Разбитое зеркало

Оставшись одна в покоях Яалы Сиби, Оля первым делом попробовала дверь – заперто. Окна – целых три, - выходили во двор, и прыгать с третьего этажа на камни (и в настоящее столпотворение) было совершенно бесполезно. Чтобы не заплакать, она вцепилась зубами в большое краснобокое яблоко, не разбирая вкуса. Оле было очень-очень-очень страшно. Девочка снова вспомнила, как стояла напротив Нушрока на верхней площадке башни. Как смотрела в его хищное лицо. Как поняла, что одерживает верх, и сердце заколотилось от победной радости. Хотела ли она человеку-коршуну смерти? Оля думала, по крайней мере, сейчас, что нет. Хотела спасти от него Гурда – да, хотела освободить от гнета зеркальщиков – да, но убить человека, пусть злого и с очень страшными глазами? Нет, не хотела. Только изменить уже ничего не могла. Когда Нушрок сорвался с края, она отшатнулась и закрыла лицо руками, осознав, что произошло. Не могла смотреть, как все случится. Может быть - не хотела уподобиться министру, который, как говорил стражник, с удовольствием наблюдал за казнью. Она услышала звонкий удар внизу и торжествующие крики, и тогда… тогда, спускаясь вниз, она просто не думала ни о чем. Потом ее хвалили, но за что? За спасение Гурда, ведь правильно? А о погибшем коршуне она почти забыла. Не вернется, больше никого не заключит в проклятую башню и не казнит – и ладно. А вот теперь Оле предстояла встреча с Лёро, и сердечко сжималось в дрожащий комок. Какой он – брат Нушрока? Если первого зеркальщики ненавидели и боялись, то о втором пастух говорил хотя бы с уважением… Даже больше, когда Оля назвала герцога злым, старик-пастух на нее рассердился. - Хоть бы он оказался таким же страшным, как Нушрок, - прошептала девочка. – Так было бы легче… Да, так действительно было бы легче. Но не все короли и прочие правители в сказках злые. Атос был графом, но каким – смелым, преданным товарищем. Что бы сказал ей Атос, если бы она вольно или невольно погубила его родственника? Дверь скрипнула, и девочка задержала дыхание. Порог переступила госпожа Сиби, а за ней мягким шагом вошел человек в расшитом перьями плаще. Он был высоким, примерно одного роста с коршуном, но куда более массивным. В каштановых волосах, отливающих на свету медью, проблескивала седина. В отличие от первого министра резкие черты Лёро смягчали усы и аккуратная бородка, тоже с сильной проседью. Такой же горбатый нос, похожий на клюв. Глаза… глаза были оранжево-красными, как у настоящей хищной птицы. Герцог Лёро смотрел на девочку с любопытством и некоторой насмешкой, но под этим взглядом все равно было очень неуютно. Оля подумала, что чувствует себя так же, как перед завучем, только в сто раз хуже. - Здравствуйте, - прошептала она. Говорить громче не получалось. Яала молча устроилась в кресле, свернувшись, как кошка. - Здравствуй, - обронили в ответ. Лёро сел, задумчиво рассматривая Олю. От его молчания стало еще страшнее. - Вы – герцог Лёро, хозяин Орлиного клина, - просто чтобы прервать это молчание, выговорила девочка. - Да, я. И опять тишина, густая и вязкая. - Вы… вы на меня очень сердитесь? – что спросить еще, она просто не знала. Если бы здесь был Нушрок номер два, который стал бы кричать, попытался ударить ее! - Сержусь? Почему я должен сердиться? - Я… - Оля задрожала, как лист на ветру, но все-таки вытолкнула из горла четыре страшных слова: - я убила вашего брата. Она не обратила внимания, как Лёро и Сиби быстро переглянулись, потому что смотрела в пол. - Именно поэтому? Оля лихорадочно вспоминала, в чем может быть виновата еще, и, разумеется, вспомнила. - Еще потому, - на самой тоненькой паутинке удерживая рыдания прошептала девочка, - что помощь, наверное, не придет. - Почему? - Потому что зеркальщики, наверное, прогнали стражников. Это из-за меня… - Не было гвоздя – подкова пропала, - тихо произнесла Сиби. Лёро повернул к ней