Наследие

Глава 17 Эта ночь обернулась для Гения сущим кошмаром. Он едва смог уложить всю вереницу зомби (Зона сделала наглых тварей особо чувствительными к малейшим движениям, и они без разбору палили по всему, что казалось им живым, сотрясаясь всем телом) когда сзади послышалось утробное рычание, и Гений в спасительном кувырке через голову смог наблюдать прыжок ошарашенного такой прытью снорка. Реакция не подвела. Уже стоя в тепловатой, мерзкой луже быстро чернеющей крови, Гений прикидывал, какое бы здание выбрать для ночлега. Затем переступил через вытянувшееся костлявое тело и зашагал к простенькому жилому комплексу напротив «Энергетика». Сила поддерживала в мужчине бодрость духа, но тело настоятельно требовало отдыха, и Сталкер, осторожно ступая по мокрым от талой воды ступеням, обследовал верхние этажи. Там не обнаружилось никого, кроме стайки аномально крупных летучих мышей. Они мрачно взглянули на Гения влажными черными глазами, но, когда он пальнул в дальний угол стены, с верещанием и хлопаньем кожистых крыльев, вылетели сквозь пустую оконную раму. Ветер злобно и таинственно завывал в пустом, темном коридоре, когда Гений присел в пыльное, обтянутое темно-красным покрывалом кресло, расслабил руку, лежащую на автомате и позволил себе, откинувшись на спинку, забыться нелегким сном. Он знал, был уверен, что новая внутренняя Сила пробудит его в случае малейшей опасности, но даже это знание не могло заставить его не просыпаться раз от раза, сканируя глазами помещение, прислушиваясь к шорохам, попискиванию крыс где-то под полом, далекому завыванию слепых псов. Поэтому на рассвете Сталкер чувствовал себя разбитым и сломленным. Спина, шея и ноги затекли так, что он в первую секунду не смог без стона согнуть колено. *** Запись о 3-ем марта 1989 года Эксперимент “9 круг Ада” Выявленная цель: выявить одного из самых выносливых к минусовым температурам Внутри было неимоверно холодно. Все наши тряслись как в лихорадке, а у Трухли так стучали зубы, что несколько наших поминутно шикали на пацана, приказывая перестать, не то набьют хлебало. Было темно, хоть глаз выколи. Несмотря на то, что прошло уже шесть лет, я до сих пор помню, как медленно и мучительно отмирали пальцы на руках и ногах, как не грели потертые кожухи, и как Трухле проломили-таки череп несколько нервных ребят. И никто не попытался их остановить. Даже я… Виню ли я себя сейчас? Не знаю. Игра была за выживание… Лес рубят, щепки летят. В общем, оправдаться можно. В этом проклятом ангаре с покатой крышей и ребристыми стенами было около минус двадцати пяти. Все знали, что скоро эксперимент должен кончиться, но даже сильнейшим порой казалось, что мы заперты в этой ледяной черной вечности навсегда. Первые несколько часов мы грелись как могли, стараясь попусту не растрачивать энергию, но я уже тогда предвидел, что худшее впереди. Трухля еще не успел остыть, когда в потолке с характерным металлическим скрежетом отъехал какой-то люк, и нам спустили пищу и воду. И тогда начался реальный ад. Люди дрались за еду, как настоящие звери. С рычанием, пеной у рта, выдавливанием глазных яблок и глубокими рваными укусами. Я знал, что силы оставляют меня, но лезть в тот ревущий, брызжущий кровью ком не стал. Струсил? Да нет. Просто логически было ясно, что после этого побоища в живых останутся не многие. Делить пищу будет легче. Если останется, что делить. Потому я предпочел спасти себя и еду, чем человека, который после без зазрений совести задушит меня, перережет глотку самодельным клинком или просто-напросто сломает мне шею. Завершение эксперимента: Общее кол-во: 13. Погибло 7, в живых осталось 6. Я молчала. Казалось, хрупкие желтые страницы дневника привязали мой взгляд к себе, и я больше не смогу оторваться. Голова кружилась и, даже сидя на полу, опоры я не чувствовала. Дневник мы обнаружили весьма просто. Доски, на которых я стояла, оказались с гнильцой. Вдобавок, Прибалт устроил под ними тайник, так что под моим весом они попросту проломились, и я наступила прямо на искомое. Лявон помог мне выбраться, и мы устроились на полу, прислонившись к кровати. Бармен усиленно отводил глаза в сторону, но сейчас у меня не хватало сил думать о нем и наших отношениях. В руках у меня лежало мое Наследие. То, за чем я сюда пришла. То, за чем я вернулась. То, из-за чего пережила весь этот ад. И теперь у меня пропал голос, а руки не держали, и Лявону пришлось подхватить выпавшую книжицу в черной кожаной обложке. Он