Однажды в Вегасе

Не так уж часто меня обвиняли в легкомыслии или излишней эмоциональности, которые бы мешали планам тех людей, на которых я работала. Напротив — одним из главных качеств в списке характеристик значились дисциплинированность и умение использовать любую возможность для своей выгоды. Неважно, шла ли речь о том, чтобы проникнуть в какую-то корпорацию и собрать пакет нужных заказчику данных, или о внедрении в свиту влиятельного бизнесмена, чтобы найти его слабое место. Свободный агент Тауриэль без видимого труда справлялась со всеми заданиями, обводя вокруг пальца тех, кто осмеливался выходить на ее поле. Кто же мог подумать, что это задание пойдет совсем не по плану только из-за того, что на какие-то пять минут пересекутся пути двух не знакомых до того людей? И что эта встреча перевернет весь мой мир, заставит переосмыслить все, чем я живу, и ужаснуться? «Эмоции вредят делу», любил повторять наш наставник, высокий и сухощавый мужчина с удивительно заурядной внешностью и именем. «Вы должны сохранять хладнокровие и сдержанность в любой ситуации. Только тогда можно достигнуть успеха. А иначе — провал». Помнится, Пейс тогда усмехнулся с таким видом, что любому стало бы ясно: он-то точно не знает, что такое поддаться эмоциям или потерять голову. И правда — за столько лет знакомства с ним я ни разу не видела, чтобы он позволял кому-то увидеть свою злость. Чуточку надменный, насмешливый и амбициозный, безусловно талантливый и умеющий находить выгоду даже, казалось бы, в безнадежном деле. Неудивительно, что он всегда был на шаг впереди конкурентов — и делился этим успехом только с нами: Леголасом и мной. Не знаю, чем именно мы двое заслужили его доверие, но потерять эту привилегию значило бы не только вылететь из бизнеса, но и оказаться в черном списке всех организаций, занимающихся подпольными делами. Так что мы держались Пейса и старались изо всех сил. Понятное дело, когда я категоричным тоном заявила, что никуда не уйду без потерявшего сознание Килиана Оукеншилда, Леголас посмотрел на меня, как на умалишенную — разве что пальцем у виска не покрутил. Потом к нему вернулся дар речи, и он догнал меня в туннеле. За спиной раздавались выстрелы и возгласы, я едва удерживала Кили на ногах, мрачно думая, что за такие выкрутасы Пейс по головке не погладит. — Тауриэль! — Леголас подоспел как раз вовремя, подхватил Кили — правда, перекосило напарника при этом знатно, словно он обнимал мохнатую гусеницу. — Ты что творишь? — Может, у тебя получится найти ответ на этот вопрос, — отозвалась я, вставая с левой стороны от Кили и закидывая его руку себе на плечо. — Я не знаю. — Пейсу не понравится. Ох, как не понравится. — А вот это мне известно. — С виду он казался легче, — пропыхтел Леголас, затаскивая Кили по спрятанной в тени лесенке на своеобразную галерею, позволявшую передвигаться по сухой поверхности метрах в полутора над уровнем пола. — И какой план? Хотя нет, позволь предположить: у тебя его нет. — Угадал. — И мне предлагается сочинить что-нибудь. — А вот тут в точку. — Увы мне, — проворчал он. Я подарила ему быструю улыбку: — Ты прелесть, Орли. — Согласен, только не называй меня так. Коридоры закончились, и мы, выйдя через один из черных ходов, оказались на улочке пригорода, тихой и почти безлюдной. Любопытно: когда идешь под землей, теряется чувство расстояния. Кажется, что пройдены километры, а на самом деле ты вдруг понимаешь, что прополз в грязи всего-то квартал. Или наоборот: пробежал кросс за несколько минут, только вот вылезаешь почему-то в другом районе. Выглядел Килиан не лучшим образом: бледный, с темными кругами под глазами, и дышал тяжело и сипло. Леголас посмотрел на него изучающим взглядом, потом на меня — уже мрачным: — Вряд ли ему на пользу канализационный климат. — Отведем его к Пейсу. — Ты с ума сошла? Да он не только этого типчика вытурит, но и нам с тобой по носу дверью шандарахнет, — возмутился Леголас. Он говорил абсолютно верно, и это удручало. Я вздохнула, потрогала горячий лоб Оукеншилда: — Но надо