***
До дверцы автомобиля Оссэ изображал услужливого шофёра, лебезящего перед эксцентричным хозяином. Мелькору стоило некоторых усилий не хохотать каждый раз, как своевольный майа с приторно вежливой физиономией распахивал перед ним все подряд двери. Изображая всегда недовольного господина, Вала перешёл через дорогу и сел на заднее сиденье. Оссэ плюхнулся за руль и с хрустом размял пальцы. – Аж зубы сводит. Как я общался с этим надутым пиздюком столько лет и не убил его? – Ты плохо скрывал свои мысли, – с усмешкой напомнил Мелькор. – Тебя собирались осудить как изменника. – Я и есть изменник. – Оссэ блеснул весёлой улыбкой. – У тебя есть ещё дела? – Сделай круг по старому городу, и поедем. Оссэ включил музыку, на этот раз едва слышно, и вырулил с парковки. Прижавшись виском к холодному стеклу, Мелькор смотрел, как Старый Валинор проплывает мимо него за завесой дождевых капель. Зашуршал обогреватель, Вала благодарно подставил руки под струю горячего воздуха. – С договором не было проблем? – Он не в состоянии написать правильно даже имя собственного сына. – Мы никогда не были для него важны. – Когда-то он таким не был. – Я слишком молод, чтобы иметь богатую фантазию. – Зато я, по словам Манвэ, желчный старик. Оссэ притормозил на перекрёстке и притянул его руку к губам, чтобы коротко поцеловать пальцы через тонкую кожаную перчатку. – Пусть так. Машина плавно тронулась с места, и Мелькор с отсутствующим видом уставился на плывущие мимо здания из светлого камня, фигурные фонари, затейливые скамеечки и лаконичные вывески. Он не хотел себе признаваться, но за двести лет с Оссэ и его порой чрезмерно горячими проявлениями любви не знающее снисхождения сердце Тёмного Властелина немного оттаяло.***
– Я ревную. Мелькор ухмыльнулся. Как дракон на сокровище, он смотрел на Эонвэ и Майрона, склонившихся над планшетом. Майар оживлённо касались экрана и переговаривались, не замечая наблюдателей за приоткрытой дверью. – Думаю, они сработаются. – Ты этому рад? – Оссэ внимательно посмотрел ему в лицо. – Эонвэ повеселел. Разлука явно причиняла ему боль. А ты, Оссэ? Был кто-нибудь, кого ты не хотел оставлять в Валиноре? – Тот, кого я не хочу там оставлять, каждый раз возвращается вместе со мной. – Пользуясь тем, что их не видно с террасы, Оссэ притянул Мелькора к себе за талию. – И я бы не уехал без него, потому что моё место рядом с ним. – Я так долго топчу твоё самолюбие, но твоей любви хватает, чтобы раз за разом говорить мне что-то настолько доброе. – Моей любви хватит на двоих... ты можешь не любить меня вовсе, – прошептал Оссэ ему в губы; Мелькор смотрел, как дрожат его ресницы в предвкушении поцелуя, и опасался пошевелиться, чтобы не спугнуть это волшебное влюблённое выражение с его лица. – Надеюсь, такие отношения – не обязательная опция. Оссэ вздрогнул и яростно уставился на Майрона, который стоял у двери и хмуро смотрел на них. – Попробуй тронь его! – Оссэ, – спокойно окликнул Мелькор, удерживая майа в объятиях. Он чувствовал, как ярость любовника разгорается со скоростью степного пожара, но Майрон, более юный и хрупкий в сравнении с Оссэ, даже бровью не повёл. Весь его вид выражал скепсис. – Держи себя в руках. – Он тебя оскорбил! – Чем именно? Не кинулся мне на шею, отпихнув тебя? Что ещё он должен был сказать? Озадаченный, Оссэ присмирел, и Вала отпустил его. – Не заигрывай с этим большим парнем, Майрон. – На месте этого большого парня я бы не стал так много тебя