меня со смешанным выражением удивления и некого восхищения: неужели я что-то смыслю в тюрьмах? Он бы еще больше удивился, знай чуть подробнее мою биографию. — То есть, когда тут обед, не в курсе? — Если верить расписанию, ровно в двенадцать. Но я лично не хочу, — он скривился, сразу став похожим на кого-то из знаменитых актеров. Не запоминаю их всех в лицо и по именам. — Эти макароны уже вот где, — он рубанул ребром ладони по горлу. Я понимающе закивал: — Соглашусь: мало кто умеет их готовить правильно. Вот в ресторане на Иль-дю-Боте, помнится… — Иль-дю-где? — Боте, но тебе-то какая разница? Вряд ли ты частый гость в турагентствах. Он ухмыльнулся, поднял большой палец: — Угадал. Визу мне не дают. — Даже не могу предположить, почему. — Дискриминация. Я Браун, кстати, — он встал с кушетки, шагнул к решетке и протянул руку. — Радагаст Браун, временно не работающий. Эта его готовность к близкому знакомству почему-то показалась не столько изумительной, сколько трогательной. Кто ж мог знать, что он вообще-то весьма дружелюбный и добродушный? Даже чересчур. — И насколько это «временно» растянуто во времени? — пробормотал я, отвечая быстрым рукопожатием. Радагаст задумчиво пожал плечами: — Не запоминаю таких мелочей. — И правда — зачем? Так что ты делал в парке, и с какого перепугу накинулся на меня? Я бы спросил, чем именно ты накачался, но ты же наверняка и этого не помнишь. — Я этим и не интересовался, — изумил он меня в очередной раз. Совершенно невообразимые кульбиты сознания — наверное, самое яркое качество Радагаста Брауна, консультанта по различным вопросам щекотливого характера. И я имел честь узнать об этом в первый же день нашего знакомства. — Кто бы сомневался… — Так, а ты чего полез в драку? Мог бы пройти мимо просто. — Не мог бы, — честно сказал я. Никогда не обладал волшебной способностью игнора, тем более, когда задевают мое достоинство. Радагаст некоторое время смотрел на меня, снова пожал плечами: — А я бы, наверное, смог. — Ага. Ты только по части ненависти к утрам и приставания к порядочным гражданам? — заметил я с сарказмом. Радагаст тут же откликнулся с предельно серьезным видом: — Это ты о себе сейчас? — Еще и хамит. — Пусть будет типа компенсация за ущерб. — Это еще вопрос, у кого этот ущерб больше, — проворчал я, трогая скулу и морщась: наверняка уже расцвел шикарный кровоподтек. Что ни говори, удар у Брауна был поставлен на загляденье… в буквальном смысле слова. — О, а вы тут ущербами меряетесь? — не преминул отметить проходивший мимо охранник. — Ну, и у кого больше? На удивление синхронно, и не сговариваясь, мы с Радагастом предложили ему самому сравнить длину наших пальцев. Потом переглянулись, и я внезапно понял: каким бы странным ни был этот парень, он свой в доску, и с ним определенно можно подружиться. Кажется, до него это тоже дошло в тот момент, потому что он вдруг широко улыбнулся (учитывая, что ему пора было навестить дантиста, зрелище вышло то еще, в стиле Баркера) и заявил: — А что, круто же! Я уже собирался ответить, что да, круто, и все такое, и тут он опять все испортил: — Померяемся ущербом? Я тихо застонал и слегка постучался головой об стенку. Все-таки это очень рискованная затея — пытаться найти друга в первом же субъекте, который доказал, что умеет махать кулаками. Повернуть время вспять, увы, невозможно, поэтому позже я предпочитал думать, что всему виной мой юношеский максимализм и доверчивое желание быть дружелюбным. — Ну ладно, ладно, — донесся до меня его голос, — будем считать, что у тебя больше. Доволен? Я застонал уже в голос и постучал лбом по стенке чуть сильнее, словно бы это могло помочь избавиться от идиотских высказываний Брауна. Увы мне, бедному и несчастному. Джеймс Гандольфини, перспективный молодой консультант, умудрился наткнуться на совершенно, непредставимо невероятного Радагаста Брауна, и это было подобно песчаной буре, внутри которой затаились с десяток вампиров: налетит, вынесет мозг, запьет кровушкой, а потом еще пожалуется, что невкусно. Ну ее, эту дружбу, короче. Ничего хорошего от нее. Потом мы