Чужестранка

      В день, когда должна была решиться ее судьба…       Когда весь Разведкорпус без оглядки двигался на верную смерть. Когда мирные жители с замиранием сердца ждали вести о возвращенных землях. Когда военная верхушка в полном составе разбиралась, как распоряжаться жизнями двух детей-титанов дальше. Когда одна юная королева нервно куталась в теплую накидку…       Марла поняла, что она наконец-то выспалась.       Странное выходило ощущение: как будто вся жизнь обновилась. Напряженные плечи расслабились, а легкие задышали свободно. Запутанные сны о туманном прошлом отступили и не тревожили ее эту ночь. Марле показалось, что она наконец вошла в гармонию с собственной головой. На верную смерть организм отправлял ее абсолютно не готовой, но совершенно спокойной.       Единственное, в чем девушка была уверена — едва ли кто-то свернет ей шею просто так.       Ковылявший рядом Буцефал с фырканьем остановился. Марла почувствовала, как натянулись поводья, и с опаской обернулась. В предрассветной тьме глаза коня угрожающе блестели. Но первым отреагировал не кто иной, как капитан: — Если твоя конина опять устроит концерт, я его тут же на колбасу пущу, — прошипел он недовольно.       Буцефал и правда заставил всех сегодня немножко попереживать. Когда разведчики выводили лошадей из конюшен штаба, чтобы приготовить к высадке на земли титанов, скакун организовал целое представление. Глядя на столпившихся солдат, он вдруг начал громко ржать и по какой-то в действительности истеричной привычке поднялся на дыбы.       С неподкупным ужасом Марла наблюдала, как от Буцефала в едином порыве шарахнулся минимум десяток человек. Мгновенно похмурел знакомый им Алек, после чего недовольно цыкнул и вышел прочь.       С боем урвав право успокоить собственную лошадь, Марла пробралась к стойлу. Сначала она сама не понимала, в чем проблема столь бурной реакции животного. Потом, когда с советами полезли окружающие ее умники, чья железная выдержка тоже оставляла желать лучшего, терпение девушки моментально иссякло. На повышенных тонах она предельно вежливо попросила убраться советчиков подальше и оставить их в покое. Спорить с полоумной девчонкой из-за Стен не стали. Наверное, помнили, что за полоумную девчонку из-за Стен вступилось правительство.       Решение нашло Марлу самостоятельно. Убедившись, что пространство возле заметно опустело, Буцефал угомонился. Заметив, что дыхание коня подутихло, Марла открыла дверцу стойла и прошла вперед, не боясь быть растоптанной. Хотя неправильно было говорить, что она в принципе боялась своего питомца.       Они провели вместе достаточно долго времени. Когда капитану не приходило в голову ее муштровать, а командору не требовалась срочная компания девушки на каких-то собраниях, Марла прибегала в конюшни. Не сказать, что запах навоза или рой мух вызывали у нее дикий восторг, но что-то в определенной степени приятное в подобных посещениях находилось.       Девушка сама поила Буцефала, чистила ему вздутые бока, меняла старую солому на новую хрустящую, засыпала зерновые корма. Руки ныли и тряслись, как от лихорадки, когда она заканчивала свой досуг. Но желание узнать и стать ближе к столь необычному животному, которое так разительно отличалось от остальных хотя бы по характеру, всегда побеждало физические недуги.       «Если в прошлой жизни я правда была дворянкой, часто ли мне позволяли ездить верхом? — порой думала она, расчесывая темную лошадиную гриву. — Если да, то, быть может, именно ассоциации с домом вызывают у меня такие теплые чувства?» Но это, конечно, вряд ли. По крупицам своих несчастливых воспоминаний Марла делала выводы, что до потери памяти жизнь ей частенько приправляли дегтем.       