Разбитое зеркало

Перед самым рассветом на землю улеглась дымка, словно сами горы решили принять участие в битве. Тихо, как только возможно, войско занимало позиции – ровный строй пушек, перед ним – ополчение с пиками, по флангам – конные отряды. В устье скального коридора слышалось движение – пара взрывов, стук молотов… Разведчики донесли, что завал почти разобран. Нушрок усмехнулся, потрепал коня по шее. Канцлер рассчитывал, что Лёро сдастся? Сменит патронат так же легко, как он сам меняет генералов и сторонников? Болван. Вернее, нет, не болван, далеко не болван, но прагматик до костного мозга, давно утративший понимание слова «честь», и, что характерно, мерящий всех своим мерилом. А крылатые, хоть и прагматики в большинстве вопросов, но основополагающим принципам не изменяют. - Ваше сиятельство! – из синих сумерек выскользнул мальчишка-зеркальщик. Вчера Нушрок узнал его в костюме пажа, но ничем не проявил того, тем более, что щенок действительно храбр и носился по полю с поручениями, не боясь ни огня, ни стали. – Выходит кавалерия, а за ней строится пехота! Его Светлость приказали готовиться к атаке. - К атаке готовы, - кивнул наипервейший министр. Года Лёро оставил в замке с минимальным гарнизоном, пехотуру передал Дроку (предложил это «счастье» брату, но тот, во-первых, пешими никогда не командовал, а во-вторых при одном его виде городские ополченцы, и так мало обученные, впадали в полную панику). Нушроку достались три конных полусотни, две замковых и полковника Девдема. Солнце высунуло алый край из-за Двурогой горы, подсветив пряди тумана. Облачное войско двинулось с места, молча, без сигналов и труб. За пехотным строем враг пока не увидел орлиного сюрприза. Камни дрогнули под копытами набирающей скорость лавы – вот сейчас она захлестнет пехоту, сметет ее и два мелких клина чужой конницы! - На твоем месте я бы подумал, почему молчит замок, господин генерал, - проворчал коршун себе под нос. За спиной пехоты спела труба, и сорок тяжелых орудий дали залп картечью. Во что превратилась прославленная серая кавалерия! Центр скосило почти подчистую, потерявшие управление и храбрость фланги рассыпались, сломали строй. - В бой, ваше сиятельство? – под полковником приплясывал могучий конь, и сам он, казалось, не находил покоя. - Нет. Ждем, - ощущая на губах привкус порохового дыма, ответил Нушрок. Десять тяжелых и тридцать малых пушек рявкнули вторым залпом по мечущимся всадникам. - А вот теперь в бой. А-атака! - Рысью-у марш! – взревел Девдем, перекрывая вопли рассеянного врага. Коршун мчался по полю, и за спиной его крыльями реял черный плащ. Вчера он воевал среди рейтар в обычном их облачении, но сегодня стал сам собой, и идея дала свои плоды. - Заговоренный! - с ужасом кричали серые мундиры, разбегаясь от черного всадника на вороном, - Отражение! Призрак! – А призрак с удовольствием махал банальным палашом, снося головы, отсекая руки и просто сея в и без того рассеянных рядах противника панику. От полуторатысячной облачной конницы остались десятки. Первый ряд орудий перезарядился и выдал презент пехоте, спешно сворачивающей ряды. - Нет! Не уйдешь! Составить клин! – прокричал Нушрок. Он видел на низком широком уступе верховых, различал пышные пернатые султаны и был уверен, что именно там расположился командующий войском Облаков и Туманов. Уступ коршун знал, знал с детства, с тех времен, когда они с братом катались здесь верхами и играли в войну. На широкую каменную плиту вело две тропы - широкая со стороны перевала и узкая, скрытая в зарослях ежевики и терна – спереди, не знаешь – не найдешь, да и конному не проехать. Пехота тронулась с места, за ней пополз первый ряд пушек – для следующего точного залпа требовалось подойти ближе. Второй ряд дал новый залп. Клин проломил пехотный заслон, глубоко вгрызся в порядок врага. Облачники не выдержали, отпрянули, побежали. - Девдем! Принять командование! Второй-третий десяток, спешиться, за мной! По иссеченным ветром камням он взлетел наверх одним из первых, столкнулся нос к носу с ошарашенным часовым, ударил, отшвырнул стекленеющее тело, на всякий случай рванулся в сторону – и правильно, над плечом прожужжала пуля. Разрядил пистоль в коня