каким-то образом умудрились снова сцепиться из-за какого-то пустяка, и охрана разнимала нас: помнится, я в качестве трофея унес клок его волос, а Браун исхитрился снова лягнуть меня, на сей раз в колено. Плюс каждый занес на свой счет по парочке точных ударов в нос, так что похожи мы были на побитых асфальтом мопсов. Но как ни странно, я опять повелся на его дружелюбие, и убедил Джонатана вытащить из кутузки и Радагаста. Потом мы снова поссорились, теперь уже в такси и не помню, из-за чего, и Джонатану не повезло оказаться между двух огней, то есть кулаков. А потом были годы и десятилетия крепкой, как абсент (и временами такой же горькой) дружбы, с частыми моментами, когда нам хотелось поубивать друг друга, и еще более частыми моментами, когда нам чуть не удавалось это сделать по чистой случайности. А теперь мне нужен был совет Радагаста, не обремененного надуманной ответственностью, как Элронд или Галадриэль, и не такого беспардонно-наглого, как Саруман. Конечно же, был еще вопрос, где его искать: Радагаста практически всегда заносило в какие-то невероятные дебри, причем он даже не мог потом объяснить, как получилось, что ложился спать он в Амстердаме, а утро встречал в Гонконге, или хуже того — в какой-нибудь деревушке с невыговариваемым названием. Самое любопытное, что он умудрялся заводить друзей с той же легкостью, с которой комар уходит от аплодисментов разбуженной публики. И в то самое время, пока многочисленные помощники и секретари пытались найти его на карте мира и вернуть домой, Радагаст обменивался клятвенными заверениями о дружбе на языке жестов и возвращался с выполненным заданием и неизменно положительными отзывами о стране пребывания. Мне как-то довелось увидеть ящик, в котором он хранил свои паспорта… кажется, их было даже больше, чем официально признанных стран на глобусе. И при всем этом, Радагаст Браун ненавидел телефон и прочие виды связи — видите ли, за ним постоянно наблюдают, а он натура нервная, терпеть не может быть объектом вуайеризма. Максимум, мог позвонить по проводному телефону с почтовой станции или из будки на улице. Попробуй такого найди еще. Я первое время безмерно удивлялся, как он умудряется находить заказы и выполнять их без связи с внешним миром, а потом как-то довелось проводить телефонную конференцию по старинке, без интернета, и я понял, что безлимитное пребывание в сети, действительно, отвлекает и мешает сосредоточиться. Секретарша «дружеской» приемной, Иванна, мелодичным голосом сообщила, что ее обожаемый босс отчалил в направлении Большого яблока три дня назад, и с тех пор от него ни слуху, ни духу. Бруклинский ассистент, Питер, отпасовал меня к некому Антонио, который курировал перемещения Радагаста по одному из пригородов Нью-Йорка. Короче говоря, когда я наконец постучал в дверь развалюхи, гордо именуемой трейлером, на улицы уже опустилась ночь. Вдобавок шел холодный дождь, за мной по пятам бежала противная и все время тявкающая собачонка, а в ботинках сочно хлюпало — в этом городишке лужи успешно притворялись асфальтом. Естественно, я был зол, как упавший в расплавленную сталь не по своей воле Т-800, и ясно дал это понять открывшему дверь вечность спустя Радагасту Брауну. — Какого лысого дьявола тебя вечно заносит в самые темные места организма планеты?! Радагаст весело хмыкнул, посторонился, пропуская меня внутрь: — Ты всегда умел выбирать элегантные выражения. — Зря, что ли, тренировался? — проворчал я, снимая пиджак и вешая на крючок. О нормальной гардеробной можно было только мечтать — впрочем, как и о кухне, гостиной и прочих радостях жизни. Максимум, на что мог надеяться гость мистера Брауна — табуретка в темной прихожей и кружка растворимого кофе. Так что, когда Радагаст широким жестом предложил мне упасть в кресло — вполне себе нормальное с виду, — я даже удивился немного: произошло какое-то событие, изменившее Брауна, а я узнаю об этом только сейчас? Потом присмотрелся внимательнее, принюхался и понял, что ничего не изменилось. — Опять какую-то гадость пил? Или курил? Радагаст плюхнулся прямо на коврик на полу, едва