Однажды Алек, когда Марла прибежала просить разрешение прогуляться с Буцефалом, сказал, что хочет что-то попробовать. Сказал и, вооружившись двумя тщательно вымытыми морковями, прошел к Буцефалу. Скептично настроенной к разведчику Марле эта идея сразу же не понравилась. Как оказалось, не зря. Посмотреть, как молодой и спесивый инструктор пытается объездить заработавшего дурную славу жеребца, сбежались зеваки со внутреннего двора. Зрелище Буцефал обеспечил: будто бы интуитивно различив лицемерие Алека, конь быстро принялся обороняться. Алек не смог приблизиться к нему, из-за чего от души разозлился и потерял маску хладнокровия, за которой прятался весь «эксперимент».       Сначала Марла даже упивалась злорадством, но оно довольно быстро сошло на нет. Стоило Алеку потерпеть неудачу, как за ним моментально выстроилась очередь желающих попытать счастье. Кто-то сказал: «Да это же животное, с ним силой надо!» — и Марла вспыхнула. Сорвалась с места, решительно отгоняя живодеров в стороны. Среди новоиспеченных разведчиков было достаточно тех, кто превосходил ее по силам и возрасту, но девушка испытывала к таким фактам сухое безразличие. В тот день чей-то злой язык придумал Марле новый эпитет — «надменная», — и тот быстро вошел в массы. Сама же девушка легко, как от роя мух, отмахнулась от перешептываний. Пусть называют, как хотят, ее репутация давно зашла в дремучий лес.       Буцефал ее конь, и она чувствовала за него ответственность. Более того, когда кто-то так потешался над Буцефалом, Марла невольно вспоминала, как лично к ней начали относиться окружающие. И от этого недовольство в груди крепло лишь сильнее… — Он волнуется, — возвращаясь к тому, что происходило здесь и сейчас, отозвалась Марла. — Все-таки первая вылазка. — Лошади этой породы не должны волноваться.       А маленькие девочки не должны терять память за Стенами. Но Буцефал переживал, а Марла… Оставалась той, о ком пишут в газетах. И, недовольно хмуря брови, показывала припасенное с крайнего обеда яблоко, чтобы немного подбодрить такого своенравного, но до скрипа в зубах полюбившегося скакуна.       Да только глупо было утверждать, что боялся один только Буцефал.       Марла проследила, как вдали задребезжал свет от фонаря, и неосознанно закусила щеку. Где-то там впереди шел Эрен. Шел так далеко от нее…       Перед выходом из Троста им наказали не разговаривать друг с другом. Не называть по имени, даже не смотреть. Очередной гениальный план Эрвина Смита подразумевал скрывать местонахождение Эрена и Марлы до самой критической точки, чтобы никто из врагов не нанес внезапный удар. На кону стояли ударная сила и всеобщая безопасность.       А Марле просто хотелось оказаться рядом. Взять за руку, приобнять и сказать, что все будет хорошо. Убедить их обоих, потому что у других не получится. Только даже если бы она и могла нарушить дистанцию, слова в итоге бы подвели. Как сегодня утром, когда Эрен перехватил ее из общего потока и отвел в дальний пустующий коридор. Долго смотрел ей в лицо, выдавил задыхающееся «Марла…» и так ничего и не сказал.       Они просто целовались в сером пыльном углу, куда едва-едва доносился приглушенный гомон толпы. Марла не смогла найти нужное утешение, потому что ни в чем не была уверена. Никто не знал, чем закончится эта зловещая вылазка. У нее не получалось сделать что-то, кроме как молча сжимать его рубашку и уныло смотреть в пол.       Больше Марла с ним не взаимодействовала. Ловила взгляды Эрена в толпе, когда переправляли лошадей, но не более. Сама пресекала любую слабость, которую услужливо подкладывала мятежная душа. Иногда полезно уметь быть «пустой», чтобы не обременять своими эмоциями окружающих.       А потом они подобрались совсем близко к Стене Мария, и голова внезапно отяготилась совсем другими вещами.       Когда Марла выпустила из рук поводья, прощаясь с Буцефалом, сердце впервые за долгую поездку ухнуло куда-то вниз. С высоты сложившегося опыта все абсолютно прояснилось: ее военная подготовка была позорной насмешкой. Девушка давно смирилась, что никогда не освоит привод в совершенстве. В конце концов кто она — Жан Кирштейн, что ли, — чтобы на одних только тросах высоко в небе пируэты крутить?       