Пусть нас рассудит море

      Попав в холодное течение Легеры, Кай с ужасом обнаружил, что едва способен плыть. Лодыжка была прострелена. Плюс ко всему, открылась рана, и силы стали убывать из тела вместе с кровью. Течение усиливалось, относя пленника всё дальше от города, к малонаселенным деревушкам, скрытым за береговой порослью. Каким-то чудом Каю удалось пробраться ближе к берегу и зацепиться за ветку склонившейся к воде густой ивы, хотя сильное течение так и норовило затянуть его обратно в свои холодные объятия. Продрогший и ослабший, он выбрался на берег, сквозь слезы улыбаясь ясному небу.       — Я жив… — беззвучно выдохнул Кай, чувствуя, как это слово наполняет его необъяснимой радостью. — Жив…       Он вздрогнул, когда расслышал испуганный женский голос. Над ним вдруг склонилась пожилая женщина, взволнованно глядя прямо глаза. Осторожно она похлопала его по мокрым щекам.       — Живой, кажется…       — Живой, — подтверждая ее слова, выдохнул Кай.       — Боже мой… И позвать-то на помощь некого. Сейчас-сейчас, ты подожди, сынок, подожди, я сейчас. Я с подмогой приду. Подожди только. Не умирай, слышишь?       Торопясь, она зашуршала своей холщовой юбкой и уверенно забралась по склону. Кай с улыбкой прикрыл глаза. Его манила теплая, липкая темнота сна, и сопротивляться не было ни сил, ни желания. Он просто закрыл глаза, выпадая напрочь из жизни.       — Адмирал Ламер… Кай… Кай…       Услышав знакомый голос, зовущий поскорее выбраться из тьмы, молодой адмирал открыл глаза. Лицо склонившегося над ним еще расплывалось под светом тусклой лампы, будто бы Кай смотрел на него с морского дна, но внутренне он чувствовал рядом кого-то близкого. Через какое-то время в смутных очертаниях угадалось лицо Ричарда, его скромная, неловкая улыбка, отражающая и радость, и тревогу.       — Сэр… Моллиган… — слабо выговорил Кай. На вопрос его не хватило, он зашелся сильным, раздирающим горло кашлем.       Ричард сам ответил.       — Как же я рад, что вы живы, Кай! Сама судьба позволила мне узнать истинное положение дел. Посчастливилось, что вас нашла на берегу соседка моего боцмана. И слава Богу, что он к тому времени уже был дома, в деревне, дотащил вас до своего дома и доложил мне. Я приехал сразу же, вместе с ним.       Нахмурившись, он стал говорить тише и строже.       — Объясните, почему вы бежали? Через два дня состоится подписание договора. Ваши моряки уже вещи на родину собирают, а вы вдруг…       — Меня не намеревались возвращать, — Кай бегло оглядел скромную тесную комнатку. Поняв, что в ней нет никого, кроме него и Ричарда, он продолжил. — Вы должны были понять, сэр Моллиган. Айрии не выгодно отпускать такого противника… Ваш король не ищет честных битв, как мы с вами. Хотел бы я быть уверен, что мои моряки действительно живы…       — Я это проверю. Только, постойте… Как же тогда состоится подписание перемирия, если вас не возвратят Сэлтии?       — Очень просто, сэр Моллиган. Двору никто не докладывал о том, что я жив. Меня посчитают павшим в битве, — откашлявшись, Кай слегка улыбнулся. — Возможно, Сьюто был в чем-то прав. Я должен был уйти на дно вместе с «Сент-Виржини»… Но почему-то сейчас я так счастлив, что еще жив… Непозволительно счастлив…       Улыбнувшись в ответ, Ричард накрыл его руку своей ладонью.       — В таком случае, я не менее непозволительно счастлив. Меня терзало нехорошее предчувствие еще во дворце, но до последнего я надеялся на благоразумие короля. Клянусь, я сошел бы с ума, если бы узнал, что вас убили прямо перед подписанием перемирия, — сглотнув подкативший к горлу ком, он осторожно коснулся кончиками пальцев горячего лба Кая, убирая мокрую от пота каштановую челку. — Вам нельзя здесь оставаться. Нельзя быть вблизи от Вестдома. Завтра же надо будет вас увезти подальше…       Ричард говорил еще что-то, о каком-то прекрасном домике в далекой южной глуши, но Кай его почти не слышал. Он снова забывался, чувствуя невыносимую слабость в теле, пригвоздившую его к твердому ложу.       