Обезболивающее

До финиша оставался всего один поворот. Нервы напряглись до предела. Мелисса пригнулась так низко, что практически слилась в единое целое с мотоциклом. Ветер нещадно бил в лицо, норовя сорвать очки и бусины — зелёную и голубую — с прядей по бокам лица. — Давай, девочка, пока этот жирный еврейский говнюк плетётся в хвосте!.. Но вдруг равномерный рёв «железного коня» прервался, и уже через секунду Мелисса, чертыхаясь и охая, свалилась в кучу коробок, после чего кубарем покатилась вниз по обочине, скользя на какой-то мокрой и, судя по запаху, обоссанной картонке. Её мотоцикл, возомнив себя всадником без головы, сам по себе вильнул в сторону рыбного склада, который обозначал финиш, и, ударившись в стену, упал на бок рядом с ликующим Марвином, снимавшим свой шлем с кудрявой головы. — Мои внутренние органы всмятку, — простонала девушка, поднимаясь с земли и хромая к мотоциклу. — Да! Я победил! Вот так-то, су-у-учки! — Заткни пасть, Марв, — угрюмо отозвалась Мел, глядя исподлобья на радостно танцующего соперника. Их сегодняшняя ночная гонка мало отличалась от предыдущих, разве что маршрутом — на этот раз он проходил от Русского Холма до Рыбацкой пристани, с крюком по Честнат-стрит и мимо автостоянок на Бэй-стрит, откуда даже в столь поздний час продолжали выезжать машины — в лавировании между ними и состояла главная особенность трассы. Покопавшись в кармане кожаной самодельной безрукавки (изначально это была куртка с рукавом по локоть, но, поскольку Мелисса люто ненавидела такой тип одежды («рукава ни то, ни сё, как шлюха с зашитым ртом»), куртка претерпела некоторые изменения), она извлекла купюру в пятьдесят долларов и сунула Марвину. — Затолкай их себе поглубже в прямую кишку, кретин, — буркнула она. — Премного благодарен, леди! — Чёрт, я должна была выиграть эту ёбаную гонку! Мне позарез нужны бабки! — Что ж поделать, коли госпожа Фортуна нынче на моей стороне! Марвин Беггс (таким именем он представился, но за его подлинность Мел не ручалась), огромная бородатая детина с выдающимся брюшком под мятой футболкой, по мнению Мелиссы был форменным придурком, подкаблучником и типичной жертвой кризиса среднего возраста. В тридцать пять он вдруг в один день уволился с должности «офисного планктона», купил на все оставшиеся деньги мотоцикл, подал на развод и навсегда покинул свой дом в Сакраменто, оставив «жирную назойливую суку и двух спиногрызов» разгребать все проблемы. Через неделю он уже завалился в дом своей кузины Триши, которая вместе с единственной дочерью Бетти Лу и парой котов оправлялась от тяжёлого бракоразводного процесса с парнем-парикмахером — он оказался геем. Вроде как, она была учительницей и страдала синдромом Туретта — больше Мел о ней ничего сказать точно не могла, хотя останавливались переночевать в их доме пару раз. Вскоре Марвин сделал собственной кузине предложение (по его собственному признанию — лишь из-за того, что та забеременела), они поженились и перебрались во Фриско. Марвин стал одним из постоянных клиентов Кармен — через которую они и познакомились с Мелиссой. Поначалу их знакомство не задалось, особенно когда она прослушала пару увлекательных историй из его биографии — в частности, о том, как он на семнадцатилетие трахнул в выхлопную трубу отцовский автомобиль и как однажды напился до такой степени, что в одном халате своей жены прибежал в гей-клуб и попытался избить одного из посетителей скалкой. Однако позже оказалось, что Марв не только помешался на наркоте, Вуду, коллекционировании альбомов «Металлики» и татуировках, но также был большим любителем мотоциклов, как и сама Мел, так что они не раз встречались, чтобы посоревноваться в гонках — как правило, в ночное время. — О да-а, детка, кто теперь король ночи, а? Я король! Я! — Марвин прервал победные крики и задрал