не выронив сигарету, прислонился к стене и выдохнул синеватый дым. Блаженно зажмурился и выдал: — Надо было подумать кое о чем, обычных резервов мозга не хватало. Всего-то расширил немножко сознание… — И кажется, ненароком снес при этом несущую стену, — съязвил я, отгоняя от своего лица пахнущий чем-то горьким дым. Радагаст радостно засмеялся и закивал, наверняка даже не поняв, о чем я говорю. — Зачем намеренно ограничивать свое сознание, когда можно открыть весь мир? — Лучше бы окно открыл, дышать нечем. Радагаст свел глаза на переносице и быстро-быстро закивал каким-то своим потусторонним мыслям. Я тяжело вздохнул, понимая, что миссия немножко более невыполнима, чем казалось вначале. Потом выкарабкался из кресла, так и норовившего поглотить меня, наклонился к хихикающему себе под нос Радагасту и сцапал его за воротник потрепанной толстовки. Хорошенько потряс, жалея, что времена физического превосходства остались позади, и теперь мы оба куда ближе к старости, чем хотелось бы. — Мне нужна информация, — сообщил я вежливо, едва ли не растягивая каждое слово. Радагаст что-то забормотал и выпустил дым мне в лицо, отчего я закашлялся и вынужден был отпустить его. Ох уж эти курительные гербарии! — Всем нужна информация, — доверительно отозвался Браун, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. Получалось так себе: каждый глаз имел собственную точку зрения на этот счет. — Всем нужна, и все идут к Рэдди за информацией. А Рэдди ее находит и продает, да-да. Постоянным клиентам скидка и участие в акции «Спалился раз — не…» — Хватит-хватит, — поспешно прервал я его словесные упражнения. — Мне нужны ответы, Рэдди, тьфу на твою фантазию, и я точно знаю, что у тебя они есть. Так что слушай мои вопросы. Хотя нет — лучше мы сейчас с тобой вылезем на свежий воздух… — «В этом городе только тьма-а», — пропел Радагаст, послушно поднимаясь на ноги. Певческий голос и чувство ритма у него были отвратительные, совсем не как у Белоснежки. Лучше бы он изображал Ариэль, раз уж на то пошло. — «Мне теперь не нужна душа-а…» Я поморщился и толкнул входную дверь, попутно ударившись о какой-то скособоченный шкаф коленом, и зацепив люстру лбом. Радагаст довольно захихикал, и я придушил желание постучать его дурной головой об стену. Наверно, при таком столкновении не выдержала бы стенка. — «В одиночестве мне суждено-о дни свои до конца дожи-ить!» — Господи… — «Если спросишь меня — за что Я тебя предаю огню: Мы отныне с тобой на двух сторонах реки-и!» Я все-таки не удержался и помог ему грохнуться наземь — прямо в коварную и гостеприимную лужу. Никаких проблем с толерантностью не имею, но с какой стати я должен терпеть нечеловеческие пытки? Радагаст обиженно булькнул, вынырнул и сел на землю. Потряс головой, разбрызгивая грязную воду — я едва успел отскочить в сторону. — А я бы с тобой так не поступил, — заявил он с обидой. Я помог ему встать. — У тебя иные методы воздействия на неокрепшие умы, друг мой. Прогуляемся по Бродвею? Радагаст огляделся и весело посмотрел на меня, прищурившись: — Буду рад сопроводить вас, сэр. По правде сказать, шальная судьба забрасывала мистера Брауна и в куда более мрачные места. Никогда не забуду ту ночь в трущобах Дели, когда по пятам гнались местная банда и полиция, рядом судорожно пытался сделать нормальный вдох на бегу контуженный Радагаст, а впереди маячила стена, об которую предлагалось убиться. Хорошо, Орлангур подсобил, вытащил из передряги. А еще был Будапешт, в котором мы совершенно неожиданно даже для самих себя едва не устроили локальный Рагнарёк. А еще… хотя ладно, это уже на мемуары тянет. Я это к чему? Ночная прогулка в компании закадычного друга — оно, конечно, дело хорошее, но только не в том случае, когда друг обкурен до предела, ночь промозглая и воняет кошками, а улицы сплошь завалены мусором и обитаемы крысами. Именно такое путешествие предложил мне Радагаст, а я что? Мне нужны были ответы, и если относительно свежий воздух мог проветрить ему задымленные мозги, так и быть, я согласен был ему помочь. — Мы идем куда-то конкретно? — поинтересовался