Разбитое зеркало

За окном угасли последние багряные лучи заката, и полилась синяя темень. Наипервейший министр Нушрок приоткрыл глаза и осторожно, ничем не проявляя своего пробуждения осмотрелся. Его очаровательная дочь пыталась задремать в кресле. Около часа назад мастер Нилиф покинул помещение до следующего утра, строго наказав не тревожить своего пациента. Нушрок предполагал, что сегодня Анидаг все-таки свалится, и отправится ночевать в собственный покой, и, разумеется, оказался прав. Стукнувшись лбом о подлокотник, прекрасная леди шепотом высказала что-то невежливое – он не разобрал, что именно, - и с некоторым трудом встала. Первый министр ощутил укол жалости – бедная девочка, до чего же ее довел этот глупый бунт. В дверь постучали. - Ваша милость? Прикажете вас куда-то сопроводить, или нет? – всунулась голова стражника. С наступления темноты Лёро приказал всем обитателям замка без исключения передвигаться только по двое. Хочешь перейти через темный двор – ищи себе пару. Яалу, Анидаг, Года и его самого теперь обязан был сопровождать караульный – герцог не желал рисковать и был в этом гранитно, и даже алмазно прав по мнению Нушрока. - Да. Прикажу… - вздохнула засыпающая на ходу девушка. – Отведите меня в мою комнату. Она вышла, бесшумно притворив дверь, хотя на пороге все равно оглянулась. Дождавшись, когда створка закроется, Нушрок сел. В этот раз отдыхать почти не потребовалось. Его платье ожидало хозяина в шкафу, но Нушрок ограничился штанами и рубашкой. Возиться с сапогами не стал, обулся в туфли. Дважды ему потребовалось постоять, держась за близлежащий предмет, чтобы переждать приступы головокружения, один раз – усесться, когда от предательской слабости чуть не подвели ноги. Он знал, что в этот вечер Нилиф должен убраться… куда-то убраться надолго, а куда, в общем, не его дело. Это давало шанс наведаться к эскулапу в лабораторию и поискать там одно крайне полезное зелье. Конечно, придется спускаться, но всего лишь один этаж, какие-то жалкие двадцать восемь или тридцать ступеней. И найти его может оказаться не так просто, хотя дотошный филин наверняка подписывает свои склянки, чтобы ничего не перепутать. И пусть даже он подписывает не нормальной буквицей, а алхимическими знаками, но Нушрок в какой-то мере был зеркальщиком. Владея зеркальными мастерскими, необходимо хотя бы представлять себе технологию работ, а потому министр зеркальное дело знал, и знал также некоторые азы алхимии, необходимые в нем. Единственное, что несколько смущало первого министра – это возможное наличие часовых снаружи покоя, а не внизу башни. И возможное наличие там же собак. Нушрок осторожно толкнул дверь, и она легко провернулась на петлях, ладони на две, а потом уперлась в какой-то предмет. Это обстоятельство настораживало, и коршун надавил плечом. Что-то сдвинулось, тускло стукнул по камню металл. Шагнув в проем, министр быстро обшарил взглядом площадку. По спине пробежали мурашки – оба стража лежали на полу, как стояли, по обе стороны двери. Не мальчишки, вполне опытные бойцы, да и не приставил бы к его ценной шкуре брат неопытных. Крови на первый взгляд заметно не было. Наклонившись, первый министр пощупал пульс на горле ближайшего воина – сердце билось. Оглушен? Ощутив себя абсолютно беззащитным, Нушрок попытался вытащить из ножен стражника палаш, но тут же отказался от этой идеи. С громоздким клинком ему пока точно не справиться, а значит, ограничимся длинным кинжалом. Второй стражник пошевелился, жалобно простонал. Встретившись взглядом с коршуном, вздрогнул и попытался что-то выговорить. По губам первый министр прочитал «сзади». Он обернулся. Ожидал увидеть лазутчика, но существо, застывшее на лестнице, не было даже человеком. Оно вообще было неизвестно-чем, скорее всего, каким-то зверем, но такого зверя коршун никогда не видел, и даже не слышал о его существовании. Животное было длинным, низким, на странно согнутых лапах с угловатыми суставами. Длинный хвост