что-то делать. Ему все хуже. — Интересно, как ты это так быстро определила? — ехидно спросил Леголас, но беспрекословно закинул руку Кили себе на плечо и изобразил полную готовность идти куда угодно. — Небось, если бы я тут разлегся в позе умирающего лебедя, мне бы столько внимания не уделила. — Ты на что это намекаешь? — Я не намекаю, а прямым текстом говорю, что сделал кое-какие выводы, — Леголас смотрел прямо, чеканя шаг, насколько это было возможно. Мне показалось, что он улыбается чуточку горько, но я не была уверена. — Во-первых, он тебе нравится. — С чего это ты… — Во-вторых, именно поэтому он не нравится мне, — продолжил он невозмутимо. Я промолчала, не желая даже самой себе признаваться, что напарник очень близок к правде «во-первых». — А в-третьих, я обещал помогать тебе в любой ситуации, а значит, не уйду и сейчас. — Когда это ты такое обещал? — я постаралась скрыть смущение и радость. Леголас усмехнулся: — О, этот день я никогда не забуду. Казалось бы, самая простая миссия: проследить, чтобы старик-лавочник, попавший на прицел банде Твиста, благополучно добрался до самолета. Кто же мог знать, что в итоге мы окажемся в этой самой лавке, баррикадируя дверь чем только можно, причем я буду изображать старика, а ты — его подмастерье, и по нам будут палить из всего, что только можно? А потом вдруг окажется, что старик-то не абы кто, а знаменитый ювелир, и нам подарят по кольцу за успешное прохождение миссии. — И ты чуть не потеряешь свое колечко, — с улыбкой припомнила я. Леголас кивнул: — Ну, вот тогда я и пообещал, что не отойду от тебя ни на шаг, потому что ты вечно умудряешься вляпываться во всякие ситуации. — Обещал Пейсу? — Нет, он тут ни при чем. Мое обещание касалось только нас двоих, — негромко отозвался он, помолчал. — Например, вот сейчас ты зачем-то тащишь этого парня черт знает куда… — Не я, а ты. — И я понятия не имею, зачем тебе это. — Противоречишь сам себе, — подколола я. — Только что заявлял, что знаешь. Леголас сделал вид, что не понимает, о чем я, и остановился. Мы стояли в окружении невысоких домов, и тишина почему-то была напряженной и нагоняющей тревогу. Все стало понятно, стоило только обернуться и увидеть неспешно шагавших за нами нескольких человек. Напарник тут же направился к ближайшему двухэтажному дому, таким легким шагом, словно Кили ничего не весил. Я последовала за ним, отмечая, что преследователи приближаются. — Думаю, деликатничать времени нет, — сквозь зубы заявил Леголас и каблуком ударил несколько раз по замку, едва не уронив свою ношу. С четвертого удара что-то хрустнуло, и дверь открылась. Леголас ввалился в темноту первым, предсказуемо споткнулся обо что-то и негромко, но очень красноречиво выразился по этому поводу. — Где тут выключатель, чтоб его?! — А у меня свет по хлопку включается, — сообщил из темноты хрипловатый звучный голос. Мы не успели ничего сделать, как хозяин комнаты хлопнул в ладоши, и нас ослепил яркий свет. Леголас чуть не выронил Кили, я успела зажмуриться, но помогло мало. В любом случае, как мы увидели через пару мгновений, когда глаза привыкли к освещению — вряд ли имело смысл дергаться, когда на тебя направлено дуло револьвера, а поверх него смотрит с прищуром мужчина, сидящий в кресле. Причем взгляд у этого мужчины такой колючий и жесткий, что сразу понятно: шутить не стоит. — Опусти парня на пол и верни дверь на место, — приказал мужчина Леголасу. Напарник что-то буркнул, но перечить не стал. Я опустилась на корточки рядом с Кили, проверяя, как он. Сердце щемило от жалости и понимания, что еще немного таких приключений — и ему будет уже очень плохо. Хозяин следил за нами без особого интереса, не опуская оружия. Леголас пыхтел, пытаясь приладить дверь на место. Я посмотрела на мужчину: — Моему другу нужна помощь. — Сожалею, — равнодушно отозвался он. — Пожалуйста… — Милая моя, — прервал он, — ты хоть в курсе, что это за район, кто я такой, и почему сижу тут в темноте, готовый разнести дверь на щепки? Вам с приятелем очень повезло, что я отвлекся на звонок, и