я через пять минут любования мрачным пейзажем: безлюдные улицы, тусклый свет луны и красные точки крысиных глаз. Настроение грозилось сползти с просто плохого до отвратительного. Радагаст безмятежно пожал плечами: — Разве это имеет значение, если верить в то, что Земля круглая? — Философ хренов. Тебя бы в Средние века. — Я бы изменил историю, — уверенно сказал он — настолько уверенно, что у меня не хватило духу съязвить. Вместо этого я спросил: — Выяснил что-нибудь по «Замку»? Радагаст неопределенно помотал головой, потом медленно произнес: — И да, и нет. Обычно такой ответ значил, что полученная в ходе расследования информация открывает новые широкие перспективы для других вопросов. — Разъясни. Корпорация «Черный замок», занимающаяся разработкой и внедрением новейших технологий типа устройство виртуальной реальности, появилась на мировом рынке практически из ниоткуда и сразу взлетела во всевозможных рейтингах. Продукция «Замка» отличалась высоким качеством и позволяла людям почувствовать себя в другом мире — таком, какой они сами хотели строить. Всего за пять лет корпорация стала одним из ведущих игроков на мировой арене; многие пытались разгадать секреты лидера и обогнать его, но пока что никому не удалось. И при всем этом, при всей своей известности нигде не было достоверной информации о людях, возглавляющих «Замок». Да, конечно, был великолепно организованный совет директоров и правление, но причастные к миру теней люди знали, что все это — только ширма. И именно тот факт, что истинным правителям корпорации так долго удается скрываться от мира, интриговал не на шутку. Удивительно, но Элронд и Саруман были уверены, что тайны корпорации — это что-то такое, что не стоит нашего внимания. Что думала Галадриэль, я не знал. Но сам был готов спорить на что угодно: за потрясающими открытиями и невероятными технологиями стоит нечто большее, чем просто упорство и талант разработчиков. Что-то такое, из-за чего вполне может разгореться всемирная информационная война. Что-то, достойное того, чтобы из-за него передрались сильные игроки. Коллеги считали мою уверенность блажью старого параноика… а я просто знал, что прав. И Радагаст был тем, кто поддержал меня в этой уверенности. Потому я и обратился к нему. — Они называют его Некромантом, — негромко произнес Радагаст, пиная камешек и выпуская колечко сизого дыма. Выглядел он чуть более адекватным, чем парой минут раньше, что не могло не радовать. — Меня как-то угораздило забрести на их собрание… ну, то есть как угораздило? — он задумчиво почесал заросший щетиной подбородок, видимо, обдумывая свою речь. — Скажем так: я случайно оказался в том же здании — и мало того, в той же комнате, — где настоящий совет директоров корпорации «Черный замок» как раз собрался на совещание. Не мог же я упустить такой шанс? — Очень надеюсь, что нет. И что дальше? — Их девятеро. Лиц я не видел… кхм, сложно было что-то разглядеть из того положения, в которое меня загнали. — Кто загнал? — невольно заинтересовался я. Радагаст смущенно кашлянул: — Робот-пылесос. — Робот-пылесос? Тебя загнал под стол какой-то пылесос? — я расхохотался. Радагаст сердито нахохлился: — А ты хоть представляешь, какие роботы могут быть в корпорации, занимающей первое место по разработке технологий? — Он захотел почистить твои штаны, а ты взял и испугался? — меня душил смех. Радагаст ткнул меня кулаком под ребра: — Нет, он просто вцепился мне в штаны и не отпускал, пока я не погладил его ноутбуком! — Еще и имущество разбазаривает… Ну и? — Ну и пересчитал я их по ногам, вышло девять. — А вдруг кто на костылях или в коляске инвалидной? Там девять ног было, или восемнадцать? Радагаст метнул в мою сторону такой пламенный и искрящийся раздражением взгляд, что я порадовался отсутствию рядом ноутбуков, которыми он бы мог и меня погладить. Хотя с него станется еще какую гадость преподнести. — Восемнадцать ног в шестнадцати ботинках и двух тапочках, — сердито сообщил он. Я поперхнулся кашлем, постучал себя в грудь, изгоняя вредный для здоровья переизбыток веселья. — Мда, ты