Однажды в Вегасе

Странно, но факт: совещания в номере Торина уже перестали быть чем-то достойным отдельного упоминания и превратились во что-то типа ежевечерней чистки зубов — иногда тебе жутко хочется спать, аж моргнуть боишься, но нельзя пропускать такую важную процедуру. Наши саммиты были такими же обязательными для посещения. Хотя справедливости ради надо сказать, что коэффициент полезного действия с моей стороны ограничивался чаще всего невнятными «хм» и «ну да». Что уж говорить о последнем совещании, когда у меня зубы отстукивали веселую ирландскую чечетку от страха, а Торин добавлял мрачности своим суровым видом. Да и мало кто из ребят выглядел веселее своего предводителя. Шутка ли — столько событий за такое короткое время! Кили заболел непонятно чем и едва в себя пришел. Хорошо еще, девчонка из шайки Пейса помогла, нашла лекарство, и младший Оукеншильд выкарабкался из странной комы. Тауриэль не пожелала задерживаться у постели больного, и ее можно было понять: если бы Торин смотрел так на меня, я бы тоже позаботился о том, чтобы аккуратненько унести ноги. Король гоблинов рвет и мечет, намеренный перекопать всю округу, только чтобы найти нас. Бывает ли у вас такое чувство, когда вы собираетесь переходить дорогу, решаете срезать путь и перебежать в неположенном месте… и вдруг бац! — замечаете несущийся на вас бульдозер. Душа тут же прыгает ближе к земле (видимо, чтобы уменьшить шанс быть размазанной), сознание явно намерено сыграть в «крысиный побег», и вообще, надеяться не на что. Вас утешит тот факт, что вы не единственный Макс Рокатански на этой дороге ярости? Дерзкое ограбление казино вывело «группу неизвестных» в первые ряды разыскиваемых в штате. Самое тревожное в этом было то, что это причисление к птицам высокого полета (и низкой совести) внезапно начинало греть самолюбие. Вот так вот, наверно, и просыпаются темные наклонности… эх. Мистер Смауг был не из той породы людей, что склонны прощать попытку залезть в его карман и попортить репутацию. И то, что до сих пор он ведет себя тихо, настораживало… да нет, какое там! Напрягало, причем все мышцы, даже самые скрытые, если вы понимаете, о чем я. Кхм-кхм. Из ниоткуда вылез очередной наследник богатств Смауга, намеренный взять реванш за давнее предательство — кажется, история Торина не была оригинальной, и Бард тоже потерял отца по вине магната. И если благородство Торина еще могло дать Смаугу шанс на спасение, то лично я бы не рассчитывал на милосердие со стороны сурового короля улиц. С таким колючим взглядом прощение не выдают… В общем, как-то так выходило, что поводов поныть накопилось немало. Это я еще перечислил официальные, о которых знали все и обсуждали с употреблением разных нецензурных слов. А список моих личных проблем дополнился проклятой программой с флешки. Об этом я умолчал, даже когда Торин просверлил во мне дырку своим взглядом, а Двалин, кажется, готов был приступить к жесткому допросу. Так что теперь у меня была одна большая проблема и ноль вариантов ее решения. С.М.О.Г. оказался именно таким, как его описывал Пейс: что-то запредельно нечеловеческое, технология, подобной которой еще не существовало. Я слышал его вкрадчивый голос только однажды, когда активировал программу — и в то же время этот голос теперь был всегда со мной, куда бы я ни шел. Стоило закрыть глаза и задуматься, как он, подобно гигантской змее, разворачивал свои кольца и обвивался вокруг меня, заглядывая в глаза пронизывающим взглядом и задавая один и тот же вопрос: «Кто ты, вор?». Не сомневаюсь, если бы он узнал мое имя, то через доли секунды узнал бы и все остальное, включая и то, что я сам давным-давно забыл. Легко представить мой ледяной страх! С другой стороны, я был шокирован откровением: проснувшись посреди ночи от очередного кошмара, я вдруг понял, что эта технология, на чем бы она ни была основана, начинает интересовать меня все больше. С.