Taboo to love

Я которую ночь сплю урывками, что неимоверно раздражает меня. Я чувствую себя разбитой и слабой. Я стою, вглядываясь в тьму за окном. И пытаюсь привести свои мысли в порядок. Сейчас их занимает ушлая рыжая актриска – Лорна Боу, которая вышла замуж за мистера Горацио несколько лет назад. Как же старик был одинок, если женился на этой…особе. И не было бы ничего в этой девице, если бы она не стала претендовать на часть наследства Джеймса, в том числе – и на Нутку. И не было бы ничего в этих претензиях, в конце концов, от девицы можно было бы откупиться – мои наниматели не жалели денег, но мисс Боу оказалась настолько глупа, что позволила сделать себя разменной монетой между Ост-Индской компанией, королевским двором и Джеймсом. Пока вел Джеймс. Но меня это не успокаивало ни на миг. Пока он ведет. Но все может измениться. Девица – под ударом. А еще она ставит под удар Джеймса. Джеймса, чьи планы мне неведомы, что вызывает недовольство моих нанимателей. Делейни сказал решительное «нет» предложению Ост-Индской компании. И это было бы хорошо, если бы он сказал такое же решительное «да» Соединенным Штатам Америки. Но этого не случилось. Я закусываю губу. Последние дни Джеймс Делейни занимает все мои мысли. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Он - со мной днем и ночью, я вижу его в прохожих, я вижу его во снах. Мне нечем было заняться, я должна была ждать ответа от своих нанимателей на требования Джеймса, и я много гуляла, сидела дома, радуясь, что тогда – семь лет назад – уезжая, не продала небольшой дом, подаренный мне мужем. Теперь мне не было нужды останавливаться на каком-нибудь постоялом дворе, терпеть шум и пьяных гостей, я была у себя дома. Я наняла двух расторопных служанок, щедро заплатив им не только за ведение хозяйства, но и за молчание. Я смотрю в темноту за окном и думаю о Джеймсе. О том, как он изменился. И как несмотря ни на что, остался сам собой. Я произношу вслух его имя. Джеймс Казиах Делейни. И прошу его оставить мои мысли. Дать мне дышать свободно. Хотя бы сегодня ночью. Но нет. Я смотрю на свою ладонь, что касалась его груди, и снова чувствую жар его кожи. Я схожу с ума. Распахиваю окно. С улицы несет сыростью и холодом, ветер взметает занавеску, проходится по моим разгоряченным щекам. Я закрываю глаза и принимаю решение, которое не стоит принимать леди в здравом уме. Но я сейчас не в здравом уме. И этому есть причина. И у причины есть имя. Джеймс Делейни. Мое проклятье. Я быстро собираюсь и выхожу на улицу. Темно. Фонари едва светят. Шумят голые ветви деревьев. Где-то там несет свои воды Темза. Со стороны реки отчетливо тянет сыростью. Я ежусь и плотнее запахиваю плащ. Мне страшно. Но я не могу оставаться дома. Мне нужно пройтись, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Чтобы вернувшись, наконец-то уснуть. Я медленно бреду. Мои шаги эхом разносятся по улице, пугая меня саму. Моя тень скользит за мной, словно мое прошлое. Через какое-то время я успокаиваюсь. Когда Джеймс уехал, я была безутешна. Я смотрела на Зилфу и ненавидела ее. Я винила ее в том, что он уехал. А я узнала об этом самой последней. Я кинулась в дом Делейни. Но было поздно. Я была лишена возможности попрощаться с Джеймсом. В бессильной ярости я смотрела на надменную Зилфу и больше всего на свете хотела вцепиться ей в лицо. - Почему ты мне не сказала? – спросила я. - Я не знала, что ты хотела бы попрощаться с ним, - пожала плечами девушка. Я молча ушла. Я шла по улицам Лондона, накрапывал холодный дождь, но мне было все равно. Я была уверена, что никогда больше его не увижу. Он был моим светом, он был моей жизнью. Он навсегда забрал мое сердце с собой. Я не чувствовала больше ничего. Я пришла домой только к вечеру. Продрогшая и уставшая, я мечтала об одном: теплой постели и грелке. Но моим мечтам было не суждено сбыться: мама пригласила гостей на ужин. Я вынуждена была переодеться и спуститься вниз. Я вынуждена была улыбаться и поддерживать беседу. Я вынуждена была лгать о том, почему у меня такой бледный вид и почему я так задумчива. Мои мысли были далеко от этих людей, далеко от этой гостиной, далеко от Англии. Я была вместе с Джеймсом. Я винила и его в том, что он не сказал мне сам, не попрощался со мной. Это лишний раз говорило о том, сколь мало я значу для него. А я-то надеялась, что хоть и не в качестве возлюбленной, но в качестве друга, я была нужна ему. Я ошиблась. Так жестоко ошиблась. Среди гостей