трогать, – процедил Майрон и направился в сторону своих апартаментов. Большой клетчатый плед волочился за ним по полу, как шлейф. – Привет! – радостно улыбнулся Эонвэ, выглядывая из-за двери. – Майрон уже ушёл?.. Что-то случилось?.. Мел? Мелькор и Оссэ стояли рядом, одинаково озадаченные, и смотрели в опустевший коридор. – А твой друг не промах, – заключил Мелькор после секундной паузы и пихнул Оссэ локтем в бок. – Он тебя уел. С первой же фразы. – Если тебе не нравится, что я тебя трогаю, так и скажи! – вспылил Оссэ, щёки у него запылали. – Я тебе это каждый день говорю, – поморщился Вала. – Не хочешь – не надо! Мне нужна всего лишь определённость! Любить мне тебя или нет! Ждать или нет... ждать ли... ответа... – Слёзы хлынули из его глаз, и он отёр их рукавом. Мелькор отвернулся, морщась. – И что ты будешь делать, если я скажу не любить и не ждать? Как по волшебству, в один миг перестанешь и отдашься прочим радостям жизни? Оссэ задохнулся от обиды и уже хотел выкрикнуть что-то злое, чтобы уязвить Мелькора как можно больнее, но Эонвэ встал перед ним и сильно встряхнул за плечи. – Перестань, – прошептал он. – Зачем вы говорите друг другу такие слова? Мел, ты тоже хорош... Мел? Мелькор испарился, как будто его тут никогда и не было. Эонвэ покачал головой и обнял друга, тесно-тесно прижав к себе. – Почему не он это делает... не он меня обнимает, а ты, если мы ссоримся... – Может, потому что он вовсе не хотел ссориться... идём, Оссэ. Я сделал горячий шоколад. Оставь Мела в покое. К вечеру он подобреет, а тебе нужно остудить голову. Оссэ покорно позволил увести себя за руку. Стоя за углом, привалившись к стене, Мелькор мысленно благословлял день, в который Эонвэ приехал в его дом. Боль во всём теле и беседы с Манвэ дурно сказывались на его самообладании. Надеюсь, в день, когда мне захочется свернуть Оссэ шею, Эонвэ окажется рядом.***
Soundgarden – Black Hole Sun
Хотелось чем-то занять руки, и Тёмный Вала начал бездумно листать договор. Открылась исправленная страница, и Мелькор уныло уставился на слово «Мейрон», перечёркнутое жирной синей линией. В дверь деликатно постучали. Вала заинтересованно обернулся на звук. Оссэ один раз бухал в косяк кулаком и сразу входил, Эонвэ тихонько барабанил ногтями по ручке, прекрасно зная, что у Валы чрезвычайно острый слух. – Заходи, Майрон. Новичок больше не кутался в плед. На нём были подвёрнутые джинсы, растоптанные кеды и свободная рубашка в весёлую жёлто-голубую клетку, с закатанными до локтей рукавами, – старые вещи Эонвэ. Увы, Мелькор слишком хорошо их помнил... при немного других обстоятельствах. Эонвэ был так хорош, когда стыдливо смотрел в пол, расстёгивая пуговицы на груди... Майрон дождался кивка, и только тогда сел в кресло напротив Мелькора, по другую сторону большого чёрного стола. – Эонвэ сказал, можно попросить у тебя кое-что нужное. – Да. Не в мантии же тебе ходить. Я не настолько люблю пафос, чтобы заставлять своих майар носить церемониальные тряпки. – Я хотел бы знать условия, – спокойно продолжил Майрон, глядя ему в глаза. – Условия чего? – Своего... содержания. Я так понял, Оссэ и Эонвэ оба делают что-то полезное для тебя. Вероятно, для меня тоже приготовлена работа. Также, есть ли ограничения по передвижениям, информации, разговорам, могу ли я иметь свои вещи и какие, как мне надлежит мыслить... – Здесь не тюрьма. Можно всё, кроме измены. – Кому с кем? – прищурился майа, и Мелькор невольно отметил