М.О.Г. чем-то напоминал образы искусственного интеллекта из старой доброй научной фантастики: робких и готовых обучаться чему угодно роботов, созданных, чтобы накапливать в своих электронных мозгах немыслимое количество данных, и способных к самообучению. Конечно, я сам себя готов был на смех поднять: сравнить эту программу с наивными андроидами! Однако что-то общее прослеживалось, определенно. И хотя я не мог бы привести ни одного факта в пользу этого довода (потому что для доказательства понадобилось бы снова общаться с пугающим голосом), но на интуитивном уровне был абсолютно в этом уверен. А своей интуиции я привык доверять. Торин не разрешал Кили вставать с кровати, для верности приставив к нему охранником бдительного Бифура. Фили куда-то ушел — впрочем, он был благоразумнее своего брата, и Торин недолго ломался, прежде чем отпустить его погулять. Остальные сидели вокруг стола, занятые кто чем, одинаково хмурые и задумчивые. Я бы и рад был увильнуть от этого собрания, но Торин настоял, чтобы все мучились одинаково. Пришлось уступить. Тем более что прикидывать масштабы трагедии я мог и укрывшись за кружкой чая, на которой был изображен шлем Дарта Вейдера. Кружка принадлежала Кили, вмещала пол-литра как минимум, и спокойно могла сыграть роль прикрытия. — Он нас заметил, — нарушил почти тотальную тишину Балин, поднял взгляд от планшета, служившего ему газетой. Выглядел советник Торина озабоченным. — Бенедикт знает, что ему брошен вызов. Кто бы сомневался, после такого-то переполоха… Торин величаво кивнул, как будто ему сообщили что-то очень приятное. Самообладание у него было на зависть — я и завидовал. — Планы меняются? — спросил кто-то. Логичный вопрос. И предсказуемый ответ Торина: он решительно мотнул головой. — Нет? — Все идет, как мы и хотели. Мы не какие-нибудь грязные воры… «Кто ты, вор?» — …которые собираются забраться в его дом под покровом ночи, — Торин гордо поднял подбородок, расправил плечи. — Мы пришли забрать свое, и не отступимся. Честное слово, если б я не был уверен в том, что он не настолько твердолоб и все-таки умеет идти на компромиссы (хотя наверняка ненавидит само это слово), я бы испытал некоторое разочарование в нашем предводителе. «Нашем? Ты настолько уверен в этом человеке, что готов идти за ним?» Чей это был голос в сознании — мой внутренний или.? Брось, Бэггинс. Не страдай ерундой. Паранойя до добра не… «Не стесняйся. Выходи на свет». На мой вопль и резкое движение отреагировали все — замолчали и уставились на меня. Торин медленно перевел взгляд на отлетевшую в угол флешку, потом посмотрел на меня со смешанным чувством жалости и недоверия. — Что случилось, мистер Бэггинс? — Ни…ничего, — выдохнул я, ощущая, что дышать сразу стало легче — как будто спали оковы. Стоило только избавиться от флешки, и голос в сознании исчез. — Я в порядке. Торин оценивающе смотрел на меня еще некоторое время — я четко ощущал его сомнения. Остальные тихо переговаривались, но я ничего не слышал из-за стука собственного сердца и учащенного дыхания. — Что ж, — наконец вынес вердикт Торин, — ты не привык к такого рода делам, и подобная реакция вполне понятна и простительна. Я только кивнул, опустился обратно на стул, чувствуя, как дрожат коленки. Черт побери, это уже слишком! Голоса в сознании, которые уходят, если избавиться от флешки — да я только в фэнтези такое видел, в историях с темными артефактами! А я все-таки человек здравомыслящий, с логикой дружу, и вообще… И вообще, кто сказал, что искусственный интеллект не может подчинить человека себе? Мало разве историй об этом, даже и в научной фантастике? Озноб вернулся, и