Солнышко

      После того как преступника наконец вычислили и поймали, Кэйл связался с Ралертом, чтобы доложить об этом. А также попросил разрешения закрыть прорыв на Окраине, так как крейсер уже туда направлялся, после чего обещал покинуть пост капитана. Амри’с дал добро, скупо похвалил псионика и танка за проделанную работу и отключился.       Потом вернулся Эйрим с увязавшимся за ним азари, сообщив, что запер Шеллира в камере.       — Нир, ты можешь найти ту программу, которую Шеллир внедрил в бортовой компьютер? — спросил Кэйл.       Поразмышляв пару секунд, Райнэ кивнул.       — Пожалуй, я мог бы найти и деактивировать её…       — Ни в коем случае, — резко возразил лийнар.       — Но почему?       — Потому что это военный крейсер, дубина, — пояснил Найрити. — Это тебе не маленькие мобильные звездолётики из строя выводить. Хотя ты не самый слабый псионик, если попытаешься найти нужный программный код в сети бортового компьютера и обезвредить его, то вполне можешь спалить себе мозги от перенапряжения. Эта убийственная программа — очень сильный умный вирус, он может прятаться где угодно. Не в твоём состоянии проворачивать такие фокусы, Нир!       — Да в каком таком состоянии?! — взвился псионик, которого уже порядком достало, что все носятся с ним, как с яйцом азари, постоянно напоминая, что совсем недавно он разваливался на куски. — Всё со мной нормально, блять! Я отлично функционирую, а если что — Кэйл рядом и подпитает меня.       — Ты чем слушаешь, идиот? — мрачно спросил Найрити. — Я же тебе сказал, что ты можешь получить по мозгам! Дело не в нехватке альтрины! Зачем торопиться, если ключом к активации программы служат координаты Руаддга’ра? Ты всегда успеешь деактивировать её, просто не нужно пока возвращаться в порт.       — Най, — простонал Райнэ, который обожал друга, но иногда (или очень даже часто) хотел его убить из-за гиперопеки. — Слушай, все мои системы функционируют прекрасно, я чувствую себя отлично, мне просто нужно набрать вес и привести тело в форму. Так что я вряд ли перенапрягусь.       — Нир, — в тон ему иронично ответил лийнар, — ещё раз повторяю: это — военный крейсер. Чтобы отключить такую штуку в бортовом компьютере гигантского крейсера, нужно по меньшей мере быть псиоником шестнадцатого уровня. У тебя же сейчас какой, хоть навскидку, а?       — Ну двенадцатый был до смерти Рэва, — неохотно признался псионик.       — Да у тебя даже не хватит сил, чтобы накрыть пси-сетью правое крыло корабля, — сказал Найрити. — Поэтому кончай выёбываться и сначала приведи себя в порядок.       — Ну хоть просто найти-то её я могу попытаться? — сдался Райнэ.       — Найти можешь. Но даже не думай её сейчас деактивировать. Нам нужен псионик с мозгами, а не псионик со слюной по подбородку и дымом из ушей.       — Ладно, ладно, — Нир махнул на него рукой. — Прекращай заводиться, понял я.       Найрити удовлетворённо хмыкнул и успокоился.       Капитан и начальник службы безопасности переглянулись, но ничего не сказали.       Ближе к вечеру того же дня Найрити и Нир отправились в пищеблок, чтобы перехватить чего-нибудь до ужина. Псионик в последнее время постоянно хотел жрать, тело требовало дополнительных ресурсов, пытаясь восстановиться как можно скорее.       Наблюдая за его здоровым аппетитом, азари одобрительно щурился, радуясь, что друг так быстро приходит в себя. Несколько дней назад, когда он только прибыл на корабль, на псионика даже смотреть было страшно, но сейчас Нир почти стал похож на себя прежнего. Разве что худой чрезмерно, но это дело поправимое.       Когда оба удовлетворили первый голод, Най вдруг поинтересовался у Нира:       — Слушай, а как происходит беременность у ишилие?       — Зачем тебе? — Нир, который в этот момент жевал гарул*, поперхнулся и удивлённо воззрился на приятеля.       — Интересно. Вот ты же показывал: ишилие хрупкие и изящные, а шеассы здоровенные по сравнению с ними. Как они их трахают, не причиняя боли? И как ишилие способны выносить ребенка от взрослого шеасса? Почему, кстати, вообще у ханаров начали вымирать ишилие? Может быть, именно из-за этого?       — Насколько я знаю, около трёх-четырёх тысяч лет назад, ещё в доальянсовую эпоху и время расцвета ДА, когда Ураддагархор, родная планета ханаров, не входила в расовый конгломерат, всё у ханаров было чики-пуки. Ишилие было хоть пруд пруди, и шеассы с ними особо не церемонились. Вели себя, как пещерные обитатели: взваливали понравившегося ишилие себе на плечо, тащили в свою пещеру и трахали в своё удовольствие сколько влезет, не особенно заботясь о чувствах и желаниях последнего.       — Ого, — хмыкнул Най, хотя не особенно впечатлился. Азари и не такое видал.       — Естественно, ишилие такому положению дел были совсем не рады. Они могут забеременеть в определённые циклы всего три раза в жизни. Три раза — это максимум. Объясняю почему. Ханарские ишилие — это что-то вроде гермафродитов. У них есть гендерные признаки мужчин и женщин, поэтому они живородящие. Ты представь, каково это — родить маленького ханара? Даже младенцы у этой расы богатырские. Это очень больно. А уж выносить его вообще проблема, потому что ишилие, в силу своей физиологии, очень хрупки. Фишка в чём: к беременности нужно долго подготавливаться. В определённый цикл, когда ишилие ощущает, что готов к беременности, его тело начинает перестраиваться, обычно это происходит за месяц или два, у каждого индивидуально. Перестраивается так, чтобы появилась возможность выносить ребёнка. Весь тот период, что ишилие ходит с животом, его психика как бы раздваивается. Ну, скажем так, становится и женской, и мужской. А у женщин она гибче. Так вот, перестройка тела сильно завязана на психике, поэтому любое нервное расстройство или потрясение во время беременности или в период подготовки к ней чревато летальным исходом. Выкидыш обеспечен.       — Хрена себе, как всё сложно, — присвистнул Найрити уважительно.       — Да, поэтому для того, чтобы ишилие чувствовали себя комфортно и могли нормально выносить ребенка, им обеспечивают все условия. На руках носят, как сокровище холят и лелеют, в мужья дают того, на кого они пальчиком укажут, — в общем, полный сервис, как говорится. Кстати, знаешь, почему они могут забеременеть только три раза в жизни?       — Потому что изменение организма уже само по себе сильное потрясение для него, и выдержать такое больше двух раз невозможно, — кивнул Найрити понимающе. — Это очень больно.       — Да, они в этот период даже ходить от слабости и тошноты не могут, бедняги.       Лийнар заметно побледнел, представив себе всё это.       — Какой ужас… Как хорошо, что мне не придётся так мучиться!       — Ага. Так это ещё не всё, — махнул рукой Нир. — Раньше, в доальянсовую эпоху, когда ишилие было много, с ними так не церемонились. Их притесняли, ущемляли в правах и вообще не признавали полноценными членами ханарского социума, считая, что удел ишилие — рожать детей. Думаю, именно такое отношение к ним и стало причиной их вымирания.       — Да я бы тоже концы отдал при таком-то варварском отношении! — возмутился Найрити.       — Вот-вот. Это сейчас у них там всё цивилизованно, с ишилие носятся, как с яйцом азари… Кстати, ты вот спрашивал, как они трахаются и беременеют. Не заметил, когда с Эйримом в постели кувыркался, что во время проникновения он у тебя боль забирает? Не было такого?       — Было…       — Ну вот. Когда происходит это самое проникновение, во время прямого контакта то есть, шеасс у ишилие боль вытягивает. Иначе было бы совсем неприятно и никакого удовольствия. Во время родов то же самое происходит. Статистика показывает, что в доальянсовую эпоху 70% ишилие умирали во время родов. Сейчас ханарам удалось сократить это число до 9% — огромный прогресс, правда? Всё благодаря азарийским медицинским технологиям. Ханары относительно недавно, где-то три тысячи лет назад, наконец открыли свою планету, после того как вошли в расовый конгломерат. Теперь к ним можно прилетать в качестве туристов, они сами выездные, их всё чаще в разных уголках галактики замечаешь…       — Блять, Нир, но это же ужасно! — расстроенно произнёс Най, который такие расовые проблемы мирового масштаба обычно принимал очень близко к сердцу. — Бедные ишилие…       — Да ладно тебе, зато сейчас над ними трясутся и пылинки сдувают. Ханарам пришлось круто поменять свой менталитет и расовые ценности, когда ситуация с численностью способных к деторождению особей стала критической.       