Солнышко

      День выдался суматошным и длинным. Иногда шестьдесят часов в сутках — это слишком много. Даже для выносливых и невероятно сильных ханаров. Совет, потом обновление системы безопасности на всём крейсере, разговор с капитаном…       Эйрим чувствовал себя утомлённым, возвращаясь в свою каюту ближе к ночи. Он даже поужинать толком не успел — просто не было времени забежать в пищеблок. Сейчас ему хотелось только одного: принять наконец горизонтальное положение и вытянуть ноги.       За всей этой суматохой он совершенно забыл об азари и сейчас чувствовал себя виноватым за то, что оставил лийнара одного на весь день. Он надеялся увидеть Найрити утром, но азари к завтраку не пришёл. То ли проспал, то ли остался в своей каюте. Наверное, он был единственным существом на корабле, которого не затронула вся эта шумиха.       Набрав пароль доступа, Эйрим вошёл в свою каюту и замер.       Тот, о ком он думал всю дорогу сюда, сейчас лежал на его кровати на животе, соблазнительно прогнувшись в спине и обхватив изящными руками эйримову подушку. Кажется, азари дремал, но приход ханара его разбудил.       Томно потянувшись, Найрити лениво перевернулся на спину и посмотрел на хозяина каюты из-под длинных серебристых ресниц.       — А вот и вы наконец, — сказал он с улыбкой. — Я думал, вы сегодня вообще не собираетесь возвращаться сюда ночевать.       — Лийн Найрити… — Эйрим в смятении уставился на него, выбитый из колеи внезапной находкой. Он никак не ожидал, что азари сам придёт в его каюту.       — Можно просто Най, — промурлыкал лийнар, подползая к краю кровати и приподнимаясь на коленях. — Вы не рады меня видеть, Эйрим?       — Скорее, я удивлён, — признался ханар.       — Знаете, вы первый мужчина, чьи эмоции и мысли остаются для меня загадкой. Надеюсь, приятно удивлены? — в голубых глазах Найрити на мгновение мелькнула тревога и сомнение.       — Я… — кажется, Эйрим растерялся. — Вы сами пришли… Я не ожидал, что вы захотите…       — Чего захочу? — Найрити вопросительно приподнял тонкие бровки и игриво улыбнулся, поманив ханара к себе пальцем.       Эйрим послушно приблизился к кровати, как будто от пальчика азари к его груди протянулась нить. Найрити это очень понравилось. Он облизнулся в предвкушении и скользнул ладонями по груди ханара, ловко расстёгивая пуговицы на его кителе.       — Найрити, — Эйрим, опомнившись, перехватил его руки за запястья, но так осторожно, что хватка почти не ощущалась. — Что вы делаете?       — А разве не очевидно?       — Послушайте, если вы собираетесь… Собираетесь остаться здесь на ночь, то я вынужден буду уйти, — предупредил Эйрим.       Най замер и поднял голову, заглянув ему в глаза. Он снова попытался прочесть мысли ханара, и снова его попытка не увенчалась успехом. Эйрим ни о чём не думал. Прямо сейчас он просто смотрел на него, и в его голове было абсолютно пусто.       — Я тебе не интересен? — прямо спросил азари.       — Нет. То есть… Проклятье, Найрити, поймите меня, я не смею… Не имею права дать вам…       — Опять? — почти простонал Най. — Эйрим, да почему вы так упрямы? Откуда у вас в голове эта дурацкая мысль? Я тебя хочу, ты хочешь меня, какая может быть проблема?       — Найрити, — в смятении произнёс Эйрим, — дело не в этом. Традиции моего народа не позволяют мне… Так не принято.       — Но я не ишилие!       — Нет, вы лучше. Вы — азари.       Наю это, конечно, польстило, но упрямство и твердолобость ханара постепенно начинали выводить его из себя.       — И что, раз я азари, значит, неприкосновенный? — с вызовом спросил он.       — Вы священны, — ответил Эйрим, и непонятно было то ли он иронизирует, то ли предельно серьёзен.       Найрити застонал и упал на постель.       — Эйрим, мне сейчас тебя и пристукнуть хочется, и засмеяться. Ты же шутишь, правда? Умоляю, скажи, что ты шутишь.       — Лишь отчасти.       — Что мне нужно сделать? — наконец вздохнул лийнар, садясь на постели. — Я должен за тебя замуж выйти, чтобы получить тебя? Ты этого хочешь, что ли?       — Простите, лийн, — Эйрим, кажется, смущённо улыбнулся. — Дело не в этом. Просто… Поймите меня, как бы я ни хотел вас, я не вступлю в отношения без обязательств. Это против моей природы. Мне нужна стабильность, мне нужно знать, что спустя какое-то время я буду по-прежнему уверен в своём партнёре. Может быть, это покажется вам наивным, но я воспитан в старомодных традициях и не смогу иначе. Потом… Потом больно отвыкать. Ненавижу перемены, особенно плохие. Сейчас вы здесь, я безумно вас хочу, но потом вы уедете — и что мне тогда делать? Я не уверен в том, что после того как вы уедете, моё присутствие в вашей жизни будет уместным.       — Ох, Эйрим, с тобой действительно сложно, — пробормотал Найрити, обескураженный такой прямотой.       Он одновременно и мог понять ханара, и не мог. Найрити так никогда не заморачивался. Если он чего-то хотел, то просто делал всё возможное, чтобы исполнить своё желание, и неважно, чего оно касалось. О будущем задумываться он не любил, во всяком случае, именно в личной жизни. В том, что касалось работы и его увлечений, он проявлял мудрую дальновидность и относился к этому очень серьёзно.       Но Най впервые сталкивался с тем, что его желание превратилось в настойчивый зуд. Обычно он редко заводил отношения с кем-либо, потому что сексуальные потребности азари беспокоят не часто, и если уж азари кого-то хочет, то желание его основывается не на физическом влечении. В потенциальном партнёре скорее возбуждает ум или же в нём обязательно должна быть какая-то загадка.       В Эйриме Най эту загадку нашёл. И во что бы то ни стало хотел теперь добиться великана. Неважно каким путём.       — Знаешь, Эйрим, азари тоже нечасто поступают так, как сегодня сделал я, — наконец сказал Найрити. — Они не приходят лично в постель и не предлагают себя. Хотя бы уже одно это должно говорить о том, насколько серьёзны мои… если не намерения, то чувства. И если сейчас я не смогу их проявить к тебе, то… То о будущем и речи не идёт, вот!       Эйрим скептически приподнял брови, и Най глазам своим не поверил. Надо же, на его каменной морде отразилась хоть какая-то эмоция!       — Хотите сказать, лийн, что если сейчас не получите того, за чем пришли, то в дальнейшем не станете строить никаких планов на нас? — спросил он с удивительной проницательностью.       — Вот именно, — и Найрити скрестил руки на груди. — Придётся рискнуть, великанчик. А то что это получается? Ты отступил и всё взвалил на меня? Кто не рискует, тот не пьёт.       — Вы бессовестный шантажист, Найрити, — вздохнул ханар, снимая с себя китель и кидая его на край кровати.       — Я просто привык добиваться своего, — возразил азари, жадно наблюдая за его действиями, но не двигаясь с места. — К тому же вчера в рубке нас жестоко прервали...       Эйрим расстегнул рубашку. По мере того как он раздевался, Найрити всё отчетливее понимал, что теперь из каюты не уйдёт ни за какие сокровища галактики, пока не получит ханара в своё полное распоряжение.       — Найрити, вы же понимаете, что сейчас просто нарываетесь? — как будто в последний раз предупредил ханар, снимая рубашку и кидая её поверх кителя.       Лийнар подполз к нему и взялся за пряжку ремня на его форменных брюках, правда перед этим с нескрываемым удовольствием провёл ладонями по мощной груди и каменному торсу.       — Сказать тебе честно? — подняв голову, хрипло пробормотал он.       Эйрим осторожно вплёл пальцы в его волосы, принимаясь массировать затылок, отчего азари едва не замурлыкал.       — Скажи.       — Если ты меня сейчас не трахнешь, я тебя убью. Неважно, как я это сделаю, но я найду способ.       Эйрим захохотал, а отсмеявшись, опрокинул лийнара на постель и навис над ним.       — Я не хочу погибать такой жестокой смертью, — сказал он с улыбкой, проводя губами по изящной длинной шее азари. — Разве что от удовольствия в твоих объятиях.       — Не сомневайся, — простонал Найрити, пришедший от этого простого жеста в дикое возбуждение, и обхватил ногами талию ханара. — Я тебе это обеспечу. Если сам раньше не умру от ожидания…       Эйрим заворчал что-то невнятное, рывком избавился от штанов и снова вернулся в гостеприимные объятия любовника, набрасываясь на него с таким жаром, что Найрити мгновенно потерял связь с реальностью.       Ласки ханара были страстными и в то же время невероятно бережными. Невозможно было представить, что он может быть так нежен, так осторожен и терпелив, фантастически умело управляясь со своим большим и тяжёлым телом. Он ни разу не придавил Найрити, не сделал ему больно, даже непреднамеренно, не задел неаккуратно. И одновременно был всюду, накрывая азари собой так, что его широкие плечи загораживали всю комнату, а жар мощного тела заполнял пространство вокруг, и лийнар плавился в нём, как мороженое на солнце, точно так же тая от нежных, но настойчивых ласк гиганта-ханара.       