не пристрелил вас. — Что за район? — полюбопытствовал Леголас, наконец придумав, как быть с дверью: он просто подтащил к ней тяжелый стол, причем хозяин поморщился от скрипа, но не возражал. — То есть, я вроде бы в курсе местной географии, но что-то не припоминаю, чтобы здесь было что-то настолько опасное. — Давно, значит, не обновлял знания, — жестко сказал мужчина, и наконец-то опустил оружие, но не стал его далеко убирать. Впрочем, ни от кого не укрылось, что ствол направлен в сторону беззащитного Кили, так что делать резкие движения не хотелось. — Здесь в последнее время совсем не райский курорт. — А когда был? — заметил удрученным тоном Леголас и сел на стул, положив локти на стол и глядя на мужчину так спокойно, словно мы были на каком-то приеме. — Я вот помню времена, когда здесь можно было гулять свободно, не опасаясь за свою жизнь. А сейчас что? — А сейчас тут хозяйничают ребята Некроманта, и они отнюдь не миролюбивые ягнята. Слышали о нем? — В основном слухи, — осторожно сказал Леголас. Я тем временем нашла аптечку (хозяин следил за моими поисками очень внимательно, но не возражал), и занялась осмотром Кили. Видимых травм не было, но когда я прослушала его легкие и сердце, стало понятно, что проблема внутри. Это было похоже на пневмонию. Загадкой оставалось только, как он умудрился заболеть так молниеносно. — Слухи часто смягчают их действия, — заявил хозяин, потом вдруг насторожился, напрягся и стал похож на готовую прыгнуть собаку или кота. С улицы донеслись звуки шагов. Леголас тут же плавным движением ушел в сторону от двери, а я решила оттащить Кили в сторону. — Вверх, — кратко приказал хозяин, хлопнул в ладоши, и комната погрузилась во мрак. Что-то прошуршало, потом Леголас восторженно присвистнул: — О, это настоящий Ремингтон? — Нет, крякающая резиновая палка, — раздраженно отозвался хозяин. — Разумеется! — Угу… А как тебя звать? — Нашел время для знакомства. Бард. — Весьма приятно. — Смотри за окном, приятель. Ты там как? — это был вопрос уже мне. Я остановилась, чтобы перевести дух, проговорила: — Нормально. Это от Некроманта? Глаза потихоньку привыкли к свету, и я различила силуэт Барда у окна — мужчина смотрел на улицу, избегая показываться тем, кто собрался снаружи. — Я бы поставил на то, что их послал Азог. Один из исполнителей Некроманта, самый жестокий и беспринципный. Азог… Память услужливо подкинула нужную информацию, и радости от нее я получила немного. Действительно, на редкость омерзительный тип, не знающий жалости ни к своим, ни тем более к чужим. Столкнуться с ним значило рисковать не только своей карьерой или имуществом, но и жизнью. До сих пор Пейсу как-то удавалось держаться подальше от него и его нанимателя, зловещего Некроманта. Но всякой сказке приходит конец, и декорацией для него становится почти пустая комната в незнакомом доме, когда на руках у тебя тяжело больной человек, напарник выглядит чуточку растерянным, а новый знакомый явно намерен повоевать на славу. — Ладно, — процедил Леголас, обнимая дробовик и занимая позицию у окна. Бард вернулся к креслу, перевернул его и встал за ним; в руках у него был автомат, а револьвер он сунул в кобуру. — Тори, уходи наверх. Возражать я не стала и потащила Кили к лестнице. Бард бросил вслед: — Ему поможет «Ацелас». — Что? — «Ацелас», — повторил он. — Настойка, ее готовят парой домов дальше по улице. Оживляет любого. Снаружи становилось все оживленнее: команда захвата, не таясь, обсуждала все свои ходы — очевидно, ребята были абсолютно уверены в своей победе. Что ж, на их месте я бы тоже так решила. — Как этот дом узнать-то? — крикнула я уже с лестничной площадки. — Не волнуйся, ты не ошибешься, — с насмешкой отозвался Бард и быстро приказал Леголасу: — Готовься! Я поспешила к ближайшему окну, очень надеясь, что оно выходит на галерею, идущую по фасаду всего дома. Повезло. Я осмотрела улицу, насколько это было возможно из комнаты, затем открыла окно и вышла на галерею. Нужный дом и вправду сложно было спутать с другим: на крыше красовался