Пусть нас рассудит море

      Утро зашумело приветствиями с берегов, многие матросы выскочили на палубу, размахивая бескозырками в ответ. Страна встречала своих героев. Адмирал Моллиган спокойно стоял на баке, следя за ходом «Эрнестины», ведь на подходах к столице течение усиливалось. Русло Легеры там обмельчало, не намного, но риск повредить судно при малейшей ошибке в управлении был. Окруженный ликующими голосами Ричард не чувствовал себя героем, не было за его душой победы в этот раз и все вокруг из искренней радости превращалось на глазах в море фальши. Внешняя оболочка, видимость геройства. Не этого он хотел по возвращении в родные земли.       Погоны адской тяжестью сдавили плечи, и Ричард невольно ссутулился, опустив глаза вниз, на рассекающий блестящие речные воды, гордо поднятый нос корабля. Перед глазами возникло лицо Кая, его слабая, вымученная улыбка. Она не была маской, молодой адмирал не мог скрыть терзающие его чувства. Она была маленьким лучиком в беспросветном мраке печали, рассветом посреди пасмурной и безлунной ночи. Пожалуй, именно искренность и притягивала Ричарда с такой же силой, с какой солнце притягивает к себе планеты. Среди лживых улыбок, среди внешнего лоска, среди фальшивых побед искренность стала настоящей драгоценностью. А кто же может быть более честным, нежели твой враг?       «Эрнестина» пришвартовалась к столичному причалу под бурные овации стоявшей у набережной толпы. Полицейские едва сдерживали народ, каждый так и норовил протиснуться поближе, чтобы посмотреть на победителя и ведомого им пленника. Ричард спустился по трапу первым и поднял глаза, ожидая, когда боцман выведет Кая. На него полагалось теперь надеть тяжелые стальные оковы, и страшно было при мысли, что от их тяжести у пленника может открыться рана. С волнением Ричард смотрел на трап, пока по нему осторожно вели Кая. Удивительно, от его изможденного вида не осталось и следа: на лице вполне здоровый блеск, щетина сбрита, спускавшиеся до плеч каштановые волосы аккуратно собраны черной лентой в «хвост» на затылке, белоснежная форма вычищена так, что почти сверкает на солнце. Плечи гордо расправлены, словно не скованы руки впереди тяжким грузом, — и не поймешь, кто из них двоих действительно победитель. Ричард, прикрыв от солнца глаза и посмотрев на Кая, улыбнулся. Он не уставал удивляться своему сопернику и его истинно воинской гордости, от которой захватывало дух.       Бережно приняв цепи оков из рук боцмана, словно хрупкую женскую ручку, Ричард повел Кая за собой под возгласы и улюлюканье толпы. Они прошли вдоль причала и набережной к каретам, призванным отвезти их на прием к Его Айрийскому Величеству. Одна из них была оборудована специальной решеткой. Именно около нее Ричард и остановился, осмелившись взглянуть в прекрасные глаза цвета моря. Он крепче сжал цепь в ладони, вымолвив лежавшие на душе тяжкой ношей слова:       — Я должен извиниться перед вами, адмирал Ламер, за свою страну. За приписанную мне победу над вами…       — Не нужно, сэр Моллиган, — Кай говорил уверенно и спокойно. — Мы с вами и так все прекрасно понимаем. Что до толпы — они не судьи. Высший суд лишь над самим собой.       — Я буду молиться, чтобы скорее настал день, когда я передам вам ваш меч…       Сердце болезненно сжалось, когда Кай запрыгнул в карету и пришлось крепить его цепи к решетке. Приставленные в охрану полицейские задвинули засовы на двери и указали Ричарду на другой экипаж, стоявший впереди.       Всю дорогу адмирал молчал, глядя не в окно — в пустоту, далекую от живописных улиц Вестдома. Его терзало нехорошее предчувствие, несмотря на то, что разумом он был уверен — Каю не причинят вреда. Он слишком важная фигура, и если что-то с ним случится по вине западной державы, то гнева Сэлтии тогда не избежать. Война, которая истощила обе стороны и, казалось бы, медленно, но верно текла к своему концу, возобновится с новой силой. С адской жестокостью, которой славен восточный народ. Впрочем, глядя на Кая, Ричард был уверен, что это не более чем преувеличение. И в одной, и в другой стране живут люди. Самые обычные люди, со своими повседневными заботами, которым нет дела до новых земель или до всемирной власти. Которым нет дела до этой войны, пока в ней не гибнут их родственники. Никто не рождается жестоким — такими людей делают другие люди. Кай был удивителен тем, что несмотря на пережитое, смог совладать со своим гневом и сохранить себя, сохранить собственную гордость, в то время, когда другие люди покорно склоняются перед судьбой. Кай был удивителен. Ричард даже не заметил, когда этот мальчишка ворвался в его мысли и прочно там обосновался, не давая и дня прожить без напоминания о себе.       