Ну и что это такое? На кого ты похожа, Саманта?
Я стояла в ванной перед зеркалом, скептически поджав губы и рассматривая своё отражение. Одежды на мне не было, так что взгляду открывались все недостатки, которые так и бросались в глаза.
Из-за голубоватого света ламп, почему-то наводящего на мысли о морге, кожа казалась ещё бледней, чем она есть, к тому же сквозь неё кое-где просвечивали тонкие синие линии сосудов. Кажется, я похудела ещё больше, поскольку рёбра выпирали едва ли не сильней, чем грудь — впрочем, лучше отвести взгляд с этого места, как и с области бёдер, а не то вечные комплексы снова дадут о себе знать. Насколько мне известно, у девочек они проходят вместе с переходным возрастом, но мои оказались слишком упорными и остались до сих пор. Вечный подросток, застрявший в уже выросшем теле.
Лицо тоже вызывало лишь отвращение. Тёмные круги, нелепой формы нос… Глаза от недосыпа были чуть красноватыми — такое ощущение, что с травкой я «на ты». Эта мысль заставила меня ухмыльнуться, и уголки тонких губ поползли вверх, но глаза вместе с ними не улыбнулись, из-за чего лицо приобрело жуткое выражение.
Сегодня я узнала, что совершенно не умею улыбаться.
Тяжело вздохнув, я отвернулась от зеркала и, прислонившись спиной к стене, подняла взгляд к потолку. Всю жизнь меня свой внешний вид не волновал, а сейчас вдруг, за полчаса до того, как встретиться с как-бы-своим как-бы-парнем, внезапно стал чуть ли не важнейшей в жизни вещью.
Помню, на свой выпускной (кажется, это было только вчера) я купила на все сбережения тёмно-синее платье, решив хоть раз выглядеть нормально. За неделю до торжества чёрт меня дёрнул его примерить. Вертясь перед зеркалом (впервые за долгие годы), я и не услышала, как дверь в мою комнату приоткрылась и туда зашла мать. Она оценивающе взглянула на платье и вынесла вердикт:
— Солнце, вкус у тебя, безусловно, есть, но это платье никак не сочетается с твоим бампером. Либо понапихай носков в трусы и лифчик, либо выбери что-нибудь другое, а то доска доской, ей-богу.
Знаю, что сказала она это не со зла и не с целью меня задеть, — её советы всегда были несколько прямыми, даже грубоватыми — но… платье вернулось в магазин, а на выпускной я так и не пошла. Вместо этого я заперлась в своей комнате и лежала, бесцельно рассматривая потолок и купаясь в волнах ненависти к себе.
Так что не представляю, насколько ужасное зрение нужно иметь, чтобы назвать меня красивой.
Я вышла из оцепенения так же быстро, как впала в него. Что ж, пора собираться, не вечно же стоять у унитаза в таком виде.
Замерев при выходе из ванной, я обернулась, чтобы бросить последний взгляд на зеркало. Острые лопатки подобно крыльям неестественно торчали из спины, и без того «украшенной» выпирающим, как горный хребет, позвоночником, что упирался в плоскую задницу. Да уж, «вид сзади» тоже не особо обнадёживает.
— Дерьмово выглядишь, — с горькой усмешкой заметила я и ушла в комнату.
Совершенно внезапно выяснилось, что вся моя одежда состоит в основном из того, в чём нигде, кроме дома, показываться не стоит. Разве что было короткое красное платье, в котором я отмечала свой день рождения вместе с Линдой и Ванессой, но видеть его и вспоминать о сука-сёстрах совсем не хотелось, поэтому этот вариант автоматически отпадал. Перерыв весь шкаф, я в итоге остановила свой выбор на простой тёмно-красной рубашке в клетку и джинсах. Да уж, логика — явно не моё. С косметикой дело не пошло вообще никак, поскольку свою единственную помаду я выбросила сразу же после рокового дня рождения, а другой у меня не было. На хоть какую-то укладку волос времени тоже не осталось, и я, потрепав по дороге умывающегося на моей кровати котёнка, спустилась на кухню.
Солнце освещало бардак в комнате и играло лучами в столбах пыли. Тёплый и солнечный день, наконец-то без тумана. Зажмурившись, я предпочла отойти в полумрак прихожей, как вдруг в дверь позвонили.
Вдох. Выдох. Успокойся, чёрт тебя побери, Саманта!