флюгер в форме листа конопли. А вот как к нему подобраться, не привлекая внимания? Проблема решилась быстро: всего-то и надо было пройти несколько метров по прочной проволоке, невесть зачем протянутой между домами. Падать с высоты шести метров очень не хотелось, но иного пути я не видела. К тому же в доме началась яростная пальба, а значит, времени на колебания не было. И я смело шагнула вперед. После я не смогла бы рассказать, как мне удалось пробежаться над землей, чувствуя, как замирает и скукоживается от ужаса сердце, но каким-то образом мне это удалось, и спустя пару минут я уже стояла на ватных ногах на галерее нужного мне дома, переводя дух. Отсюда было видно, что осаждающих дом Барда куда больше, чем я думала, и это понимание принесло страх и желание побыстрее разобраться со всем этим. Наверняка, хозяин дома совсем не был рад, когда я буквально сверзилась ему на голову. Я не специально, просто он как раз поднимался по лестнице, что-то распевая себе под нос, а я налетела на него и едва не свалила с ног. Старичок заорал неожиданно резким голосом, захотелось зажать уши, но я тут же подняла руки и скороговоркой выпалила: — Добрый вечер, простите за вторжение, моему другу очень плохо, мне нужен «Ацелас». — Уж не Бард ли вас, моя милая, послал? — прищурился он, удивительно быстро обретая спокойствие и разглядывая меня. Я закивала: — Да, но откуда вы… — Только его гости падают, как снег на голову, — проворчал старичок, аккуратно отстранил меня и вошел в комнату. — И только он никогда не отказывается мне помочь. Так, говорите, «Ацелас»? Кому же это так плохо, что понадобилась оживляющая настойка? Он уже включил свет и что-то искал на полках стеллажа, заваленных всякой всячиной. Я устало опустилась на стул рядом. — Даже не знаю, что с ним случилось. Он выглядит так, словно болеет уже долгое время, и ему все хуже… — Хм-хм… мне знакомы эти симптомы, — нахмурился старичок — невысокого роста, с пушистой бородой, он выглядел очень милым. — Скажите-ка мне, не явилось ли это следствием короткого знакомства с подручными Бенедикта Смауга? Я только приоткрыла рот от изумления. Старичок кивнул своим мыслям: — Значит, я прав. Что ж, должен сказать, это опасная болезнь, смертельная… но не волнуйтесь, — поспешил н меня успокоить, — моя настойка поставит на ноги даже того, кто уже распрощался с этой жизнью. — О Боже, — прошептала я. Глаза затуманили слезы, и все действия старика показались расплывчатыми картинками. Кили умирает… нет, нет, этого не должно случиться! Только не с ним! — А еще, — старичок неожиданно вытер мне лицо чистым платком и подмигнул, — по большому секрету сообщу вам, что ребята Торина Оукеншилда не оставляют своих в беде. Он замолк, прислушался. Я тоже различила, что стрельба стала еще яростней, а по доносившимся крикам и командам становилось ясно, что подручные Азога сражаются с кем-то еще. Но меня сейчас волновало только одно: успею ли я к Кили с лекарством? Подействует ли оно? Почему этот лекарь так копается? — Готово, — старичок протянул мне небольшой сосуд с прозрачной жидкостью, улыбнулся добродушно. — Я думаю, вам можно уже вернуться обычным путем. Я не успела ни спросить, почему он так считает, ни возразить. Дверь внизу распахнулась, и Леголас, задыхаясь, выпалил: — Тори! — Иду! — я сбежала по ступенькам, и только у порога остановилась и повернулась к старичку. — Огромное вам спасибо. Я даже не знаю, что бы я без вас делала, мистер… — Дейл, — откликнулся он с улыбкой. — Бегите, милая барышня, спасайте своего друга! Леголас схватил меня за свободную руку и потащил за собой, попутно делясь новостями: — Мы с Бардом уже думали — все, крышка, и тут появляются какие-то парни, палят из всех стволов и укладывают шестерок Азога. Кто успел спастись — сделал ноги, остальные валяются где-то там. — А полиция? И неужели это Оукеншилд нас так быстро нашел? — За своего племянника он кого угодно порвет, — сообщил с долей восхищения Леголас. Мы как раз вынырнули из переулка и стал виден ярко освещенный дом Барда и люди перед ним. В