привлекательность его черт. – Зависит от того, кому с кем ты намерен изменять. – Я влюблён в Эонвэ, это измена? – Я не отслеживаю, кто с кем трахается, – с неожиданным раздражением ответил Мелькор. – Мне всё равно. Но раздоры я буду пресекать. Вы должны уметь договариваться. – Мне нужен компьютер, – продолжил Майрон так легко, будто не затрагивал явно неприятную для собеседника тему. – Лучше не один. Смартфон и планшет, и несколько других устройств, я скажу, каких, если это уместно. – У меня есть каналы поставки. Думаю, почти всё удастся найти. – Чем я могу быть полезен? – Я плохо разбираюсь в электронике. Сначала ты будешь помогать Эонвэ в лаборатории, он медик, а не техник. И ему нелегко далась разлука с тобой... будь к нему добр. – А к тебе? – Майрон поднялся, опираясь на стол. – К тебе стоит быть добрым? – Оссэ и Эонвэ мне помогают. – В глазах Майрона Мелькору померещилось что-то, похожее на симпатию и интерес... больше похоже на воспалённую фантазию изголодавшегося разума, но сама мысль об этом его разгорячила. – И ты поможешь... нас слишком мало, чтобы лишняя пара рук не принесла пользы. – Я стану твоим наложником? – Они не наложники! – рыкнул Вала. Майрон сразу прянул назад, выпрямился и убрал руки за спину; его лицо теперь выражало исключительно вежливое внимание. – Я никого не заставляю проявлять ко мне симпатию, если ты ещё не понял. И тем более тебя. – Да, конечно. Прошу прощения. Я должен был уточнить. Спрашивать у Эонвэ неловко, а тот, второй, явно меня недолюбливает. – Он сделал шаг в сторону двери, потёр горло и подёргал воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. – Я подготовлю список того, что мне нужно, и отмечу то, что требуется в первую очередь, а без чего можно обойтись. Спасибо, что уделил мне время. – И с почтительным кивком он удалился, дождавшись разрешающего жеста от хозяина дома. Когда дверь бесшумно закрылась, Мелькор понял, что теперь уже ему душновато, и потёр горло. Участившийся пульс прозрачно намекал, что исключительно рабочие отношения интересуют его меньше, чем хотелось бы. Майрон сунул руки в просторные карманы джинсов и с удовлетворённой улыбкой отправился исследовать дом. Кажется, для первого разговора удалось неплохо прощупать почву. Мелькор неровно дышит не только к блондинистым качкам, но и к мальчикам поизящнее; у него большие проблемы с личным пространством; он ненавидит выглядеть уязвимым и любое принуждение, но любит внимание, хотя не знает, как о нём просить. И с этими шмотками у него явно связаны приятные воспоминания. Настолько приятные, что он не заметил, как у него стянули ручку. Ах да. Ещё все спят со всеми, и опасаться стоит только Оссэ, который мгновенно теряет адекватность, если задеть его чувства. Теперь главное не облажаться. Майа подкинул и поймал трофейную ручку. Ему здесь нравилось, и он не собирался впустую терять время.***
– Псс. У вас тут принято завтракать? Эонвэ с трудом разлепил глаза. Он почти до утра возился в лаборатории, исследуя новую заготовку для протеза, и, к своему стыду, совсем забыл про Майрона. Убедить Мелькора осмотреть ногу стоило ему еще пары часов и некоторых ухищрений, после которых до сих пор ломило поясницу. Майрон легонько потряс его за плечо. – Просто покажи мне, где тут что. Я ничего не знаю, а жрать хочется – пиздец. Эонвэ заулыбался и спустил ноги с кровати. Потерев глаза, он заметил, что друг слегка зарделся, и поспешно натянул одеяло на бёдра. – Прости! Я