Пусть нас рассудит море

      Отправив Кая в отдаленное прибрежное поселение на юге в сопровождении своего самого надежного подчиненного — штурмана «Эрнестины», Ричард вернулся в насквозь пропитанные одиночеством стены собственного особняка. Только в этот раз, когда он вернулся, его душу уже ничто не тяготило. Почти сразу он сел за стол и написал на чистом конверте: «г-ну Ламеру. Секретно». И отложил в сторону, любуясь краем глаза, как красиво вывел он букву «Л». Пусть этот конверт лежит на виду и напоминает о самом близком и самом далеком одновременно человеке.       На следующем, чистом листе Ричард вывел разборчиво и крупно слово: «Прошение». Рисковый шаг, конечно, но после всего, что рассказал ему Кай, служить королю стало невыносимо. Он знал, что не сможет оставить море и флот совсем, но возвышать королевскую славу своими победами более был не намерен. Смелыми росчерками Ричард написал то, что хотел, поставил свою именную печать и на следующий день попросил у короля аудиенции.       Его Айрийское Величество в прекрасном расположении духа после обсуждения суммы контрибуции, какую запросят с правительства Сэлтии, принял Ричарда почти сразу, едва тот явился во дворец.       — Ах, вот моя гордость, мой победоносный адмирал! — фальшивая улыбка застыла на его лице. — Я слушаю вас, сэр Моллиган. Любая ваша просьба — мне отрада.       — Благодарю, Ваше Величество. Я не отниму вашего времени. У меня лишь два прошения с собой. Подпишите, и на том я откланяюсь.       Король долго рассматривал поданные ему листки с хмурым видом. Затем отложил их в сторону и, внимательно посмотрев на адмирала, спросил:       — Я не понимаю, зачем вам это. Отставка, свидание с сэлтийскими пленниками… Только не говорите, что переметнуться решили!       — Никак нет, Ваше Величество. Я просто желал еще раз пожать руку сэлтийскому адмиралу на прощание…       Ричард видел, как король раздумывал над ответом. Не над подписью, как он старательно делал вид, а над собственным оправданием, будто нашкодивший ребенок, желающий избежать наказания.       — Сэлтия запросила адмирала в срочном порядке, его уже выслали из страны, — вымолвил он, не поднимая глаз на Ричарда, делая вид, что внимательно вчитывается в бумаги.       «Врет и не краснеет, чертов интриган», — адмирал лишь тихо усмехнулся.       — Жаль, в таком случае я хотел бы увидеть его моряков и пожать руки им в знак уважения за храбрость, проявленную в сражении с моим флотом.       — Что ж, ладно. Это я подпишу. Но вашу отставку…       — Не отставку, а перевод. Перевод в должность командора судна «Эрнестина».       — Объяснитесь, сэр Моллиган.       Ричард вздохнул.       — Знаете ли, Ваше Величество, от этого шага меня удерживал только адмирал Ламер. Я подал бы в отставку гораздо раньше, не появись он на поле боя. Сейчас страны подпишут перемирие, и после плена при вашей договоренности с его командирами, адмирала Ламера, несомненно, отправят в отставку. И я более не хочу находиться на этой должности. Мне достаточно будет командовать «Эрнестиной»…       — «Эрнестина» — знаменосец нашего флота, ею может управлять только адмирал.       — В таком случае мне придется вовсе покинуть флот и пустить корабль вместе с собой на дно, — решительно произнес Ричард. — Я не приму никаких иных условий, Ваше Величество.       Король раздраженно кусал губы, но никак не мог отговорить надежду своего флота от такой идиотской затеи. Единственный весомый аргумент для сохранения его должности сейчас, скорее всего, мертвым грузом лежал на дне Легеры. Его Величество даже предположить не мог, что доклады приближенного к нему министра были ошибочны. Еще колеблясь, он все же оставил прошение у себя и проговорил, не скрывая недовольства.       — Я подпишу его позже, после заключения перемирия. Но не думаю, что оно будет долгим, тем более на море. Нам еще нужна ваша сила, сэр Моллиган.       Ничего не ответив, Ричард откланялся и покинул зал. Его громкий, четкий, размеренный шаг еще долго отдавался гулким эхом среди позолоченных стен дворца.       Вечером того же дня Ричард отправился в общую тюрьму, куда определили сэлтийских моряков, не знавших о заговоре своих командиров. Он проходил мимо земляного карцера, где пришлось побывать Каю, слышал оттуда стоны изможденных заключенных, желавших заполучить смерть как можно скорее. Пожалуй, если король узнает, что его победоносный адмирал помог сбежать самому опасному для страны врагу, то недалек окажется тот час, когда сырые тюремные стены станут Ричарду новым домом.       В общей тюрьме условия были получше. Однако, потемневшие лица моряков говорили о том, что и здесь тоже далеко не сладко. Заметив адмирала Моллигана, они оживились, бросая в его сторону ругательства и плевки. Сопровождавшие Ричарда конвоиры несколько раз громко звенели стволами ружей по решеткам, толпа отходила, но только на время, затем снова начинала галдеть и плеваться.       — Ишь индюк напыщенный! Поглумиться пришел? Черта с два мы вам сдадимся, проклятые айрийцы!       — Оставьте меня, — приказал Ричард конвоирам. Те сначала замялись, но потом послушно покинули помещение, грозя пленникам по пути.       Когда конвоиры вышли, Ричард напряг слух, прислушался к шагам за дверью и, дождавшись пока там все стихло, произнес:       — Мне нужны ваши лидеры.       Матросы бегло переглянулись друг с другом. Двое из толпы подошли ближе, став напротив адмирала: молодой и бравый, под стать Каю, штурман «Сальмы» и бывалый боцман погибшего засадного корабля «Рикардо» с огромным, плохо затянувшимся шрамом на лбу.       — Нас будет достаточно.       — Да, вполне, — Ричард понизил тон. — Я пришел к вам не просто так, а с посланием от адмирала Ламера…       Все пленные матросы затихли окончательно и напряглись. Тысячи глаз вонзились внимательным взглядом прямо в айрийского адмирала, ожидая его слов.       — Он обещал вернуться к вам в любом случае, даже из самого ада.       — Так получается… адмирал Ламер жив? — неуверенно спросил штурман. — Он не утонул с «Сент-Виржини»?       Ричард лишь слегка кивнул в ответ.       — Специально врете, небось. Выведать чего хотите, да? — недоверчиво бросил боцман.       — Стал бы я так рисковать ради лжи? — произнес Ричард и, откланявшись, направился к выходу. С какой-то особой гордостью слушал он облегченные вздохи матросов, их тихие, радостные возгласы, редкие всхлипы. Словно вековая тяжкая ноша упала с их плеч от этой новости. Молодой адмирал Ламер был по-своему дорог каждому, кто находился сейчас за тесной железной решеткой, вплоть до мальчишек, служивших юнгами. Редко можно было встретить такой образец всеобъемлющей преданности одному человеку с желанием защищать его ценой собственной жизни до победного конца. Кай был прекрасным командиром. Молодой, энергичный, решительный, гордый… Вслед за ним хотелось идти, как за несущим благотворный свет в кромешной тьме. Что и говорить, раз даже заклятый враг готов был ради него пожертвовать собственной жизнью.       При свечах в ночной час Ричард торопливо выводил строки в письме. В ложившихся на бумагу словах он видел Кая, сидящего напротив, улыбающегося украдкой одними уголками губ. После проступка короля на сердце тяжким грузом лежала теперь вина. Ричард и подумать не мог о подобных последствиях плена, но содеянного не изменить, осталось лишь выплескивать терзающее чувство на бумагу, не жалея чернил. Главное, что пламя жизни не угасло внутри его прекрасного соперника. Еще рано сдаваться. Слишком рано. Придет он, тот миг, когда они снова столкнутся в честном поединке и отнюдь не на шахматной доске.