наблюдателен. И о чем они говорили? Пейзаж вокруг немножко поменялся: теперь мы шли по чуточку более чистой улице, но зато здесь было чуточку больше народу — и выглядел этот народ не очень дружелюбным. Такие физиономии только на листовках с истерической надписью «Разыскивается!» и бывают. — Я такого языка не знаю, — признался Радагаст понуро. — Зато пылесос знал. — Там еще и переводчик встроенный? С блохами, что ли, беседовать обучен? Или с взломщиками какими… — Ты представляешь, они себе даже язык новый придумали! Называется то ли транспаренто, то ли ньюсперанто, не запомнил. — Пылесосову память бы тебе. Наверняка, она у него та еще. — Ну, в общем, я разобрал немного… — Что тебе помешало на этот раз? — Так пылесос же рычал! Мне захотелось лечь на землю, закрыть глаза и просто помедитировать. Общение с Радагастом имеет свои плюсы и минусы, и одним из последних является его способность утомлять собеседника в той же степени, в какой кошка утомляет мышь перед обедом. — Как он мог рычать, если ты его вырубил? — Я не смог отключить функцию сигнализации, — признался он. — Только приглушил. — Подарю тебе на Рождество инструкцию, как беседовать с роботами. Ладно, давай дальше. — Парни обсуждали перспективы и рынки, ну ты сам знаешь, как это скучно, я чуть не заснул. Хорошо, пылесос не дал задремать. Потом пошло интереснее, тема свернула на какие-то черные технологии, типа «Замок» собирается шокировать мир и уже придумал, чем именно. А потом пришел главный, и они сразу оживились. Но почти сразу перешли в другую комнату, а я не мог отцепить проклятый пылесос, так что не знаю, что к чему. Только то, что зовут главаря Некромантом, и вроде как именно он находит эти технологии и внедряет. И ты знаешь, Джеймс, — он посмотрел на меня очень серьезно, — он жуткий. Я не могу это объяснить, но чувство было очень неприятное. Ехидничать не хотелось. Радагаст, может, и любил иногда преувеличивать, но когда дело касалось серьезных вещей, ему можно было верить. Тем более что я ждал чего-то подобного. Так называемые черные технологии, происхождение которых никто не мог внятно объяснить, периодически всплывали в газетных статьях, и пускай большинство из этих сообщений были ложными, дыма без огня не бывает. А «Замок» и без того вызывал достаточно подозрений, чтобы присмотреться к нему внимательнее. — Некромант, значит… Странное прозвище, не находишь? — Да тут все странно. Хочешь в это влезть? Я подумал, пожал плечами: — Кажется, без этого не обойтись. Мы уже вляпались. — «Мы» — это ты о себе? — Это я о тебе, о себе, а также Элронде, Галадриэли и Сарумане. Как-никак, это наша обязанность — следить за балансом в этом мире. Радагаст не успел ответить: обитатели трущоб, давно уже следившие за нами, наконец вылезли из переулков, продемонстрировав численное преимущество и готовность к не совсем дипломатическим переговорам. В частности, ребята похвастались кастетами, дубинками и прочим инструментарием уличного пролетариата (хорошо, огнестрельного оружия не было — и странно). Ухмылки были под стать: откровенно разбойничьи и довольные. Ну да, кто бы мог подумать, что двое мужчин, упорно не желающих склониться перед давлением времени, могут оказать какое-то сопротивление? Возможно, ситуацию еще можно было спасти дипломатией, и я уже приготовился толкнуть монолог о равенстве и братстве, но именно в этот момент Радагаст невесть с какого перепугу вообразил себя пилотом гоночного болида и рванул с места, окатив меня и передние ряды вражеского войска водой из лужи. Я сдавленно зарычал и припустил следом, оставив позади восторженно заоравших, а потом и ломанувшихся вслед, поклонников. Как ни странно, Браун показал себя отличным бегуном — я с трудом догнал его, интуитивно свернув в третий переулок и срезав путь. В итоге мы чуть не столкнулись лоб в лоб. Я собирался схватить его за воротник и хорошенько потрясти, но он увернулся и побежал дальше. — Стой! Стой, кому говорю! — Это было бы крайне неразумно, учитывая толпу на хвосте! — Так ты же не дал шанса поговорить с ними! — Так остановись и поговори! Одышка