первую очередь в глаза бросался сам Торин Оукеншилд: в шикарном костюме, с пистолетом в руке и мрачным выражением лица, он стоял в сторонке и слушал кого-то из своих. Заметив нас с Леголасом, он сначала дернулся, видимо, хотел взять на мушку, но почти сразу опустил пистолет. Стоявший рядом с ним человек обернулся, и я с удивлением поняла, что это Бард. Мысль, что бежать к дому, когда тебя со всех сторон окружают мрачные и готовые отдубасить кого-нибудь парни Торина — не самая разумная, пришла гораздо позже, когда я уже почти добралась до порога. Все, к чему я стремилась, было спасти Кили. И Леголас отлично донес мое стремление до чуточку растерявшихся ребят: — «Ацелас»! Вы же знаете, что это? — светским тоном поинтересовался он, пробегая мимо Торина. Рванувшегося нам наперерез громилу он ошарашил вопросом: — И разумеется, вы знаете, что ваш друг умрет, если мы не успеем применить эту волшебную настойку? — Пропустить, — неохотно приказал Торин, и живой кордон тут же исчез. Я выдохнула, перешагнув порог комнаты. В доме кто-то ходил, слышались голоса, но моей единственной целью было добраться до комнатушки наверху, где лежал Кили. — Надо поспешить! — Леголас следовал за мной верной тенью. — Очень скоро тут будут копы, а им не докажешь, что мы просто мимо пробегали… Кили лежал на кровати, все такой же бледный и неподвижный. Рядом стояли двое, тихо переговариваясь. Я рванулась к кровати, немного испугав одного из докторов и рассердив второго. — Что за …- начал было второй. Я выудила из кармана тщательно запрятанный туда сосуд с настойкой, дрожащими пальцами протянула доктору: — Пожалуйста… Объяснять что-либо не потребовалось: доктор просиял и выхватил бутылочку, тут же повернулся к столу, на котором я заметила открытую аптечку и пару стаканов, чем-то зазвенел. — Побыстрее! — В комнате появились еще двое, настороженных и хмурых. — Копы почти здесь. — Торин решил вопрос с транспортом? — спросил первый доктор. Сообщивший о приближении полиции парень пожал плечами: — Решал с Бардом. Время, казалось, ползло неимоверно медленно. Я стояла без движения и смотрела в лицо Кили, ловя каждый его вдох, пока Леголас не тронул меня за рукав: — Тори, нам надо уходить. Он спасен, — напарник кивнул в сторону Кили, — теперь подумаем о себе. Я не сдержала радостный вздох, понимая, что настойка творит чудеса: щеки Кили порозовели, ресницы затрепетали. Уходить не хотелось совершенно — наверно, я бы так и простояла рядом с ним еще вечность, — но Леголас был прав. Килиан Оукеншилд спасен, и теперь о нем позаботится его семья и друзья. А нам надо вернуться к Пейсу. Однако, прежде чем мы с напарником вышли на галерею, Кили медленно открыл глаза, поискал кого-то. Я затаила дыхание, испытывая огромное желание крепко обнять его — и в то же время оказаться где-то очень далеко отсюда. А потом он наконец увидел меня, готовую выйти в ночь, и слабо улыбнулся. Что-то прошептал. Я вернулась, склонилась к нему: — Что? Он повторил, беззвучно, одними губами, и я ощутила, как в моем сердце зажигаются миллионы крохотных огоньков и трепещут на ветру. Доктора смотрели на нас с недоверием и тревогой, Леголас — с мольбой поторопиться. Я быстро поцеловала Кили в лоб и улыбнулась: — Еще увидимся. Кажется, доктора и Леголас вздохнули с одинаковым облегчением, когда я наконец выскочила из комнаты, с горящими щеками, сильно бьющимся сердцем — и очень счастливая. *** Право слово, иногда удивляешься своим поступкам так, как никогда бы не удивился чужим. Зачем вот, например, злиться на своих товарищей, благодаря которым получил в нос, и отменять приказ об их преследовании — потому что, видите ли, они просто сглупили, а за такое Ли Пейс не наказывает? Сглупили, конечно — как еще объяснить провал всей операции, спешное и больше смахивающее на бегство отступление, и противно пульсирующий нос, заклеенный пластырем. Проклятый Оукеншилд оказался неожиданно прытким и метким, а я даже не успел отблагодарить его. Ну ладно, еще не вечер. Пока можно было подумать о двух заблудших овечках, невесть