Сиэль Фантомхайв 21 века

      — Себастьян, приготовь мне чая, и поскорее.       — Да, Милорд, — слуга в чёрном фраке покорно поклонился и покинул кабинет хозяина.       Оставшись наедине с самим собой, он наконец смог вздохнуть полной грудью.       Молодой человек встал из-за своего рабочего стола, вся поверхность которого была завалена бумагами, преимущественная часть из которых составляли дела компании. Цепной Пёс Королевы работал вторые сутки напролёт без перерыва на отдых, и теперь голова просто раскалывалась от объёма поступивших вопросов, которые ожидали непременного решения. Так всегда: все требуют решения проблем и как можно скорее, даже не задумываясь каких усилий это может стоить тому, кто будет заниматься ими.       Молодой граф распахнул настежь ставни окна, впуская в комнату бодрящий ледяной воздух, который моментально развеявал все мысли. Это было даже немного непривычно: чувствовать снежинки на своём лице, которые приятно охлаждают горячую кожу, и вдыхать леденящий каждую внутреннюю клеточку организма зимний воздух.       Элизабет постоянно ругала своего мужа за безвылазное времяпровождение в своем кабинете с бумагами. Графиня Фантомхайв следила за тем, чтобы Цепной Пёс Королевы не перегружал себя, а потому довольно часто заставляла его выезжать в свет, обосновывая данную необходимость так: «Если мы не приедем, то это будет значить, что мы не уважаем …!» Вместо многоточия, как правило, стояли имя и фамилия того дворянина, которого они были «обязаны» посетить. Ну, а в том случае если никто из лиц высшего света не нуждался в визите, Элизабет тащила мужа на прогулку по лесу или, в крайнем случае, (случай огромной ленивости графа) обход поместья снаружи. Из всего этого следует вывод: Сиэль не зачах с работой только благодаря своей жене, с которой он в браке уже целых 7 лет. Буквально на прошедшей неделе графу минул двадцать пятый год его нелегкой жизни.       Возвратимся к проблеме: почему же Сиэль работал двое суток подряд, практически не покидая особняка, если Элизабет следит за дозировкой получения мужем свежего воздуха и отдыха? Всё дело обстоит в том, что девушка временно покинула поместье, отправившись в имение матери погостить. Но однако причина была не только в этом. Элизабет собиралась на обратном пути домой посетить город, с целью покупки подарка для Сиэля, который сразит его наповал. Конечно, графиня уже поздравила мужа, устроив грандиозный праздник по всем традициям, но этого для неё было мало. Элизабет совершенно не изменилась в этом плане. Любой предоставившийся момент она использует, чтобы порадовать мужа и подарить в его копилочку жизни еще порцию счастливых минуток, проведенных вместе с ней. Сиэль не догадывался о задумке своей жены, хотя Себастьян был прекрасно осведомлён об этом. Впрочем, данное обстоятельство в порядке вещей: неведание графа и знание дворецкого. Всё же какие-то вещи остаются неизменными.  — Господин, Ваш чай, а к нему приготовленный мной утром яблочный пирог.  — Оставь на столе, — кивнул юноша, что был погрудён в свои размышления и не обернулся к слуге.       Звук захлопнувшихся ставен заставил графа опомниться и бросить колкое замечание в сторону дворецкого.  — Господин, на дворе зима, Вам противопоказано переохлаждаться. Если Вы желаете подышать свежим воздухом, оденьтесь и выйдите во двор, — начал свои нравоучения дворецкий, который размешивал добавленное в чай молоко. — Меня больше устраивает «эта» прогулка, которой ты меня беспардонно лишил, — недовольно буркнул юноша и рухнул в своё кресло, поднося к губам чашку с горячим чаем, — а как там Лиззи?       