футболку. — Зацени, зацени, что набил! Только неделю назад, кстати! На пивном животе среди волос красовалось лицо Джиллиан Андерсон — она ошарашенно смотрела вниз. Мелисса закатила глаза и отвернулась, с трудом удерживая рвотные позывы. Марвин начал что-то самозабвенно трещать про свои татуировки, которые он мечтал набить уже лет двадцать, про капризы жены из-за беременности, про его активную деятельность в интернете в защиту браков между родственниками, про Бетти, которая с ним почти не общается, что-то про сенатора из Алабамы, его дальнего родственника, и про каникулы на озере в Северной Каролине прошлым летом, и всё никак не затыкался, болтая словно сам с собой. Мел, и без того раздражённая проигрышем и болью в суставах от падения, начинала закипать всё больше. Хоть они с Марвином виделись от силы пару раз в месяц, она никак не могла привыкнуть к его безостановочному трёпу. — Заткнись, заткнись, заткнись, просто, блять, заткни свой долбанный рот хотя бы на секунду! — взорвалась наконец Мелисса, схватившись за голову будто от очередного приступа мигрени — в обществе Марвина они случались чаще обычного. — У меня слишком низкий уровень терпимости к этой тривиальной бессмысленной херне, которую ты несёшь, поэтому просто заткнись, пока я тебе ноги местами не поменяла! — Дай-ка угадаю — опять кривые цитаты Карлина*? — невозмутимо уточнил Марв. — Неужели у тебя хватило мозгов запомнить это имя? Спешите видеть! — Ещё б тут не запомнить, когда ты так даже свой кактус назвала… — проворчал Марвин. — Правда, даже он через месяц не выдержал твоего общества и сдох. Прям как этот твой придурошный старикашка. Мелисса без лишних слов отвесила ему сильную оплеуху. Но он даже не покачнулся — всё-таки Марв и сам был довольно крепкого, если не сказать горообразного, телосложения. Дрогнул только его левый глаз — нервный тик, заработанный за долгие годы усердной (или не очень) работы офисным клерком, давал о себе знать во время ссор и скандалов. — Да это, мать твою, лучшее, что случалось с американским стендапом, само воплощение сарказма на земле, так что закрой свою варежку! Марвин устало заткнул уши. — Ну хва-а-атит этого, а… Мне уже дома воплей хватает. — Нечего было на своей сестрёнке жениться, — усмехнулась Мелисса, чьё настроение каким-то чудом за секунду сменилось на более дружелюбное. — Она моя кузина! — обиженно поправил Марв, на что Мел лишь махнула рукой. — Инцест — дело семейное, я туда не лезу! — она отступила на шаг и подняла вверх обе руки. — Нет, ну это просто настоящий ад! — сокрушался Марвин. — Приходит домой с работы, и начинается… То не так, это не сяк. Кошек её не так глажу! Да эти сиамские засранцы и без того как сыр в масле катаются, уже чуть не пылинки Триша с них сдувает. Ещё и наезжает, чтобы я не лез к Бетти, мол, она не моя дочь, а только её, и я не имею права даже общаться с ней! Типа, родится сын — с ним и возись, а её — ни-ни. Я, конечно, слышал, что беременные порой ведут себя дико, но это уже совсем пиздец. Тут он вздрогнул, вспомнив о существовании Мелиссы, и обратился к ней: — Ну, а у тебя как с этим? Ты ж вроде тоже, того… Ну, залететь хотела. — Да куда уже мне! — с какой-то горькой усмешкой отозвалась она, откинувшись на мотоцикл. — Это вон, к Кармен обращайся. Кстати, ты её не видел? Опять в последнее время куда-то запропастилась… — Без понятия. Я теперь, знаешь, беру у того парня из Беркли… Ты помнишь — он ещё заикался всё время, как будто лягушку проглотил. — У того черномазого? — скривилась Мел и презрительно сплюнула. Заветы Брайана плотно отложились в её подсознании. Марв кивнул и пожал плечами. — Ну, у него хотя бы цены не такие поехавшие. Мне это не по карману, с Тришей, Бетти да котами, а ведь у нас ещё и сын на подходе! — Мы тут с Берни уже делаем ставки, с какой из мутаций он родится, — хмыкнув, сказала