Изо всех пытаясь изобразить подобие улыбки так, чтобы это не было оскалом кровожадного вампира, который заманил в своё логово невезучего путника, я открыла дверь.
На пороге стоял Тед собственной персоной. Почему-то первым, что бросилось мне в глаза, была россыпь веснушек у него на носу, которая сразу напомнила мне о Полли. Но было одно важное отличие: мне показалось, что ещё вчера, когда мы виделись в колледже, веснушек на его лице было меньше, и располагались они по-другому…
Или у меня просто уже галлюцинации от недостатка сна?
— Привет.
— Вечер добрый, ну что, вперёд? — ухмыльнулся он, и я, кивнув, быстро закрыла дверь.
Я бросила беглый взгляд на его пустые руки и облегчённо выдохнула. Зная эту устаревшую и покрывшуюся сединой традицию приносить девушке цветы, я, по правде, несколько переживала. Лично у меня цветы ассоциируются лишь с похоронами, и дарить их — всё равно, что желать смерти. Возможно, звучит глупо, но я всё равно не могу избавиться от этой заморочки, издалека наблюдая за парочками.
С другой стороны, часть меня была отнюдь не против вручить букет одной очаровательной особе… Но получать подарки я не привыкла, поэтому психика, дабы избежать болезненно зависти, включила простой защитный механизм — «больно надо».
— …знаешь, я решил несколько изменить планы насчёт кафе. Ты не против?
Вздрогнув, я посмотрела на него. Он что-то сказал?
Нет, моя рассеянность когда-нибудь точно меня убьёт…
— А, нет, конечно. Мне на самом-то деле без разницы, куда идти. Погода хорошая, — к чему-то добавила я и только потом поняла, как глупо это прозвучало, однако Тед улыбнулся.
— Нам придётся далеко идти, но это того стоит, поверь мне.
Вот уж интрига так интрига! «Идём туда, не скажу, куда». Надеюсь, в его планы не входит расчленить меня в какой-нибудь безлюдной канаве. Нужно всегда оставаться бдительной.
Мы шли молча, причём Тед держал меня за запястье так крепко, как будто боялся, что я убегу. Время от времени, особенно когда мы шли по наполненным толпой артериям города, он оборачивался назад и пристально смотрел мне в глаза с неуместной беспричинной усмешкой. Всё это длилось не дольше пары секунд, пока он снова не отворачивался. Его поведение показалось мне ну очень странным. Если бы я знала, что меня ждёт на этом «свидании», то ни за что бы не пошла. Но что сделано, то сделано…
Затянувшееся молчание начинало тяготить.
Тишина, повисшая между двумя людьми, по моим наблюдениям, бывает либо уютной — когда не хочется нарушать словом этот момент необыкновенной близости, либо неловкой — когда собеседник молчит, и ты тоже не знаешь, что сказать, и от этого сильнее нервничаешь. Так вот, с первым я не сталкивалась ни разу, а самый простой пример второго — эта дурацкая молчаливая прогулка по городу.
То ли от переживаний, то ли и правда была такая погода, но мне стало душно и жарко. Солнце палило нещадно, несмотря на середину осени, к тому же было чересчур много людей и при этом ни малейшего намёка на ветер. Кажется, было градусов под двадцать — для Сан-Франциско это вполне нормальная температура даже в такое время года, насколько мне известно.
Шли мы целую вечность, и я не раз успела проклянуть себя, Теда, погоду, голубей, маленьких орущих детей, бомжей, поющего фрика, снова погоду и вообще весь мир. Начинало вечереть, как вдруг я обнаружила, что мы идём по неизвестному парку, где было не шибко много людей — ближайшая компания шумела метрах в сотне от нас. Холодок пробежал по моей спине, и нехорошее предчувствие заставило меня остановиться. Тед замер и медленно обернулся.
— Куда мы идём? Где мы? — капризно спросила я, поймав себя на мысли о том, что не отношусь к тому типу девушек, которым идут по-детски надутые губки и такой тон. Ещё бы ножкой топнула, ей-богу.
— Осталось совсем немного, потерпи.
Тед снова отвернулся и пошёл, увлекая меня за собой. Я только сейчас заметила, что за спиной у него висел небольшой серый рюкзак.
А ведь там может лежать что угодно…
Например, топор туда точно влезет.
Или же он пуст? Пуст для того, чтобы туда что-то положить. Судя по размерам, это вполне может быть голова…
Так, а ну-ка прекрати сама себя вгонять в панику.