Наутро молодой адмирал стал чувствовать себя куда лучше. Вокруг него суетилась милая, темноволосая, полненькая девушка, жена боцмана. С некоторой грустью она щебетала о том, что наполовину сэлтийка, ее отец был взят в плен в войну, что была еще более тридцати лет назад, и что неплохо бы и Каю обосноваться тут, в Айрии.       — Тем более, к вам так благосклонен адмирал Моллиган… Я не ожидала, что ради вас он даже приедет к нам.       Кай лишь слушал ее, не отвечая. Слушал и вспоминал свое детство. Он ведь даже не знает до сих пор сэлтиец ли по происхождению. Его нашли и воспитали пираты, что в то время, в ту войну более тридцати лет назад, обладали огромной военной мощью и служили примирительным рычагом для двух соперничающих держав. Двенадцать лет Кай почти не сходил на сушу, а потом его оставили. Просто высадили на берегу и оставили. И он не держал на пиратов зла. Жизнь все равно привела его к единственной судьбе — к морю. А море свело с адмиралом Моллиганом, врагом, что лучше самых преданных друзей. Он никогда не чувствовал одиночества, даже сейчас, слабый и беззащитный, преданный своими же людьми, оставленный в сердце вражеской земли. Ведь если его жизни предназначено продолжаться, он непременно вернется в море, с которым связан самыми прочными узами, и непременно сможет снова встретить Ричарда там.       А пока что он имел возможность видеть его в будничном плаще нараспашку стоящим в дверях.       — Кай, как вы себя чувствуете? Вы способны ехать верхом?       — Да, вполне, — молодой адмирал поднялся с ложа, неловко одернув рубашку, что была ему немного велика. Ее великодушно выделил боцман, поскольку форма адмирала почти пришла в негодность. Девушка, спохватившись, достала ее с полки и вручила Каю. Насколько смогла, она выстирала пожелтевшую ткань и подлатала прорехи. Однако, даже несмотря на потерянный вид формы, Кай надел китель и гордо выпрямил плечи.       — Вы прекрасны, — искренне выпалил Ричард, но тут же смутился своих слов. — Только поверх наденьте темный плащ, пожалуйста. Я не хотел бы, чтобы вы попались на глаза кому-то. Полиция так и рыскает по окрестностям вдоль реки.       Кай послушно накинул поверх плащ, набросил на голову капюшон и вышел вместе с Ричардом к загону, где стояли деревенские лошади.       — Я напишу вам, как только состоится подписание перемирия, — адмирал вывел из стойла белогривую лошадь, похлопывая ее по бокам, осторожно забрасывая седло. — А вас прошу написать мне, как только доберетесь до места.       — Мне неудобно просить вас о чем бы то ни было, сэр Моллиган, но… — Кай поднял на него глаза, и Ричард снова почувствовал, что теряет почву под ногами, бесконечно утопая в ледяном море. — Перед выдачей пленных… если они живы… если только они все действительно живы, скажите, что я вернусь к ним. Даже из ада вернусь к ним на флот. Я хочу, чтобы они знали правду.       — Как пожелаете, Кай.       — Спасибо, — молодой адмирал слегка улыбнулся. — Пожалуй, у вас уже вошло в привычку спасать меня…       — Довольно приятная привычка, знаете ли, — усмехнулся Ричард. — Люблю, когда мне должны.       — Я готов выполнить любую вашу просьбу, в пределах разумного, естественно.       В этот момент сердце болезненно ёкнуло в груди. Точно так же, как и в момент неловкого шага во дворце. Точно так же в последний их вечер на корабле, когда Ричард, рассматривая лицо своего соперника вдруг понял, как сильно они связаны. Эти узы прочнее брака. Их связывает единая душа, спрятанная в штормовом ветре, рвущем паруса, в блеске зеркальных вод при штиле, в соленом воздухе, наполняющем грудь.       — Адмирал Ламер… Кай. Всё, что я прошу от вас умещается в одно слово. Живите.