Найрити неосознанно прижал ладони к своему животу и поднял на друга глаза.       — И я несказанно этому рад, — заявил он со свирепым возмущением в голосе.       Нир, заметив этот его жест, потрясённо уставился на него.       — Ты чего, Най? Ты залетел, что ли?       — Что значит «залетел»? — с королевским достоинством произнёс лийнар и чинно сложил ладони на коленях. — Азари не могут залететь! У нас всё всегда запланировано.       — Как это?       — А ты что, никогда не замечал? До того как наступил расцвет альянсовой эпохи и был создан Дружественный Альянс, азари были расой малоприметной и очень обособленной. Мы редко выходили в открытый космос, отсиживались в основном на своей родной планете и сами к себе никого не пускали. Но наш деятельный ум не давал нам покоя, и когда мы впервые вступили в коммуникативный акт с другими расами и открыли для себя новые перспективы, всё резко поменялось. Нам хватило буквально какой-то тысячи лет, чтобы устроить полный переворот в истории Конгломерации. Постепенно азари захватили все властные структуры, а потом спелись с дивинами. Но мы бы не смогли добиться таких успехов, если бы нас оставалось столько, сколько было изначально, а изначально нас было не очень много, потому что нам не было смысла размножаться.       — То есть вы можете контролировать свою численность? — недоверчиво спросил псионик. — Действительно, я никогда в жизни не видел маленького азари… И на планете вашей родной не бывал…       — А там и нечего делать, она вся водой покрыта. Мы же хладнокровные, яйцекладущие, из воды вылезли, — беспечно отмахнулся Найрити. — Да, мы можем контролировать свою численность. Нам не нужно дожидаться каких-нибудь циклов, типа когда Оран’оха войдёт в созвездие Диарны, а Уюлу загородит собой её сестра Риосса… Короче, захотел детёныша — родил.       — В смысле? — охренел Нир.       — Да в прямом, — заржал лийнар. — Азари обоеполые, мы же земноводные! Можем оплодотворять сами себя. Поэтому нам не грозит вымирание. Ни в коем случае. И ребенок всегда появляется запланированно. К тому же нам не приходится идти на такие жертвы, как ишилие. В чём-то беременность у нас протекает одинаково. Необходимы кое-какие перестройки в организме, но это не смертельно и не больно. Если есть партнёр, то хорошо, перестройка не нужна: потрахался, выждал удобное время для зачатия, выносил в себе пару яиц, отложил и всё отлично.       — Не понял, — замотал головой псионик, шокированный новой информацией и заинтригованный до глубины души. — Как это «выждал удобное время для зачатия»?       — Ну вот так. У меня в организме есть специальная, скажем так, «сумка», в которой должны до поры до времени созревать икринки-яйца. В ней же хранится сперма партнёра, то есть я могу её, грубо говоря, получить на хранение, «законсервировать», если мне сейчас неудобно быть беременным, и она там будет до того момента, пока я не захочу начать процесс зачатия, для которого мне уже не будет нужен мой партнёр. Азари не приходится ходить со здоровенным пузом, как ишилие, конечно, но всё равно при беременности они становятся более чувствительны ко многим вещам и крайне раздражительны. Вот, допустим, трахнулся азари, получил от супруга сперму, сохранил. В какой-то момент он делает минимальную перестройку организма, сперма оплодотворяет нужные яйцеклетки — всё, зачатие произошло. В «сумке» теперь начинают развиваться икринки, которые созревают в течение трёх месяцев. Потом раскрывается узкий канал и дополнительное небольшое отверстие внизу живота — у нас тут есть складка специальная, она сокрыта чешуйками, как и гендерные признаки. Очень удобно. Икринки выводятся по этому каналу, роды проходят безболезненно, потому что во время них канал хорошо смазан, организм выделяет специальную жидкость, называемую «плесса». Всё, азари родил детей. Детёнышей никому показывать нельзя, у нас так не принято. Их растят и воспитывают до тех пор, пока они не смогут самостоятельно позаботиться о себе и не станут похожи на половозрелую особь. Поэтому детей азари никто и не видел.       — Заебись… — ошеломлённо пробормотал Нир.       — Да, вот такие вот дела. А ещё мы строго блюдём чистоту крови, поэтому ты так редко встречал аманди, в котором есть кровь азари. Наш совет нари не хочет допустить смешения крови с другими расами, учитывая наше доминирующее на данный момент положение в ДА. Поэтому все браки азари заключают только между собой. Но закон не запрещает нам вступать в сексуальные контакты с представителями других рас, просто потому что никому из азари в голову не придёт трахаться для удовольствия с каким-нибудь инорасником. Такое бывает крайне редко. Но если всё же бывает, и отношение азари к этому инораснику настолько серьёзно, что даже детей от него готов зачать, то он обращается с просьбой в специальный социальный отдел о том, что хочет зачать аманди. Если ему разрешают, то он рожает, если нет, то нет.       — Вот это да, — у Нира, сидящего напротив друга, глаза стали как два блюдца, потому что столько, сколько он узнал об азари сейчас, он не узнавал за все двадцать лет своей жизни ивгмо.       — Ага, — беззаботно кивнул Найрити и хитро улыбнулся.       — Что-то эта твоя улыбка меня напрягает... Най, что ты задумал?       — Ничего я не задумал.       — Ты… — Нир, прислушавшись к мыслям приятеля, от изумления распахнул рот. — Ты что, законсервировал в себе эйримову сперму?!       — Да тише ты, чего ты орёшь?! — замахал на него руками Найрити и, потянувшись через стол, зажал псионику рот ладонью.       — Мы… мамхеть, — промычал Нир, продолжая потрясённо таращиться на лийнара.       — Я просто хочу, чтобы… Чтобы он был со мной всегда, — дождавшись, когда Нир возьмёт себя в руки, Найрити убрал ладонь от его рта и вернулся на своё место. — Ты говорил, что нужен подарок, если хочешь вступить в Род, и что чем серьёзнее подарок, тем серьёзнее тебя воспримут. Я подумал и решил, что серьёзнее, чем общий ребёнок, ничего быть не может. Короче… Я уже отправил найру Несерити запрос. Он обещал помочь с обустройством моей личной жизни, — Най хихикнул. — Так что скоро я преподнесу Эйриму небольшой подарочек…       — Хрена себе небольшой… — покачал головой псионик. — Бля, Най, вот ты рисковый парень, а? А если Эйриму вовсе не понравится твой подарочек, куда ребёнка-то денешь? Или двоих, если будет больше, раз вы такие яйцекладущие?       — Я в любом случае в накладе не останусь и обеспечить двоих детей мне будет не сложно, но ты зря переживаешь. Эйрим не такой. Он ханар, и… В общем, у нас всё серьёзно!       — Ага, серьёзнее не бывает! И недели не прошло, Най! Ну как так?       — Слышишь, ты вообще молчи. Можно подумать, ты со своим танком знаком дольше. Сам его встретил неделю назад на военном слёте и уже вешаешься ему на шею, как…       — Ты меня с собой не сравнивай! — возмутился Нир. — Я псионик! У нас есть очень высоконравственная причина! Танки нам жизненно необходимы, я что, сдохнуть должен был? Мы — ивгмо, и у нас всё на физиологии завязано, никуда не деться.       — Ага, оправдывайся, оправдывайся, — пробурчал Найрити, поднимаясь со стула. — Так я тебе и поверил. И слюни ты на своего капитана пускаешь по самым высоконравственным и моральным причинам.       — Да! — не моргнув и глазом с вызовом ответил Нир. — По самым что ни на есть высоконравственным и высокоморальным! Ибо грех не пускать слюни на такое тело…       Найрити заржал и шутливо ткнул друга в бок кулаком.       — На самом деле… — вдруг нерешительно произнёс он, — я действительно залетел.       — Но… Ты же только что сказал, что…       — Да-да, всё так и есть, как я сказал, — нетерпеливо отмахнулся Най. — Просто есть ещё кое-что, о чём я умолчал. Понимаешь, аманди с кровью азари почти нет ещё и потому, что азари редко может зачать от представителя другой расы. Чаще всего их ген доминирующий и происходит конфликт, поэтому сперма не усваивается. Но… Вчера ночью… Короче, если все условия для зачатия благоприятные, то есть полный комфорт с партнёром в физическом плане, организм ведь у азари капризный очень, и если гены любовника оказываются сильнее, то зачатие может произойти непроизвольно. Так что… Да, ты прав, — признался лийнар, опустив глаза. — Сегодня утром я проснулся и понял, что мой организм запустил перестройку… У меня плесса начала выделяться.       