Однажды утром Марла проснулась и поняла простую вещь. УПМ ей понадобится только на эту вылазку. В дальнейшем обозримом будущем — очень вряд ли. Если выживет, то Эрвин Смит закроет ее за семью замками где-нибудь в штабе Троста. Если не повезет — и говорить нечего.       Но сейчас нужно на скорости лошадиного бега взобраться по отвесной Стене, держа в уме, что на этот раз никто не будет страховать. И задержаться рядом с командором, пока Эрен вместе с капитаном Леви умчится вперед. Чтобы с помощью затвердевания, которым так и не овладела она, запереть титанов в ими же созданной ловушке.       Пока под куполом подернутого серой дымкой неба просыпался давно застывший город Шиганшина.       Сознание словно разделилось на два потока. Первый не мог перестать следить за группой Эрена, будто бы намеренно замедляя все вокруг. Второй отстраненно наблюдал за потрескавшимися крышами и разрушенными зданиями там, внизу. Сюрреалистичная картинка полностью захватила мозг. Как во сне, Марла одновременно ощущала себя везде и в то же время нигде.       Пейзаж перед взором резко смазался, как бывает перед обмороком, и Марла закрыла глаза. Неясное чувство тревоги накрыло ее до самых кончиков пальцев, и сознание щелкнуло, обнажая воспоминание.       …Она бежит через неровный пролом в Стене. Бежит, потому что не может пройти спокойно, потому что ей страшно. Сердце замерло, еще когда она только увидела вдали гладкий серый камень в темной ночи. Иррациональный страх сковал ноги, пригрозил потерей управления.       Она видит Стену на уровне двадцати метров.       Она внутри титана.       Она опускает руки. А потом разгоняется и бежит. Потому что за спиной что-то страшнее, чем выдуманные истории, которыми пугали с раннего детства. Потому что за спиной чья-то смерть…       Марла подняла веки, чувствуя, как ветер на высоте обдал щеки холодом. Прошла секунда, максимум две — а ее воображение разогналось до той скорости, которой не достигнуть даже на приводе. Разогналось, как она когда-то, и догнало воспоминание о перечеркнутом городе на карте Марии.       Шиганшина — город, где все началось. Марла сомневалась, что он был первопричиной ее собственной истории, но почему-то чувствовала: здесь и для нее все закончится. Что-то сдерживало ее память, до последнего скрывая истину, но видения приходили все чаще и все ярче. Совсем скоро они достигнут апогея своей силы.       Кто-то на нее смотрел. Марла ощутила это так явно, словно бы взгляд мог оставлять за собой теплый влажный след. Она резко, как ошпаренная, оглянулась и поняла, что за ней пристально, не скрываясь, следил Эрвин Смит. Даже установив зрительный контакт, командор не отвернулся. И от факта, что он совсем не стыдится такого поведения, стало жутко.       Каждый раз ей казалось, что она свыклась со своим положением, отринула стеснение и дискомфорт. Каждый раз ей в ответ отвешивали оплеуху и приказывали проглотить недовольство, опускаясь все ниже оптимальной планки гордости.       Совсем рядом стояли люди, для большей части которых созерцание тандема командора Смита и Марлы — живой, во плоти — Лейн приравнивалось чуть ли не к чуду. Персоны, вокруг которых ходили слухи, о которых писала пресса. Красивые статуи, на публике безмолвные, ведь вес каждого слова соизмерим с камнем, разбивающим висок. Из-за этого Марла решила молчать. Чтобы не ломать идеальный сюжет взаимного понимания между знаменательными личностями Разведкорпуса.       Кто-то запыхавшийся со спины крикнул и пришлось обернуться. — Командор! — снова воскликнул Армин, блеснув потом на напряженном лбу.       Эрвин сделал жест, и Дирк из третьего отряда, что-то запальчиво обсуждавший ранее, отошел от него. — Говори, Армин.       Арлерт нервно облизнулся, и на секунду почудилось, будто он вот-вот заплачет. Или сорвется на истерику, что в сущности своей мало отличалось от первого варианта. Непонимающе щурясь, Марла уставилась на Армина, и тот почему-то отчитался, обращаясь лично к ней: — По той стороне Стены есть следы от костра. Совсем свежие.       