Солнышко

      Как и следовало ожидать, на Ассарии было круглый год солнечно и приятно. Сиреневые волны облизывали синий прибрежный песок, в просвете между перистыми облаками виднелись две огромных фиолетовых звезды, излучавших такой яркий свет, что его отражали даже морские воды.       Три искусственных солнца, окружавших планету, работали поочерёдно. Даже ветер здесь был ласковый и тихий, штормов почти никогда не случалось, хотя вода покрывала почти 70% поверхности.       Для Нира и Кэйла оказался забронирован небольшой уютный коттедж неподалёку от берега, на частной территории, где было не так много инопланетных гостей. Райнэ пришёл в дикий восторг от захватывающих дух пейзажей и первоклассного обслуживания. Он целыми днями валялся в гамаке, читал какие-то книжки, после обеда выскакивал на пустынный пляж, а вечером тянул Кэйла в ближайший бар.       Отдых пошёл ему на пользу: у него сильно отросли волосы, и теперь их приходилось либо собирать в хвост, либо заплетать в косу; он набрал наконец нужный вес и теперь выглядел здоровым и цветущим. На него засматривались почти все альфа-самцы на пляже, когда псионик шёл в сопровождении своего танка и, по обыкновению, громко смеялся, рассказывая ему какие-то забавные истории из Академии.       Танк, который вообще не дружил с коммуникацией, бар посещал неохотно и, если бы не нежелание оставлять псионика без присмотра, отсиживался бы дома. На самом деле, непривычный к такому огромному количеству свободного времени, Нарэш уже на исходе первой недели отдыха взвыл не своим голосом, не зная, чем себя занять.       Единственное, что действительно доставляло ему радость — это прогулки под парусом в открытом море, где приходилось самому со всем справляться. Ну и ночи, конечно, когда ненасытный и неугомонный псионик выматывал его своими ласками и не оставлял в покое до самого утра.       Тем вечером Нир, по обыкновению, изнывал от безделья. Он захотел проветриться и погулять и потащил Нарэша в развлекательный комплекс. Кэйл терпеть не мог огромное скопление народа, что обычно там бывало по вечерам, но чего не сделаешь ради своего псионика?       Несмотря на то что Райнэ по-прежнему ревновал его к каждому столбу, он всё равно упорно таскал танка с собой в такие места. Как оказалось, Нир обожал танцевать, любил выпить (в первый же вечер Нарэш столкнулся с серьёзной проблемой: пить-то псионик любил, но не умел. А пьяный Нир — это головная боль ещё большая, чем трезвый) и пофлиртовать по настроению.       Кэйл к его заигрываниям со всякими инорасниками относился спокойно. По пси-связи он слышал, что как бы Райнэ ни вертел хвостом, относится он к этому несерьёзно, просто развлекается. Но сегодня всё было совсем иначе.       Нир, как обычно, отправился к барной стойке за коктейлями, а Кэйл остался за облюбованным столиком в тихом уголке, откуда было видно весь зал. Райнэ долго не было, дольше обычного, и танк решил проверить, в чём дело. Окунувшись в их связь сознанием, он увидел глазами псионика барную стойку и сидевшего за ней симпатичного инорасника. Определить, к какой именно расе тот принадлежит, было трудно. В век технологий почти все имели доступ к генными модификациям и физическому моделированию. Этот парень был широкоплечим блондином, похожим на какого-нибудь актера из дешёвого кино. Кэйлу он не понравился сразу: слишком морда сладкая, смазливая, слишком красивое тело, будто для того, чтобы хвастаться перед публикой, слишком низкий голос и слишком раздевающий взгляд, которым он смотрел на псионика.       Райнэ ждал, пока андроид-бармен приготовит ему два коктейля, а сам мило беседовал с этим самым блондином, чему Нарэш нисколько не удивился. Разговор шёл о погоде: блондин давал советы о том, какие места тут можно посетить, и откровенно облизывал Нира глазами.       