мешала высказать все, что я думаю о его маневрах, одномоментно. Поэтому я обходился тем, что выдыхал несколько красочных слов за один раз, потом приходилось прерываться на вдох. Радагаста такие проблемы не терзали, так что бежалось ему легче. Наверняка, сказывался и богатый опыт в подобных делах. Преследователи тоже не теряли времени даром, подбадривая себя, а заодно и нас, азартными выкриками и обещаниями всячески поизмываться над нами. Честно сказать, услышанное вдохновляло разве что на ускорение шага. Ботинки давно промокли насквозь, да и вообще, наверняка видок у нас был тот еще. Радагасту-то не привыкать, он выглядит не лучше и в обычное время, а вот я жестоко страдал. Впрочем, переживания по поводу внешнего вида — это было меньшее из зол. — У тебя есть план? — выдохнул я, догоняя Радагаста. Тот энергично замотал головой. — А куда мы бежим? — Просто беги! — Эй, деды! — расслышал я сквозь собственную одышку голос одного из преследователей. — Не боитесь рассыпаться, при такой-то скорости? И вот тут мы снова повторили жест из давнего прошлого, синхронно показав ребятам оттопыренные пальцы. Позади возмущенно взревели, автоматически придавая стимул для наращивания скорости. В ушах свистел ветер, но я расслышал смех Радагаста и успел подумать, что он окончательно поехал на почве своей гербофилии… а потом вдруг дорога оборвалась, и мы полетели в воду, плюхнувшись в нее, как метеоры в земную атмосферу. Радагаст снова захохотал: — Ну вот тебе и план! — Я не планировал купания в ледяной воде! — Что, ревматизм замучил? От изумления, что слышу шутку от Радагаста Брауна, я чуть было не ушел под воду. Радагаст уже энергично греб к темному силуэту лодки неподалеку; я последовал его примеру. Поклонники разочарованно простонали вслед неприличные комментарии, но лезть в воду поостереглись. Радагаст первым забрался в лодку, шумно выдохнул. Я тяжело перевалился через борт и растянулся подобно дохлой рыбе, жадно хватая ртом воздух. — Совсем как в молодости, — радостно заметил Радагаст. — Правда же? — Ты ничуть не изменился, — простучал я зубами. — Все такой же обкуренный недотепа без чувства юмора, годный только чтобы в передряги друзей затаскивать. — Откуда тебе знать, на что я годен? — отозвался Радагаст весело, проворно гребя от берега. Я отмахнулся, упал на лавку: — Даже не хочу об этом думать. — Ты всегда предпочитал простые пути, даже в мышлении. И много потерял. — Зато жив и здоров. И это не меня называют придурком, которого надо искать с металлодетектором. — И ничуть не обидно. — Потому что ты не понял шутки. — Откуда тебе знать? И вообще, ты хотел поговорить с Некромантом? — Мне бы вполне хватило поговорить о нем, но не с ним. — Поздно, — заявил Радагаст упавшим голосом и постучал веслом по борту яхты, к которой нас прибило. Я задрал голову и посмотрел в лицо с удивлением разглядывавшему нас пассажиру яхты. Пассажир выглядел типичным киношным злодеем — из тех, что носят черные костюмы и ботинки, волосы тщательно зализывают назад, а в черных очках можно разглядеть свое ошарашенное лицо. — Добро пожаловать на борт «Дол-Гулдура», — проговорил кто-то глубоким голосом, от которого где-то внутри мигом зародилась мурашечная жизнь и забегала в панике. Что ж, когда тебя приветствует Некромант собственной персоной, полагается встать и ответить так же любезно: — Благодарим за приглашение. Даже если очень-очень хочется оказаться где-нибудь далеко. И тут Радагаст преподнес еще один неприятный сюрприз. Я так и не понял, с какого перепугу он вдруг заорал, как будто ему в задницу запустил жвалы клещ-переросток, а потом вскочил и с воплем: — Я их отвлеку! — сиганул в воду пьяной ласточкой. Только брызги полетели, но мне уже было все равно. — Приду-урок! — простонал я, схватившись за волосы и дергая их. Ну придурок же: забыл, что на берегу его ждут с теплыми объятиями дети улиц? Хотя нет, ошибочка вышла. — Быстрее ветра, шустрее зайца! — донесся из темноты полный воодушевления голос, заглушаемый плеском и приказами схватить беглеца. Не придурок, а полный дурак, чего уж там мелочиться.