Первая мысль: «Райнер и Бертольд». Вторая: «И что нам это дает?»       Действительно, что? Разве они не знали об этом заранее, что им придется встретиться здесь? Марла запоздало заподозрила, что извне выглядела совсем уж холодно и равнодушно к этому моменту. Запоздало, потому что до этого успела заметить, как на лице Армина краской по воде расползлась растерянность. — Осмотрись, — моментально спас ситуацию Эрвин Смит; после этого он вдогонку предыдущему приказу бросил Марле: — Осмотритесь вдвоем. Ваша внимательность, помноженная на два, поможет исключить слепые зоны.       Скорее машинально, чем осознанно Марла и Армин кивнули. Друг другу или командору — непонятно, но никто и не спрашивал. Вопреки сложившейся секундой ранее ситуации, они вместе поспешили осматривать подозрительную зацепку. Отходя практически в режиме бега, Марла не удержалась и оглянулась через плечо.       «Здесь десятки разведчиков, которые куда опытнее, — заскрежетал голос за затылком. — Даже если я буду смотреть неотрывно, это ему не поможет». Но как же этого хотелось, как же хотелось смотреть именно неотрывно…       След от костра, о котором говорил Армин, вызывал скорее ассоциации с привалом, нежели чем с полноценным лагерем. Небольшой, как будто разводили исключительно чтобы воды погреть. Размазанный по каменистой поверхности углевой след обрывался у края. Марла припала на колени и приложила к нему руку, пачкая ладонь остатками золы. Камень отдавал легким теплом, как будто на солнце нагрели. Неестественным теплом для первых минут зазевавшегося утра на высоте шестидесяти метров.       Такое возможно, если костер потушили недавно или если он полыхал слишком долго. Прежде чем Марла успела прикинуть, сколько потребовалось бы времени, чтобы дать Стене остыть, Армин подошел к краю и заглянул вниз. Девушка отметила, как сжались у него кулаки, и внутри у нее тоже что-то сомкнулось. Она начинала понимать, что конкретно обеспокоило Арлерта. — Давай спустимся, — предложил он.       Тяжело проглотив слюну, Марла согласилась, но от помощи в спуске отказалась. Если гипотетические Бертольд и Райнер заметят, как кого-то оберегают, то она моментально раскроет свою личность. Поэтому, действуя практически наобум, девушка зацепилась за край потрепанной крыши, чтобы опуститься на мягкую траву. — Видимо, кострище скинули вместе со всем содержимым, — рассудил объявившийся совсем рядом Армин. — И по идее он должен был приземлиться где-то здесь.       Говорил Арлерт весьма тихо, практически себе под нос, поэтому Марла разбирала его слова не без огромного усердия. Духа командного единства в поисках не наблюдалось, но сугубо рабочая атмосфера всех устраивала. К тому же, поиски надолго не затянулись. — Смотри, — коротко бросила Марла, указав рукой на что-то, слабо поблескивающее в зарослях сорняков.       Голос потонул в реве разразившейся молнии. Ребята подняли головы, наблюдая за тем, как небо над Шиганшиной вспыхивало желтым и оранжевым. Марла машинально придержала ткань капюшона, до боли прикусив щеку изнутри. В голове неожиданно стало совсем пусто. Тихо и безлюдно, одна нарастающая тревога в груди. Как в самом центре бури.       С земли им не было видно, что находилось на противоположном конце города, но поднявшийся ветер принес с собой звуки, похожие на звон битого стекла. Почти физически девушка ощутила потребность смотреть. «Будьте вы прокляты со своими приказами осмотреться», — беззвучно ощетинилась Марла, прежде чем Армин снова ее окликнул: — Быстрее!       «Лишь бы хорошо было все, лишь бы не зря», — набатом звучало вместо молитвы в уме.       Оказывается, блестела одна из железных чашек. Присмотревшись, Марла нашла еще две таких же. Помимо них в радиусе нескольких метров от точки обнаружения валялись другие вещи из лагерного оснащения: оловянные ложки и вилки, деревянные коробки, стеклянные осколки того, что раньше было — очень вероятно — фонарем. Марла припала на колено, подняла одну из кружек и заглянула внутрь.       