Кэйл не был ревнивым, но одно дело — со стороны наблюдать за тем, как его псионик с кем-то флиртует, и совершенно другое — видеть это его же глазами.       Приторный блондин накрыл рукой ладонь псионика, когда тот потянулся за готовыми коктейлями, и, наклонившись к нему, прошептал на ухо очень отчётливо:       — Может, пойдём ко мне в номер? Оставь того, для кого ты взял этот коктейль. Обещаю, не пожалеешь.       Кэйл почувствовал, как волна неудержимой тёмной ярости поднимается откуда-то снизу и, протолкнувшись через горло, срывается с губ тихим угрожающим рычанием. Впоследствии он удивлялся сам себе, но в тот момент задуматься над своим импульсивным и совершенно не свойственным ему поведением было некогда.       Без усилий проложив себе путь через толпу к барной стойке, Нарэш буквально вырос за спиной блондина. По дороге сюда он слышал, как псионик в своей дразнящей провокационной манере отвечает этому сладкоголосому прихвостню с модной рекламной голограммы:       — Точно не пожалею? Ты уверен? А вдруг ты пожалеешь?       — Ты со мной заигрываешь, что ли? Думаешь, что мы с тобой не поладим? Или у тебя в качестве сюрприза имеются какие-нибудь генные модификации… в интимных местах?       — А вдруг? — Нир хмыкнул, легко стряхивая руку блондина, и взял оба бокала с коктейлями.       — Ну так я привычный, — заверил его настырный ухажёр. — Мне не впервой. Уверен, мы притрёмся.       — Да по тебе видно, что ты привычный, — засмеялся псионик. — Только знаешь что?       — Что?       — Прямо сейчас за твоей спиной стоит мой очень злой напарник, и, кажется, он собирается набить тебе морду.       — Э-э-э? — парень начал запоздало оборачиваться, инстинктивно вжав голову в плечи, а Райнэ продолжал беззаботно щебетать:       — Между прочим, я никогда не видел, чтобы Кэйл ревновал, поэтому тебе лучше…       Кэйл, оказавшийся за спиной горе-пикапщика, «нечаянно» опрокинул высокий барный стул, на котором тот сидел, так что красавчик повалился вперёд и упал прямо на своё красивое «обложечное» лицо.       — …полежать, да, — закончил Райнэ, глядя на стонущего у его ног инорасника. — Ох, я, конечно, знал, что я охуенный и все валятся к моим ногам по щелчку пальцев от одного моего рокового взгляда, но, по-моему, никто ещё не вминал при этом себе носы в затылок от усердия. Кэйл, зачем альтриной-то? А если бы он…       — Райнэ, заткнись, — мрачно перебил его Нарэш, глядя на него так злобно, что псионик действительно притих.       И даже не стал возражать, когда Кэйл схватил его за локоть и потащил к выходу из зала. Он только старался поспевать за ним, чтобы не запутаться в собственных ногах и не упасть.       Когда они оказались на улице, танк, которому, видимо, надоело, что Нир семенит, как монашка в узкой юбке, схватил его поперёк живота и перекинул через правое плечо. Райнэ сдавленно охнул, чувствительно приложившись животом об это самое твёрдое плечо, и упёрся ладонями ему в спину.       — Кэйл, что ты творишь? — возмущённо спросил он, попытавшись обернуться и посмотреть на него.       Нарэш ничего не ответил, и псионик, прислушавшись к тому, что творится в башке его напарника, вдруг испуганно затих. Когда они добрались до своего коттеджика, Нир снова подал голос:       — Кэйл, ну ты чего… Я же ничего такого…       — Райнэ, заебал, — зловеще предупредил танк, вводя код, открывающий дверь. Внёс псионика внутрь и уронил на кровать.       Нир, плюхнувшись на спину, тут же приподнялся на локтях и попытался сесть, но танк, к его полнейшему изумлению, неожиданно дёрнул его за ноги на себя и навалился сверху, вклинивая колено между бёдер.       