с чего отбившихся от стада. Предположим, Тауриэль запала на племянника Торина, но Леголас-то? Куда он смотрел, и о чем думал, соглашаясь помочь напарнице? Эх, ну ладно-ладно, и его мотивы понятны. Что же за вечер такой — сплошные логические объяснения, и ни капельки внезапности. В комнате давно сгустились сумерки, а чай давно остыл. Вылезать из уютного кресла не хотелось, тем более что висок начал противно ныть — ощущение было такое, словно в дверь скребется потихоньку загулявшая и вернувшаяся домой кошка. Так что я сидел у окна, смотрел на темное небо и мрачно думал о том, как нелегко жить, когда ты умен и амбициозен, но клонировать себя, увы, не можешь, поэтому приходится доверять кому-то еще. Терпеть не могу доверять. Еще и обнаглевший Бэггинс… при мысли о нем голова начала трещать сильнее. Я взял холодный стакан и приложил ко лбу. Полегчало чуток. Но Бэггинс перед моим внутренним взором продолжал нагло ухмыляться и показывать мне то флешку, то фигу. Я зарычал и постарался перевести размышления на более приятную тему. К примеру, меня всегда успокаивал подсчет полученных прибылей. Бэггинс — ну как он мог, как осмелился встать на моем пути? Не иначе, дурное влияние Оукеншилда и его пустые обещания. А ведь, казалось бы, Билли и мухи не обидит (разве что случайно прихлопнет). Как ни странно, его поступок не вызывал во мне такой уж откровенной злости. Раздражение — да, определенно, но если бы мне дали пистолет и поставили Бэггинса к стенке, я бы вряд ли захотел стрелять. Мы были конкурентами, а конкуренты всегда делают что-то, чтобы довести недруга до белого каления. Ручаюсь, на моем месте он бы думал так же. Стакан нагрелся, висок протестующе заныл, и вместе с этой тупой болью пришла глупая обида. В последнее время мне не везло чаще, чем обычно, и хотя я никогда не перекидывал вину за это на кого бы то ни было, выдерживать натиск злого рока иногда становилось сложно. Леголас и Тауриэль понимали меня, как никто другой, и теперь, когда они черт знает где… Скрипнула негромко, открываясь, дверь. Я с удивлением покосился на нее, размышляя, могут ли так мерзко скрипеть двери в шикарных отелях, и встретился глазами с виноватым взглядом Леголаса. — Та-ак, — я аккуратно поставил стакан на стол, — чем обязан столь позднему визиту? Леголас определенно чувствовал себя виноватым — взгляд у него был, как у нашкодившего щенка. Зато Тауриэль, появившаяся следом, так и лучилась радостью. — Прости, — только и сказала она, без особого сожаления. Я вздохнул: — Что с вами еще делать? Но я все-таки дождусь объяснений, я надеюсь? — Некромант снова в деле, — хмуро сообщил Леголас. Я только сейчас разглядел и почувствовал, что он отнюдь не в розовом масле купался. — Азог хозяйничает в восточном районе. — Это плохо, — задумчиво оценил я новость. — Не засветились хоть? — Оукеншилд нас видел, — признался неохотно Леголас. Я вздохнул и покачал головой. — И половина его шайки тоже. — Я снова покачал головой. — И Бард. — Бард? Это еще кто? Уж не тот ли… — Тот самый, — подтвердил Леголас. — И старик Дейл там. Что-то готовится, Пейс, зуб даю. — Оставь себе. Значит, они задумали захватить город? — я потер подбородок, с неудовольствием понял, что Торин успел мне и по челюсти заехать. — И Торин теперь в курсе всего? А это может быть весело… Ребята молча слушали, причем Леголас — внимательно, а Тауриэль — явно витая в облаках. Мда, все ясно. — Значит, так, — проговорил я после долгой паузы, обдумав все. — Пока ни во что не вмешиваемся, смотрим и слушаем, действовать будем по ситуации. Наверняка, Гэндальф и Совет пяти опять ведет свою игру, а переходить им дорогу я не хочу. Плюс Бэггинс, который докопался до Аркенстона и С.М.О.Г. Плюс озлобленный Некромант и его верный генерал Азог. Хладнокровный и жестокий Бенедикт Смауг с его влиянием и могуществом. И команда отчаянных аристократов, намеренных вернуть семейный бизнес Оукеншилдов. Кажется, все фигуры выведены на шахматную доску, — я медленно улыбнулся. — Теперь осталось подождать, кто же сделает первый ход.