Вдруг передо мной открылся невероятный вид с обрыва, на который мы вышли — пролив Золотые Ворота и тот самый мост, по которому я ехала в свой день рождения много недель назад. Солнце садилось, и вода, отражением повторяя цвета неба, играла всеми оттенками розового и голубого. За спиной были сосны, и их терпкий запах смешивался с запахами травы и океана, образуя неповторимую смесь, которая стала одним из лучших запахов, что я когда-либо чуяла.
Пока я стояла на месте, оглядываясь по сторонам и стараясь запечатлеть каждую деталь этого пейзажа в памяти, Тед сел на землю рядом со мной и что-то стал искать в рюкзаке. Заметив это, я отвлеклась от созерцания вида и села рядом с ним. Паника и недоверие мигом испарились, и странное поведение парня тоже исчезло из моей памяти.
— Неплохо, верно? — спросил он, бросив на меня косой взгляд. Я расплылась в улыбке, забыв, что не умею этого делать.
— Не «неплохо», а фантастика! Что это за место?
— Лендс Энд, весьма уютное местечко. Я часто здесь бываю, вот и решил тебе показать.
Тут он наконец извлёк из рюкзака бинокль и протянул мне.
Моей первой ассоциацией с ним стал тот сталкер в доме напротив, которого я видела с месяц назад. У него тоже был бинокль.
Тед, видя моё замешательство, снисходительно улыбнулся и пояснил:
— Отсюда хорошо наблюдать за птицами. Люблю это дело.
Такое оправдание не то, чтобы меня вполне устроило, но дальше зависать с протянутой рукой было бы уже странно, поэтому я взяла бинокль и поднесла к глазам, второй рукой убрав прядь, упавшую на глаза, за ухо.
Итак, прямо по курсу — мост Золотые Ворота! Немного приблизив, я смогла рассмотреть машины и даже людей. Все они были примерно одного роста, только один, стоявший посередине моста, был вдвое выше остальных… Погодите, но как это возможно?!
Я приблизила ещё больше. Так, кажется, начинаю понимать. Этот человек просто стоит на заграждении, вокруг уже собралась толпа народу…
И тут он сделал шаг вниз.
Бинокль выпал из моих рук, и я, зажав рот обеими руками, отвернулась. Тед обеспокоенно перевёл взгляд с моего лица на мост. Догадавшись, что меня сейчас спрашивать о чём-либо бесполезно, он сам взял валявшийся в траве бинокль и посмотрел в ту сторону, но, естественно, уже ничего не увидел. Покрутив его так и сяк, он наконец обернулся ко мне.
— Что ты там увидела?
Первый шок от вида смерти в таком прекрасном жизнеутверждающем месте уже прошёл, и я отняла руки от лица. Не то, чтобы меня так испугало это событие, скорей, оно было неожиданным и казалось каким-то неправильным и неестественным среди всего этого почти что райского пейзажа. Да ещё и самоубийство именно в тот день и час, когда я на как-бы-свидании… Зловещее совпадение или предупреждающий знак свыше?
— Какой-то человек покончил с собой, прыгнув с моста, — негромко ответила я с внешне спокойным лицом и чуть дрогнувшим голосом, и подняла голову, встретившись взглядом с Тедом.
И тут у меня в груди что-то ёкнуло.
Две веснушки на его носу размазались, как размазывается рисунок детским маркером на запястье, если его потереть подушечкой пальца.
Веснушки были
нарисованными.
***
Мокрая от росы трава мягко бьёт по босым ногам, которые потеряли чувствительность от холода.
Тёмно-голубое небо без единого облачка в светло-золотистом обруче горизонта. Солнце вот-вот встанет, я должна успеть, успеть…
Вокруг на мили пусто, лишь трава, тонущая где-то в небе и сливающаяся с ним в одно целое, словно я находилась в шаре — вроде тех стеклянных шариков, в которые обычно помещают миниатюрные домики или человечков, а ещё крохотный блёстки или снежинки — потрясёшь его, и внутри пойдёт снег. Только вот тут снега и в помине не было, да и какой снег летом…
Шар. Замкнутое пространство без единого угла, в котором можно было бы спрятаться.
Не спрятаться.
Небо и впрямь кажется полусферой, эдаким синим куполом, нависшим надо мной. Вдали ещё виднеются гаснущие звёзды, я вижу, как они потухают, падая куда-то за горизонт, в траву. Рассвет надвигается, я буквально спиной чувствую, как небо становится всё светлей, и при этом как будто тяжелеет, опускается ниже, словно шар, в котором я нахожусь, сужается.