она. — Что ещё за Берни? Парень твой? — Да нет никакого Берни, господи! Это я так, к слову. Короче говоря, удачи вам с парнишей. — Угу, — мрачно отозвался Марвин, что-то соображая. — Так ты не ответила насчёт себя. — Да что я? Ну вот скажи на милость! Рожать тут, посреди гор ангельской пыли, гонок, копов и прочего дерьма? Увольте! Она сделала глубокий вдох, пытаясь выровнять дыхание. В глазах защипало. — Знаешь, я думала, что после всей этой заварушки отправлюсь в Бостон, начну новую жизнь в качестве законопослушного гражданина, тихо-спокойно обустроюсь… и только тогда произведу на свет пару детишек. Но недавно я поняла, что это всё… Всё херня, Марвин, понимаешь? Всё херня… Я, скорей всего, даже не доживу до этого. Такое чувство, словно я вот-вот откинусь. Дурное предчувствие, само дыхание смерти в затылок. Мне кажется, я сдохну как последняя дворовая собака, и не будет никаких Бостонов. — Ба, Мелисса, я тебя не узнаю! Ты ли это? Что за депрессняк? — Ладно, забей, я сама не понимаю, что несу… Какой-то бред. Надо бы закинуться у Кармен. Мелисса перекинула ногу и уселась поудобнее на мотоцикле. — Бывай, Марв. Если после смерти мне уготован ад, то я обязательно найду кого-нибудь отбитого — вроде тебя — в компанию и там. — Ариведерчи, детка! Неоново-пульсирующий синтвейв в наушниках — единственный глоток псевдосовременности в её ностальгирующем музыкальном вкусе; саднящие локти и колени, обдуваемые ветром; засевшее в глубине души разочарование вкупе с подавляемой слишком долгое время злостью — всё это рождало в совокупности некое непривычное тревожное чувство. Мел, немного покрутив по ночным улицам в попытке сбросить напряжение, в итоге пришла к выводу, что заглушить его можно только с помощью звонка Кармен. «Кокс или просто оксикодон? А, к чёрту, возьму всё!» В телефоне раздались гудки. — Алло, Кармен? Где ты там пропадаешь, мать твою дери?! Я хотела спросить насчёт товара… — Прости, но твоего дилера только что увезли, — раздался незнакомый мужской голос. На фоне выли сирены. Мел отпрянула. — Уже поздно, лучше ложись спать. Всяко полезней, чем наркотики… Не дослушав, Мелисса швырнула телефон на землю и пару раз хорошенько придавила подошвой, а потом отправила осколки в ближайшую урну, которую тут же подожгла. Теперь её ярость била ключом. «Второй дилер за полгода! Второй, чтоб вас! Надеюсь, она меня не сдаст… Хотя погодите, я ведь не говорила никому адрес своей новой квартиры! Всё пучком, девочка, успокойся…» Недолго думая, Мелисса поехала дальше и остановилась лишь на какой-то более-менее тихой тёмной улочке у единственного дома, где в третьем часу утра горел свет. Бросив мотоцикл у обочины, она встала под фонарём и задумалась, грызя ноготь большого пальца. — Ну и на кой ты мне светишь тут? — укоризненно поглядывая наверх и щурясь от света, пробормотала девушка. — Делать тебе больше нечего. В конце туннеля ещё успеешь насветиться, а сейчас зачем? Тьфу, как всё паршиво!.. А ты вообще не свети, понял? Я тут займусь одним тёмным дельцем. Она направилась прямиком к двери, на ходу доставая пистолет. Девушка остановилась, прочистила горло и постучала. Поскольку никто не ответил, удары по двери посыпались сильней и настойчивей. Внутри дома послышались шаркающие шаги и бормотание. — Что такое? Голос из-за приоткрывшейся двери принадлежал мужчине, судя по всему, уже преклонного возраста. — Простите за беспокойство, сэр, — имитируя акцент Моники, робко отозвалась Мелисса. — Я туристка, только сегодня приехала в Сан-Франциско… Моя машина сломалась, а я, как назло, заблудилась и совсем не знаю, куда мне идти! Там, за углом, какие-то жуткие типы, они пытались отобрать в меня сумочку, но я сбежала… Я очень хочу есть, мне страшно… Помогите мне, s'il vous plaît… Секунда замешательства — и уже Мел, быстро просунув в