Впервые столкнувшись с ревностью Нарэша, Нир растерялся и замер. Впав в некую прострацию, он просто молча наблюдал за тем, как Кэйл сдирает с него кожаные штаны в облипку, раздевается сам, а потом рвёт на нём майку и нависает сверху.       — Кэйл, — осторожно позвал псионик, не зная, чего следует ожидать от него в таком состоянии.       Такая ситуация, когда Нарэш удивлял его своим поведением или отношением к чему-либо, возникала не впервые. Очень сильно сказывалась разница в «возрасте». Кэйл не был зелёным щенком, послушным и ласковым танчиком, с какими Райнэ привык иметь дело в Академии. А Рэв был, они все были такими: большие и сильные, но потерянные и мягкие, как брошенные котята, готовые за своим псиоником и в огонь, и в воду, и в другое измерение, только бы не остаться одним.       Кэйл же, проживший без псионика пятнадцать лет, причём в прошлом капитан огромной эскадры, во многом привык проявлять самостоятельность и авторитарность, если не сказать властность. У него, как это ни странно, очень часто имелось собственное мнение, которое шло вразрез с мнением самого Нира. И он с ним спорил, пререкался, давил на него… Для Райнэ такое поведение танка было непривычно, но не раздражало, потому что в случаях, когда требовалось быть именно танком, идеальным воином, проявить дисциплину и послушание, Кэйл его никогда не подводил, безоговорочно поступая так, как велено. А ещё Ниру было интересно иметь дело с таким танком.       И вот сейчас Нарэш, кажется, пребывал в ярости. Нир попытался понять почему и вспомнил, что всю неделю, что они были здесь, он бессовестно флиртовал направо и налево, при этом ревнуя самого Нарэша к каждому встречному-поперечному, и такое отношение было, мягко говоря, несправедливым. Кэйл тем не менее реагировал на возмутительное поведение своего псионика спокойно, но именно сегодня, видимо, терпение его лопнуло.       Нир приготовился к тому, что сейчас его будут жёстко отчитывать, даже, возможно, выебут без смазки, и оказался прав.       После того как Нарэш зверски сорвал с него одежду, он, особенно не церемонясь, перевернул псионика на живот и очень больно укусил в шею, оставляя здоровенный синячище.       Райнэ пискнул, завозился под своим танком, невольно приподнимая задницу и сильнее вжимаясь в его стояк, и тихо застонал от острого возбуждения, прошившего всё его тело от этого движения. Кэйл вжался в него бёдрами, потёршись скользким от смазки членом прямо о ложбинку между ягодицами, и Нир поплыл.       Как всегда, связь полыхнула взаимными ощущениями, унося их в общий водоворот, забурлила, сцепляя их сознания в одно, и Нир мгновенно потерялся во множественных отражениях их удовольствия. Теперь определить, где заканчиваются его ощущения и начинаются кэйловы, он бы не смог при всём желании.       Это было странно: видеть себя, извивающегося от желания, прогибающегося в спине и сильнее вжимающегося задницей в член Кэйла, и в то же время ощущать волнующую тяжесть его горячего тела, нависающего сверху, его жаркое дыхание, касающееся шеи, его губы, скользящие по спине и лопаткам, его руки, оглаживающие грудь и задевающие болезненно чувствительные сейчас соски…       Райнэ откинул голову, подставляя шею под обжигающие поцелуи-укусы, и в тот же миг широко распахнул глаза, ощущая, как Кэйл входит в него. Крик застрял в горле, воздух застыл в груди, и он невольно сжался, почувствовав, как Нарэш от этого сжимает зубы.       Уткнувшись лицом в подушку, Нир до боли в костяшках пальцев сжал простыню под собой, прогнулся в пояснице ещё сильнее и попытался расслабиться. Было неприятно без подготовки и смазки, но привыкшее за эту неделю непрерывного траха, растянутое и подстроившееся под размеры его танка тело отозвалось удовольствием, смешанным с тянущей сладкой болью.       