Разбитое зеркало

Утренний город встретил путников угрюмым молчанием. Пустынные улицы, разбитые стекла, редкие пугливые тени. - Мдя-а, - протянул Цертих, оглядываясь по сторонам. – Невесело. Только знаете что, ваша милость? Нам бы вторую лошадку надо, да еще пару мелочей. - Найдешь лошадь – будет твоя, - щедро предложила Кин. – А что за мелочи? - Да вас бы чуток замаскировать. Уж больно видно, что вы… милость. - Милость? - Ну… ми-илость, - парень состроил самую очаровательную морду, какую смог, и захлопал ресницами. Кинбред засмеялась: - По-твоему милость – от слова милый? Так что ли? - Ну да. А как же? - Но ведь ты и Локоса зовешь его милостью! – от души расхохоталась девушка. – Он тоже милый? - Ну… иногда случается. – Хихикнул слуга. – Особенно с Аглови… - Молчи, - с ноткой угрозы попросила Кин. – Вот об этом молчи… - Как старый сапог! - Вот именно. Так как меня замаскировать, пройдоха? - Курточку на шейке расстегнуть, воротник расшнуровать, и рукав один в плече тоже. Ну, чтобы не так плотно сидело, и вроде как с чужого плеча одежка, разумеете? - Не поверишь, - буркнула Кин, отпуская туго затянутые шнуровки. – Так тебе больше нравится? - Вот так в самый раз! Этакий лихой бретер вышел… - Отлично. А теперь давай думать, где искать твоего хозяина. - Во дворце. - Что он там забыл? – удивилась Кин. - Не знаю. Но ведь откуда-то начинать надо! А раз сражения не слышно, и никто никуда не бежит… почему нет? Некоторая логика в этих словах была, и Кин пожала плечами. - Ладно, во дворец, так во дворец. Убедил. - Я в нем и не был никогда, - смущенно хихикнул Цертих. - А-а! Любопытство замучило! - И такое есть… Дворец тоже претерпел некоторые изменения – решетчатую ограду местами погнули, местами выворотили, на клумбах красовались отпечатки башмаков и босых ног, стеклянные двери на высоком крыльце разбили. - Ты все еще туда хочешь? – уточнила Кин. - Уже не очень… - Но раз приехали, придется посетить. Идем. - А Нёлка куда? - С нами. Цертих пожал плечами, и повел умного копытного вверх по ступеням. Чуть впереди, не снимая руку с эфеса, двинулась Кинбред. Залы и переходы сменяли друг друга, а общий дух разорения оставался неизменным. В длинной галерее кто-то краской и соусом дополнил портреты королевских предков, украсив всех без разбору усами, бородами и ушами неприличной величины. В королевской опочивальне оказалось разбито не только драгоценное прямое зеркало, но и расписной ночной горшок. Пестрые осколки разлетелись по всему полу – белые, синие, алые и почему-то черные. Впереди в гулком зале послышались шаги, быстрые, но не слишком уверенные. - Эй! – крикнула Кин. – Кто тут?! Цертих схватился за голову. Шаги защелкали снова. Кто-то откликнулся: - Эй! Голос показался Кинбред знакомым, а найти кого-то из молодых придворных было бы весьма к месту. Кто-то же должен знать, что именно здесь творится, кроме разгрома! - Я здесь! – снова крикнула Кин и двинулась на голос, но в огромном пустом строении звук оказался ненадежным ориентиром. Какое-то время они с неизвестным метались, окликая друг друга. Кин даже потеряла из вида Цертиха, но не остановилась. Эхо столкнуло их на кухне. Навстречу девушке выскочил молодой человек, в дорогом, но рваном и грязном камзоле. Кинбред тотчас узнала его, и сердито выдохнула сквозь зубы – сын наипервейшего министра Абажа никогда не вызывал у нее особой приязни. Он был слишком толст, избалован и тяжел на подъем. - Ты! – Вскрикнул юноша и почему-то обнажил шпагу. Сделал он это старательно, но не слишком ловко. Кин вздернула бровь отцовским жестом, и выхватила свою. - Негодяй! - Полегче, любезный! - Как ты посмел напасть на дочь первого министра!? Как смел прикоснуться к прекрасной Анидаг?! - Ты спятил? Кто на нее нападал?! - Грязный лжец! - Краснея, как помидор, крикнул парень. Кин даже в голову не пришла мысль, что в полутьме подвала ее в мужском платье вполне могли принять за брата. - Похититель чужой невесты! - Да она мне даром не нужна! - Подлый разбойник! Стервятник! Проклятый