А уж как виртуозно и искусно он целовался! У Найрити кружилась голова, слабели колени и дрожали руки от того, что язык Эйрима вытворял у него во рту. С ним ещё не бывало такого, чтобы от вожделения и удовольствия все мысли напрочь вылетали из головы. Азари никогда не перестаёт думать, но, когда Эйрим вот так накрывал его своим телом и просто целовал, Найрити не способен был связно мыслить. Ну, разве что о том, как восхитительно скользят большие горячие и чуть шершавые ладони ханара по его телу, задевая все чувствительные местечки, и его твёрдом колене между бёдер.       Найрити запрокидывал голову, подставляя шею под жаркие влажные поцелуи, бессильно закусывал нижнюю губу, чтобы не стонать слишком громко, и скрёб ногтями по широкой твёрдой спине, с наслаждением ощущая, как под гладкой серой кожей перекатываются титанаровые мускулы. Действительно нарвался… Точнее, дорвался.       За всё это время Эйрим не сказал ни слова. И Найрити по-прежнему не мог понять, что тот сейчас чувствует, о чём думает. Но каждое трепетное прикосновение ханара, невероятным образом сочетавшее в себе страсть и благоговение, говорило само за себя. Найрити ещё никогда не ощущал себя таким… Таким лёгким, таким желанным, таким красивым и… сокровищем. Как будто для Эйрима он был один-единственный такой во всей галактике, и возможность просто прикасаться к нему для великана-ханара являлась высшей честью.       Найрити готовился к тому, что будет больно в момент проникновения. Несмотря на то что азари отличались невероятной гибкостью и эластичностью мышц, вряд ли даже они смогли бы выдержать сексуальный опыт с ханаром, который был больше Ная чуть ли не в два раза.       Но лийнар даже не заметил, как Эйрим растянул и подготовил его, и опомнился лишь тогда, когда толстый длинный член вошёл в него больше чем наполовину. Было ни капельки не больно, и сначала Най не понял почему, но потом ощутил что-то странное… Как будто какой-то холодок по позвоночнику пробежался. Он прислушался к себе и вдруг понял, что Эйрим вытягивает из него неприятные ощущения, забирая себе и оставляя только пламенное, тягучее, сладкое удовольствие, растекающееся по всему телу волна за волной.       Полностью погрузившись в это удовольствие, Найрити изо всех сил вцепился в своего ханара и зажмурился, сам до упора насаживаясь на горячий ствол.       На несколько секунд Эйрим замер в нём, всё его большое тело дрожало, как натянутая струна. Он тоже закрыл глаза, кажется, с головой нырнув в затягивающие ощущения, проникающие в каждую клеточку. Ещё никогда в жизни он не испытывал такого головокружительного чувства, когда эластичные шелковистые мышцы сжимают его внутри по всей длине.       Физическая совместимость у ханара могла быть только с ишилие, который самой природой предназначался для того чтобы принять его в себя полностью. Поэтому ни с какой другой расой ханары в этом плане не контактировали — вряд ли бы вообще хоть кто-то смог физически заняться сексом с ханаром. Но с Найрити это было невероятно. Он не только сумел принять его в себя целиком, он ещё и сжимал его внутри так сильно, что у Эйрима перед глазами мелькали солнечные пятна, потому что азари, которые хотя и не любили прибегать к физической силе, трудно назвать хрупкими и слабыми.       Понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к этому, прежде чем начать двигаться. Гибкий синекожий азари плавно двигался ему навстречу, прижимаясь так тесно, словно врос в него — так идеально совпадали их тела.       Найрити же растворился в ощущениях, впав в беспамятство, только инстинктивно цеплялся за ханара изо всех сил, попутно оставляя на серой коже плеч и шеи тёмные пятна засосов.       Он не помнил, останавливались ли они хоть раз за эту восхитительную длинную ночь, чтобы отдохнуть. Азари очень выносливы, а ханары — невероятно сильны. И ни у Эйрима, ни у Найрити не было сил, чтобы остановить это безумие, которому оба отдались с головой.       Только ближе к утру Най, усталый и измождённый, положив голову на плечо своего великана, растянулся на нём, собственнически обнимая руками и ногами. Эйрим лениво водил ладонями по его спине, придрёмывая одним глазом, и под это расслабляющее поглаживание лийнар погрузился в счастливый сон.