человека, пытавшегося ускакать, ввязался в рукопашную… и увидел, как медленно, с шелковым шумом падает на камни серебряное армейское знамя. Противники кончились. Двое рейтар подвели под клинками безоружного человека средних лет в эполетах и лентах. Его Нушрок не знал – после очередной войны с Кривыми зеркалами Канцлер повесил всех уцелевших генералов. Еще нескольких павлинов в мундирах и охранников аккуратно увязывали. - Вы воюете противно всем законам этого благородного искусства, - с отвращением процедил генерал Королевства Облаков и Туманов. Над командной высотой ветер встряхнул и заставил плясать черное знамя с золотой хищной птицей. Новый залп сопроводил отступление пехоты. Конная сотня сбавила темп, оттянулась, ожидая артиллерию. За коридором Перевала откроется «блюдо» - вторая широкая долина, - и на нем с высоты пушки способны перемолоть остатки армии в мелкую стеклянную пудру. Что, собственно, и предстоит сделать. - С кем имею сомнительную честь говорить, для начала? – не слишком-то вежливо поинтересовался Нушрок. - Бора, генерал первой армии Королевства облаков и туманов, - вздернул нос облачник. Коршун поймал его взгляд и несколько секунд удерживал, с удовольствием замечая, как побледнел и даже осунулся невольный собеседник. Дрогнул плечами, опустил голову. - Внезапное нападение, без объявления войны не слишком соотносится с правилами чести. Как не соотносится с ними и попытка купить верность пограничного замка, - пояснил он, - который вам в ближайшее время предстоит посетить. Он бросил взгляд на поднимающегося со стороны тропы Лёро с кем-то из командиров-мятежников и пажом. - А теперь временно позвольте откланяться. Брат, есть нужда в них? - Нет, - отмахнулся орел. – Пленных – в замок, с ними – после. Идем далее, негоже оставлять объедки на блюде. Разбегающееся войско гнали еще около полусуток, дважды более чем удачно благословив артиллерийским огнем, первый раз – на просторе «блюда», второй с его края, доведя цифру «около трех тысяч» до «около трех сотен». В принципе, погоню можно было и продолжать, но терять на засадах и опасных склонах людей братья не захотели. - Хватит с них почета, - резюмировал Лёро, когда на совет собрались командиры. – Теперь разворачиваем коней, и возвращаемся. - А пушки? – уточнил Йагупоп 77-й. - И пушки мы тоже разворачиваем, - отрезал коршун. - Угу. Знаете, министр… все-таки я рад вас видеть, - задумчиво произнес монарх. - И кроме того… мне понравилось. Нушрок поморщился. Лёро улыбнулся. - Он знатно целил, - неожиданно похвалил Его Величество Киннаб, старший канонир. – Золотого наводчика упускаем, ваша светлость. Величество надулось, как павлин. - С вашего позволения, - повернулся к нему Лёро, - я начну строительство бастиона на Перевале, первая стена над нашим краем «блюда», вторая над устьем. Достаточно с нас туманов и штормовых ветров. - Одобряю, - царственно кивнул Йагупоп. Между Ацинуком и Толомом явно происходил какой-то спор. Коршун уловил обрывок фразы «ты видел эти пушки? А если он по городу шарахнет?» Ацинук, наконец, поднялся. - Ваша светлость… а что теперь будет с нами? - Вы показали себя хорошими бойцами и надежными людьми, - пожал плечом Лёро. - Но я не гвардеец, - настойчиво продолжил вожак бунтовщиков. – Мы все не гвардейцы, а зеркальщики, пекари, портные. У нас есть семьи и дети в городе. - Вы возвратитесь туда с победой, - прищурился Лёро. – Вернее, мы возвратимся с победой. Вместе. - Вот и я о том толкую, - Ацинук вскинул голову. – А что дальше? Мы… - Подняли бунт, - уронил Толом. – И победили. В городе. - А теперь придете вы, - с облегчением подхватил зеркальщик. - Постояли в строю, посмотрели – мы твоим орлам да соколам в подметки не годимся, а ну как развернешь орудия и по стеклянным домам ударишь? Локос обещал – защитникам королевства вреда не будет. Я тогда улыбнулся, каюсь, дурак был… и Локоса нынче нет, а мне – поверишь ли? - Поверю. Своего сына я знаю достаточно, потому поверю, и под словом его подпишусь. Тех, кто пошел защищать свой край и их семьи не трону. Но тех, кто мародерил за спиной, миловать не стану. Что было причиной восстания? Его начали зеркальщики, верно? - Верно! Житья не стало, вот что! - Конкретно. По пунктам. Можешь? - Могу. Давно