проход ногу, зашла внутрь мимо хозяина дома. Захлопнув за собой дверь, она с ухмылкой наставила пистолет на мужчину. На вид ему и правда было около шестидесяти лет — морщины, несколько пигментных пятен на лице, синий махровый халат и седые волосы. — Ч-что вам нужно? Мелисса не ответила, и, не опуская пистолет, оглянулась. В открытом шкафу у стены напротив входа висела полицейская форма. — Ты что, коп? — Был… Давно. Т-теперь уже нет. — А ведь копы только что лишили меня отличного досуга… Дилера моего забрали, вот что. — Мн-не жаль, но… не могли бы вы… уб-брать оружие?.. Мелисса прошла на кухню, взглядом отыскала на полке бутылку виски и сделала пару глотков из горла, и только потом вернулась обратно к старику. — Дома ещё кто-то есть? Он отрицательно покачал головой. Немного повертев пистолет в руках, она опустилась на подлокотник кресла. Рядом слабо гудел телевизор с каким-то шоу, явно косившим под восьмидесятые, но Мел не обращала на него внимание. — Коп, значит. Эдакий любитель справедливости. Наверняка думаешь, что люди мечутся между ангелом и демоном, что сидят на их плечах. Добро и зло. Закон и преступление… А знаешь, что я тебе скажу? Ты попросту опьянён, как и миллионы подобных тебе остолопов. Взгляни на себя. Забудь обо всём, что тебе вдалбливали в голову в школах-колледжах-я даже не знаю, перестань руководствоваться тем, что именуют совестью. Посмотри правде в глаза. Дьявол давно сидит на обоих плечах, свесив вниз костлявые ноги. Нет никакой добродетели — чушь, выдумка. Я не верю во всю эту иллюзорную муть. Я верю только в то, что я вижу — смерть, злость, разрушение во имя хаоса, жадность, зависть, глупость, похоть, эгоизм, зависимость… Во всё то низшее, что на самом деле движет любым человеком. Так было, есть и будет всегда. Она замолчала, глядя куда-то вдаль. Хозяин дома, стоя в рваных тапочках посреди гостиной на дрожащих дряблых ногах, предпринял ещё одну попытку заговорить. — Скажите, что вам нужно… — Я ненавижу людей, — бесцеремонно прервала его Мелисса. — Ведь это чертовски легко! Гораздо проще и лучше, чем пытаться любить их — это было бы против самой природы. Людей легко ненавидеть. Слишком многие просто не заслуживают к себе иного отношения. В большинстве своём люди либо тупые, либо полны дерьма, либо совершенно поехавшие. Да… Быть мизантропом вполне себе неплохо. Она криво усмехнулась. — Жизнь полна дерьма, мир полон дерьма… Люди полны дерьма, вот что важно. В ком-то его поменьше — так, разведённые в воде остатки, в ком-то — побольше, а вот из тех, кто представляет собой дерьмо на девяносто процентов, нужно его выбивать. Сечёшь, о чём я? Видишь, что кто-то превратился в дерьмо — не оставляй это так, иначе он испачкает и других, да ты и сам можешь испачкаться. Просто тресни его хорошенько, и лучше всего треснуть так, чтобы через месяц черви уже отдирали последние куски мяса с его костей. Ибо дерьмовые люди не исправляются. Так что лучше избавить мир от них… И кому, спрашивается, от этого хуже? Да никому. От смерти одного человека вообще мало чего зависит. Вот ты, например, умрёшь. И что от этого будет с миром? Меня так забавляет иногда, как эти депрессивные нытики заливают о том, что мир будет лучше без них. Хах, дорогие мои, да миру насрать на вас! Нас-рать. Абсолютно. Мир не будет ни лучше, ни хуже от того, что пятнадцатилетний Билли после школы вскрыл себе вены. Что уж тут поделать, естественный отбор работает даже в условиях современного мира — такого, казалось бы, далёкого от законов дикой природы. Выживает сильнейший — значит те, кто полны дерьма, и те, кто не может приложить хоть чуточку усилий и поднять свою жирную задницу с дивана, должны сдохнуть! Сдохнуть и не занимать чужое место! Девушка так активно жестикулировала руками во время своей речи, что едва не выронила пистолет. Закончив