После свадьбы с Элизабет отношение графа к ней изменилось. Не то чтобы он полюбил её, поскольку это чувство он всегда к ней испытывал, это было что-то ещё. Каждый день видеть её счастливое лицо, которое поднимает настроение, касаться её шелковых белокурых локонов, чувствовать её сладкие губы на своих — было настоящим блаженством. И сама Элизабет немного поменялась, она стала покорнее, но требовательнее по отношению к мужу, чем объяснялись её понятия об ежедневном отдыхе и прогулках на свежем воздухе. Что касается отношения Эварда к мужу своей младшей сестрёнки, то оно тоже улучшилось, поскольку брат желал девушке только счастья, а рядом с Сиэлем Лиззи прямо расцветала. Но фраза «Если ты её обидешь, тебе не жить» — до сих пор преследовала Сиэля. Всё ограничилось только этой фразой, пока…  — Госпожа Элизабет должна сегодня выдвигаться домой, — кивнул Себастьян.  — Ну, наконец-то, — Сиэль сделал глоток горячего чая и с наслаждением закрыл глаза, — проследи, чтобы всё прошло благополучно.  — Разумеется, Господин.       Элизабет вернулась около полуночи, что никак не помешало ей и её мужу хорошо провести время вместе. Для Сиэля у графини уже был подарок…       Здоровье Сиэля и без того шаткое было подорвано поездками в сильный мороз по делам компании и по службе у королевы. В тот день граф должен был прибыть к Её Величеству и преподнести ей письменный и устный отчёт о своей работе, но он даже не смог подняться с постели. Если бы не Элизабет, то граф всё равно бы отправился в каком бы состоянии он не был, тем более Себастьян вполне мог осуществить это, но девушка была категорически против данной затеи, а спорить с Мидлфорд было делом бесполезным, уж это Сиэль запомнил на всю свою жизнь. Графиня наказала мужу оставаться в постели до полного выздоровления и даже проявила инициативу собственноручно заботиться о нём, но тут уже Сиэль высказал своё мнение. Юноша не знал чем он был болен и уж точно не хотел, чтобы этим заболела его жена. Сиэль отдал приказ изолировать себя от жены и слуг, предоставив себя на попечение Себастьяну.       Дворецкий исправно выполнял все свои обязанности: следил за соблюдением постельного режима господина, готовил различные бульоны, читал различные медициснкие справочники, старался тщательно следовать их указаниям, проветривал раза три в день спальню графа, но несмотря на всю эту скрупулезность и заботу, которой был окружён Сиэль, ему становилось только хуже.       Элизабет стало категорически запрещено посещать то крыло, где находился граф, но слышать по ночам его длительный и глубокий кашель, от которого у девушки сердце обливалось кровью, становилось невыносимо. Поймав Себастьяна в свободную минуту, Мидлфорд потребовала вызвать врача.       Тогда все дороги были покрыты сплошными сугробами, поэтому всякого рода движение экипажей было остановлено, но всё же доктор из ближайшей к поместью Фантомхайва деревни смог добраться на своих двоих. То был мужчина средних лет с полоской морщин на лбу, что показывало его вечную сосредоточенность и исправное выполенение своих обязанностей.       Элизабет, безумно благодарная этоиу подарку судьбы, поскольку она уже не надеялась на профессиональный взгляд на болезнь своего мужа, обогрела и накормила пришедшего господина и оставила его на некоторое время пожить в поместье, как высшую степень благодарности за его появление.       Мужчина принялся за осмотр к вечеру дня своего приезда и на долгое время пропал в спальне Сиэля, практически до полуночи. В это время Элизабет не находила себе места, задаваясь мучительными вопросами, как самочувствие Сиэля и каков же всё-таки диагноз.       Девушка сидела в кресле в своей комнате и держала в руках книгу, которую пыталась начать читать уже десятый раз, но каждый раз останавливлась, когда слышала очередной, более продолжительный, чем предыдущий, кашель мужа. Увидев перед собой силуэт мужчины, Элизабет от неожиданности выронила из рук книгу и, задержав дыхание, ожидала вынесение вердикта.  — Чахотка, — еле слышно произнёс врач, добавив после минутной паузы, — началась лихорадка.       Диагноз прозвучал для девушки как гром среди ясного неба. Во время своего пребывания в городе она слышала, как весь народ твердил только об этом, а именно о том, что затихшая волна снова взбушевалась и превратилась в целое цунами. Неужели в число зараженных попал и Сиэль? Её любимый, нежный, добрый муж? Элизабет знала симптомы болезни, что сходились с теми, что были у Сиэля, знала исход, но не могла соединить все эти факты воедино. Она не хотела в это верить. А как же её подарок, о котором он так и не узнал…? Девушка с нетерпением ждала выздоровления графа и тогда-то… Это всё были мечты… А что теперь?  — Ему ведь можно ещё помочь? — пролепетала Элизабет, которая всеми силами старалась держаться, чтобы не впасть в истерику, но предательски стекающие по щекам горячие слёзы выводили её из состояния равновесия.       В ответ последовало что-то вроде «Мы сделаем всё возможное», но графиня уже не слышала этих слов и не помнила себя. Мидлфорд даже не смогла дать себе отчёта в том, как она оказалась в постели и как проснулась, да и вообще о всей следующей за этим неделей. Единственное, что она ярко запомнила так это свои категоричные ответы на мольбы матери, что старалась уговорить дочь переехать к себе, чтобы не заразиться. Нет. Она будет с ним до самого конца.       Это была не первая чахотка, с которой столкнулся врач, он уже знал, как различать её стадии, и каков будет исход. Единственным возможным способом исцеления была смена климата, о чём врач сообщил Элизабет. Эта новость не обрадовала графиню. Во-первых, она значила, что ничего уже не могло помочь Сиэлю, и оставался крайний способ. А во-вторых, Фантомхайв чисто физически не мог переносить поездки в таком состоянии. Но Элизабет не переставала надеяться и верить в лучшее.       В те самые дни доктора вызвали в деревню из-за вспыхнувшей там волны. Ему больше нельзя было задерживаться, тем более, что он достаточно помог семье Фантомхайв. Врач дал указания по дальнейшему лечению, и Элизабет отпустила его.       К Сиэлю снова был приближен Себастьян, а его жена наоборот удалена, что жутко её тяготило.       Вечером того дня, когда уехал доктор, лихорадка графа начала проходить, и впервые спустя столь длительное время он мог здраво мыслить. Дворецкий понял это, когда, принеся бульон в спальню, хозяин неожиданно заговорил:  — Себастьян, ты веришь в будущее? Возможность повторения поколений?       Дворецкий не знал, что и думать. Смысл слов был похож на тот, которые постоянно бормотал граф в бреду, но осознанность и ясность его глаз говорила об обратном.  — Да, Господин, — кивнул мужчина, поставив поднос с ужином на тумбочку близ кровати.  — Очень хорошо, — улыбнулся Сиэль самой светлой улыбкой, которую дворецкий видел впервые, — тогда слушай мой последний приказ… Там, в каком-нибудь далеком двадцать первом веке, будет мой потомок, которого ожидают испытания и трудности похуже, чем меня… Справиться с ними… только ты можешь ему помочь… он должен стать следующим графом Фантомхайв…       Язык графа начал заплетаться, а сознание затуманиваться. Ясная мысль, что возникла в его уме, начала теряться, но Сиэль успел передать её суть. Нужно ещё сказать…  — Я буду здесь всегда, моя душа привязана к этому поместью, и мой долг ещё не исполнен… Ты… выполнишь?  — Конечно, Господин.  — Элизабет… — прошептал Сиэль на последнем вздохе, — хочу увидеть её…       Графиня Фантомхайв ворвалась в спальню своего супруга и обомлела от увиденного. Она никогда не видела Сиэля таким: кожа была практически белоснежной и изрядно исхудавшей, что даже на руках кости стали видны отчётливее, щёки впали, а глаза… Такие ясные и синие, а на губах нежная улыбка. Элизабет упала на кровать подле своего мужа не в силах больше сдерживать дрожь. Последним, что он видел, это была плачущая жена, умоляющая его жить и бороться дальше. Графиня начала было говорить о подарке, но силы Фантомхайва были на пределе, и всё на что его хватило, это «Люблю тебя, Лиззи…»       Элизабет схватила руку своего мужа прислонила к губам и поняла, что не успела рассказать о подарке…  — Я беременна… — тихо прошептала она, не в силах больше сдерживать рыдания, которые сдавливали её горло.       Но Элизабет не знала, что врач, лечивший Сиэля, успел сообщить ему об этой новости и старался сделать это мотивацией для борьбы графа с болезнью. Сиэль и правда боролся. До конца.