на этот раз самоубеждения помогли мало. Нори, как самый сострадательный из компании, предложил мне клетчатый плед, и я с благодарностью его принял и замотался по самые уши. На флешку, лежавшую в темном углу, даже смотреть не хотелось. Народ тем временем вернулся к обсуждению планов и обмену мнениями. Как всегда, начиналось совещание тихо-мирно, но уже через несколько минут ребята вошли в раж и стало привычно шумно. Но когда Торин, выслушав всех, заговорил сам, все тут же притихли. — Мы не отступим, — негромко сказал он, поднявшись на ноги и оглядывая всех по очереди своим фирменным тяжелым взглядом. — Потерять надежду, когда стоишь уже на пороге цели — разве это не величайшая глупость? Возражать никто не смел, да и не хотел, я думаю. Авторитет Торина был таким непоколебимым, что мало кто осмеливался идти против его воли. Да что там говорить: даже я, Билли Бэггинс, свободный художник, уже считал себя членом его команды. А ведь и пары недель не знал этого человека. Вот не зря его прозвали Королем, не зря. Между делом, слушая уверенную речь Торина и вежливые «а что, если» остальных, я осмелился кинуть быстрый взгляд в угол. Ну разумеется, куда бы она делась? Так и валялась, маленькая и пугающая. Черт бы ее побрал. Отдать, что ли, Пейсу? То-то он порадуется… до первых звуков голоса в своей голове. Хотя кто его знает, этого пройдоху — может, он смелее меня. Ох, ну уж нет! Торин, не прерывая монолога, с удивлением посмотрел на меня, когда я отшвырнул плед в сторону и решительно прошагал мимо, направляясь прямо к флешке. Правда, перед тем, как взять ее, я вынужден был погладить зашипевших кошек на душе (до того они просто скреблись, а после, кажется, очень испугались — с печальными и вонючими последствиями), потом сделал глубокий вдох и цапнул проклятый кусок пластика. Тишина. Благословенная. Словно и не было никогда иначе. Та-ак, Билли, все нормально, выдыхай. — С тобой точно все хорошо? — пробасил Двалин встревоженно. — Выглядишь так себе. У меня были клиенты посимпатичнее, честно сказать. — Обрадовал, — пробурчал я, возвращаясь на место и плюхаясь на стул. В горле пересохло, Вейдер успел вылакать весь чай, так что я без особых зазрений совести завладел полной кружкой Балина — все равно советник был занят чтением новостей и тем, что выстраивал стратегию «возрази Торину так, чтобы он услышал». Сладкий чай придал сил, и как ни странно, смелости, так что я успокоился и смог послушать Торина. А говорил он весьма интересные вещи. Например, что звонил Гэндальф, и вроде бы у него все хорошо — да вот только голос у него был мрачный, и Торин теперь подозревал, что консультант попал в какую-то передрягу. Зная Гэндальфа, я практически не сомневался в этом. А зная, что он пошел к Радагасту Брауну, так и вообще мог поставить сто против одного, что завербовавший меня хитрец действительно угодил в беду. Например, их могли поймать — много ли надо, чтобы схватить двух никак не желающих стареть мужчин, которые к тому же намозолили глаза? Тот же Некромант, фигура в каком-то смысле полумифическая и легендарная, имел не один зуб на консультанта, и судя по слухам, его недавно кто-то видел недалеко от Вегаса. Впрочем, Гэндальф и в одиночку мог кого угодно заговорить до смерти, а с Рэдди так и вовсе — до истерики один маленький шажок. Задумавшись о перипетиях судьбы, я упустил значительную часть монолога Торина, и очнулся только к концу, когда Оукеншильд резюмировал: — Сегодня же вечером приступаем к следующему этапу: казино «Озерный край». На этот раз пойдут не все, хватит троих — они будут изображать игроков. Остальные… — но он не успел договорить, как зазвонил телефон. Торин замолчал, вытащил телефон и после секундного колебания ответил на вызов: — Слушаю? Я не расслышал, что сказал