извивался в воздухе, на конце растворяясь, как дым. Еще неестественнее выглядела голова, отдаленно похожая на птичью, лишенная глаз, и переходящая в громадный коготь или жало без малейших признаков рта. А самым странным было то, что существо с одной стороны казалось вполне объемным, а с другой словно переходило в двумерную тень на ступенях. Нушрок выставил перед собой кинжал, чуть пригнувшись и напружинив ноги. Тварь шевельнула хвостом и вроде бы насторожилась. Движение было едва уловимым, но угрожающим. Откуда оно взялось и что это вообще такое? Первый министр подался назад, и свободной рукой вынул из кольца на стене факел. Тварь чуть попятилась, мелко-мелко переступив двумерными лапами, и Нушрок шагнул на врага, выставив факел перед собой. Зверь прыгнул. Человеку не дано двигаться с такой скоростью. Первый министр никогда не считал себя медлительным человеком, но зверь распластался в прыжке прежде, чем он вообще заметил движение. Костистые лапы ударили в плечи с силой тарана. Рефлексы воина и фехтовальщика выполнили свое дело - Нушрок машинально выставил вперед кинжал, и тварь напоролась на него сама, примерно тем местом, где у собаки или леопарда находился бы нос. В следующий миг Нушрок понял, что ненавидит не только пажей, но и лестницы. Сила удара толкнула его назад, а площадка под ногами резко закончилась. Наипервейший министр второй раз за неделю полетел вниз, на этот раз со ступенек и вместе с прыгнувшим на него монстром. Самое обидное, что в полете чудовище (очень странное не только на вид, но и на ощупь, упругое, какое-то резиновое – первой ассоциацией была клизма), сперва утратило плотность, а потом вообще растворилось, так что приземлялся Нушрок в гордом одиночестве. Спиной на каменные грани. Единственное, что он успел сделать – поднять голову, чтобы не проломить череп. Внизу хлопнула дверь и послышался голос Лёро. Полузажившее плечо и ребра взорвались болью, и Нушрок заорал. Уронив бесполезный кинжал, он прижал ладонь к груди, почувствовал неприятный холод под пальцами и сжал что-то, похожее на осколок. Эхо башни гулко повторило чьи-то шаги. Первый министр перекатился на бок. Ощущения были, мягко говоря, скверные. Прыгая через две-три ступени, к нему подбежал Лёро, за которым с клинком наперевес спешил стражник. - Что случилось? - Взлетел не в том направлении, - криво усмехнулся Нушрок. - Ты решил научиться летать? – спросил герцог. Его пальцы пробежали по вторично изувеченному плечу брата, определяя степень повреждения. - Лазутчик наверху? – Едва слышно прошептал орел. - Не совсем. Кажется, я его убил. - Кого? Кто это был? - Наверху два небоеспособных стража. Что с ними – не знаю, но живы, - отчитался коршун. – Напала… хрень. Никогда не видел. Черное, по комплекции вроде кошки, глаз нет, вместо головы рог или коготь. Выглядит странно, словно сливается кусками с тенью. Прыгнуло на меня, сбило, напоролось на кинжал, то ли сдохло, то ли просто исчезло. Осталось это. – Он разжал ладонь и посмотрел на свой трофей, треугольный осколок совершенно черного стекла. Лёро нахмурился, осторожно взял предмет, бросил в поясной кошель: - Не возражаешь? - Сколько угодно. - Встать можешь? Опираясь на руку брата, Нушрок сел, а потом поднялся на ноги. Правда, он не столько стоял, сколько висел на Лёро, но признаваться в собственной слабости отказывался. Впрочем, рядом все-таки был брат, а не великий медик, а потому до постели он добрался почти сам, по крайней мере, так показалось бы со стороны. - А куда ты все-таки собирался на ночь глядя? - уточнил герцог, оказывая помощь в переодевании. За его широкой спиной в приоткрытой двери мелькали дублеты стражников, слышались голоса. Раненых – непонятно, правда, как и чем, - унесли вниз, за Нилифом в глубины Орлиного клина помчался верховой. Сейчас башню планомерно и тщательно обыскивали. В комнату сунулся Год. - Ваша светлость? - Говори. - В башне никого стороннего нет, собаки след не взяли, только ваш да господина