так привык спать голым... забыл, что в Валиноре так не принято. – Не извиняйся, мне нравится, – Майрон хитро стрельнул глазами на его обнаженную грудь, но тут же отвернулся, чтобы не смущать. Эонвэ совершенно не умел скрывать свои эмоции, и незамедлительно покраснел до ушей. – Я бы ещё посмотрел, но ужасно голоден, пойдем скорее, пожалуйста! – Где только была моя голова, – повинился Эонвэ, судорожно пытаясь натянуть джинсы. Разумеется, он попал ногой сначала мимо штанины, потом в прорезь на бедре, потом – на колене, потом понял, что начал надевать задом наперед, и пришлось начать заново. – Наверняка ты и не ужинал... Мелькор ест у себя, а Оссэ вчера умотал в Мордор и наверняка жрет там лепёшки с жареными ящерицами! – Не думал, что однажды скажу это, но звучит вкусно, – на этих словах у Майрона громко заурчало в животе. Эонвэ наконец влез в джинсы, схватил его за руку и потащил за собой в столовую.***
– Вы не завтракаете все вместе? – Нет, мы же не семья. – В голосе Эонвэ послышалось сожаление. – Обычно мы с Оссэ пьём здесь чай по вечерам. Мелькор тоже приходит... иногда. – Так красиво. – Майрон разлил кофе в три чашки, и в две – для себя и Эонвэ – долил молока. – Настоящее удовольствие пить кофе, глядя на море. – Оссэ еще не вернулся, – удивился Эонвэ, взглянув на третью чашку. – Я его и не жду, – хитро улыбнулся Майрон. – Идем поближе к перилам. Эонвэ стоило любить хотя бы за то, что он не задавал лишних вопросов. Дом стоял на большом холме, вершину которого, видимо, срыли и выровняли, когда закладывали фундамент. С террасы открывался вид на маленький дворик, выложенный брусчаткой, приткнувшуюся у высокого забора лавочку и большую кадку с цветами. За забором начинался пологий склон, заросший чахлой травкой и невзрачными луговыми цветами. Через сотню метров такого пейзажа склон почти отвесно обрывался. К галечному пляжу вела пологая лестница, искусно вписанная в естественный ландшафт. С одного края блестели перила, явно сделанные относительно недавно. – Я видел выезд на трассу, куда она ведёт? – Это дорога для гонок. Круговая. Мы испытываем на ней новые машины или просто катаемся, если не хотим думать, куда поехать. Она огорожена, чтобы не забегали животные. Выезд на трассу до Валинора с другой стороны, но туда мы ездим нечасто. Обычно сворачиваем к Мордору. Оссэ постоянно бывает там по делам, он архитектор. – Правда?! – Знаю, по нему не скажешь. – Эонвэ задумчиво улыбнулся, глядя на горизонт. – Больше всего он любит крутые тачки, а не дома... но благодаря ему часть разрушенного города уже отстроена, появились мастерские, нормальное жильё для балрогов. И трассу тоже построил он. Но ночами мы можем просто гонять там на машине. Я очень люблю скорость... и он тоже, даже больше меня. – Он здорово водит. Меня ни разу не тряхнуло по дороге сюда. – Он умеет быть осторожным, когда нужно. Я надеюсь, вы поладите... – Я постараюсь быть с ним добрее, – честно пообещал Майрон. Ничего личного: влюбленный идиот с хорошо развитой мускулатурой, затаивший обиду, совершенно не радовал его воображение. – А Мелькор не катается с вами? – Оссэ иногда отвозит его по делам. Сам он... пока не может водить. Слишком сильная боль в ноге, а на ручное управление он не согласился, сказал, что не настолько калека. К тому же он любит мотоциклы. Но с новым протезом есть надежда! Он прокатился три круга! – Я всегда говорил, что ты станешь хорошим врачом. – Вам что, не о чем поговорить, кроме