абонент на том конце гипотетического провода, но Торин как-то внезапно изменился в лице, помолчал и произнес: — Согласен. Через полчаса буду. Кто-то начал недоуменно переглядываться, другие ждали, что скажет Торин. Я спохватился, что уже какое-то время играю с флешкой, перекатывая ее между пальцами, как монету. Стоило только подумать о ней, как пальцы тут же задрожали, и я едва не выронил чертову, чтоб ее, флешку. Нет, надо что-то с этим делать. Гэндальф бы сообразил, что это за фигня. Эх. — Можете отдыхать, — приказал Торин, пряча телефон в карман. Выглядел он (Торин, не телефон) чуточку потерянным, но уже через секунду снова был тем железным Королем, за которым команда готова была идти в огонь и воду. Он что-то тихо сказал Балину, решительно покачал головой, когда советник открыл рот, собираясь возразить, и вышел из комнаты, провожаемый внимательными и любопытствующими взглядами. Что его могло так взволновать? Впрочем, мне было о чем подумать и без этого. Как бы ни кипел мозг от всех догадок, что роились в моей черепушке, подобно осам, которых внезапно стало слишком много в гнезде, и они рвутся наружу. *** Встречу мне назначили в номере всего парой этажей выше, что само по себе могло служить четким знаком, что место нашего сбора не является секретом для того, с кем мы вели борьбу. Самым логичным в данной ситуации было бы уйти, пока это возможно… но я не собирался сдавать позиции. И был абсолютно уверен, что команда поддержит меня во всех решениях. Дверь в апартаменты была гостеприимно приоткрыта, рядом не наблюдалось охраны, и я нисколько не удивился бы, если он вообще пришел без телохранителей. Это было вполне в стиле моего врага. Бенедикт Смауг сидел в кресле у окна и смотрел на город внизу. В руке у него была газета, хотя вряд ли там было что-то новое для человека, владеющего этой самой газетой. Услышав мои шаги, он неспешно повернул голову. Взгляд был оценивающий, внимательный и самую малость насмешливый. Как и голос, негромкий, но четкий и звучный: — Не сомневался в твоей способности принять верное решение, Торин Оукеншильд. — Мое решение продиктовано единственно желанием заверить вас, что только я несу ответственность за все свои поступки, — резко ответил я, глядя мимо него. Смауг быстро усмехнулся: — Благородное желание: принять весь удар на себя. Но вот вопрос… Он неторопливо поднялся из кресла, встал напротив, поправил пиджак. Ростом он был чуть выше, но я не чувствовал себя смотрящим снизу вверх. — За что именно вы просите прощения вот так сразу, едва зашли в комнату, мистер Оукеншильд? Я сжал зубы, четко понимая, что дипломатия и переговоры — определенно не мой конек, и я начал разговор, шагнув вперед не с той ноги. Надо будет следить за каждым своим словом. — Зачем вы позвали меня? Что мы можем обсуждать? — Приходилось ли вам забираться в дебри политики, мистер Оукеншильд? — спросил Смауг, переведя взгляд в окно, за которым сгущались сумерки. — Управлять чем-то большим, чем крохотная компания, перебивающаяся мелкими подработками?.. — Да, — оборвал я, и тут же пожалел об этом: снова поторопился! Торин, держи себя в руках. Иначе этот человек разобьет твою немудреную защиту в пух и прах. А потом доберется до твоих ребят. Смауг насмешливо прищурился. — Вот как? Значит, вы знаете, как будете управлять этим городом? — он махнул в сторону окна. — Разумеется, когда вы его отберете у меня. «Когда» прозвучало откровенным «если», и в глазах Смауга теперь не было ни капли веселья. Я невольно напрягся, но тут же приказал себе разжать кулаки. В такие моменты я жалел, что рядом нет Гэндальфа или Балина. — Я никогда не брал чужого, — негромко и уверенно сказал я. — Никто из нас. — Ну разумеется! — Смауг резко повернулся к окну, смял газету в комок и с размаху