монолог, она вновь покрепче сжала оружие обеими руками. Мел встала и подошла к полке за креслом, на которой в ряд располагались фотографии. Особенно заинтересовала её одна, где фотограф запечатлел улыбающуюся женщину средних лет в бежевом пальто. Её обнимал счастливый мужчина в полицейской форме — видимо, хозяин дома; а рядом на одной ноге скакала девочка в розовом берете. — И где теперь твоя жена и дочь? — повернувшись к старику, спросила Мелисса. — Мне п-пришлось уйти… Ради карьеры. Так уж получилось… — То есть ты бросил семью ради того, чтобы портить жизнь таким, как я? чтобы быть синей свиньёй? — Я… я… — Понятно всё. Господи, как же меня это бесит! Именно из-за таких ублюдков, как ты, я всё ещё одна. Заметь — не одинока, а одна! Ты одинок только тогда, когда ты сам считаешь себя таким. В остальных случаях ты всего лишь отделён от других людей. А сближаться с кем-то, приближаться, как мотылёк к огню, чтобы тебя потом так кинули ради какой-то работы, или тёлки помоложе, или просто так — ну уж нет! Ни за что! Пользуйся правилом номер один. Знаешь, каким? Если хочешь найти себе идеальную пару, то подели себя надвое! Вдруг она подняла глаза и подозрительно прищурилась. — Да ты полон дерьма по уши, приятель! Мелисса быстро пересекла комнату и без предупреждения выстрелила старику в лицо. Рука дрогнула — мелкие брызги крови попали на стёкла её очков, а от грохота, подобного короткому раскату грома, она сама дёрнулась. Мужчина с хриплым диким воем упал на ковёр, прижимая руки к обезображенному лицу и заливая всё вокруг кровью. Мел, не желая в очередной раз наблюдать за конвульсиями и предсмертными хрипами, двинулась в сторону, как она думала, ванной. Чутьё её не подвело, и уже через минуту она как ни в чём не бывало мыла руки и очки холодной водой. Умывшись и вскользь взглянув на ненавистное отражение слишком плотной и мужиковатой фигуры, сомнительным украшением которой служила вечно приподнятая в стиле Кристен Стюарт верхняя губа, что обнажала щель между зубами, Мелисса вышла оттуда. Старик был уже мёртв. Носком кроссовка она пару раз толкнула его тело в бок, но он даже не захрипел. Мелисса отвернулась и поднялась на второй этаж. Раскидав вещи из бесчисленных тумбочек, шкафов и сумок, она в конце концов нашла кошелёк и заначку аж в две тысячи долларов в старом носке. Она спустилась, переступив через труп, вышла из дома, взглядом нашла гараж и направилась туда. Покряхтев пару минут и перепачкавшись ржавчиной, она всё же смогла залезть внутрь. Старенькая тёмно-зелёная «Тойота» её не интересовала, а вот пара канистр с бензином — вполне. Поковырявшись в гараже ещё немного в поисках чего-нибудь интересного и то и дело осторожно выглядывая наружу, чтобы обеспокоенные соседи не заметили её раньше времени, Мелисса выбралась на улицу. Было на удивление тихо, но в то же время в воздухе висело множество самых разнообразных звуков — это и отдалённый лай собак, и вой полицейских сирен, и музыка из чьей-то машины, и далёкие пьяные крики… Обильно полив гостиную и кухню из обеих канистр, она вышла на крыльцо и, наклонившись, поднесла зажигалку к коврику с надписью «Добро пожаловать». На её счастье, большая часть мебели, как и пол, была деревянной, так что языки пламени мигом жадно охватили дом. — Ну вот почему смерть одного, двух, может, пары десятков человек — ужасная трагедия, драма, сопли и слюни, а смерть миллионов — лишь ежедневная статистика? Разве это не странно? Парадокс! Иллюзия порядка… Ай, в жопу эту философию. Удовлетворённо хмыкнув, девушка, в чьих очках мерцали блики пламени, развернулась, и, не оборачиваясь, как герой боевиков, пошла к своему мотоциклу. Несколько минут спустя она уже спешно покидала район и ехала к своей квартире, чтобы поискать в записной книжке номер парня из Беркли, которого ей рекомендовал Марвин.