— Саманта.
Голос одновременно снаружи и внутри моей головы заставляет кожу покрыться мурашками. В животе похолодело, и страх ледяной рукой вцепился в горло, не давая вздохнуть.
Она пришла, потому что солнце показалось.
Почему-то я уверена, что в этом и кроется причина её появления. Откуда я это знаю, кто мне это сказал?..
Кто Она? Что будет, если я остановлюсь, обернусь, увижу её лицо?
НЕТ.
Быстрее, быстрее, быстрее!
Беги, боже, двигай ватными ногами быстрее, беги, только беги!..
— Саманта, куда же ты?
Насмешливый холодный голос стал громче.
Ближе.
Я уже не чувствую ни ног, ни земли под ними, небо давит своей тяжестью мне на голову, вот-вот рухнет и придавит меня к земле, и тогда, тогда…
Она настигнет меня.
— Саманта, остановись!
Она за моей спиной. Из последних сил, подаренных мне ужасом и адреналином, делаю отчаянный рывок вперёд, ветром проносясь уже не по земле, а над ней, едва касаясь стопами склонившихся травинок. Кажется, я сейчас выскочу из своей кожи и продолжу бег уже без неё.
Господи, нет, только не это, бежать, бежать…
Но постойте, я что, бегу на месте?..
Эта мысль была такой простой и ясной, что я остановилась как вкопанная, прекратив безрезультатные попытки сбежать. По дрожащей от слабости спине крупными каплями стекал холодный пот. Я ощутила на плечах две тонкие ледяные руки с цепкими пальцами — они намертво вцепились в мои ключицы так, что казалось — они вот-вот с хрустом сломаются напополам, как сухие тонкие веточки, упавшие с дерева из-за осеннего урагана. Она наклоняется к моему уху, и могильно-леденящее дыхание опаляет своим холодом.
Наверное, если бы я сейчас увидела себя в зеркале, то мои волосы были бы полностью седыми.
— Ты скучала по мне, верно?
Я зажмуриваю глаза в нелепой надежде, что она исчезнет. Голова раскалывается, покрывается трещинами — так мне кажется от невыносимой боли, что причинял её голос. Она знала это. Она знала о моих страданиях, о моей боли, которая была неизбежна при встрече с ней. И ей это, несомненно, нравилось.
Вот он, мой личный Демон.
Но вдруг руки исчезли с моих плеч, и я едва не упала от облегчения. Всё тело била лихорадочная дрожь, слабость накрывала меня своим одеялом, и хотелось немедленно провалится куда-нибудь, спрятаться, забыть этот кошмар. Неужели я свободна?..
Я осторожно открыла глаза и замерла с открытым в немом крике ртом и широко распахнутыми глазами.
Передо мной стояла Она во всём своём смертельном великолепии.
Её глаза были зеркалами неба — такой насыщенный тёмно-синий цвет бывает только на июльской заре. Волосы цвета ночи мягко лежали на плечах. Невинное создание с коварной ухмылкой самого Дьявола, воплощение моих ночных кошмаров и страхов, моих самых тёмных и сокровенных желаний. Муза смерти, богиня крови и та, что впитала в себя всю силу греха этого мира.
Она улыбнулась, смотря мне в глаза, и взяла мою правую руку за запястье.
Моё сердце остановилось.
***
Я проснулась сидя на полу, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Кровь с такой силой билась в висках, что я едва слышала бешеный стук своего сердца. Перед глазами пульсировали бессмысленные образы, которые затмевал один, самый яркий из них.
Пара ярко-синих глаз.
Постепенно в мозгу сформировалась мысль о том, что это был лишь плохой сон, вероятнее всего, вызванный сегодняшними (или уже вчерашними?) переживаниями, и я плавно опустилась обратно, прямо на пол, уставившись пустым взглядом в потолок. Медленно и шумно выдохнув, я вдруг почувствовала, как по моей правой руке ползёт что-то крохотное и ужасно щекотное. Я поднесла её к лицу, пытаясь разглядеть это в полумраке, разбавленном лишь светом луны, и, когда мои глаза привыкли к такому свету, невольно охнула.
Правая рука была сплошь покрыта следами ногтей, а ещё по ней текла капля моей крови из свежей раны.