В нос ударил резкий запах чего-то приятного и смутно знакомого. Марла поняла: она определено знала, что пили из этих чашек. Но подходящее слово всего-то крутилось на языке, напрочь отказываясь выходить на свет. Что-то витающее в воздухе, руку протяни — тут же поймаешь. — Здесь есть котелок, — нашелся Армин. — Кажется, в нем варили какой-то чай.       Чай. Марла резко распахнула глаза. Точно       Чай… — Это кофе, — выпалила она, подскакивая на ноги. — Из кружек пахнет, потому что на дне осталась гуща.       Она торопливо всучила Армину чашку, а себе забрала котелок. Точно, так пахнет именно кофе. Марла втянула горьковатый запах в ноздри, медленно, будто бы прощупывая контраст, на который натолкнула ее догадка Арлерта. Кто-то пьет чай, кто-то пьет кофе. Марле незваным гостем пришло озарение: ей безумно нравился запах кофе, но она никак не могла привыкнуть к его вкусу. Ужасный дисбаланс! — Кофе? — непонимающе переспросил Армин. — Что это?       Марла уставилась на него рассеяно. — Напиток такой, — сдавленно пояснила она. — Он варится из особых зерен. Его часто пьют, чтобы взбодриться. — Странно. Никогда не слышал о чем-то подобном.       «Я уже так и поняла», — подумала Марла. Она пыталась вспомнить кого-то, кто хоть раз при ней упоминал кофе. Капитан Леви часто склонялся к определенного рода чаепитиям, но молотых зерен она у него не видела. Плюс одна загадка, ключом к которой служила ее несчастная память.       Задумавшись, Марла сжала котелок в пальцах и еще одна деталь озарила ее, как гром среди ясного неба. — Котелок остыл, — загробным шепотом промолвила девушка. — Металл холодный.       Армин посмотрел на нее, и губы его приоткрылись в немом вопросе. У врагов здесь был лагерь, в котором они поджидали нападение. Поджидали не один день, лишь догадываясь, когда их застанут врасплох. Сколько времени у них было, чтобы скрыться при внезапной атаке? Почему Стена и котел успели остыть за те считанные минуты, пока солдаты добирались до Шиганшины из близлежащих окрестностей?       В какой момент разведчики сдали себя, не сумев нанести опережающий удар?.. Мутное небо над городом рассек дымовой сигнал, оповещающий о завершении операции. — Пора возвращаться, — Армин положил руки на привод. — Доложим обо всем командору.       И — самое страшное — в какой момент у Райнера, Бертольда и остальных появился шанс самостоятельно ударить в наихудший для Разведкорпуса момент?       Эрвин Смит, выслушав скупой на эмоции, но весьма исчерпывающий отчет, практически сразу дал ответы на все животрепещущие вопросы: — Вероятно, противников больше, чем трое. Придется переместить фокус внимания на обнаружение врага.       Отовсюду мгновенно зашумели люди. Забренчала сталь клинков, подошвы армейских сапог зацарапали ребристую поверхность Стены. Марла немного помолчала, отмечая, что отряд Леви — и Эрен в их числе — двигаются обратно. Следующей ступенью операции была наладка внутренних ворот, но второй дымовой сигнал предельно обозначил команду начальства: дальнейшие действия нужно приостановить. — Армин, — когда столб дыма начал рассеиваться, продолжил Смит, — бери столько людей, сколько потребуется, и обыщи ближайший квартал. — Бесполезно, — слишком громко сказала Марла, подняв глаза к небу. — Они не прячутся в домах.       Эрвин дернулся так резко, что пола плаща затрепетала, как тяжелая штора. На задворках сознания промелькнула мысль: «Сейчас меня ударят». Однако та была слишком медленной, чтобы опередить Марлу и ее бесцветный взгляд, адресованный командору. — И правда, — вмешался вечный защитник Армин Арлерт. — Если у них было достаточно времени, они выбрали укрытие надежнее. Это логично, начинать поиск со зданий.       Марла поковыряла твердым носком выбоину в Стене и придумала ответ на следующий вопрос командора. А затем заколупала поверхность еще сильнее, словно пыталась унять вновь поднявшийся внутри знакомый беспричинный страх. — Где вы предлагаете искать? — Там, о чем подумаем в последнюю очередь, — оттянув воротник, заявил Армин. — Мы в уязвимом положении, потому что не можем предугадать их действия. У нас меньше информации, и из-за этого у них больше маневров. — Как в Стохессе, — сказала Марла, вдруг подняв колено и с особой силой вдавив каблук в таинственный материал, на котором стояла.       