голову, по губам скользнула усмешка. - Две маленьких девочки сдали королевство врагу. Зачем? Он уже снова смотрел на Олю своими алыми глазами, и она поняла, что сейчас жалко разревется. Прикусила щеку, чтобы сдержаться, сжала кулачки. - Мы хотели спасти Гурда, - нет, получалось как-то совсем мелко, словно Андрий из «Тараса Бульбы» предал родных и друзей ради панночки. – И освободить зеркальщиков. И сеятелей риса. И остальных бедняков. - От кого освободить? - От угнетателей! От богачей! Лёро вздернул бровь. - Они же… - защищать кого-то всегда проще, чем себя, а уж книжек Оля прочла немало, - совсем голодные. И надсмотрщики – они бьют людей, разве можно так делать? Разве можно? - Плохо обращаться с людьми – небольшая доблесть, согласен. Твое восстание лучше? - Оно не мое, - смутилась Оля, - то есть не совсем мое. Но оно лучше! - Чем? - Теперь никто не будет заставлять их работать! Не станет бить! Им станет жить легче. - Не думаю. - Почему? Лёро сощурился. - Хорошо, изложу свои… предположения. Итак, зеркальщики восстали, освободились, прогнали надсмотрщиков, стражу и богачей. - Да! - Раньше за их работу платил управляющий, частично деньгами, частично хлебом. Хлеб он закупал в пекарне, а пекарня закупала зерно у землевладельца. На полях землевладельца работали крестьяне и получали… будем называть это тоже платой. Теперь управляющего нет. Пока восставшие гоняли его и надсмотрщиков по городу, они разбили множество окон, дверей, стен, в том числе и в пекарне, и скорее всего, работать в ней нельзя. С хлебом уже получается незадача, верно? Более того, пекарня не закупит зерно, а значит и до крестьян оплата их труда не дойдет. - Они могут прогнать землевладельца. - И отнять его деньги, правильно? - Да. – Хотя слово «отнять» прозвучало как-то нехорошо. - Для того, чтобы что-то отнять, нужно драться, - ответил герцог. – А в драке почти всегда что-то пострадает. Возможно, это будут поля вместе с урожаем. Возможно – люди, и выйти на работу будет некому. И в том, и в другом случае без хлеба останутся все, и даже если зеркальщики попытаются купить хлеб у крестьян напрямую, его не окажется, или окажется очень мало. Будет голод. Оля задумалась. Получалось понятно, но нехорошо. - Далее. Зеркальщики прогнали стражу. Стража – это люди, обязанные не только хватать инакомыслящих, но и ловить воров и разбойников. Если стражи не будет, мерзавцам станет весьма вольготно. Это тоже было похоже на правду, и очень скверно. - Далее, о любой смуте всегда расходятся слухи. Когда соседние королевства узнают, что случилось восстание, они вряд ли поспешат на помощь. Они постараются получить для себя столько ценных территорий, сколько смогут. Чтобы защитить леса, луга и шахты, нужна армия, а армия – это тоже стража. Ее нет, защищать некому. И тогда чужие солдаты могут просто забирать все, что им нравится. - Но… Но… получается, что революция – это плохо, - совсем растерялась девочка. – А это неправда. - Может быть, - чуть пожал плечом Лёро. – Но любое восстание, даже совершенное из лучших побуждений – это кровь, смерть, разорение и страшная ответственность для того, кто его начал. Ибо если нет человека, готового наводить порядок, - любой порядок, - восстание принесет только беду. Ты готова принять эту ответственность? - Нет, - выговорила Оля. – Я не знаю, что надо делать. - Хорошо, что ты это понимаешь, - вдруг улыбнулся герцог. - Я могу попытаться… Раз я это натворила… - Нет уж, уволь, – улыбка человека-орла стала шире, – жить в государстве, выдуманном маленькой девочкой, слишком суровое испытание для моего старого сердца. - В моей стране давно случилась революция, - упрямо нагнула головку гостья из зеркала. – И теперь все люди живут счастливо! - В это я, увы, не поверю, хотя некоторых успехов твое отражение наверняка достигло. Об этом ты подробно расскажешь позже. А теперь ответь на два вопроса – почему