***

— Марвин, ты знал, что этот твой негр — самый последний говнюк из всех, кого я знаю? Да, он даже хуже тебя! Что-то там затирал про тупых белых… Я чуть его не грохнула. Короче, сам у него покупай, я потом заберу через тебя. Ну и подстава! После поджога прошла пара дней. Мелисса, завершив разговор, сунула новый телефон в карман и ускорила шаг, на ходу допивая уже вторую бутылку воды. После пары косячков ужасно захотелось перекусить, но, как назло, холодильник дома был пуст, а ходить в магазин — для низших плебеев, но никак не для Мел. Посему она, понадеявшись на неплохую скидку по старой дружбе, направилась в кафе, где подрабатывала дочь Марва — Бетти Лу. Не успела она войти в небольшое заведение, как заприметила у соседнего столика знакомый профиль. Профиль человека, что доставил ей немало хлопот. Мелисса села в дальний угол у фикуса и стала ждать. — Тебя Марвин послал? — раздался тонкий голосок над ухом. «Чёрт, а я-то надеялась, что подойдёшь не ты…» — Да нет, просто шла мимо. Бетти Лу поджала губки и с неприкрытым недоверием смерила её взглядом. — Мне пару тыквенных чизкейков и чай какой-нибудь… Ну, хоть зелёный. И побольше! Умираю, как хочу пить… — Это всё? — Нет, ещё кое-что… — Мелисса заглянула в меню. — А, точно! Я бы хотела, чтобы ты перестала быть мелкой капризной маменькиной сучкой и проводила хоть немного больше времени со своим новым придурковатым папочкой, но такого в меню нет. — Ты мне не семейный психолог, а он мне не папочка! — А как он просит тебя назвать его? Большой папочка? — ухмыляясь всё шире, спросила Мелисса, наблюдая за тем, как лицо официантки меняет цвет на ярко-красный. — Пошла ты! — шикнула она и, цокая каблучками, удалилась, на ходу задев пару стульев. Мел прыснула. В этот момент её взгляд встретился с парой усталых серых глаз. Мелисса подняла руку в воздух и помахала, так что у Саманты не осталось шансов проигнорировать её. — Какая встреча! — Мел отодвинула стул, но Саманта осталась стоять. — Давненько ты не заходила за книгами! А я, между прочим, специально для тебя накупила Кинга! — Кинг мной уже давно весь прочитан. Я читаю Джона Каупера Поуиса. «Философия одиночества», — тихим и монотонным голосом, как у какого-нибудь аутиста, ответила она, старательно избегая зрительного контакта. «Может, она и правда… «Человек дождя»? Аутист? Кто её знает, небось тоже крыша съехала давно…» — Ничего, ещё что-нибудь такое привезу! Ты б заходила почаще, что ли, раз уж работаешь неподалёку. — Вот только не делай вид, что я не знаю, кто ты такая, — наклонившись через стол и закрыв их от посторонних занавесом из волос, прошептала она. Мелисса захохотала, и Саманта отстранилась, испуганно озираясь. Некоторые посетители обернулись на них. — Да брось, не будь такой серьёзной! Сейчас-то всё пучком. Всё позади, а то, что впереди — ещё слишком далеко, чтобы волноваться. Ты понимаешь, о чём я. — Ваш заказ. Неизвестно откуда вынырнувшая Бетти Лу специально посильнее стукнула тарелкой об стол, и поставила её и чашку между ними. Быстро взглянув на Саманту, она отвернулась и ушла. Сэм сразу поникла, что не ускользнуло