был и Уильям О’Рейли, молодой и амбициозный в делах своего отца, милый и застенчивый в делах сердечных. Исключительно положительный и перспективный молодой человек, выгодная партия, - охарактеризовала его мама, намекая на то, чтобы я проявила благосклонность к мистеру О’Рейли. Я пожала плечами, но когда он сделал мне предложение, согласилась не раздумывая. Меня не ждало впереди ничего. А я должна была думать не только о своем будущем, но и о будущем своей семьи. Уильям нежно любил меня, он выводил меня в свет, дарил дорогие подарки, возил на модные европейские курорты. Он подарил мне дом. Он страстно хотел от меня ребенка. Я не хотела от него никаких детей, и когда забеременела, то пошла к одной знахарке из индейского племени. Ребенка я потеряла. Доктора сказали, что я скорее всего вообще никогда не смогу иметь детей. Уильям был безутешен. Мне было все равно. Я вспоминала слова знахарки: «Твоя судьба крепко связана с мужчиной. Он силен. Очень силен. Но берегись. Он забрал твое сердце, он заберет твою душу». Меня это не пугало. Я сама отдала свое сердце Джеймсу. Так стоило ли теперь жалеть. Я не жалела. Никогда не жалела. А потом я потребовала от Уильяма развод, разбив ему сердце. Но он слишком любил меня. Он согласился, лично подал прошение королю на развод. А потом и прошение о должности где-нибудь в колонии. Ему дали назначение в Индию. А я, еще год прожив в Лондоне, уехала в Новый Орлеан, где жили партнеры отца. Они радушно приняли меня. Я снова стала мисс Ормонд, и считалась завидной партией. Но я твердо решила больше никогда не выходить замуж. Я останавливаюсь на берегу реки, вглядываюсь вдаль, туда, где покачиваются корабли и лодки. Ночь темная, облачная, луна то показывается, освещая безрадостный пейзаж, то вновь исчезает, скрывая убогость этого места. Я вдыхаю влажный ветер, что почти ласково проходится по моему лицу. Рядом вырастает темная фигура, бесшумно и внезапно. Я испуганно вздрагиваю, подаюсь в сторону, готовая бежать. Меня удерживает крепкая рука. - Не стоит ночью разгуливать одной, - хрипло произносит Джеймс. На языке вертится вопрос: «Ты следил за мной?» Но я молчу. Высвобождаю руку. - Я передала моим нанимателям твои требования, со своими выводами и рекомендациями относительно тебя. Но, - я некоторое время молчу, - лондонские представители Американского Общества Тайной Переписки хотят встретиться с тобой лично. Джеймс молчит. Я тяжело вздыхаю. Хоть бы какая-то реакция. - Когда графиня Масгроув пригласит тебя к себе, не отказывайся. - Она и есть Карлсбад? – спрашивает меня мужчина. Я бросаю на него быстрый взгляд. Я не удивлена. Хорошие осведомители? Проницательность? Магия? - Ты знаешь, что тебя называют африканским колдуном? – не отвечаю я на его вопрос. Он пожимает плечами. Ему все равно. Я не смотрю на него, желая только одного – уйти. Желая только одного – остаться. Эти противоречия рвут меня на части. Желанного спокойствия как ни бывало. И я почти ненавижу его за то, что он появился здесь, вторгся в границы моего мира. Закусываю губу. - Иди домой, - произносит Джеймс. Я своенравно дергаю плечом. - Не хочу. - Темная лондонская ночь – не время для прогулок молодой леди, - говорит мужчина. - Это не твое дело! – резко бросаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти. Он следует за мной на некотором расстоянии. Безмолвной мрачной тенью. Тенью, что прошла через большую часть моей жизни. Мне не по себе от его присутствия больше, чем было не по себе от пустынных улиц Лондона. Мы останавливаемся у моего дома. Я не спешу заходить внутрь, Джеймс не спешит уходить. Его лицо тени цилиндра. И я решаюсь. Шагаю вперед, вглядываясь в его равнодушное лицо. - Почему ты не сказал мне? Он молчит. Я уверена, что он понимает, о чем речь. - Почему? Почему ты не попрощался со мной? Почему не дал мне попрощаться с тобой? Как ты посмел?! – я ударяю его ладонью в грудь. Джеймс неподвижен. И я мгновенно остываю. Мне стыдно за свой порыв. Истеричка. - Прости, - произношу я. - Я написал тебе письмо, - медленно произносит Джеймс, - я не хотел, чтобы ты страдала. Зилфа должна была передать тебе его. Я вздрагиваю. И горько усмехаюсь. Зилфа. Конечно, Зилфа. Я качаю головой. Зачем она это сделала? Чего ей было бояться? За что она заставила меня страдать? Заставила меня чувствовать себя ненужной и брошенной. - Спасибо, - едва слышно произношу я. Он недоуменно смотрит на меня. - Спасибо за то, что проводил. Я скрываюсь в доме.