гриф! - А ну повтори! – взбесилась Кинбред. Стерпеть оскорбление имени деда она не могла, и мгновенно приняла стойку. - Облезлый! Пернатый! Падальщик! Девушка атаковала. Фехтовать ей всегда доставляло удовольствие, учил их с Локосом отец, когда-то один из лучших бретеров Королевства, иногда – Год или кто-то из гвардейцев. Сталь зазвенела о сталь, и сын Абажа понял, что выбрал противника не по опыту. Нет, он не праздновал труса и не бежал. Пыхтел, неловко тыкал узкой шпагой с разукрашенным изумрудами эфесом, попытался сыпануть противнице в лицо мукой, но только еще больше перемазался. Вскрикнул, когда вошедшая в азарт орлица вытянула плоскостью клинка по пальцам. Выругался, едва не плача, когда та же плоскость стегнула, как хлыст, по заднице. Кин загнала его к главному очагу, заставила прижаться спиной к закопченной стене, но ударить насмерть не могла. То есть могла, но не решалась. Убить врага в бою, защищая свою жизнь и друзей – сколько угодно, но вот так… не получалось – и все. Если бы Ашкавк запросил пощады, Кин прекратила бы бой, но он не просил, а раз за разом безнадежно бросался на клинок. - Мерзкий мешок с перьями! – взвизгнул он, едва не усевшись на какую-то громадную корзину. – Будьте все вы прокляты, крылатые уроды! Крышка корзины поднялась, и облепленная перьями фигура занесла над юношей большую сковороду. - Ашкавк, - начала Кинбред, отступая. - Чтоб вы передохли! Туда вам и дорога, коршунам, совам и остальному крылатому сброду! - Бам-м, - гулко сказала сковорода, совмещаясь с затылком. - Ква-а… - складывая глазки в кучку, выдохнул Ашкавк и рухнул лицом вниз. - Оскорбление короля влечет за собой наискорейшее и наисуровейшее наказание, - назидательным тоном выдало чудо в перьях, и Кинбред со смесью паники и восторга опознала Его Наикоролейшее Величество. На секунду задумавшись, девушка вложила шпагу в ножны и зааплодировала. Йагупоп 77-й важно задрал нос, поклонился, не удержался на ногах и кувырком выкатился из корзины. Цертих, почти своевременно возникший в дверях, охнул и второй раз схватился за голову. - Благодарю за помощь, Ваше Величество, - улыбнулась девушка, и помогла монарху подняться, выщипывая из складок парадного камзола перья. - Не за что, - величественно отмахнулся король, - Это не составило для нас никакого труда. Однако… ничего не понимаю! Вы ведь не наипервейший министр Нушрок? - Нет, Ваше Величество. - Угу. Кажется, он… разбился? - В некотором смысле, - осторожно ответила Кин. - Угу-угу… Потому эти ужасные зеркальщики и подняли бунт. - Угу… - А… вы тогда кто? Я, разумеется, знаю ваше лицо, но не припомню имени… Кажется, Течерк? - Кинбред, Ваше Величество. - Угу-угу. Замечательно. И вы пришли навести здесь надлежащий порядок? Я прав? - Не совсем… Цертих, судя по всему, понял, во что они влипли, и качал головой. Положа сердце на руку, Кин тоже было ни разу не интересно возиться с Наикоролейшеством, но просто развернуться и уйти мешало воспитание. Крылатые поколениями стояли на страже Королевства кривых зеркал. Да, они наблюдали и даже участвовали в смене правящей руки, но в темные времена не отступали и не предавали. - Ваше Величество, нам бы это… узнать, что случилось во дворце и где гвардия, а? – влез Цертих. - А это кто? – уточнил король. – Его я точно не припомню. - Это Цертих, мой друг и отважный парень. Нам нужно как можно скорее найти гвардейцев и графа Локоса. - Локос… хм! Горбоносый юноша, знает математику и не любит танцевать? Угу! Но его я давненько не встречал. А зачем он нам? - Он отправился сюда с известием от герцога Лёро. - И как там герцог? Признаться, я за ним даже скучаю, и куда больше, чем за Нушроком… Ох! Что я говорю… надеюсь, он этого не услышит! - Где гвардия, Ваше Величество? - Какая гвардия? - Ваша гвардия. Стражники. Такие… с алебардами? Помните? – добивался Цертих. - Стражники? Ах! Они разбежались. Когда толпа оборванцев сломала мои любимые ворота, они бросили свои алебарды и сбежали. Оставили наше Величество одного, - горько вздохнул Йагупоп 