Разбитое зеркало

Василий Степанович Костогрыз, 59 лет отроду, участковый терапевт на пенсии, до последнего считал визит Оли Яновой какой-то новой игрой. Ну, согласитесь – звонит в дверь ребенок, сообщает со слезами, что гостю из зазеркалья нужна медицинская помощь, - что можно еще предположить? Олю, девочку с третьего этажа, он хорошо знал, несколько раз лечил, был наслышан о ее горячей любви к сказкам, а потому ожидал увидеть в качестве пациента в лучшем случае укушенного или поцарапанного любимым котом Михаила с этажа первого. Для двенадцати лет игра, конечно, немного запоздалая, но мало ли… В любом случае, Василий Степанович взял медицинскую сумку – за войну он привык к сумке или вещьмешку, и носить саквояж до сих пор считал неудобным, - и двинулся на зов клятвы Гиппократа. Когда дверь квартиры Яновых была отперта, и врач увидел потенциального пациента, старомодные очки от удивления едва не упали с его носа. Для начала, молодой человек в кресле ребенком не был. Молодой человек выглядел, самое меньшее, на шестнадцать лет. Далее, его одежда соответствовала уровню очень хорошего театра, а то и киностудии. Подойдя поближе, доктор, мечтавший некогда об археологии, рассмотрел, что перед ним подлинник. Подлинник, ради которого вполне могут подраться эксперты Эрмитажа и ГИМа. Одна шпага с изящным плетеным эфесом в силуэтах растений и птиц могла украсить любую коллекцию! А уж пистоль, смотревший на Василия Степановича чернотой дула стоил и вовсе отдельного стенда. - Молодой человек, - осторожно обратился он к гостю (Бог его знает, откуда, по костюму в юноше вполне можно было предположить вельможу эпохи Людовика 13-го), - я доктор, и хотел бы осмотреть ваши повреждения. Будьте добры, спрячьте оружие, я не причиню вам вреда. Оля, стоявшая на шаг перед ним, повесила голову: - Яло… прости, я рассказала, как есть. - Л-ладно. На полу рядом с креслом сидела девочка, настолько похожая на младшую Янову, что Василию Степановичу захотелось поздороваться с Олиной близняшкой… но только у Оли никогда не было сестры-близняшки. Кроме того, родинка, которая украшала Олину правую щеку, у девочки виднелась на левой щеке. Старый доктор невольно вспомнил слова по зазеркалье. Получалось, что на полу сидело… отражение! Василию Степановичу очень хотелось помотать головой и ущипнуть себя покрепче, но он сдержался. Пусть это сон, пусть очень странный сон, но во сне и наяву он остается врачом, а врач всегда должен делать свою работу, под огнем, снегом, градом и приступом нервного расстройства. Отражение Оли вскинуло синие глаза – яркие, мокрые и сердитые. На коленях она держала большую эмалированную миску с водой. - У него температура, - девочка мотнула головой в сторону больного. – Сколько - не знаю. Мы делали компресс холодной водой, на руку, и жгут. - А время и обстоятельства повреждения? – отражение, пожалуй, будет как-то постарше Ольги. Старый врач подошел и освободил от полотенца пострадавшую руку. Увиденное ему совершенно не понравилось, поскольку кроме разумеющегося отека от жгута на всю кисть расплылся кровоподтек неизвестного происхождения. С одной стороны он походил на сильнейший ушиб, с другой… Василий Степанович не представлял, что может ударить с такой силой без перелома костей. Сопутствующая введению яда в организм гематома? - По ту сторону стекла на нас напало… - девочка-отражение запнулась, - чудовище. Похоже на кошку, глаз нет, вместо головы огромный коготь. Локос защищал нас, и его задели по руке. И сразу стало плохо. Случилось все… минут десять-пятнадцать назад. - Касание было сюда, - юноша осторожно коснулся выступа лучевой кости на запястье. Поморщился. – Отнялась рука. Через пару секунд закружилась голова, слабость, жар. Жжет вдоль костей, тянет все связки, дышать глубоко... неприятно. - Поврежденную руку ощущаете? - Нет. И пальцы не слушаются. Но если коснуться, боль, как от иглы. - Хм… Василий Степанович очень внимательно осмотрел конечность со всех сторон. Было понятно, что «мушкетеру» прикосновения не доставляют приятных ощущений, но он молча терпел. - А со второй рукой что, простите? – уточнил старый врач, отметив, что левую юноша тоже бережет. - Пулевое ранение. Почти зажило. Василию Степановичу захотелось крепко стукнуться обо что-нибудь лбом. Во что же ухитрилась влипнуть младшая Янова? Он украдкой взглянул на зеркало и не увидел там отражений ни Оли, ни ее двойняшки, хотя они уж точно стояли так, что должны были отражаться. По совершенно пустой передней вдоль стекла ходило неприятное животное с длинным хвостом и когтеобразной безглазой головой. - Ёлки-палки, - только и выговорил Василий Степанович. - Да, это оно, - мрачно сказало отражение Оли. – Простите… меня зовут Яло, как Оля наоборот. А наш друг – Локос. «Сокол, - подумал доктор, – хотя больше похож на орла или гасконца…» - Так, дорогой мой, давайте-ка измерим вашу температуру тела. – он достал градусник и помог юноше поместить его