Собравшиеся рядом разведчики посмотрели на нее, как на душевно неуравновешенную. Армин, кажется, даже вздрогнул, когда она топнула. Но он же первый озарился разумной мыслью, вытерпев пристальный взгляд Марлы, которым девушка его одарила. Нижняя челюсть словно отвисла, и без вооружения можно было заметить, что дыхание Арлерта участилось. — Как в Стохессе, — повторил юноша, чуть огрубевшим голосом.       Марла кивнула. Сомнений не было, он и без слов ее понял. В подтверждение Армин всплеснул руками и затараторил так, словно это была простая истина, которую приходится объяснять малолетним детям: — Стены — не цельная конструкция. Внутри них должны быть полости, куда с легкостью поместится человек! — А с силой титана вполне реально разрушить часть, чтобы замаскироваться, — заметила Марла.       И нахмурилась. Она так часто взбиралась на Стену и каждый раз чувствовала какое-то непонятное давление, исходящее из глубины своей же груди. Необъяснимая паника, которая быстро терялась на фоне происходивших событий, но неизменно присутствующая в первых рядах. Марла вспомнила, как неосознанно напугала Жана во время задержания Энни Леонхарт, и зябко повела плечами.       Ее подсознание до хрипа верещало о том, что к Стенам не стоит приближаться. Не то что вообще пытаться в них залезть. И кто бы только знал, с чего такое предубеждение? Исключая из поля зрения предполагаемого титана, который дремлет под окаменелым покрывалом. — Останься, — попросил ее командор, когда солдаты под предводительством Армина отправились простукивать Стену у внутренних ворот.       На деле Марла никуда и не собиралась — с ее мастерством управления приводом было достаточно легкой заминки, чтобы камнем рухнуть наземь и разбиться вдребезги. Пытаться исследовать что-то в подвешенном состоянии если не прямое самоубийство, то явная попытка проломить себе череп.       Конечно, она уже заработала себе определенную славу безрассудной идиотки, но сегодня членовредительство в планы девушки не вошло. Вытеснилось более ценными идеями.       И все-таки Смит нашел очень нестандартный способ обратить на себя ее внимание: положил руку на плечо. «Наставник, оберегающий своего ученика», — пришло на ум Марле, и от такого сравнения кожа пошла инеем.       Последние недели она много времени проводила с Эрвином Смитом — правильнее даже сказать, чересчур много. Марла почти привыкла к его голосу, разговорным уловками и начала учить манерные повадки. Она практически стала его тенью, постоянным компаньоном, сопровождающим на различных собраниях высших чинов новой армии. Но едва ли поняла, что он вообще за человек такой.       Она готова была безоговорочно последовать за капитаном Леви, потому что приблизительно понимала, что у того на уме. Капитан обучал ее, общался с ней, показывал ей что-то. Командор Эрвин, как и полагается человеку, практически в одиночку разыгравшему революцию, оставался темной лошадкой. Марла не сомневалась, что ради очередной авантюры он мог бы бросить ее прямо в пасть смерти. С его легкой подачи она стала популярной героиней, но Марла понимала, что личной симпатии между ними нет.       Всего лишь красивая пешка, с помощью которой можно выиграть партию. Или пожертвовать, чтобы в будущем совершить что-то по-настоящему грандиозное. — Выглядишь так, как будто что-то случилось, — заметил Эрвин, и Марла едва подавила рвущийся наружу смешок. Как несуразно звучал сейчас этот комментарий!       Мысленно сравнив варианты «я волнуюсь» и «мне кажется, что я вот-вот закачу истерику, потому что мне очень страшно находиться у Стен, пусть я и не знаю из-за чего», Марла выбрала первый. И, добровольно согласившись на хитрую уловку, озвучила его командору.       