77-й. – И нам пришлось обо всем заботиться самому. - И какие же блестящие решения вы приняли, Ваше Величество? – прищурился Цертих, и Кин удивленно вскинула брови. - Мы разумно отступили. Нашли себе отменное убежище и выжидали, пока агрессор удалится прочь, а затем… предались рассуждениям о судьбе королевства. - То есть заснули, - уточнила Кинбред. Йагупоп обиженно покосился на нее. - Мы были очень утомлены, прямо даже измучены. - Вы бросили своих придворных, а сами спрятались в корзине! – рассердилась Кин. – Это трусость и низость! - Это они меня бросили! – закричал король, становясь на носочки, чтобы быть выше. – Это они должны были защищать Наше Величество, а не наоборот! А вам… вам… вам должно быть стыдно! В конце концов, это мы спасли вашу жизнь в решительную минуту, а не наоборот! - Вы не спасали мою жизнь! – увидев, как расширяются глаза Цертиха, Кинбред окончательно рассвирепела. – Вы треснули сковородой недоучку, который и шпагу-то толком держать не умеет! И хорошо, если не убили! - Я!.. Я… я… - И тут Йагупоп 77-й сел на пол и разрыдался. – Вы правы… я совсем не полководец. И не стратег. И не тактик… я, наверное, очень плохой король. По крайней мере, так всегда говорили наипервейшие министры… От меня разбежалась гвардия… От меня разбежались придворные… А я так хотел совершить что-нибудь великое. Великое, понимаете? Хотя бы сосчитать все кривые зеркала. Цертих у двери к чему-то прислушался, нервно оглянулся и быстренько вошел, волоча за собой Нёлка, еле пропихнувшего в проем свой необъятный круп. Кин тревожно глянула на товарища. - Голоса, и не то, чтобы мало, - шепотом пояснил он. - И всю жизнь за моей спиной шептались, - всхлипнул король. – Отец, мать, брат, они все, все от меня чего-то требовали, требовали быть не хуже, делать то, делать это! И всегда все им было не так! И им, и Нушроку с Абажем! Зачем что-то делать вообще, если все равно никому не угодишь!… - Что с ними обоими делать? Если это повстанцы, и их найдут… - Им конец, - договорила Кин. – Ох, проклятье… Ладно, грузим жабу и удаляемся. - А я всего лишь хотел быть достойным королем, - размазывая слёзы по покрасневшим щекам, продолжало монолог Величество. Цертих с трудом закинул бессознательно абажонка поперек седла и привязал покрепче. - Ваше Величество? – окликнула Кинбред. Йагупоп поднял голову, наткнулся на родовой взгляд крылатых, вздрогнул, отвел глаза и замолк. - Если вы все еще хотите стать достойным королем, у вас есть шанс. На перевале стоит войско Королевства облаков и туманов. Орлиный клин в осаде. Мой брат отправился в столицу за помощью. Мы должны его отыскать, и привести эту помощь. Это может быть тяжело, страшно, кроваво, но это - то самое великое дело, которое обессмертит ваше имя. Лицо Его Величества просветлело. - Угу, - кивнул монарх, и встал. – Угу. Располагайте мной, мой храбрый полководец… Я готов! Наикоролейший из королей порывисто шагнул вперед, наступил на сковородку, споткнулся, шлепнулся, снова встал, и поднял предмет кухонной утвари с таким видом, словно вооружился прославленным мечом. Слуга переглянулся с госпожой, тихо подошел к внешней двери и приоткрыл ее. Хозяйственный двор был пуст. Трое человек с одной груженой лошадью покинули дворец незамеченными. Проблемы начались позже, и первой из них стала необходимость переодеть короля. Проникнув в запертый дом (Цертих взломал замок шпилькой, найденной на тротуаре), беглецы обнаружили в шкафах массу дамского платья и ни одних приличных штанов. Единственные, отыскавшиеся на кухне, явно принадлежали слуге и были украшены заплаткой на самом интересном месте. После сравнения величин оказалось, что на Ашкавка они малы, а Йагупопу длинны. Кин хотелось убить попутчиков на месте. Их снова выручил любимец Локоса – парень принес из соседнего дома, где ранее располагалось ателье, кучу почти готового платья, и через некоторое время Наикоролейший из королей крутился перед зеркалом: - Как вы полагаете, господа, этот дублет… он не полнит нас? И рукава – их определенно