Райнэ только головой покачал недоверчиво, не зная, радоваться за друга или нет.       — Значит, ты скоро станешь мамочкой? — насмешливо произнёс он.       Найрити фыркнул и снова ткнул его пальцем в бок.       — Пошли уже, грешник… Надо найти твоего капитана и моего ханара. А то что-то я уже соскучился…       Нир грустно вздохнул и поплёлся вслед за Найрити. Он тоже соскучился. Но потрахаться всё равно не получится. Хотя псионик не без оснований считал, что уже вполне готов к «психофизическому контакту», все его системы жизнеобеспечения работали исправно. Он даже специально проверял, порезав себе палец: кровь отлично сворачивается, естественная регенерация восстановилась. Всё прекрасно функционировало! И чувствовал он себя замечательно.       Вот только вряд ли Нарэш польстится на его худющее тельце. Как бы так исхитриться и вес поскорее набрать?       Кэйла Нир нашёл в кабинете. Капитан сидел за своим столом и проверял ежемесячный отчёт главы отдела обеспечения. Небольшая складка на переносице говорила о том, что он сосредоточен на графике расходов и отвлекать его не стоит.       Но у Райнэ были совсем другие планы на капитана.       Тихонько подойдя к столу, хотя Кэйл его, естественно, заметил, псионик присел на край и поинтересовался:       — Что делаешь?       — Проверяю отчёт Кхулуса, — ответил Кэйл рассеянно, перелистывая файл на планшете.       — А я только что разговаривал с Наем.       — И?       — Ты не поверишь!       Ниру наконец удалось заинтересовать танка, и тот отвлёкся от своего занятия, подняв на псионика вопросительный взгляд.       — Он зачал от Эйрима, — сообщил Нир. — Только я тебе этого не говорил! Ни в коем случае не рассказывай об этом Эйриму, иначе Най меня убьёт.       — Зачем бы мне это делать?       — Ну Эйрим же твой друг.       — Друг? Он начальник службы безопасности. У меня нет друзей, Нир.       Райнэ закатил глаза.       — Глупенький мой, то, как вы общаетесь, и есть дружба. Эйрим тебя уважает, ты ему нравишься как личность, он пойдёт за тобой куда угодно и никогда не предаст. И тебе он тоже нравится. Ты неосознанно симпатизируешь ему и выделяешь среди остальных своих подчинённых, потому что безоговорочно доверяешь и знаешь, что можешь на него положиться. Даже когда мы собирались в порт на Исталане, ты оставил его как и.о. капитана. Это называется дружба. Совершенно не социализированное существо!       Нарэш чуть смущённо улыбнулся и откинулся на спинку кресла, какое-то время внимательно глядя на своего псионика и как будто изучая его лицо.       — Что? — не выдержал Нир. — Чего ты так на меня смотришь?       — Тогда как называется то, что я сейчас сделаю? — спросил Кэйл, на ощупь вводя нужный пароль доступа, чтобы открыть верхний ящик своего стола.       Выдвинув его, он достал длинный, узкий футляр из настоящего чёрного дерева с затейливой резьбой по крышке, а по бокам инкрустированный драгоценными камнями. В доальянсовую эпоху они ещё имели какую-то ценность, но сейчас, с расцветом виртуальной валюты, превратились в обычные красивые безделушки, которые использовали только в качестве элементов декора.       Положив футляр на стол, Кэйл пододвинул его к псионику.       Удивлённый и заинтригованный, Райнэ взял футляр и откинул крышку. И, тихо ахнув, замер. На шёлковой подкладке лежал тот самый длинный, слегка изогнутый кинжал с серебряным лезвием, чёрной деревянной рукояткой и серебряным набалдашником с выемками для пальцев, который, наверное, так удобно держать в руке…       Скользнув пальцами по рукояти, Нир осторожно вытащил сокровище из футляра и зажмурился, наслаждаясь ощущением того, как она лежит в руке. Будто влитая. Как продолжение пальцев.       — Ох, Кэйл… Он прекрасный, — пробормотал псионик. — Он… Чёрт, это охрененно!       — Рад, что тебе понравилось, — сдержанно ответил капитан.       Нир наконец сумел оторвать взгляд от драгоценного оружия и посмотрел на своего танка.       — Это мне? — глупо спросил он. — Подарок, да?       — Наверное, его можно так назвать. Тебе виднее.       — Почему? — спросил Райнэ. — Просто так?       — А для подарка нужен повод?       — Вообще-то, да. Поводы бывают разные: день рождения там, в гости приходить с пустыми руками тоже некрасиво, или чтобы выразить симпатию…       — Ты мне нравишься, и я сделал тебе подарок.       Нир задохнулся от такого обезоруживающего откровения. Хотя ему и раньше было известно, что он нравится Кэйлу, в душе сразу потеплело. Поджав губы, чтобы не улыбаться, как идиот, Нир бережно положил кинжал обратно на шёлковую подкладку и опустил крышку.       Чувства обуревали его, срочно требуя выхода, и, не зная как с ними совладать, псионик решился.       Поднявшись с края стола, он подошёл к Нарэшу и оседлал его колени, скользнув ладонями по широким плечам, которые плотно обтягивал синий китель.       — У меня тоже есть для тебя подарок… — хрипло прошептал Райнэ, кончиками пальцев легко обводя скулы и массивную челюсть танка. Скользнув к его вискам, он погрузился в синие глаза, с головой окунаясь в эмоции Нарэша.       Удивление, заинтригованность, ожидание, комфорт и лёгкое удовольствие от приятной тяжести Нира на коленях. Кэйлу нравилось.       Нир улыбнулся уголками губ, почувствовав, как Нарэш мягко поглаживает широкими ладонями его бёдра, и, найдя нужные ниточки сознания танка, принялся осторожно снимать блок.       И сразу услышал, как Кэйл вцепляется пальцами в край стола от нахлынувших на него ощущений. Теперь их связь стала острее и ярче, оба с головой погрузились в то напряжение, что искрило между ними уже который день.       Нир взял лицо танка в ладони и склонился к нему, мягко целуя в уголок губ. К его удивлению, Нарэш не замер в ожидании, по своему обыкновению. Обхватив псионика своими лапищами за бёдра, он рывком притиснул его к себе вплотную и жадно ответил на поцелуй, ворвавшись языком в рот Нира.       Райнэ задохнулся, закрыл глаза и застонал, охотно прильнув к горячему и твёрдому телу Нарэша. От его напора кружилась голова, и плавилось сознание, а все мысли растаяли без следа. Осталось только ощущение сильных рук, требовательно и властно сжимающих ягодицы Нира, влажные уверенные толчки горячего языка и жар его тела, в котором все рецепторы восприятия псионика мучительно и медленно сгорали от удовольствия.       Он чувствовал, что Кэйл слегка дрожит, непривычный к новым ощущениям, и как альтрина ускоряет свой бег в его жилах, и запустил пальцы в густые чёрные волосы на затылке Нарэша.       Тот на секунду оторвался от псионика, чтобы глотнуть воздуха, и Нир протестующе потянулся за его губами, как привязанный, требовательно выдохнув:       — Ещё, Кэйл, пожалуйста, ещё…       Не в силах держать себя в руках, он принялся тереться о твёрдый живот танка изнывающим членом, не обращая внимания на слой одежды, разделяющий их. Ответный стояк Нарэша, упирающийся ему прямо в задницу, заставил Нира тихо застонать ему в рот.       Обжигающий, ненасытный, самый долгий и выматывающий поцелуй в его жизни всё длился и длился. Казалось, Кэйл из него душу высасывает, и это было восхитительно.       Наконец, с трудом оторвавшись от танка, Нир, тяжёло дыша, уложил голову ему на плечо и попытался хоть немного успокоиться. Кэйл ему не дал — прижался горячими губами к шее, и Райнэ показалось, что он клеймит его кожу раскалённым железом. Он только и мог, что подставляться под эти поцелуи ещё больше, с неосознанным удовлетворением думая, что потом останутся здоровенные засосы.       Кэйл услышал его по связи и принялся оставлять ртом следы на бледной коже псионика с ещё большим рвением. Райнэ застонал, беспорядочно заскользил руками по груди Нарэша, пытаясь найти долбанные пуговицы на кителе, но пальцы дрожали, а руки путались.       Не выдержав, он с рычанием оторвал эти дурацкие, так мешавшие сейчас пуговицы мысленным векторным усилием. Они рассыпались по полу и весело запрыгали во все углы кабинета. Нир принялся стаскивать с плеч Кэйла китель и судорожно расстёгивать его рубашку, помогая себе векторами. На более серьёзное действие его ментальных лучей бы сейчас не хватило, но раздеть Нарэша — вполне.       