Карета остановилась. Ричард вышел, стараясь не оглядываться на конвой, ведущий его пленника позади, он слышал только лишь равномерное позвякивание длинной цепи при каждом шаге. Перед ним одна за другой открывались двери в роскошные залы со стремившимися к звездам потолками, позолоченной мебелью и портретами бывших правителей нынешней династии. Войдя в тронный зал, Ричард остановился на почтенном расстоянии и, как и положено, склонил голову, приветствуя короля.       — Как же вы вовремя, сэр Моллиган, — высокий, широкоплечий король поднялся со своего места и подошел к адмиралу, пожимая его руку. Мельком оглянувшись ему за спину, он спросил полушепотом. — А это и есть ваш пленник?       — Да, — по-прежнему не оборачиваясь, проговорил Ричард. Он чувствовал, как его слова заглушают частые и гулкие удары взволнованного сердца. — Я прошу вас относиться достойно к адмиралу Ламеру и его подчиненным.       — Об этом можете не волноваться, его подчиненных мы приняли как дорогих гостей. И адмирал Ламер не станет исключением, — король слегка улыбнулся пленнику, но не получил ответа и вернулся на трон. — Эта ваша победа достойна награды, сэр Моллиган. Я сегодня же подпишу об этом указ. Судя по докладам, вы сражались очень храбро, и я рад, что вы сумели сохранить свой прекрасный корабль. Ваша «Эрнестина» — знаменосец всего Айрийского флота.       — Благодарю за оказанную мне честь, Ваше Величество. Свои доклады о сражении я озвучу позже, если позволите. Я пришел сейчас, лишь чтобы передать вам адмирала Ламера под покровительство до переговоров с Сэлтией.       — Хорошо. Думаю, правительство Сэлтии не станет откладывать переговоры, зная, что у нас в плену столь высокопоставленная фигура. Да и нам с господином Ламером есть о чем поговорить. Ах, да. Сэр Моллиган, сегодня я хотел бы видеть вас на ужине во дворце в честь вашей победы.       — Прошу меня простить, я слишком устал после долгого плавания.       Король хотел было что-то сказать, но дверь залы распахнулась, пропуская министра иностранных дел в сопровождении низкорослого и черноволосого мужчины — сэлтийского вице-адмирала Сьюто, одетого в гражданское. Кай метнул в его сторону испепеляющий взор, и тот дрогнул, поспешно отвернувшись от своего командира. Он уже отрекся и от него, и от своей страны.       — Ваше Величество… — начал было министр, но заметив Моллигана и его пленника в зале осекся. Король поспешно выдал:       — Вы свободны, сэр Моллиган.       Ричард послушно поклонился и развернулся, направляясь по ковровой дорожке к открытым дверям. Проходя мимо до сих пор не склонившего головы Кая, он поймал его взгляд. Холодный и неприступный, стальным мечом вонзившийся в самое сердце. В нем не было ни капли отчаяния или печали. Сердце пропустило удар, Ричард явственно почувствовал, что за следующим шагом он оставит позади что-то крайне важное в своей жизни. Возможно, это последний раз, когда он видит Кая. Но шаг сделан.       Когда за ним закрылась дверь, король так же выпроводил конвоиров за дверь, все еще улыбаясь пленнику маской дружелюбия на морщинистом лице.       — Уважаемый министр иностранных дел, познакомьтесь. Это тот самый адмирал, заставивший наш флот потерпеть страшные потери. Кай Ламер. Ну, а господин Сьюто с ним и так знаком не понаслышке.       Сьюто прижал к груди сшитые листки золоченой дворцовой бумаги — секретные документы, непонятно каким чудом попавшие ему в руки. Впрочем, Кай знал, что Сьюто лишь пешка в чьей-то крупной игре, в которой не было места молодому адмиралу. Ему просто вручили эти бумаги с указаниями, скорее всего шантажировали, зная, что его семья в Айрии. Он — лишь орудие осуществления, а настоящий заговорщик в окружении сэлтийского короля.       Министр иностранных дел коротко кивнул, приветствуя пленника, и тут же обернулся к королю.       — Ваше Величество, дело срочное. Мы расшифровали первую часть документов. Поэтому я прошу аудиенции тет-а-тет.       — Отчего же? Вы не доверяете адмиралу Ламеру секретные документы его же королевства? — Айрийское Величество громко расхохоталось, следя за выражением лица пленника. Но на лице Кая не дрогнул ни единый мускул, и король замолк, чувствуя раздражение.       — Подойдите ближе, адмирал Ламер. У меня есть к вам конфиденциальное предложение.       Звеня цепями от оков, Кай подошел ближе. Он вроде бы смотрел на короля и в то же время сквозь него. Все происходящее творилось будто бы не с ним, а с кем-то другим, и он лишь наблюдал со стороны, не имея возможности вымолвить и слова.       Король внимательно изучал молодого адмирала, от его бегающих бесцветных глаз не ускользало ничего. Казалось, он видит даже опаленную кожу на боку сквозь форму и бинты. И то, что Кай не дрожал и не трепетал под таким пристальным взглядом, заставило его снять маску дружелюбия и говорить прямо.       — Я не могу отнять того, что вы наш враг, адмирал. И ваши действия на море нанесли стране немалый урон. Но в то же время я признаю ваши заслуги и ваши умения, а посему предлагаю то, что не предложил бы ни одному сэлтийскому главнокомандующему. Перейдите на нашу сторону, мы сможем реализовать ваши силы и умения куда лучше, чем Сэлтия. Водное пространство восточной державы не так обширно и не так богато из-за пиратов. Да вы и сами все прекрасно знаете. Прежде чем вы сейчас сгоряча выпалите свой ответ, я советую вам подумать. Трижды подумать. В случае вашего отказа я буду вынужден вас уничтожить. Это слишком большая роскошь — отпускать такого врага, как вы.       — Хотите, чтобы от обеих стран не осталось ничего? — тихо прозвучал голос молодого адмирала.       — Отнюдь. Я не враг своей стране. Просто в Сэлтии никто не знает о вашем пленении. И не узнает. Понимаете?       — Понимаю, — Кай был по-прежнему спокоен. — Меня не пугает смерть.       Король недовольно хмыкнул.       — Похвально, конечно. Но что вы скажете о тех, кто с кораблей вашего вице-адмирала?       — Постойте, Ваше Величество… — Сьюто хотел было вставить свое слово, но стушевался под грозным взглядом.       — Так что, адмирал Ламер? Предпочтете, чтобы они, даже не подозревавшие об измене командиров были убиты во имя вашей чести?       Холод пробежал по спине. Слова, некогда твердые и решительные, комом застряли в горле. Кай знал, как преданы ему матросы, и он не сомневался в их стойкости перед лицом смерти. Они поймут и примут его решение. Но перед глазами по сей день стоял искореженный, разорванный пополам труп старпома и тиски душевной боли сдавливали грудь так, что не вдохнуть. Конечно, Кай допускал такой расклад, пока обдумывал свое положение во время плавания, и внутренне уже принял решение, но не мог без дрожи в голосе его озвучить. Глубоко вдохнув, молодой адмирал собрался, хоть залитые кровью погоны так тяготили его плечи. Прижав скованные руки к груди, перебрав в памяти всех, кто в тот день был на кораблях правого фланга, он произнес:       — Быть может, я молод и неопытен, скажете вы. Быть может, не умею хитрить и разворачивать любую ситуацию в выгодную для себя сторону. Только язык у меня не повернется предать данную Сэлтии присягу. Предать надежды моих товарищей, оставленных на морском дне. Предать тех, кто пошел за мной, кто не боялся рисковать в битве собственной жизнью и не побоится рискнуть сейчас. Мой ответ — нет.       Громом грянули в стенах зала последние слова. Его Айрийское Величество разочарованно фыркнул и позвал конвоиров.       — У меня к вам единственная просьба, — вымолвил Кай, прежде чем его увели. — Позвольте мне умереть вместе с моими матросами.       Но ответа он не получил.       Сьюто с усмешкой смотрел вслед пленнику. Преданный, оставленный, обреченный молодой адмирал Кай Ламер по-прежнему не склонил головы — и к чему только эта бравада?       Министру был отдан приказ завтра же подготовить все к убийству пленника и сделать так, чтобы никто ничего не узнал.       — А что делать с сэлтийскими матросами?       — Оставьте их. Заложники нам понадобятся, иначе переговоры могут не состояться. О том, что их адмирал жив, они знать не должны. Проконтролируйте.