моего здоровья? – раздраженно поинтересовался Мелькор, подходя к ним. – Эонвэ, иди спать, ты еле на ногах стоишь. – Я его провожу. – Майрон взял друга под локоть, пряча торжествующую улыбку. – Прошу прощения, просто Эонвэ очень важно делать вещи, которые действительно кому-то нужны. Мелькор ничего не ответил, и они ушли, оставив его смотреть на волны. Чашка кофе без молока стояла на перилах рядом с ним, и смазанный след гущи на её краю лучше всяких слов говорил, что Майрон идеально угадал вкусы нового босса.***
Когда Оссэ въехал во двор и устало слез с запылённого мотоцикла, Майрон поливал клумбу. Цветы каждый день вяли на солнце, но теперь кто-то перетащил их в тень забора... и правда, кто бы это мог быть. Вчера Оссэ так психанул, что уехал в Мордор. За сутки на стройке он немного успокоился, но с отношением к новому жильцу определиться не смог... и не понял, благодарить ему Майрона за заботу о клумбе или беситься, что мелкий пиздюк суётся, куда не просят. – Привет, – сказал Майрон, откинув со лба свои кучерявые волосы. – Не поможешь скамейку подвинуть? Весит целую тонну, а Эонвэ просил, чтобы я её к клумбе поставил, типа, цветочки хочет нюхать. «Ну раз Эонвэ попросил», – отразилось на сложной роже Оссэ. Майрон простодушно улыбнулся. Эта улыбка всегда смягчала Ауле, которому за каждым углом мерещился мировой заговор, и предсказуемо расслабила героя-любовника. – Давай помогу, – наконец сказал он, очевидно, проделав какую-то мыслительную работу, и взялся за другой конец скамейки. Было не так уж тяжело, Майрон бы её одной рукой перенес, но план сработал – Оссэ посчитал его слабым и не особо опасным. Даже присел у кадки с цветами, чтобы попробовать, не шатается ли скамейка на новом месте. – Спасибо, удружил. – Майрон раскатал рукава рубашки, манжеты сразу свесились ниже пальцев. – Бля, мешают пиздец, когда мы с Эонвэ тусили в Валиноре, он не был таким здоровым. – Повзрослел, со всеми бывает, – изящно поддержал разговор Оссэ. – Подержи, будь другом. – Майрон через голову стянул рубашку и всучил её Оссэ, после чего двумя точными движениями оторвал рукава по шву. – Во, нормально. Жарко тут у вас. Думаю, Эонвэ не очень обидится, вроде он её уже не носит. – Э. Ага. Чего ему обижаться. Майрон лихо оторвал от рубашки вдобавок и воротник, и снова оделся. Оссэ всё время таращился на его торс, из чего Майрон сделал вывод, что у них с Мелькором похожая комплекция, а потом стал пялиться на плечи и руки... и на шею. Тут у темпераментного блондина, похоже, случился окончательный отвал башки, и он от всего сердца ляпнул: – А ты ничего такой. Майрон загадочно улыбнулся и оставил его сидеть у клумбы в компании оторванных рукавов. Кажется, этот уже тёпленький. ...но не помешает ещё немного его подогреть.***
The Rolling Stones – Love is Strong
– Отвали, – устало попросил Мелькор, когда дверь после громкого стука открылась, и на пороге возник Оссэ. – Я тоже скучал, но давай завтра поговорим. – Мел, я просто зашёл, – обиженно возразил майа и уселся на край кровати. – Спросить, как Майрон. – У Эонвэ спрашивай. – Ты же с ним разговаривал. Он тебе понравился? – Кажется смышлёным. – И всё? – У него красивая задница. – Ты опять меня дразнишь. Мелькор ухмыльнулся. Он лежал, вытянувшись на мягком матрасе и закрыв глаза. Оссэ увидел на полу снятый протез, и ему ужасно захотелось заглянуть под одеяло, которое прикрывало ноги Валы ниже колен, но он знал, что в таком случае вылетит