думали, управляющим говорили, да толку! - Говори, - Лёро чуть оглянулся на брата, и Нушроку стало неуютно. Так оглядывался Лёро, когда ему (за отъездом отца) докладывали о выходках младшего брата в присутствии такового. - Оплату поднять. И копейкой, и хлебом. На те гроши, что есть, ни молока дитёнку не купишь, ни порошков у доктора. Смена длинная, краюхи никак не хватает, с голоду пухли, а скажешь – пошлют смотреться в зеркало, все, от надсмотрщика до… - Ацинук тоже оглянулся на Нушрока. – Будто нам неведомо, как работают зеркала… - Хорошо. Оплату подниму, - кивнул герцог, - управляющего выберете своими силами и из своих, против тебя или Толома возражать не стану, предпочел бы тебя. Без надсмотрщиков обойдетесь, поставишь старших по цехам. - Задобрить хотите? - Нет. Если смог управлять людьми в бою, сможешь и на работе. - Смена длинная, половина с ног падает к концу… - Рассчитайте график так, чтобы меньше уставали, но работа шла без перебоев. Надо будет – доберешь людей. И учти сразу – зеркала потребуются, взамен тех, что побили тоже, меньше, но потребуются. - А… зачем они вообще нужны? На прямых, еще дед говорил, вроде проклятье какое-то… Лёро оказался на перекрестье взглядов. Интересно было всем. - Зеркальные двойники могут оживать и заменять своих создателей, а кривое отражение не имеет живой силы, - коротко пояснил Лёро. - Да разве так может быть? – покачал головой Толом. – Сказки все это… Самым сообразительным оказался беглец-мальчишка. - Не сказки! Толом, не сказки! – вскрикнул Гурд, прижимая руку к щеке. – Оля и Яло, Толом! Помнишь?! Яло наша, здешняя, а Оля? Она отражение! Понял?! Зеркальщики переглянулись. До них дошло – Нушрок увидел, как расширились глаза у обоих. - Но ведь она нам помогала вроде, - прошептал Ацинук, - и все равно… - Если станет два тебя или меня, хорошо будет? – спросил его товарищ. – Или вон… два Нушрока? - А у отражения характер обычно тяжелее, - усмехнулся Лёро, и продолжил: - так что рисковать с проклятием зеркал я не хочу. Да и зеркальщикам оказаться без работы будет не слишком сладко. - Тогда… еще беда – состав амальгамы. Ртуть – отрава та еще, пять лет поработал, и уже еле таскаешь ноги. Если ее заменить на серебро… - У королевства нет серебряных рудников. Есть золотые, самоцветные, но не серебряные. Завозить – долго и дорого. Против отравления хорош сырой яичный белок – добавим яйца в паек, и на всякий случай озадачу своего медика - может, найдет противоядие лучше. Еще? - Да… в общем, все, - растерялся Ацинук. - Хорошо. - А остальные? Которые… не зеркальщики? - А остальным стоит так же четко выписать свои пожелания, и сообщить о них. Мне. - Да разве к вашей светлости пробьешься? Не сейчас, а там, в городе? - В Орлином клине ко мне всегда приходили те, кто нуждался в решении или помощи герцога, - назидательно сказал Лёро. – И менять своих привычек, вернувшись ко двору, я не собираюсь. - А вы останетесь при дворе, ваша светлость? – высунулся Гурд. - На какое-то время останусь, - кивнул старый маршал. – Хочешь быть при мне вестовым, как сейчас? - Хочу, ваша светлость! – счастливо вскинулся паренек. – Вот прям… очень-очень хочу! - Хорошо. А теперь возвращаемся. Нушрок подумал, что его спокойный, как горностаевая королевская мантия, брат за время отдыха научился управлять людьми едва ли не лучше, чем раньше. Победоносная армия медленно взошла на Перевал, миновала скальный коридор, над которым добровольцы из Клина уже наскоро ставили капониры. На просторе двора под рассветными косыми лучами замерла статная фигура Яалы в алом охотничьем камзоле, но при взгляде на ее застывшее лицо у наипервейшего министра кольнуло сердце. Лёро лучше разбирается в поведении своей женщины, - спрыгнув с коня, он быстро взял ее за руку: - Что? Лазутчики? - Пажи. Локос уехал с ними к пещере и пропал. - Как – пропал? – рыкнул Нушрок, выбирая повод. - С утра отправился проводить девчонок. Предупредил меня. До вечера не вернулся. У глубокой расселины нашли лошадей, нерасседланных. Никакой пещеры там нет, тел и осколков тоже, собаки берут след и упираются в камень носами. Он мог, конечно, задержаться по ту сторону… - Но тогда бы не бросил коней в упряжи, - закончил герцог.