Кэйл принялся протискиваться в него, натягивая на себя, как перчатку на руку, и псионик сдавленно заскулил, глотая собственные стоны. Но всё равно даже не подумал о том, чтобы запротестовать, сжаться или остановить танка, только нетерпеливо пошевелил бёдрами.       Почувствовав, что начинает задыхаться, Нир откинул подушку прочь, спрятал лицо в изгибе собственного локтя и свободной рукой скользнул вниз, под себя, обхватывая ладонью прижавшийся к животу и истекающий смазкой член.       Нарэш наконец вошёл в него на всю длину и замер, тоже тяжело дыша. По связи до Нира доносились такие же болезненные отголоски его удовольствия. Чувствовал, как танк пытается сдержать себя, чтобы не кончить прямо сейчас. Как стискивает зубы, сходя с ума от волнительной пульсации внутри псионика, ведь Нир неосознанно то сжимал, то разжимал мышцы, тем самым доводя Кэйла до безумия. Его дрожь Нарэш ощущал всем телом.       Наконец он начал двигаться, сделал пару плавных толчков туда, обратно, а потом резко взял быстрый сумасшедший темп, от которого оба они мгновенно взмокли. Нир ощущал, как толстый член танка быстро и гладко скользит внутри него, и от этого чувства у него напрочь сносило крышу, а перед глазами всё мутилось.       — Кэйл… Я сейчас… — хрипло пробормотал он и почти сразу же выплеснулся в собственную руку.       Он бы тут же и упал без сил на постель, но Кэйл, подхватив его под животом, рывком притянул псионика к себе, насаживая на свой член до упора, и ещё несколько раз глубоко и мощно вколотившись в него, кончил следом, заставив Нира глухо вскрикнуть.       Чуть позже, лёжа в горячих уютных объятиях своего танка, Райнэ сыто жмурился и облизывался при одной только мысли о том, что недавно произошло и как взревновавший Нарэш грубо трахнул его. Таким он видел его впервые.       — Знаешь, наверное, мне надо почаще заставлять тебя ревновать, — лениво промурлыкал Нир, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него, так как Кэйл лежал на боку, прижимая псионика спиной к своей груди.       Нарэш только фыркнул и щёлкнул его по макушке пальцами.       — Не играй на моих нервах, Райнэ, — проворчал он. — Я хоть и танк, но нервы у меня не крепкие.       — У тебя тонкая душевная организация? — поддразнил Нир. — Ты у меня очень ранимый?       — Я очень ранящий, — предупредил Нарэш. — Не надо меня обижать.       — Тебя обидишь, — хмыкнул псионик. — Потом сам нервов не напасёшься…       — Вот и не доводи до греха, иначе будешь мне подачки на Войласс* возить. Или меня вообще утилизируют, как неисправного и сумасшедшего ивгмо.       Нир захихикал, перевернулся в его руках, опрокинул своего танка на спину и, распластавшись на его груди, чмокнул в нос.       — Ты у меня такой нервный, потому что не привык долго отдыхать и устал. Ну хочешь, мы побудем тут ещё недельку, а потом я свяжусь с Дата-центром, узнаю координаты нового прорыва, и мы с тобой рванём мочить куоджи?       — Хочу, — вздохнул Кэйл. — Ты не представляешь, как я хочу поработать наконец с тобой в паре.       — А вот и представляю! — весело возразил Райнэ. — Твой я псионик или где? Я ведь сижу у тебя в башке, забыл?       — Забыл, — честно признался Кэйл. — Я уже настолько привык к ощущению твоего присутствия на периферии сознания, что перестал его замечать.       — Это ведь хорошо, — тихо сказал Нир и улыбнулся. — Значит, наша связь окончательно окрепла. А раз она окрепла, угадай, чего я хочу сейчас?       Кэйл послушно прислушался к мыслям своего псионика и вдруг, откинув голову на подушки, расхохотался.       — Мои мысли созвучны твоим. Пошли жрать, Райнэ.