Который не упустил возможности напомнить, что до прибытия на Стену Марла пребывала в категоричном спокойствии. — На месте беспокойство усиливается, — ровно возразила девушка.       «Ты ведь довольно неглупая девушка», — прочитала она в глазах Смита. Он так и не убрал руку, и Марла поняла, как былой эмоциональный натиск нейтрализовался новым. «Да какое тебе вообще дело?» — огрызнулась Марла внутренне, понимая, что постепенно сдает позиции в этом соревновании на самообладание. — Шиганшина — не моя битва, — скупо озвучила она свои недавние рассуждения. — Но здесь есть что-то, связанное со мной, и меня это волнует. — «Что-то» или «кто-то»?       На осознание вопроса потребовалась секунда. Марла раскрыла рот, но смогла только втянуть воздух. Она с самого начала слабо понимала, почему Эрвин, перенеся такое ранение, потеряв руку, отправился в экспедицию. Капитан Леви не жаловался, но девушка пару раз слышала, как он ворчал из-за этого решения. А сколько внимания командор уделял процессу превращения человека в титана… — Вы считаете, что враги ждут меня, — осторожно поинтересовалась Марла. — Или что я вас предам?       С самого начала Эрвин смотрел на нее как на объект личного интереса. Сказочный персонаж из сказок, сошедший со страниц детской книжки. Персонаж, за которым можно наблюдать в реальном времени. Девочка, у которой нет никого внутри Стен, но чья память осталась за их пределами.       В Лесу Гигантских Деревьев Имир сказала: «Ты самое настоящее доказательство того, что те двое — не единственная проблема этого мира». Она пересказывала эту фразу Смиту несколько раз лично и была уверена, что он читал это в ее рапортах. Какими же комичными тогда были для него поиски ее родни на территории Сины… — Нет, — тихо и с неожиданной мягкостью ответил мужчина. — Мне просто любопытно, кто ты и как будешь действовать дальше.       Поразительная честность. Рядом кто-то дал сигнал тревоги, что-то нашли — но Марла на него не отреагировала. Ощущения были двойственными: с одной стороны, всего лишь вещь, всего лишь инструмент, с другой — чего еще следовало ожидать?       Она отвлеклась, только когда прогремел взрыв от превращения. Страшное предчувствие прыгнуло от желудка до горла и опустилось обратно, заставив перестать думать о махинациях. Слова Эрена аукнулись где-то в затылке: «Мне все равно, кем ты была раньше».       «Важнее, кто ты сейчас. Что ты делаешь и на чьей стороне».       Важнее — найти в рассеивающимся свете титана Райнера. Важнее — достать из кармана нож и интуитивно понять, что время пришло. Они так долго это обговаривали, столько обсуждали и перестраивали планы, пытаясь найти выгоднейший вариант. Следующий этап — сделать шаг вперед. Она прекрасно знала, что не разобьется и спустится вниз в целости и сохранности.       Просто оттолкнуться от Стены и разрезать ладонь от мизинца до большого пальца. Быстрая вспышка боли, знакомый до оскомины тумблер. А дальше — как репетировали. — Мне тоже интересно, что будет дальше, — призналась Марла, оборачиваясь назад.       Череда вспышек полукругом громыхнула с внутренней границы Шиганшины. Что-то екнуло на уровне позвоночника — как будто кто-то за ниточку потянул. Марла увидела прямо перед собой внушительную мохнатую фигуру и нетерпеливо облизнула губы. Звероподобный титан — габаритная обезьяна, наделавшая так много шума в Утгарде — стояла в вереницы новообращенных гигантов.       Теперь она встретилась практически со всеми. Осталось узнать, кто таинственный четвертый помощник. Но это уже не так важно. — Приятного просмотра, — сквозь зубы выплюнула она, повернув голову обратно чуть ли не до хруста.       Невиданная решимость растеклась от груди по ногами, придав уверенности и силы. Сколько можно еще мяться? Крепко сжав нож в пальцах, она разбежалась. И когда в последний раз почувствовала опору под ногой, все тело Марлы окатило чем-то странным. Дурманящий баланс между небом и землей, как будто неведомая сила заставила ее левитировать.       Только это была не левитация. А самый настоящий полет.