Нушрока. Идут нормально, не ворчат, не дыбятся. - Ни один из своры? - Ни один. - Хорошо, – хотя по сошедшимся на переносице бровям было понятно, что известие не доставило герцогу ровно никакой радости. - У бойницы левой башни часовой зарубил лазутчика. Живьем взять не смог, тот в бой полез сразу же. Сам невредим остался. - Обыскать, тело выкинуть. Это не последний, следующего брать живым. Стражу от меня, – он бросил вояке тяжелую серебряную монету. – За живого будет золото, но только если поимщики останутся целы. - Рады стараться, ваша светлость! Разрешите идти? - Иди. Да, пошли кого-то за Сиби и девочкой. - Будет сделано! Лёро опустился в кресло, поймал взгляд брата. Некоторое время коршун и орел играли в гляделки. Нушрок засмеялся: - Чего ты ждешь? - Рассказа, куда тебя несло. - Услышал шум за дверью. - Ну конечно, - ухмыльнулся Лёро. – И вместо того, чтобы брать со стены шпагу, пошел одеваться. - Министру неприлично бегать голым. - А на войне генералу на это было совершенно плевать. И однажды, глубокой ночью, белой молью, в одних подштанниках… - И одном сапоге, - дописал картину маслом Нушрок, еще не зная, злиться или смеяться, - генерал защищал Его Величество от подосланного убийцы. Спасибо, что напомнил, веселое было времечко. Но только шпага мне пока не по руке. - Если ты внимательно посмотришь на ковры, ты увидишь там кинжалы. Штук десять, самые разные. И поймешь, что врать старшему брату нехорошо, и за дверь ты шел уже одетым, но безоружным, а значит – не по тревоге, а по иной причине. - Хорошо, мой не по годам мудрый старший брат, - огрызнулся Нушрок. – Преклоняюсь перед неумолимой логикой, и сдаюсь на милость победителя. Я собирался спуститься до малой площадки и взглянуть на крепость и двор. Посты, огни и прочая. Думаешь, сладко понимать, что ничего не можешь? - Не сладко. Хотя, учитывая отъезд Нилифа, заподозрю тебя в желании посетить его пенаты и нечто там позаимствовать. Боюсь спросить, как бы ты это опознавал и как рассчитывал бы дозу. - Опознавал по подписям. На всех склянках твой мудрый целитель лепит по этикетке. - С символами. Хотя их ты знаешь, не спорю. Если только Нилиф не составил своих таблиц… - Если бы, да кабы, - буркнул Нушрок. Он попытался перелечь поудобнее, и скрипнул зубами. – Все равно ничего не вышло, а валяться мне, - спасибо мерзкой твари, - еще неделю, даже с колдовством старого филина. И ночь не спать, пропади они оба пропадом. - Ночь не спать – это вполне возможно, а вот с «валяться»… здесь есть некоторые варианты. - Например? Лёро расстегнул воротник колета, и вытащил маленький фиал, почти ампулу в металлическом переплете. - Это я получил сегодня перед отъездом Нилифа - мудрец решил подстраховать благодетеля и сюзерена в свое отсутствие. Почти чистое «золото». Применять его в именно таком виде часто, насколько я понял из инструктажа, опасно. Под его влиянием тело отучивается само заживлять раны, после третьего или пятого волшебного исцеления, зависит от человека, даже простой порез не закроется за неделю. Но один раз… это можно использовать, я думаю. - Это твоя страховка, - тихо сказал Нушрок. Будучи честен сам с собой, он умирал от желания выпить колдовскую дрянь и перестать, наконец, быть беспомощным калекой. Но тем и отличается благородный происхождением и воспитанием от простеца, что умеет преступить «хочется» ради «нужно». – И твой последний шанс. И тебе он сейчас нужнее. Лёро улыбнулся. - Нилифа привезут еще сегодня, возможно – в первом или втором часу завтрашнего дня. Это первое. А второе – именно ты убил тварь, с которой не могла справиться стража, и которая могла натворить неимоверных бед. Ты – моя наилучшая страховка, понимаешь? Пей. Герцог снял с шеи цепочку и теплое стекло легло коршуну в ладонь. Горький привкус трав он узнал, хотя здесь он был в сто раз сильнее, звонкий, чужой, словно заставили глотнуть неба или луны из отражения. Сию же секунду, как в тайне ожидал первый министр, легче не стало. - И как