тоже читал, глядя через мое плечо, затаив дыхание, но воспринял гораздо более стойко, чем я, не способная мыслить непредвзято. -Зачем? – наконец просипела я. –Зачем он это терпел? -Лічыш, у яго быў выбар? Я крепко стиснула губы, не давая всхлипу вырваться наружу. -Прибалт был одним из…негласных легенд Зоны. Но даже он не смог укрыться от зорких глаз правительства, - чистая русская речь из уст Лявона несколько выбила меня из колеи, а он, радуясь, что отвлек меня, продолжил говорить на том же языке, тщательно подбирая слова. –Таких людей, как он, не отпускали просто так. И Прибалт это прекрасно понимал. И заставлял играть себя по их правилам…правда, чуть скорректировав их, чтобы не потерять рассудок, раз уж тело принадлежало эксперы… экспериментаторам. Я выдохнула и, взяв себя в руки, перелистнула страницу. Запись о 6-ом марта, 1989 года Эксперимент «Ближний» Выявленная цель: выявить самого проворного и безжалостного Тот день тоже запомнился мне надолго. На этот раз и освещение, и температура были более адекватными, но то, что нам предстояло не радовало никого. Мы (я, выжившие в предыдущий раз и парочка новичков) очутились среди ящиков, поставленных друг на друга, разбросанных железяк и другого металлолома. Сначала мы не поняли, что к чему, но вполне живо сообразили, когда внутрь запустили… «тех наших». «Теми нашими» я про себя называл нескольких выживших в предыдущих экспериментах, которых стоящие над нами сволочи отбирали для того, чтобы превратить в то, чего так боялся каждый из нас. В неразумную машину убийства. Попросту психа. Мне везло. Меня пока не трогали. Но все выжившие после очередного этапа глядели друг на друга с нескрываемым ужасом… да и что там…надеждой. Вдруг заберут соседа, не меня. Бить по черепушке, пока та не проломится, а кровь вперемешку с серым мозговым веществом не брызнет тебе на лицо, обломком ржавой трубы человеку, с которым день назад делил хлеб, занятие не из приятных. Я смог. Я внушал себе: он уже не тот. Это не он. Я избавляю от мук его и избавляю мир от очередного отхода производства чокнутых ученых. Если, конечно, они имеют право так называться… Фашисты им подошло бы больше. Завершение эксперимента: Общее кол-во: 14. Погибло: 9, в живых осталось 5 -Вот суки! – я сжала кулаки, и под ногтями начали расплываться полумесяцы гематом. Запись о 9-ом марта, 1989 года Процедура «Навыки» Здесь вообще все до боли просто. Каждого из нас раз в месяц приводили в специально оборудованную операционную, вскрывали череп (на местную анестезию, к их чести (вряд ли такое понятие по отношению к ним существует), не скупились) и стимулировали электродами разные части мозга. Согласитесь, одна мысль о том, что кто-то будет копошиться у тебя в мозгах не вызывает теплых чувств. Я смог устоять только по одной причине. Тоже не самой приятной. Я был болен. И болен давно. Рассеянный склероз. Мой мозг просто не мог до конца воспринимать воздействия электродов. В реальной жизни я бы жил в страхе перед неминуемой смертью. А ну, как откажет дыхательная система?! Или зрительный центр? Я жил только настоящим днем, а тогда, когда попал в проект, понял, что здесь я не больной, которого нужно жалеть, а человек, который ухватил фортуну за хвост. Мне просто повезло. Трое из тех, кого я успел неплохо узнать, оказались с очень низким болевым порогом и при стимуляции центра боли умерли от болевого шока прямо на операционном столе. -Дедушка был болен? – я в растерянности отложила дневник, пытаясь выкинуть из головы ужасные кадры, которые подкидывало мое живое воображение. –Но…почему же я об этом…ну, конечно! Меня пытались защитить, ничего не рассказывая. Как во всех этих гребаных сериалах и книгах?! Лявон молчал, не препятствуя потоку моего красноречия. -Яны маглі і не ведаць. Прыбалт быў адным з людзей, якія не малолі языком па ўсякім выпадку. -Но это же не любовницу скрывать от жены! Или, блин, двойку в школе получить! Это болезнь! -Яна магла прахадзіць не так прыкметна. Я гневно отвернулась к окну. Наступил полноправный серый день. -Лявон, ты знаешь, как он умер? -Зараз более-менее понимаю. Радиация Зоны все-таки доконала Прибалта. Но умер он своей смертью, если ты об этом. -Ну, не своей, это точно! – зло отрезала я. –Эти чертовы эксперименты …эта чертова Зона его подкосили. -Он сам ушел в Зону. Он знал о своей болезни и не хотел быть обузой. Я потерла вспотевший лоб. -Иногда я ненавижу тебя за твои знания, - честно сказала я и прислонилась к плечу Бармена.