слишком много. - Он придает вашей фигуре еще более совершенную форму, чем ей назначила природа, - едва не задыхаясь от хохота, возразил Цертих. Кин вцепилась зубами в перчатку, – на монархе потрескивал шнуровками образец полувоенной моды, особенно популярный среди молодых солдат в отпуску. Дышать в нем королю было весьма затруднительно, но его пузо надежно скрывалось от посторонних взглядов под сукном, плешь с завитым хохлом – под беретом и если бы не танцующие шажки и реверансы, Величество легко сошло бы за отставного стражника. Если бы… Пританцовывающий, как павлин, стражник смотрелся весело, но совершенно неправдоподобно. Ашкавк в себя пока не приходил, а тратить на него заветные снадобья Кинбред не хотелось. - Ваша милость, - взмолился Цертих. – Дозвольте мне самому пройтись! Честное слово, все мигом узнаю и разведаю! Кинбред оглянулась на Йагупопа, старавшегося затянуть пояс на еще одну дырочку, на бесчувственное тело, и тяжко вздохнула. - Иди. Ты в самом деле справишься в сто раз быстрее. Но что с ними делать? Бросить? Или как? - Вы же не бросите, - улыбнулся парень. - Не брошу… Пока совсем не припрет. - И тогда не бросите, - засмеялся Цертих. – За то вас и любят! И вышел вон. Кинбред, графиня Орлиного клина, закатила глаза и отправилась заниматься воспитанием Его Величества. Если ты берешь ответственность за человека, будь добр, бери ее до конца, а если собираешься тащить избалованного монарха в бой, потрудись объяснить хотя бы самой необходимое. Желательно – то, где нельзя напортачить или перепутать. Спустя каких-нибудь полчаса разведчик едва не снес двери лбом: - Ваша милость!!! Милость, обучавшая Его Величество искусству перезарядки пистолей, рассыпала пыжи по столу. - Ну?! - Войско уже ушло! Час назад! Зеркальщики и малость кавалерии! - Проклятье! А у нас только одна лошадь! - Три. Но вы не оцените… - Украл? - Украл. Увел у каких-то мародеров. Хорошие кони, стоящие. Идем? - Бежим! – Решительно вскочила Кин. - А со стукнутым что будем делать? Ему на войне еще довесят пожалуй… - Проклятье! – от всей души прорычала Кин. Она подскочила к кровати, на которой вытянулся Ашкавк, и встряхнула парня за грудки. Ничего не добилась, нахлестала по щекам, опять ничего не добилась, обвела гневным взглядом комнату. - А можно еще сделать так! – радостно посоветовал Его Величество, и с размаху вылил на юного вельможу содержимое большой вазы с цветами. Вместе с засохшими ромашками. Зеленоватая вода сделала все, что в принципе могла сделать – окрасила некогда белую рубашку, превратила постель в болото и привела сына Абажа в более или менее сознательное состояние. Хотя скорее в менее, чем более, потому что юноша взревел, подскочил и попытался схватить Кинбред за горло. Бам-м! Кин, уперев руки в бока, развернулась к Его Величеству. Йагупоп 77-й попытался спрятать предмет утвари за спину. - Он напал первым. Он пытался вас убить. Он вообще крайне агрессивный человек, насколько я вижу… Давайте его оставим здесь. - Ваша милость, - неожиданно поддержал Наикоролейшее Величество Цертих. – Вам будет не по нраву, но это правильно. Его такого с собой тащить – чистое самоубийство. Очухается не вовремя – или вас на тот свет отправит, или еще кого. Кинбред поморщилась, открыла рот… но спорить не стала. - Закроем дверь снаружи, - решила она. – Захочет - выберется. Подхватив плащ, она первой спустилась по лестнице и вышла на крыльцо. Перед крыльцом ждали трое всадников и три оседланных лошади, одна из которых - Нёлк. Цертих тихо охнул. - Хозяева? – Уголком рта уточнила Кин. - Враги? – В том же режиме уточнил король. - Угу, - вздохнул Цертих. - И кому потребовались наши лошадки? – Уточнил всадник, стоящий чуть впереди остальных и одетый чуть богаче. Хотя, чего скрывать – смотрелись все трое на самых настоящих разбойников. - Мне, - вздернула голову Кинбред, сверкая глазами из-под мягкого поля шляпы. - Акчозор??? - Корги??? Кин во все глаза смотрела на загорелого бродягу и отказывалась верить. Около десяти лет назад