скоро оно подействует? - Полностью – ровно через сутки, тебе достаточно для этого скверно. И опять-таки, сколько я понимаю, первые двенадцать часов приятными не назвать. - Оно того стоит, - отмахнулся коршун. – Потерплю. А ты, похоже, собрался развлекать меня всю ночь? И что за девчонку должна привести твоя пассия? - Думаю, ты ее знаешь, - улыбнулся в усы орел. – А учитывая, что именно эта девочка является частью… скажем так, набора серьезных странностей последнего времени, я бы хотел, чтобы она присутствовала при полуночной беседе, и даже, возможно вставляла свои пять грошей. Нушрок очень внимательно просмотрел на старшего брата. - Ты хочешь сказать, что каким-то образом поймал одного из подложных пажей? - Не поймал, но в целом ты прав. - Девчонку, сбросившую меня… с Башни? Лёро кивнул. Его алые глаза щурились, изучая эмоции на лице родича. В первый момент руки министра сжались в кулаки, и если бы девочка вошла сию секунду, судьба ее вполне могла оказаться незавидной – метать ножи генерал Нушрок некогда озаботился научиться. - Эта девочка, - продолжил Лёро, - родом из отражения, для которого наш мир – сказка, записанная в книге. Отражение сильно отличается, но об этом она расскажет сама, и поверь, некоторые моменты ее рассказа весьма любопытны. - Эта девочка разрушила целое королевство, - прорычал Нушрок. – Мое королевство. И твое. Помни об этом. - Эта девочка действовала в рамках законов своей страны. Для детей, как ты помнишь, фраза про монастырь и устав не писана. Но мне куда более интересны обстоятельства, при которых она сюда попала, и зеркало, через которое прошла. Кто-то негромко стукнул в дверь, дважды часто и еще раз. - Входите. Наипервейший министр уставился на дверь. Яала Сиби возникла на пороге первой, присела в реверансе, и над ее плечом мелькнула пушистая голова и две косы. Спасительница мелких зеркальщиков почувствовала на себе взгляд, беззвучно ахнула, и почти сделала шаг назад, но Сиби, хитрая придворная лиса, произнесла: - Входи, моя дорогая, тебя ждут, - и отступила в сторону. Девчонка вошла, не опуская глаз. Почти не дрожа. До белых пальцев стискивая руки. Но природу ее страха Нушрок не понимал, до тех пор, пока она не остановилась посреди комнаты и не проговорила, медленно и тщательно подбирая слова: - Здравствуйте, гражданин герцог и… наипервейший министр. И… простите меня, пожалуйста. Мы сделали ужасную вещь, но хотели как лучше. И еще… я правда рада, что вы не погибли. Коршун засмеялся, коротко, скривив рот. И это создание заставило его пятиться и задыхаться? - Что ты с ней сделал? – спросил он у брата самым резким тоном. - Пояснил механизм работы стихийных восстаний. И результат работы этого механизма. А Сиби, насколько я понимаю, указала место каждого из нас в готовой схеме. В данный момент вы способны вести диалог без криков и прочих страстей? - Если это необходимо, - шевельнул плечом министр. Сделал он это вполне осознанно, причем двигал больным плечом и демонстративно поморщился. Девчонка дернулась, покосилась с такой виноватостью в синих глазах, что Нушрок, наконец, поверил до конца – перед ними в самом деле ребенок. Избалованный ребенок, до некого момента не сознававший, что фигурки в шахматах живые. Причем, ребенок, судя по всему, добрый и сострадательный. Девочка молча кивнула. - Садись, - указал ей Лёро на пуф и своего кресла. – И ты, Сиби. Итак. Пять дней назад в Королевство кривых зеркал из арки на обзорной площадке над центральной площадью королевства появились две девочки, одна – отражение другой. - Мы с Яло прошли через книгу, - возразила девочка, судя по имени отражения, Оля. - Хорошо. Тогда подробнее. Каждый раз, когда ты посчитаешь нужным поправить меня, ты остановишься на этом моменте подробно и точно, без «забыла» и «не уверена». - Да. – Оля кивнула и старательно описала… волшебное говорящее зеркало. Нушрок снова поморщился, не совсем понимая, зачем брату потребовался этот цирк. Сказки и чудеса прагматичный