***

      Тем же вечером Кэйл заглянул в научную лабораторию крейсера. Нир, задолбавшийся сидеть в каюте, привязался к нему как банный лист, правда, после совета задержался, чтобы поговорить с Аристой. Если Кэйл и удивился тому, что эти двое уже спелись, то не подал виду.       — Зачем нам в лабораторию? Хочешь узнать, кто на нас напал в порту? — догадался псионик, когда Нарэш ввёл пароль доступа в отдел исследований.       — Да, — кивнул Кэйл.       Их встретила офицер Нийора, темнокожая гибкая девушка, довольно молодая, но лишь на вид. Кэйл показал ей результаты сканирования скелета того странного инорасника, с которым дрался в порту, и она загрузила их в базу данных.       Пока информация обрабатывалась, Нийора долго рассматривала строение скелета, отобразившееся на голограмме монитора. Нир в это время шатался по лаборатории и тыкал пальцами в различные приборы.       — Странно, — наконец сказала она, — у этого существа нет сердца.       — Что? — Райнэ вскинул голову и мгновенно оказался рядом с голограммой. — Как это нет? Так значит, он всё-таки мёртвый?       — Нет, он живой. Наблюдается мозговая активность, хотя и очень низкая. Кровь движется, но не от сердца. Кажется, это какой-то искусственный клапан, насос… — задумчиво произнесла Нийора. — Впервые сталкиваюсь с таким. Нужно быть очень искусным хирургом, чтобы заставить кровь циркулировать от искусственного генератора. Этот же генератор позволяет ему двигаться быстрее и охлаждает кровь. Но это просто… Невероятно.       — Кажется, я понял, откуда он, — хмыкнул Кэйл. — Что насчёт расовой идентификации?       Девушка сверилась с базой данных, что-то некоторое время вычисляла и, в конце концов, озвучила результат:       — Полагаю, что это радшах. Так называют представителя гуманоидной расы, который путём генетического моделирования и различных изменений своего организма добился смешивания ДНК. Поэтому изначальную расу его определить сложно, простите, капитан.       — Спасибо, офицер Нийора, вы мне очень помогли, — поблагодарил её Нарэш и вышел из исследовательского отдела.       — Ну и откуда он? — нетерпеливо спросил Нир.       — Это выходец из лабораторий генных исследований Чёрной Гильдии, — сказал Кэйл.       — Чёрная Гильдия? — повторил псионик. — Никогда не слышал о такой. Что это за хрень?       — Немудрено, про эти гильдии знают только просвещённые. Всего их три: Чёрная, Красная и Зелёная. Красная Гильдия — это гильдия наёмников, — пустился в объяснения Нарэш. — У них есть какой-никакой устав, они принимают заказы на крупных шишек, берутся за убийство любого инорасника, неважно, какое положение он занимает в обществе.       — А Зелёная?       — Зелёная — гильдия воров. Туда берут только ловких и быстрых, — хмыкнул Кэйл. — Все генные модификации членов гильдии направлены на развитие соответствующих способностей: скорость реакции, быстрота, ловкость рук, невидимость и так далее. И Чёрная гильдия, самая, я бы сказал, мерзкая среди всех. В неё берут всяких преступников, генетических уродов, страшилищ и делают их ещё уродливее и страшнее при помощи лабораторных экспериментов. Потому что только им нечего терять, и с их ДНК творят омерзительные вещи.       — Фу, — поморщился Нир. — Тогда неудивительно, что сегодня этот ублюдок был такой холодный. Там столько всего понамешано… И мысли у него неприятные, бесформенные.       — Да, — кивнул Кэйл. — Ладно, мне надо проверить курс, а потом… Кстати, что с твоим самочувствием? Тебе после той твоей таяши плохо не стало?       — Таньши-яш! Это называется таньши-яш! — возмутился псионик.       — Да хоть обезьянья задница, Нир! Чтобы вечером пришёл на ужин в пищеблок, встретимся там.       — Ты мне что, приказываешь? — охренел Райнэ.       — Считай, что это очень убедительная просьба, — ухмыльнулся Нарэш и, развернувшись, ушёл в рубку, оставив псионика стоять посреди коридора с открытым ртом и смотреть ему вслед.