Но тут его пальцы наткнулись на что-то жёсткое и холодное, и Нир упёрся ладонями в плечи танка, заставляя остановиться. Кэйл теперь тоже тяжело дышал, неохотно оторвавшись от его шеи.       — Что? — почти прорычал он хрипло.       — Жетон, — сказал Нир, не в силах отвести взгляд от выгравированного на металле серийного номера Эйла Тайнэ.       Смятение, ревность, смущение и желание содрать эту чёртову металлическую штуку с шеи своего танка.       — Зачем… Почему ты всё ещё носишь его? — сдавленно пробормотал Райнэ. — В память о нём? Он был тебе так дорог?       — Нет, — сказал Кэйл, приподнимая голову псионика за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. И Нир почувствовал, что танк говорит правду, хотя Нарэшу в жизни бы в голову не пришло соврать своему псионику даже под угрозой смерти. — Я ношу жетон в память о себе.       — Что? — глаза Нира широко распахнулись.       Кэйл транслировал ему воспоминание того момента, когда он понял, что его псионика больше нет. И это произошло не в момент смерти Эйла — глаза видели, но мозг отказывался принимать правду. Это произошло много времени спустя, когда Нарэш свыкся с мыслью, что теперь он один и в его голове абсолютно пусто. Никто больше не направляет его и он больше… Больше не танк.       И поэтому он носил этот жетон, как напоминание о том, что он — ивгмо, что его создали танком. И что однажды пренебрежение ответственностью привело его к тому, что он остался одинок. Он не проверил тогда, поставил щит или нет, и Эйл погиб, и это была целиком и полностью только его вина. Кэйл не хотел об этом забывать. Чтобы в дальнейшем больше не случалось таких идиотских осечек.       Глядя Ниру в глаза, Кэйл снял с шеи шнурок, аккуратно намотал его на жетон и, положив в ладонь своего псионика, заставил сжать пальцы.       — Теперь он мне не нужен.       — Ты… правда снял его? — хрипловато от бурлящего возбуждения и слишком сильных подавляющих чувств пробормотал Райнэ.       — Я сделаю так, как ты хочешь, Нир, — серьёзно ответил Кэйл. — Если тебе не нравится, что я его ношу, значит, мне пора с ним расстаться. И я думаю… Думаю, что действительно пора, ведь теперь у меня перед глазами есть живое напоминание о том, что я танк. Твой танк.       Нир торопливо и скомканно засунул жетон в карман своих брюк и, обхватив Кэйла за шею, жадно впился в его губы.       — Хочу тебя прямо сейчас.       — Всё, что захочешь. Всё, что потребуешь, Райнэ.       Псионик мучительно и протяжно застонал, не в силах насытиться своим танком. Его мыслями. Его телом. Его ощущениями. И сумасшедшим, восхитительным, фантастическим, новым чувством: Кэйл Нарэш принадлежит ему. Ему одному.       Он услышал неоформленную смутную мысль Кэйла о том, что Нир пока ещё не готов к психофизическому контакту, но она тут же растаяла, растворившись в спокойной безоговорочной уверенности: если Нир сейчас хочет, значит, он знает что делать, и Кэйл ему доверяет.       Ремень вылетел из шлёвок на брюках Нарэша, подстёгиваемый вектором Нира, и со звоном металлической пряжки, ударившейся об пол, упал где-то под столом. Кэйл был более аккуратен, раздевая псионика, но руки его тоже заметно дрожали от нетерпения, когда он пытался снять с Нира рубашку. Так дрожали, что пуговицы просто оторвались, а ткань треснула по швам.       Усадив псионика на край стола перед собой, Кэйл стащил с него брюки сразу вместе с бельём, и Нир приподнял бёдра, помогая ему. На секунду он представил, что Кэйл сейчас увидит это его худое непривлекательное тело, но танк словно ничего и не заметил.       Просто навис над ним, заставляя улечься на стол, который, к счастью, оказался достаточно широким, чтобы Ниру не пришлось держать голову на весу. И затем принялся осыпать жадными и быстрыми поцелуями грудь, шею, плечи и живот псионика. Райнэ, впившись пальцами в чёрные волосы, только и мог, что несдержанно стонать, выгибаясь и подставляясь под обжигающие поцелуи, требуя ещё и мысленно, и вслух.       