Пусть нас рассудит море

      После того, как Кай изучил злополучную бумагу, его обуял гнев. Без возможности выплеснуться наружу он гнил внутри, отравляя душу самыми ужасными мыслями, вплоть до убийства вице-адмирала Сьюто при первой же встрече. В бумаге говорилось о передаче секретных королевских документов и дешифровщика для них правительству Айрии с целью политической защиты при переходе под другую власть. Кай знал, что у самого вице-адмирала и у многих его подчиненных в западной державе были родственники, у некоторых они были в не самом лучшем положении и требовали помощи. Отчасти он понимал такой шаг. Понимал, но не мог простить.       В Созерланде корабль простоял меньше недели. Уже на пятый день, торжественно разлив матросам по стаканчику крепкого рома, Ричард отдал приказ к отплытию. Погода стояла отличная, «Эрнестина», поймав парусами бакштаг, быстро понеслась по зыбким прибрежным волнам. Следующим пунктом назначения должен был стать Вестдом, где королевская свита уже ждала своего победоносного адмирала Моллигана с важным пленником, принесшим Айрии своей ловкостью и стойкостью немало проблем. Сам же адмирал Моллиган всем нутром ощущал, как накаляется обстановка по мере приближения к столице, но виду не подавал. За время стоянки Кай стал чувствовать себя лучше физически, но оказался убит морально. После того, как увидел тот договор, он полностью погрузился в себя, даже ел через силу. Приставленный к нему в качестве не то надзирателя, не то сиделки юнга жаловался, что пленный адмирал почти не слышит его. Ричард был уверен, что Кай совладает с собой и ему просто необходимо время, но тревога усиливалась с каждым днем. Привыкший ютиться в рубке, он не так часто заглядывал в собственную каюту, но по вечерам желание увидеть Кая острой иглой вонзалось в сердце. Если выдавалось свободное время, и погода не мешала плавному ходу «Эрнестины», Ричард заходил проведать своего пленника, порой отвлекая и его, и себя от гнетущих дум обыкновенной игрой в шахматы. Здесь, на клетках доски их противостояние превращалось в захватывающий морской бой, где они полностью растворялись, движимые одним лишь желанием победы. Ричард не мог не любоваться Каем, ведь когда тот был полностью сконцентрирован, его глаза горели. Точные и решительные ходы всегда попадали даже в самую малую брешь в обороне. Как и в настоящему бою, Кай не давал никакой передышки, никакого времени на размышления, каждым новым ходом ставя Ричарда в очередной тупик. И с каждым проигрышем Ричард клялся себе, что возьмет реванш следующим вечером. Обязательно.       Для Кая эти партии стали отличным лекарством. Направив весь свой гнев в фигуры, он стойко сдерживал атаки противника, оберегая короля. Долгий путь также помогал привести мысли в порядок. Постепенно молодой адмирал умерил свой внутренний пыл и принял решение следовать зову души, даже если это будет чревато свиданием со смертью. Он и сам не заметил, как каждый вечер стал жадно прислушиваться к звукам за дверью, ожидая услышать поспешные шаги Ричарда. Как его сердце принялось замирать от одной только его мягкой, приветственной улыбки. Иногда Кай, будто в шутку спрашивал, не надумал ли Ричард его связать, ведь он мог и сбежать, убив приставленного к нему юнгу. Но в ответ адмирал лишь качал головой, говоря чертовски правильные слова: «Уверен, что вы не пойдете на столь опрометчивый шаг». Кай не заметил, как для него время плавания на «Эрнестине» стало самым спокойным временем в жизни.       Ничто не вечно.       Эту истину Кай знал прекрасно.       Ничто не вечно. Особенно остро он почувствовал это в тот день, когда судно вошло в устье реки Легера, неминуемо приближая пленника к сердцу вражеского королевства. Ричард вошел в каюту с последними лучами солнца, зная, что Кай не спит. В эту ночь никто не мог заснуть. Молодой адмирал приподнялся на кровати, тихо шикнув, когда тупая боль прошлась по ребрам, и слегка, едва заметно улыбнулся. Ричард так привык к этой улыбке за время плавания. Сложно было представить, что завтра он уже не будет видеть ее. Завтра его будут ждать пустующие чертоги его особняка, где одиночество, казалось, осязаемо. Поставив бутылку вина и два стакана, что держал в руках, на стол, Ричард достал из кармана спички и зажег единственную стоявшую там свечу. Мягкий свет пламени тут же упал на шахматную доску и немного сдвинувшиеся со своих позиций фигурки.       Кай осторожно поднялся с кровати и присел на стул напротив него.       — Не хотелось бы оставлять партию недоигранной, — пояснил Ричард.       — Да. Вы правы, — отозвался Кай, поправив фигурки. — Продолжим? Ваш ход.       Ричард долго смотрел на доску. Похоже, его реванш висел на волоске. Настойчивые белые фигуры не давали ему никакого шанса на хоть сколько-нибудь не опасный ход. Стоило только взяться за ладью, и адмирал тут же поймал жадный взгляд Кая, который ждал именно этого хода. Значит, тактику стоило сменить, но совершенно ничего не лезло в голову, кроме этого тяготеющего над душой вечера.       — Я не хотел бы передавать вас своему королю, — честно признался Ричард, разлив по стаканам терпкое вино. — Пожалуй, я покажусь сейчас смешным, но скажу… Плавание в вашей компании оказалось для меня прекрасным временем.       С безотчетной нежностью он глядел на опущенные темные ресницы Кая, слушал его дыхание в заполнившей каюту тишине. Именно в этот момент показалось, что не было никого роднее, чем этот человек, готовый убить тебя в любую секунду. Протянув стакан своему пленнику, Ричард неловко продолжил:       — Вряд ли нам когда-либо еще удастся говорить вот так, наедине. Поэтому я хочу выпить с вами, адмирал Ламер. За судьбу, что предоставила нам такой шанс.       Кай усмехнулся, подняв на него глаза и поймав их глубокой синевой солнечные краски пламени.       — Довольно абсурдно пить с вами за собственное поражение, не находите? — но в этой усмешке не было злобы или разочарования. Лишь тихая грусть, подобная свече, уже не сжигающая душу, но согревающая ее. — Хотя вы правы. Наши жизни мимолетны, и вряд ли такой встрече суждено будет повториться…       Взяв стакан, Кай мимолетно оглянулся на свое отражение в темной глади. На отражение человека, еще не потерявшего вкус к жизни, несмотря на болезненный вид. Вино было как нельзя кстати, его терпкая сладость оставила теплый след на губах и осела в груди, согревая тело. Выпив его, Кай почувствовал себя наконец-то живым существом, а не каменным монолитом с глубоко затвердевшей душой. Оглянувшись на адмирала, он увидел, что Ричард осторожно сделал свой ход — слоном взял вражескую пешку.       — Надеюсь, пат в ваши планы не входит, — Кай ловко перехватил его слона своей ладьей.       Ферзь открыт, вот она, очередная ловушка. Только Ричард понимал, что у него почти не было возможности ее избежать.       — Не входит, — он задумчиво стучал пальцами по столешнице. Но не нашел ничего лучше, чем отсрочить собственное падение и передвинуть короля.       — Вам мат, — объявил сделавший неожиданный ход ферзем Кай.       — Бог мой, какая по счету партия? — Ричард пристыженно покачал головой.       — Третья, сэр Моллиган.       — Вы даже в шахматы меня все время обыгрываете. Никакого шанса на реванш!       — В шахматах фигуры не имеют свойства предавать.       Кай глубоко и судорожно вздохнул. Ричард налил еще вина, не говоря ни слова. Им было уютно в тишине нависшей над рекой ночи, в полумраке со светом единственной свечи. Они говорили душами, улавливая интонацию в пересечении взглядов, в дыхании, поджатых от сладкой горечи вина губах. Ровный плеск течения под килем не нарушал тишины. Огни селений, слабо сверкающие в окнах иллюминатора, не мешали полумраку. Мир в этот миг сузился до пространства тесной каюты. Каждый вспомнил о битве, от которой за время плавания остались только лишь осколки воспоминаний, прочно засевшие в сердце. Каждый помянул своих матросов глотком вина. Каждый вспомнил, как сам начинал матросом, как дрожали руки во время первого сражения, с трудом удерживая тяжелые снаряды или режущие ладони тросы. Все уходило, оставаясь лишь смутными кадрами в памяти.       Когда-то и этот вечер тоже превратится в смутный кадр.       — Сэр Моллиган, — полушепотом произнес Кай, глядя прямо в глаза адмиралу, отчего тот даже немного смутился, — у меня к вам будет просьба.       — Я весь внимание.       — Не передавайте своему королю мой меч. Я знаю, он у вас, и вы должны завтра…       — Я никому ничего не должен, Кай, — мягко улыбнулся Ричард. — Не волнуйтесь, я сохраню его до вашего освобождения. Уверен, король Сэлтии не допустит, чтобы вы долго гостили в Вестдоме.       Кай неловко улыбнулся в ответ.       — Благодарю.       Они так и не отвели глаз друг от друга, запоминая каждую мелочь, каждую черту, чтобы навсегда выжечь в памяти лицо того, кто был заклятым врагом и лучшим другом единовременно. Чтобы навсегда выжечь в памяти этот спокойный вечер, возможно, первый и последний в жизни.