отсюда в ту же секунду и, возможно, никогда не получит разрешения войти снова. – Если бы ты его рассматривал, сказал бы, что у него красивые плечи и тонкая талия... и шея. Офигительная шея. – Мне не нравятся дохляки вроде меня. – Он не дохляк! И ты тоже. – Кажется, ревновать должен я. Оссэ склонился над ним, и через пару ударов сердца Мелькор открыл глаза и обольстительно улыбнулся. Оссэ нежно поцеловал его в губы. – Отдыхай. Я просто хотел повидать тебя, Мел. Доброй ночи. – Спасибо, мой мальчик. – Вала ласково погладил его по щеке, но убрал руку раньше, чем Оссэ успел потянуться ему навстречу. – Мне очень приятно. «Всего-то пара слов», – думал Оссэ, идя к себе. Ширинка снова жала ему, несмотря на усталость. – «Даже обидно, что мне так мало надо». Дверь в комнаты Эонвэ была приоткрыта, и Оссэ по привычке ввалился к нему поболтать перед сном. – ... конечно, попробуем... привет, Оссэ! – Эонвэ тепло улыбнулся ему, а Майрон повернулся и кивнул. Они оба сидели на кровати... близко. Не так близко, чтобы Оссэ разозлился, но достаточно, чтобы поцеловать Эонвэ оказалось неловко. – Как поездка? Посидишь с нами? – У нас есть сидр! – Майрон поднял ополовиненную бутыль. – Но нет стаканов. Оссэ вразвалочку подошёл к ним, сел рядом с Эонвэ и заглянул в планшет, лежащий у него на коленях. Бутыль неожиданно оказалась у него перед носом. – Угу, – поблагодарил он и хлебнул. Сидр был душистый и кислый, майа поморщился, а Майрон забрал у него бутыль и тоже отпил. Почему-то Оссэ подумал о том, какие красивые у новенького губы – тонкие, но чётко очерченные, и, наверное, становятся очень яркими от поцелуев. И задница крепкая наверняка. При мысли о заднице (любой) он опасался спалиться, тут усталость уже не имела особого значения, но и думать тоже не мог перестать. – Я устал что-то. Пойду спать. Спасибо, Эонвэ. – Майрон еще раз отпил сидра и вручил бутыль Оссэ. – До завтра. Оссэ на автомате приложил горлышко к губам и почувствовал, как кровь приливает к щекам и к низу живота. Майрон повернулся и пошёл к двери, и пока не кончились эти три метра, Оссэ смотрел на его дивно вылепленные плечи, на шею и рыжие завитки на затылке под высоким хвостом, и на тонкую талию, потому что рубашку он заткнул сзади за пояс джинсов... и задница, кажется, действительно была ничего, насколько можно рассмотреть под штанами на три размера больше. – Я думал, это я на него запал, – усмехнулся Эонвэ и погладил его по колену. – У тебя сейчас дым из ушей пойдёт. – Извини, – замялся Оссэ и отдал ему бутылку. – Вроде, ты к нему подкатить хотел… я не буду мешать, просто он симпатичный. Я засмотрелся. – С ним так интересно разговаривать, что я, наверное, ещё нескоро к нему подкачу. – Эонвэ невесело улыбнулся, скользя ладонью вверх по бедру Оссэ. – Хочешь сверху или снизу? – Давай сегодня сверху ты. – Оссэ шлёпнулся на спину и блаженно потянулся. – Устал, да и… настроение такое. – Люблю, когда у тебя такое настроение. Может, с виду и не скажешь, но Эонвэ знал, что этот крупный, плечистый и кажущийся довольно грозным парень – удивительно чувственный любовник. И если сверху он весь превращался в драйв, который так любил сам, то снизу проявлялась его тщательно скрываемая от посторонних нежность. Глядя, как он прикрывает глаза и прикусывает нижнюю губу, чутко реагируя на каждую ласку, Эонвэ с ума сходил. «Может, не стоит вмешивать Майрона во всё это», – думал он, потираясь щекой о живот Оссэ и расстёгивая молнию на