Уходи, беги или останься

Драко проснулся рано утром. Голова отчаянно болела. Он попытался припомнить события вчерашнего вечера, но остатки воспоминаний больно бились в голове. И какого Мерлина он оставил на столе Хрустальный шар?! Он попытался подняться, но его затошнило. Чертова грязнокровка, вчера она ударила его по самому больному. Мерлин с тем, что она сказала, что он не достоин любви, или как там она сказала, как будто он о ней кого-то просит. Ха! Малфои никогда ни у кого ничего не попросят! Пора бы ей уже запомнить кто перед ней... она сказала, что он слуга Лорда! Какого черта все пытаются записать его в свои слуги?! Драко Малфой никогда никому не подчинится! Она сказала, что он никогда не сможет быть собой... вот это куда более чудовищное обвинение. Драко ненавидел кому-то служить, да и не пытался. Единственное что он хотел получить от всей этой гнусной истории, так это свободу. Чтобы не отчитываться перед отцом, чтобы не выполнять глупые приказы, не помогать каким-то идиотам у которых настолько нет мозгов, что им не доверяют даже сторонники... Мерлин, как он устал от всего этого... быть собой, делать что хочешь, неужели это так дорого стоит? Все эти бабы будто сошли с ума! В конце концов это не его вина, что они все на него вешаются. И такая истерика всего из-за одного поцелуя, причем Панси сама его поцеловала, не он же к ней полез, в самом деле... - Герми, - позвал он, окинув взглядом комнату. Куда она запропастилась, Мерлин ее дери, не сбежала ли? Он еще раз посмотрел по сторонам, но Гермионы нигде не было. «Может быть в ванной?» Драко сделал еще одну попытку встать, но голова, казалось, сейчас оторвется и покатится сама собой. К горлу подступала тошнота и каждое слово давалось ему с невероятным трудом. Гермиона проснулась еще раньше. Говорить и даже смотреть на Драко она не могла — было слишком больно и противно и непонятно что еще... ей нужно, просто необходимо было побыть одной. В ванной запираться глупо — там ее сразу найдут... и тут ее осенило! Каморка Литиции! Она неслышно встала с кровати и прокралась к тайному ходу... Она сидела там уже час, закутавшись в плед, но холод все равно пробирал до костей. Какого черта он хочет от нее? Почему держит здесь? Зачем ему нужны ее нелепые страдания? Ведь сам же говорил, возьмет любую какую захочет, так зачем же ему именно она? Что это, собственничество? Или тупая гордость: как же так, ему не дает только Грейнджер? Казалось, слезы уже все выплаканы и не осталось ни капли... - Знаешь ли ты сказку... - послышался знакомый голос. - Литиция! - Гермиона обрадовалась тому факту, что у нее неожиданно появился собеседник. - О, наша недотрога! - рассмеялась Литиция. - Расскажите мне о Сердце Дракона! Оно действительно существует? - Конечно существует! По легенде даже не одно... Этот камень может вернуть к жизни. Но есть один маленький секрет — он вернет к жизни только того, - она заговорщически зашептала, - кого ты действительно сильно любишь. Есть еще одно свойство — камень может подарить бессмертие. Но для этого нужно убить девственницу, в качестве жертвы Дракону, знаешь ли... Гермиона похолодела. Если Пожиратели ищут камень, то у Лорда на него планы... а уж какие планы нетрудно догадаться... а если Драко ее держит тут... неужели... неужели только для того, чтобы Лорд принес ее в жертву?! Будет забавляться с ней пока ему не надоест, а потом без всякого сожаления положит на жертвенный алтарь? Крупная дрожь пробежала по ее телу и слезы полились по щекам с новой силой. Как он может так с ней поступить?! После всего, что она для него сделала? Как он мог так нежно ее целовать, зная, что она окажется мертва как только это будет нужно Лорду?! Неужели он настолько ее ненавидит?! Ненавидит за что? За то что она грязнокровка? Всего лишь? - Чего ты ревешь? Неужто Малфой-младший не удостаивает тебя своим вниманием? - Литиция, а кто еще спрашивал про Сердце Дракона? - Люциус... они все в последнее время как с ума посходили, раньше никто из них мне и слова не говорил, а тут такое внимание... - А что ты им сказала? - Да тоже самое что и тебе. Про свойства камня. Они хотят найти его? - Думаю, да... Литиция