коршун никогда не жаловал, предпочитая доверять простым и понятным вещам – алебардам, шпагам и пистолетам. - Вчера вечером из Рысьей лапы прискакал нарочный, но поскольку мне было недосуг, туда отправилась Сиби. Вернулась она с тушей овцы, очень странно убитой, скорее даже погибшей от неизвестного яда, оставившего на коже скотинки пятна, похожие на синяки. Эпидемия не произошла, хотя сегодня я отослал туда мэтра Нилифа. Сегодня нечто нападает на стражу, обездвиживает двух бойцов, и погибает от твоего кинжала, Нушрок. Оставив после себя вместо трупа осколок черного стекла. - Не понимаю, чем эти события связаны, - честно признал наипервейший министр. - Возможно, ты и прав. А возможно… Ты, разумеется, не помнишь легенду о назначении первых кривых зеркал? - Увы, припоминаю немного. Тем более, это всего лишь сказка. - В каждой сказке есть доля сказки, - задумчиво проговорил Лёро, разглядывая отблески света в рубиновой глубине бокала. - Но это, наверное, важно? – тихо спросила Оля. - Возможно. Когда-то, очень и очень давно, в Королевстве гор и долин – так тогда именовалось наше королевство, не изготавливали зеркал вовсе. Их только привозили из других стран, и стоили они немалых денег. Затем неведомо откуда прибыл мастер-зеркальщик, и открыл в столице свою лавку. Его зеркала были правдивыми и очень точными. Потрясающе точными. Но с людьми в королевстве вдруг стали происходить странные вещи. У них стремительно ухудшались характеры. Вчерашние друзья оказывались в ссоре, любящие расставались, родители изгоняли детей и дети предавали родителей… Конечно, при таком беспорядке мало кто обращал внимание на мелочи, вроде родинки у бывшей возлюбленной, оказавшейся не на той щеке… Оля вздрогнула, во все глаза глядя на герцога. - Зеркала оказались далеко не так просты, как выглядели. Однажды, по истечении некоторого времени, из стекла выходил двойник того, кто чаще всех стоял перед стеклом. Отражение казалось близнецом, но характер имело куда более скверный, словно все пороки и дурные склонности хозяина в нем удваивались. Иногда человек и его отражение менялись местами, иногда человек попросту погибал от руки своего двойника. – Голос Лёро стал суше и жестче, теперь в нем отчетливо слышались интонации Нушрока. – Угрозу осознали, придали огласке, и была ночь, именуемая Ночью Разбитых Зеркал, ибо отражений было много, а кровь их не пугала. Зеркальщик успел скрыться, и на некоторое время беда отступила. Однако вскоре оказалось, что каждое привезенное в город прямое зеркало рано или поздно становится опасным. Именно тогда был издан королевский указ создавать и во множестве расставлять по городу кривые зеркала, поскольку уродливое отражение опознать легко, и особой силы оно не имеет. Тогда же начали давать детям значащие имена и записывать их от последней буквы к первой. Ведь тогда отражение представится истинным именем. - А первый зеркальщик? Его так и не нашли? – спросил Нушрок. - В общеизвестной версии сказки – нет. Прямых зеркал не осталось, нашествие отражений сошло на нет. Но есть и другая версия, в которой зеркальщика нашли. Его нашли принц, его храбрый паж и отражение этого пажа, с которым мальчик по юности лет крепко подружился. Нушрок увидел, как побелела девочка, как вцепилась в ни в чем не повинный красный платок на плечах. - Зеркальщик отливал черное зеркало. Чем оно было, никто не узнал и не узнает, но в схватке этот предмет упал на пол, от него откололся угол, и из осколка появилось чудовище. Оно столкнуло своего создателя в расплавленное стекло, - быть может, случайно. Принц сражался с ним, и погиб, но мальчишки успели склеить зеркало смолой, и тогда существо исчезло. Черное зеркало с трещиной члены королевского рода поклялись хранить, как зеницу ока. Нушрок засмеялся. - Ты представляешь нашего блистательного Йагупопа хранителем черного зеркала? - Я представляю, как и когда это зеркало могли разбить, – хмуро бросил Лёро. – А пример ожившего отражения перед тобой.