его джинсах. Тяжёлая ладонь легла ему на затылок, и он с наслаждением обхватил губами член Оссэ и плавно задвигал головой, позволяя задавать темп. В отличие от него, Оссэ никогда не мог расслабиться, и ему каждый раз бывало больно… хотя Эонвэ не был уверен, что его друг считает это минусом. Скорее, приятной перчинкой… судя по стонам и по тому, с каким упоением он каждый раз стремится сделать себе ещё больнее. Вспомнив его искажённое лицо в прошлый раз, когда они занимались любовью на рассвете, после предыдущей поездки Оссэ в Мордор, Эонвэ не утерпел. Он поспешно стащил футболку и джинсы с себя и камуфляжные штаны с Оссэ, и подвинул любовника ближе к середине кровати. Оссэ не сопротивлялся, и с готовностью обнял его, когда он лёг рядом. – Включи музло? – Сейчас. – Эонвэ дотянулся до планшета и быстро выбрал плейлист. – Подойдёт? – В самый раз. Под эту мы ещё не трахались. Эонвэ снова уложил его на спину, умостился на коленях между его бёдер и подхватил его под ягодицы. Оссэ прерывисто вздохнул, когда их члены соприкоснулись; Эонвэ приподнял его ещё немного, и Оссэ жадно заёрзал у него в руках. – Хочу, чтобы тебе было хорошо, – прошептал Эонвэ, наклоняясь к его лицу; зрачки у него расширились, губы расплылись в жадной улыбке. – Тогда засади мне поглубже, – шало оскалился Оссэ, запуская пальцы ему в волосы. «Удивительно», – думал Эонвэ, уткнувшись лбом ему в плечо, засаживая до упора и слушая восхитительные стоны на каждом толчке, точно попадающие в ритм песни, – «когда он снизу, вся эта романтическая хрень звучит так, что год бы слушал». Мелькор щёлкнул зажигалкой и глубоко затянулся. С этого балкона слышимость была отличная. – Глубже, ещё глубже, детка… Эонвэ, ты охуительный… – шептал Оссэ, задорная песня на фоне придавала его стонам лёгкий флёр распутства, который всё делает лучше, а сорванное дыхание Эонвэ яснее любых слов говорило, как он кайфует. С общим вскриком они кончили и притихли. Песня продолжала играть на повторе. Тёмный Вала подпрыгнул на одной ноге, легко развернулся, подтянулся на руках и уселся на перила. Иногда ему казалось, что ступня на месте, и он неосмотрительно делал шаг или даже два, и только потом падал. Годы почти примирили его с фантомной болью, но видеть пустую внизу штанину было омерзительно. И всё же Эонвэ говорил, что это полезно – принимать себя таким, как есть. Мелькор оттянул воротник и посмотрел на уродливые шрамы на плече, уходящие под рукав. Мало что может быть хуже чувства, что ты жалкий. Самый жалкий из создателей Арды. Жалкий, но всё-таки живой. Он стряхнул пепел вниз, вздохнул и посмотрел на звёзды, подмигивавшие ему с низкого чёрного неба. – Доброй ночи, – сонно зевнул Майрон: он шёл к себе и заглянул в открытую комнату. Мелькор не признавал штор, поэтому его было отлично видно через балконную дверь. – Спасибо, что отвёл мне комнаты на третьем этаже… там потише. – Доброй ночи, – кивнул Мелькор. Майа понятливо потопал в свои апартаменты. Хороший мальчик, отлично представляет, когда не следует затягивать разговор. Майрон захлопнул дверь и привалился к ней спиной, прижимая обе ладони к паху. Хотел посмотреть, и вот, пожалуйста, мудрый всевидящий Эру исполнил твоё желание. Наверное, живи я в Валиноре, так и не узнал бы, насколько это волнующе. …я хочу целовать эти шрамы на его плече, на шее, везде, где они есть. …и хочу целовать его. Кажется, я никогда не видел ничего более… возбуждающего? Нет, не так. …совершенного.