расхохоталась. - Пусть попробуют! - Ты знаешь где он? - Пффф, даже если бы знала, не сказала бы. Люциус слишком много о себе возомнил! Ну ничего, со мной ему не сладить, живых-то они пытают, а что они могут сделать мне? Мое дело вольное — что хочу расскажу, не хочу — промолчу. А ты у нас что же, до сих пор хранишь кому-то верность? - Эх... - Гермиона тяжело вздохнула, - видимо это не верность, а тяжкая обуза... - Еще бы! Вот видишь как вредно быть девственницей?! - рассмеялась Литиция, - советую тебе избавиться от этого пагубного положения... девственниц вообще очень любят скармливать монстрам и приносить в жертву, поэтому в наше время от этой обременительной вещи уж очень быстро избавлялись, а мужей потом обманывали. О! Столько средств было, уж и не припомню... Ладно, пойду посмотрю, что в замке творится, сейчас тут стало намного интереснее, чем раньше... Гермиона кивнула ей и снова погрузилась в раздумья. Горячие слезы снова потекли по ее щекам. Как она могла полюбить такого негодяя, морального урода, сволочь... доверчивая глупая дура! Что ж, раз уж она так глупо попалась, придется выпутываться... и, как ни прискорбно, снова все пути ведут через постель Драко Малфоя... - Герми, - послышалось из комнаты. «Так, надо срочно собраться и не реветь... Гермиона, ты справишься, ты сильная...» - она встала, сильнее закуталась в плед и уныло побрела в комнату. Драко лежал на кровати, силясь подняться. И даже сейчас, даже после всего этого, она чувствовала к нему нежность... как, как можно любить предателя?! Она не знала ответа, но готова была простить ему все... «Ничего, я заставлю тебя полюбить меня. Хотя бы на одну ночь... но этого будет вполне достаточно». - Герми, - почти ласково позвал он, - свари мне, пожалуйста, антипохмельное зелье, - простонал он. - Какого Мерлина?! Я тебе что, уже личная служанка? А сексуальные услуги от меня больше не требуются? - Наложница, милая, это называется наложница! Гермиона поборола в себе желание чем-нибудь в него запустить. - Я не буду готовить тебе зелье, сам виноват, мучайся. - Ты не можешь так жестоко поступить со мной! - Жестоко? Нет, это не жестоко. Жестоко это как ты со мной. - О, Мерлин! Ты же все видела: она сама меня поцеловала! А ты теперь выносишь мне мозги! - Выношу мозги? Ах, бедненький! - Тебя это правда так задело? Не ревнуй, милая, у меня ничего с ней нет. - Тогда почему ты вчера напился? - Потому что ты оскорбила меня. - Оскорбила тебя? - Ты сказала, что я пустое место. - Так вот что тебя беспокоит больше всего? Что тебя считают пустым местом? - Меня беспокоит, что ТЫ так считаешь. - С каких это пор тебя интересует мнение грязнокровки? - Милая, не начинай, мне и так плохо... - То есть, получается, что ты унизил меня, а извиняться должна я? - Как я унизил тебя? Поцеловав Панси? А что я должен был делать? Сказать ей, что у меня другая? Она знает всех тех, с кем я мог бы встречаться. Она бы начала выяснять кто это, а поскольку все знакомые у нас общие, она не нашла бы среди них того, кого ищет, начались бы ненужные выяснения, она же дотошна, ты знаешь. Что это? Она заставила его перед ней оправдываться? Драко сморщился то ли от нового приступа головной боли, то ли от этого внезапно пришедшего осознания. - Ну пожалуйста, свари зелье! Мне что, тебя умолять?! Гермиона вздохнула. Как же, Мерлин его побери, ей хотелось ему верить... Она вздохнула и принялась за дело. Тут у нее появилась идея: а что если вместо антипохмельного, подсунуть ему зелье правды? Тогда ведь точно не отвертится! Но, к сожалению, нужных ингредиентов под рукой не было... а может спросить его прямо... будет выкручиваться, врать... да и кто отвечает прямо на такие вопросы? Да и как вообще можно такое спросить? «Извини, Драко, ты случайно не собирался принести меня в жертву? А убить? Нет, ну и отлично», и правда глупо. Больше всего на свете ей хотелось ошибаться. А что если он и вправду ничего об этом не знает? Маловероятно, конечно, но вдруг... одно было ясно — если он не захочет заниматься с ней сексом, обычным сексом, и как-нибудь отвертится, то ее догадка подтвердится, если же все получится, то есть надежда.