через перевал проходил актерский табор. По пути он заехал с Орлиный клин и развлекал его обитателей больше недели. Развлекал от души, вполне достойными представлениями, хотя спиритизма и прочих гаданий по руке в темных углах двора Лёро не одобрял, а попавшуюся на мелком воровстве девицу велел высечь. В колдуна и фокусника, главу табора по имени Корги, маленькая Кин почти влюбилась. Всю неделю бегала за ним, где украдкой, где открыто, тысячу раз смотрела, как творят чудеса, получала мелкие сласти и слушала сказки. В последний день перед отъездом Корги пригласил ее в свой фургон и вполне серьезно предложил отправиться вместе с табором и стать акробаткой. Кин отказалась – не хотела расставаться с отцом и братом, - и Корги совсем не обиделся на нее. Более того, он научил девочку волшебному слову, подчиняющему лошадей, и подарил ей тайное имя – Акчозор. Подчинялись ли лошади слову, или просто привыкли к маленькой хозяйке – это, конечно, спорный вопрос, но с того дня она решалась брать любую лошадь, а не только своего смирного мерина. Через полгода к величайшему ее горю прошел слух, что табор оказался преступниками, и великолепного Корги арестовали и сбросили с Башни смерти. И вот теперь герой детской сказки смотрит на нее вновь, и богатый плащ на нем явно снят с иного владельца, конь под седлом из королевской конюшни, а палаш и мушкет вовсе не для парада на сцене. - Рад тебя видеть, дочка, - оскалил лошадиные белые зубы фокусник. – Выросла, похорошела. - Дочка, Корги? – удивленно переспросил один из его спутников или охраны. - Дочка, - резко ответил актер-разбойник. – Я ей имя давал, значит дочка. - Что же, и коней ей отдадим? - Отдадим, - кивнул Корги. – Куда путь держать собралась? Кин вгляделась ему в глаза, увидела, как дрогнули уголки тонкого рта под усами – даже ему было трудно выдерживать орлиный взгляд. - За армией. Точнее – к армии. В армию. - Отбивать Орлиный клин, - уточнил фокусник. - Конечно. А можно по-другому? - Можно, как видишь. Таких тоже хватает. - Разве ты бросил бы свой табор? - Так ведь то я. - А я вся в тебя, - нашлась с ответом Акчозор-Кинбред. Корги засмеялся. - И то верно. Только отряд у тебя знатный. Король да паж, или кто он там, а? - Какой есть. Кто захотел, тот и пошел. Доблесть не в росте, и не в клинке. – Нахмурилась Кин. - А если я, к примеру, захочу? Возьмешь? - Возьму, - прищурилась девушка. – Но только тебя и под мою руку. - Лады. Кин немного испугалась. Вообще-то она рассчитывала, что Корги пожелает ей удачи, но откажется. - Вы двое, поезжайте назад. Скажете Тулпу, - все так же резко приказал своим спутникам Корги, - что поехал… снимать проклятие. - Но… - Быстро! – рыкнул Короги, и парней почти сдуло. - Какое проклятие? – осторожно спросила Кин, поднимаясь в седло. - Да вот незадача вышла, - усмехнулся фокусник. – Не любит нас Наипервейший министр Абаж. Говорит, что мы у него одну ценную бумагу умыкнули… врет бессовестно. - Такой уж он министр, - чуть улыбнулась Кин, понимая, что влипла по самые уши. - Проклял. Найти и головы снять приказал. Вот если бы кто-нибудь этот приказ отменил… - А что за бумага? План столицы или еще того похуже? - Куда похуже. Сказка. Сказка про черное зеркало, самый первый текст. Кин задумалась. - Ну, допустим… приказ можно и отменить. Я даже знаю, кто его отменит. - А если так, то этому доброму человеку и помочь в самый раз, - осклабился разбойник-актер. - А сказку почитать дашь? – спросила Кин, разбирая повод. Ее спутники уже уселись в седла. - Родной дочке в чем откажешь? Да и оказалась эта сказка… не по нам, прямо скажу. Непонятная она и бесполезная какая-то. Дома, тротуары и деревья по сторонам пришли в движение. Кин и Корги ехали первыми, Цертих и Наикоролейшество – позади. На выезде из города их догнали и пристроились полтора десятка вольных стрелков на королевских конях. Кин сердито вскинула глаза на Корги. - Не гневись, дочка. Мои парни дружные, в беде не бросают. Маленький отряд выдвинулся следом за армией в сторону Змеиного Дола.