от взгляда Мелиссы. — Так-так, и что это тут между вами было? Ну-ка, сознавайся! — Не твоё дело, — буркнула девушка, и уже хотела уйти, но Мел требовательно ухватилась за её запястье. Сэм выдернула руку. — Нет, расскажи мне! — Ладно, — с какой-то неуместной решимостью согласилась Саманта. — Эта поехавшая пыталась зажать меня в уголке, и, если бы не Моника, которая зашла меня проводить с работы, то наверняка дело бы не ограничилось самым мерзким поцелуем в моей жизни. Мы уже почти с месяц не общаемся с ней. Вернее, я её игнорирую и избегаю. Теперь ты довольна? — Вот это у вас Санта-Барбара, ребята! — воскликнула Мел. — Прямо хоть сейчас зови операторов и прочих недоносков с HBO, чтобы сериал снять! — Всё, я пойду работать. — Погоди, погоди! А сколько ты зарабатываешь-то? — Ну… Тридцать семь с половиной в день. Мелисса завистливо присвистнула. — Да другие благодарят всех богов мира, если с двадцаткой вернутся после двенадцати часов беготни между столиков, а тут такое раздолье! С ума сойти! — Значит, мне повезло, — сухо ответила Сэм. — А вот и нет. Вернее, не совсем. Тебе же мешает эта Бетти Лу, верно? Честно говоря, у меня с ней тоже кое-какие тёрки, так что, думаю, пришла пора её проучить. Что скажешь? — Делай, что хочешь. С этими словами Саманта ушла в другую сторону к только что зашедшей в кафе парочке. Мелисса, почесав подбородок и что-то придумав, с жадностью накинулась на едва тёплые чизкейки. Покончив с едой, она внезапно вскочила из-за стола и сметнула всю посуду на пол. Размашистой походкой подошла к большой пыльной книге у входа, и, пока никто не пришёл в себя, быстро написала пару строк, после чего выскочила из кафе и уже через минуту была такова. Саманта, стоявшая ближе всех к книге жалоб и предложений, осторожно заглянула в открытый разворот. Прошу немедленно уволить официантку по имени Бетти Лу. Хамить посетителям, посылать их прямым текстом (свидетелем стала другая официантка, Саманта), приносить холодную еду, ещё и не ту, которую заказывали — это уже верх наглости. Я отказываюсь платить за такое обращение со мной. Скажите спасибо, что я ещё не требую компенсации за нанесённый мне моральный ущерб. Отказываюсь посещать ваше кафе до тех пор, пока вы не уволите эту нахалку. И хотя всё это больше напоминало нелепый подростковый протест или спектакль, Саманта, отчитываясь перед менеджером, подыграла версии Мелиссы. Как ни странно, её план сработал. Бетти Лу не только уволили, но также обязали выплатить сумму за разбитую посуду и неоплаченный заказ. Больше они с ней не виделись. Спустя неделю Мелисса зашла в кафе ещё раз. Саманта теперь работала вместе с долговязой блондинкой с лошадиным лицом. Теперь она уже не казалось такой тревожной и замученной, как в их первую встречу. «Погодите, я что, сделала что-то хорошее для человека, которого я терпеть не могу? Мелисса, ты определённо сходишь с ума. Завязывай с наркотой, это до добра не доведёт!» Правда, Марвин больше не отвечал на её звонки, но ей было уже плевать. *Джордж Денис Патрик Карлин — американский комик в жанре стендап-комедии, актёр, писатель, сценарист, продюсер.