подмышкой. – Затем нужно будет обязательно уложить вас в постель, раздеть и обеспечить покой и тепло. Затем… Самым ужасным было то, что полный список этих «затем» Василий Степанович не представлял. Нет, разумеется юноше нужно срочно давать сорбент, сбивать температуру, на всякий случай поддержать сердце, но… но сам травматический механизм выглядел и работал очень странно (а чего, собственно ожидать от удара – даже не укуса, - зазеркального чудовища?). Доктор предполагал, что имеет место быть некая интоксикация, но ее масштабы и степень скрывались в области догадок и, простите, легенд. Легенда по ту сторону стекла бродила взад-вперед, как заводная игрушка. - Так, дорогой мой, - принял решение Василий Степанович. – Давайте-ка устроим вас поудобнее и перейдем к лечению, а пока, в самую первую очередь, примите вот эти таблетки, - он извлек из сумки облатку активированного угля. – Оленька, принеси, будь добра, стакан воды. За водой сорвалась Яло. Она вообще показалась доктору куда более решительной. - Василий Степанович, - еле слышно прошептала Оля, когда ее двойник скрылся в направлении кухни, - скоро придет бабушка, а потом папа с мамой. Что нам делать? - Мне – покинуть мирный дом, не принося в него разлад, - улыбнулся молодой человек потрескавшимися губами и рывком сел ровно. – Ничего. На один удар меня должно хватить. Яло… - Ты… куда собрался?! – Отражение возникло на пороге кухни со стаканом. – В таком состоянии? Ты на ногах едва держишься! - Пока держусь, - голос стал холодным и жестким, теперь парень действительно напоминал рассерженную хищную птицу. – И стеснять кого бы то ни было своим присутствием не намерен. Василий Степанович понял, что обладатель шпаги и клювоподобного носа характером обладает поистине гасконским. Сейчас он шагнет сквозь стекло и, скорее всего, погибнет в бою с чудовищем, хотя и его, наверное, заберет с собой. - Молодой человек, - поспешил вмешаться врач. – Я рискну предложить Вам свое скромное гостеприимство. Не побоюсь этих слов, вы действительно серьезно отравлены. Сражаться в вашем состоянии возможно, не спорю, но выйти победителем – в этом я, к сожалению, сомневаюсь. А ведь, насколько я понял, есть еще необходимость вернуть Яло по ее сторону зеркала. В данный момент это смертельно опасно… - В общем вы правы, - улыбнулся сокол уголками тонкого рта. – Я рассчитывал положить зверя уже в прыжке… - За долю секунды до того, как он ударит вас, - кивнул врач. – Отважный поступок, но неблагоразумный, поскольку если вы промахнетесь… - Эта тварь уничтожит и вас, и девочек, - кивнул юноша. – Я понимаю это, маэстро. - Тогда, надеюсь, вы примете мое приглашение и рекомендации? – строго спросил Василий Степанович, опуская очки на кончик носа. - Пожалуй, выбор у меня невелик. И я благодарен вам за помощь. Мысленно товарищ Костогрыз утер лоб, а в реальности передал юноше таблетки и пронаблюдал, как их проглотили и запили водой. Ртуть остановилась на тридцати девяти с половиной. Доктор подставил еще по-солдатски крепкое плечо, и помог мушкетеру Зазеркалья, пошатываясь, выйти от Яновых и подняться на этаж выше, в своей двери. С другой стороны от Сокола оказалась упрямая Яло. Она явно успела на выходе сказать близняшке какую-то пакость, потому что Оля побелела и закусила губу. Василий Степанович открыл дверь, влез со своим сопровождением в маленькую аккуратную квартиру, и со всеми возможными удобствами устроил гостя на собственной старой кровати. Отражение Оли носилось на подхвате, не мешало, и даже озвучило вполне логичную идею, которую сам Василий Степанович пока только обдумывал – о кровопускании с целью вывода неизвестного яда с кровью вместе. Учитывая свою… назовем это исторической эпохой, мушкетер идею тоже поддержал, но Василий Степанович уже определился со своей позицией, и процесс кровопускания запретил – яд усвоился и так, с поистине бешеной скоростью. Передается он, скорее всего, не по кровеносной, а по лимфатической системе, как яд змей, а ослаблять и без того интоксицированный организм кровопотерей – это уже слишком. Из тех же соображений Василий Степанович убрал жгут (хотя, скажем честно, руки у врача дрожали: все-таки он был терапевтом, да еще и провоевал пять лет с трехлинейкой, а не в медчасти). По окончании всех манипуляций, медицинских и бытовых, их пациент задремал, и Василий Степанович поманил Яло на маленькую кухоньку. - Давай-ка выпьем чайку и мы с тобой, - предложил он, доставая темно-синие с золотыми снежинками чашки. – Мда, дела… Ты бы сестренку не обижала, что ли. Она мягче тебя будет… - Она меня по ту сторону зеркала тоже воспитывала, - прищурилась Яло. – И вообще, там она храбрая, а тут… я правду сказала, тут она трусиха. Едва человека не предала. Хорошего человека. - Может, расскажешь, как у вас все это началось? – попросил Василий Степанович. Отражение пожало плечами. - Да как началось? Началось с того, что Олька опять потеряла ключи, и бабушка ушла за ними…