кинул в стену. Выдохнул и посмотрел на меня, уже вернув самообладание. Только взгляд выдавал: ненависть полыхала так сильно, что скрыть ее не смог даже он. — Разумеется, ты считаешь, что всего лишь возвращаешь свое, сын Трора. Отец наверняка с детства рассказывал тебе истории о том, как злобный магнат украл все, что он заработал своим трудом, и ты верил в это всем сердцем. Верил. Верю. — И тебе даже не могло прийти в голову — а вдруг все это ложь? Вдруг отец скрывает от тебя что-то? — Мой отец не врал мне! — Уверен? — теперь его голос опустился до шепота. Смауг улыбнулся — снисходительно, с жалостью, как улыбаются нашкодившему щенку. И я почувствовал, как внутри поднимается темная волна гнева. Понадобилась вся сила воли, чтобы сохранить спокойствие. — Сколько же всего тебе не рассказал твой отец… — Достаточно, чтобы знать, кто ты такой. — Как приятно тешить самолюбие сладкой ложью… но увы — ничто не длится вечно. И ты очень скоро поймешь, что зря зашел на мою территорию. — Я пришел, чтобы забрать то, что принадлежит моему роду, — негромко сказал я, встречая его колючий взгляд. Смауг быстро усмехнулся: — Старомоден, как я и ожидал. Это даже трогательно, мистер Оукеншильд. Но не поможет вам в крестовом походе против моей империи. — Он махнул рукой в сторону окна. — Ты даже представить себе не можешь, — голос почти упал до свистящего шепота, — сколько сил и времени заняло обустройство всего этого. Скольким я пожертвовал… — Жертву можно принести, только если есть душа и совесть. Смауг пару секунд изучал меня пытливым взглядом, потом расхохотался, кивнул: — А ведь верно подмечено! Не хочу показаться пустозвоном, но фактически эта встреча — мое последнее предупреждение, мистер Оукеншильд, — теперь он снова смотрел хищником. — Ни мне, ни вам не нужна лишняя растрата ресурсов, а исход нашего противостояния известен заранее. Я не смог промолчать: — Я бы так не сказал. — Я внимательно выслушаю все ваши предположения, — почти мягко отозвался он, не прекращая наблюдения за мной и моей реакцией. Черт бы его побрал. — Даже готов уделить вам… — быстрый взгляд на часы, — две минуты. — Иди к дьяволу, — не сдержался я, и столько злости во мне было в тот момент, что я даже не пожалел о вырвавшихся словах. Мне до боли в стиснутых кулаках хотелось врезать этому убийце, который был настолько уверен в своих силах, что не считает нужным скрывать свою сущность и открыто усмехается мне в лицо. — Или я сам тебя к нему отправлю. Смауг наклонил голову к плечу, приблизил лицо к моему и прошептал: — Попробуй. Больше говорить было не о чем. Не заботясь о том, что он думает или может сделать, я развернулся и вышел. Понимая, что теперь игра переходит на другой уровень, и риск повышается соответственно. *** Оставшись один, я неспешно подошел к окну, какое-то время наблюдал за кипящей жизнью ночного города, размышляя о поведении Торина Оукеншильда. Предсказуем и упрям, как и следовало ожидать. Что ж, тем проще будет обуздать его честолюбие. Ведь что может быть приятнее, чем указывать зарвавшемуся щенку его место? Все шло по плану, как и всегда. Небольшие проблемы мог вызвать разве что появившийся из тумана Бард, еще один претендент на богатства «Огненной горы», так же свято верящий в непогрешимость своих предков и свое право на вершине власти. Надо будет заняться этим вопросом, не откладывая. Звякнул телефон, в наушнике раздался голос главы службы безопасности: — Приказания, сэр? — Соедини с оператором, — проговорил я, и когда через пару секунд звуковой сигнал дал понять, что связь установлена, приказал: — Активировать протокол С.М.О.Г., последнюю версию. И пусть Билли Бэггинс наивно думает, что оригинал Системного Модератора у него. Тем веселее будет наблюдать за его попытками пробить защиту.