ты ушла и зачем вернулась? - Ушла? Мы с Яло ушли… потому что все закончилось. Нушрок погиб, зеркала разбили, стража разбежалась… а мы устали и хотели домой. Яала тихо засмеялась. - Темный властелин повержен, принцесса спасена, принц отбывает в родную страну. Оля покраснела. Теперь она отчетливо понимала, что получилось на самом деле. Но ведь горожане так радовались! - Бабушка и зеркало хотели, чтобы я посмотрела на себя со стороны. Я посмотрела на Яло… и старалась быть хорошей. Я, правда, старалась. - О зеркале немного подробнее. - Старинное зеркало в красивой раме, бронзовой такой, с завитушками. Оно вздыхает и говорит. Предложило мне… - она задумалась, припоминая. – Предложило посмотреть на себя со стороны, прямо как бабушка, только сказало, что это опасно, а у меня много недостатков. Я сказало, что не боюсь. И попала к Яло, а потом сюда. Лёро чуть нахмурился, и кивнул – продолжай. Оля глубоко вздохнула. - А сегодня я вернулась домой и не увидела Яло. Заговорила с зеркалом… - и она описала вторую часть своих приключений во всех подробностях, какие сумела вспомнить. Человек-птица нахмурился еще больше. - Оно не слишком хотело тебя пропускать, так? - Оно сказало, что не привыкло просыпаться часто… - Оно не хотело пропускать тебя, - задумчиво, словно не слыша ее ответа, повторил герцог. – И двигалось. - Мне так показалось. - Это связано с предметом в подвале? – спросила Сиби, теребя прядь волос. Она тоже выглядела встревоженной, и Оля задумалась, что же еще успела натворить. Разорвала страницу? А вдруг от этого разрушилась площадь? Как же плохо, что потерялась Яло! Она ведь знает о зазеркалье куда больше… - Нет, не думаю. Но это осколки одного стекла. Лёро поднялся. - Что же… У тебя есть время отдохнуть до вечера. Затем мы продолжим беседу. - А как же Яло? Герцог строго посмотрел на девочку. - Для того, чтобы покинуть замок в данный момент требуются или птичьи крылья, или отряд сопровождающих, большая часть которого в момент прорыва погибнет. Я мог бы отпустить тебя за стену в одиночку, но это - верная смерть, и я этого не сделаю. Крыльев у тебя нет. А позволить убить своих людей я не могу. Понятно? - Понятно, - вздохнула Оля. - Если у вас, дорогая, есть немного свободного времени, уделите его нашей маленькой гостье. - Как вам будет угодно, сир. Я всегда рада новой компании. Проходя мимо кресла Сиби, он небрежно коснулся ее волос, и женщина на миг отерлась о ладонь щекой. Гостья, как умела незаметно, перевела дух. Искать свое отражение пока, увы, не получится. И сама беседа оказалась не такой, какой она ждала. И герцог. Он тоже был какой-то не такой. Неправильный. Неожиданный. Совсем не похожий на Нушрока, но все-таки жестокий. Только жестокость у него совсем другая. Вроде бы – ни разу не повысил голос, но так скверно Оля не чувствовала себя даже после бесед с рассерженным отцом. Никто еще так доходчиво и просто не пояснял ее собственную глупость. Яала улыбнулась. - Не так страшен человек, как его отражение? Бывает, моя дорогая. Девочка всхлипнула. - Мы… мы сделали ужасные вещи. Вроде бы хотели хорошего, а получилось… - Получилось, что получилось. - Я бы так хотела все исправить, - пожаловалась Оля. – Но даже не представляю как. И зеркало… Зачем оно так сделало? - Что сделало зеркало, дорогая? О чем ты? - Оно хотело, чтобы я исправилась, и отправило сюда. Оно знало, что у меня может не получиться. Оно знало… и все равно разрешило. Хотя нет… я все равно сама виновата. - Ах вот ты о чем, - немного грустно улыбнулась леди Сиби. – Тогда во многом ты права. Взрослый не посадит ребенка на норовистого коня, не оставит со свирепой собакой и не даст вместо игрушки острый нож. - Но зеркало – не взрослый. Оно только вещь. - А вот здесь ты ошибаешься. Есть вещи мудрее и коварнее многих взрослых, и зеркала относятся к их числу. А вот зачем твое зеркало отправило вас сюда… Я не знаю.