Его сознание будто раздвоилось. Он одновременно видел самого себя, распластавшегося на столе, чувствовал, как губы касаются бледной кожи, как по жилам сумасшедшим вихрем кружится альтрина, как от распирающего желания и похоти дрожат руки и как страшно нечаянно сделать псионику больно…       И чувствовал, как эти самые горячие, властные, сводящие с ума губы касаются его, обжигают, осыпают поцелуями внутреннюю сторону бёдер, как от прилива эмоций и ощущений кружится голова, а перед глазами всё плывёт.       — Кэйл, — жалобно проскулил Нир. — Ну пожалуйста…       — Что мне нужно сделать?       — См… ох… Сма-а-азка, — захлёбываясь собственным стоном, пробормотал Райнэ.       — Думаю, слюна тоже подойдёт.       Уловив в мыслях Райнэ образ тюбика с жидким лубрикантом, Кэйл решил, что искать такой сейчас по всему кораблю недосуг, и прижался ртом к пульсирующему отверстию между ягодиц псионика. Нир задохнулся, выгнулся от острого ощущения, пронзившего его от макушки и до кончиков пальцев на ногах, и неосознанно сжал волосы Кэйла сильнее, но тот этого не заметил, только закинул ноги Райнэ себе на плечи для пущего удобства.       Скользкий влажный язык медленно, но неумолимо проникающий внутрь его тела заставлял Нира выгибаться и скулить, мешая Нарэшу. Танк накрыл своей лапищей живот псионика, без усилий пригвоздив к столу, и продолжил методично разрабатывать и увлажнять языком узкое кольцо мышц.       Райнэ завёл руки за голову, вцепившись пальцами в край стола, и кусал губы, чтобы не кричать в голос, ощущая, как внутри влажно и упруго скользит язык Нарэша.       — Ты смерти моей хочешь, Кэйл!       — М-м… Жаль нельзя глубже.       — Из… Изве-е-ерг! Прекрати немедленно, или я сейчас… Ох, нет, продолжай, продолжа-а-ай…       Кэйл поднял голову, улыбнулся, взглянув на взъерошенного, вспотевшего псионика, и хмыкнул.       — Продолжаю, — сообщил он вслух, накрывая губами стоящий и истекающий смазкой член Райнэ, и одновременно с этим осторожно скользнул пальцем в расслабленный увлажнённый проход. Нира выгнуло дугой, невидящие глаза широко распахнулись, и с губ сорвался беззвучный крик.       Нарэш чуть отстранился, чтобы не подавиться, и продолжил неторопливо скользить губами по всей длине его члена, двигая в нём уже тремя пальцами. Нир захныкал, учащённо дыша и поскуливая. Звуки, которые он издавал, были восхитительно сладкими, ласкали слух, и Кэйлу нравилось извлекать их из псионика.       Такой Райнэ ему нравился ещё больше. Молчаливый и одновременно такой красноречивый Нир. Покорный — и в то же время такой страстный и необузданный. Потерявший самообладание, но неосознанно направляющий Кэйла. Такой слабый и уязвимый, но вместе с тем властный, целиком владеющий танком.       — Можно сейчас, Нир?       — Спрашиваешь, глупый… Тебе всё можно, только поторопись, иначе…       Кэйл не стал ждать, пока он додумает свою мысль. Скинув ноги псионика со своих плеч, он спустил с себя брюки, приставил головку члена ко входу и осторожно толкнулся внутрь.       Нир до крови закусил губу, скребя ногтями по краю стола. Было чертовски больно, потому что размер у Кэйла оказался немаленький.       Почувствовав эту боль, Кэйл утянул его в своё сознание, давая возможность испытать совершенно иные ощущения, в которых сейчас тонул сам. Жаркий тесный проход, плотно обхватывающий его член шелковистыми мышцами, пульсирующий вокруг так, что сознание сгорало в бешеной циркуляции альтрины.       Отпустив себя, Нарэш позволил наконец сумасшедшей опасной энергии хлынуть по связи в тело псионика.       Нир смутно услышал сквозь шум собственной крови в ушах скрежет смятого металла — это танк, вцепившись в край стола, сжал его слишком сильно. Он даже не заметил, как без труда окончательно поглотил энергетический щит Кэйла, который окружал его разум.       Их сознания слились, сплавились в одно целое, чувства и ощущения смешались, танк и псионик стали продолжением друг друга в едином слитном порыве энергии, объявшей их огненным вихрем, заставлявшей двигаться навстречу так, словно от этого зависела жизнь.       И финальная не вспышка даже, а взрыв удовольствия окрасился в багровое марево перед глазами, рождая оглушительную тишину в голове обоих. По телам острыми режущими кусочками рассыпалась дрожь, связь натянулась железными тросами, закрепившись окончательно.