***

Спустя 9 месяцев…       После бесонной ночи поместье наконец успокоилось. Роды были довольно тяжелыми, и для всех было огромным счастьем, что всё закончилось благополучно.       Элизабет стало неважно во время ужина. Девушка не могла смотреть на еду, и в горло не лез ни один кусок. Мидлфорд поспешила удалиться в свою уединённую спальню, отвергнув предложения слуг вызвать лекаря. Себастьян ослушался свою госпожу, что было впервые, и отправился в город за врачом, поскольку дворецкий понимал, что с такими вещами шутить нельзя, и к тому же граф строго-настрого наказал беречь Элизабет и обеспечить её всем необходимым. А на данный момент этим необходимым было присутствие медицинского работника.       На голову дворецкого свалились дополнительным грузом Фрэнсис Мидлфорд и Эдвард, которые находились в тот момент в городе и, завидев слугу Фантомхайв вместе с лекарем, не могли упустить этого случая и увязались следом, желая помочь морально Элизабет в этом тяжелом для неё первом разе, без мужа.       К моменту их прибытия девушка начала бредить, зовя на помощь Сиэля, и всех окутал страх неудачного окончания родов, поскольку такого типа горячка не предвещала ничего хорошего. Но Элизабет справилась. Фантомхайв боролась ради ребёнка, его ребёнка, счастья быть матерью, которое он подарил ей перед своим уходом. Родился мальчик, истинный наследник дворянского рода Фантомхайв. Мать Элизабет, которая не отходила от своей дочери и поддерживала её всякими фразами, покорно опустилась подле неё когда всё закончилось, и боль ушла.  — Как назовёшь его, милая? — тихо спросила Фрэнсис, поглаживая головку ребёнка, что был на руках у Лиззи.  — Сиэль… — не раздумывая, произнесла она.  — Но, Элизабет… — Мидлфорд собиралась возразить, но её дочь была непоколебима.  — Нет, я решила, что назову его в честь отца.       Раздался десткий плач. Что произошло, никто так и не понял. Ребёнок просто неожиданно стал безостановочно кричать. Фрэнсис начала корить дочь, что это дурной знак и буквально приказала ей поменять имя пока не поздно. Элизабет лишь покачала головой, а после прижала малыша к своей груди, тихо прошептав:  — Будь сильным, таким же как твой отец, Сиэль, хорошо?</i>       Подросток мгновенно распахнул свои глаза, приметив тот факт, что он дома, и никаких мужчин с бензокосилкой и бензопилой поблизости не было. Сиэль посмотрел на свои руки, которые были в ссадинах, что было доказательством того, что прошедшие события с теми незнакомцами не были сном. Бесспорно, Сиэля интересовали подробности того, как закончились его ночные похождения после того, как он крикнул Себастьяну спасти его и потерял сознание. Но сейчас его не менее этого интересовал увиденный сон. Юноша до сих пор чувствовал тепло рук той девушки, которую называли Элизабет, в точности как и его кузину, что было довольно странным стечением обстоятельств.       Почему он испытывал странное чувство дежавю, и слова, адресованные тому малышу, были сказаны как будто в его лицо?       Сиэль перевёл взгляд на дверь в комнату, за которой лился свет. Должно быть, это Себастьян. Не помешало бы расспросить его о произошедшем, а можно и вопрос по поводу сновидения задать, вдруг он знает, что это всё значит?  — Себастьян… — робко позвал он, и дверь мгновенно распахнулась…