Taboo to love

- Лорна! – я врываюсь в дом Делейни, отодвинув недовольного Брейса. – Я достала письмо! Я влетаю в гостиную и замираю, словно споткнувшись. В кресле сидит Джеймс. Я хватаюсь рукой за косяк, чтобы не упасть. Ладонь упирается в дерево, чуть шершавое, прохладное. Я во все глаза смотрю на мужчну. Он бледен, под глазами залегли темные круги, а на виске алеет ссадина. Я закусываю губу, моя рука с письмом дрожит. Конверт издает едва слышимое шуршание. Мне хочется кинуться к мужчине, которого я люблю. Хочется обнять его, спросить, как он. И мне совершенно неважно, на какую сделку пошел он, чтобы выйти из Тауэра. Главное, что он здесь. Что он жив. Что он на свободе. Мне кажется, что я теперь могу свободнее дышать, словно с плеч моих сняли всю тяжесть этого мира. Я хочу позвать его, сказать ему, как я счастлива, оттого что он здесь. - Ну хоть ты ему скажи! – вдруг восклицает Лорна, стремительно поднимаясь на ноги, - потому что я больше не могу! И наваждение пропадает. Я вспоминаю, что Джеймс все еще не в безопасности. - Прости? – я удивленно смотрю на Лорну. - Зилфа покончила с собой, - произносит женщина. И я снова хватаюсь за свой спасительный косяк. Перехватывает дыхание, мир вертится перед глазами. Нет, я никогда особенно не любила Зилфу Делейни, но смерть…Я бросаю взгляд на Джеймса, который смотрит прямо перед собой, его глаза подозрительно блестят. Я нервно сглатываю. Никогда не видела Джеймса плачущим. Но он любил ее. Он все еще любит ее. Она была его миром, его солнцем. Она была частью его самого. И вот теперь он эту часть потерял. Она исчезла из его жизни. Нет, я не могла чувствовать радость. Должна бы, наверное, но не могла. Мои ногти скребут по дереву, чуть шершавому, прохладному. Мои мысли лихорадочно мечутся. Я не знаю, что мне делать и как быть; не знаю, что сказать Джеймсу и как его утешить; не знаю, могу ли я хоть что-то сделать для него сейчас. Я не уверена, что он не прогонит меня, если я хотя бы попытаюсь. - Я ухожу, - решительно произносит Лорна, - и я забираю это! Она выхватывает из моих ослабевших рук конверт. - Если понадоблюсь, я наверху. Перестук каблучков, решительный и злой, стихает на лестнице. А я все еще стою не в силах поверить в то, что произошло. В то, что Зилфы больше нет. Я медленно прохожу в гостиную и сажусь в кресло рядом с Джеймсом. Мне надо что-то сказать ему. Но что? Любое мое сочувствие будет фальшью. Любые мои слова покажутся глупостью. Его горе не измерить обычными словами. Не утишить обычными чувствами. - Нам нужно уходить, - тихо произношу я. – Нас поймают, Джеймс. И тогда нам не спастись. Никто уже не бросит тебя в Тауэр. Тебя просто убьют. - Наплевать, - цедит он в ответ. Он не задумывается и не медлит. Ему наплевать, и я верю в это. Сейчас он, как никогда, искренен. И вдруг меня охватывает злость. Я столько сделала сегодня, через столько всего прошла со времени моего приезда в Лондон, а он сейчас хочет пустить по ветру все мои старания. - Ну уж нет, Джеймс Делейни! – я изо всех сил ударяю кулаком по ручке кресла. Джеймс медленно поворачивает голову в мою сторону. Его взгляд пуст. Выражение лица нельзя прочесть. Он смотрит в никуда. Сквозь меня. - Что ты себе позволяешь? – бесстрастно спрашивает он. - Нет! – вскакиваю я, - это ты себе слишком много позволяешь! Я в волнении расхаживаю по гостиной, то сцепляя руки в замок, то размахивая ими. - Как ты смеешь? – бросаю я сидящему передо мной мужчине, - тебе плевать на себя – пусть! Но за тобой идут люди! Люди, которые верят тебе! Люди, которые помогли тебе! Люди, которым не спастись без тебя! Они зависят от тебя! Без тебя у них нет будущего! Без тебя у них нет ничего! Ты дал им все! Ты дал им надежду! А теперь ты отбираешь ее?! Как ты смеешь, Джеймс Делейни, так играть человеческими судьбами?! Ответь мне! Он молчит. В его равнодушном взгляде появляется враждебность. Я замираю. Мне страшно. Я боюсь его, этого человека, сидящего в кресле. Тишина давит на уши. Но сдаваться я не собираюсь. Только не сегодня! Только не сейчас! - Лорна, Брейс, Аттикус, Годдерс, Хельга, этот твой странный химик, - перечисляю я, - все они зависят от тебя! Все они пошли за тобой, бросив все! Даже Роберт, хоть он еще совсем дитя! И никто из них ни разу не предал тебя! Думаешь, только из страха?! Думаешь… - А ты? – он прерывает меня. И я вздрагиваю. В его голосе столько льда, что он способен заморозить весь дом. - За свою жизнь ты не боишься? Я отступаю на шаг. В его голосе столько презрения, что я чувствую себя подлой и ничтожной. Молнией вспыхивает мысль, что он считает, будто я боюсь за свою шкуру. Он прав только в том, что я теперь тоже не в безопасности. Но не в том, что я сделала все это ради себя. Становится обидно и горько. Горло словно обручем перехватывает, я смахиваю слезы обиды. И гордо выпрямляюсь. Да что он себе вообразил этот чертов Джеймс Делейни! - Не забывай, кто я такая, - высокомерно произношу я, - мои родители не последние люди в Лондоне и Новом Орлеане. А я их единственная дочь. Повисает тишина. Мне сложно предугадать, какая вспышка последует за этими словами. Я знаю, что дальше идти у меня нет ни сил, ни мужества. Я смотрю прямо перед собой, стараясь выглядеть равнодушной. Но о каком равнодушии идет речь, если человек, которого я люблю, не хочет больше бороться. Не хочет больше жить. Будь проклята Зилфа Делейни! Джеймс стремительно поднимается, заставляя отступить меня еще на шаг. Он пристально смотрит мне в глаза. - Оставайтесь с Лорной здесь, - сухо командует он, - я вернусь, и мы вместе взойдем на корабль. Не дав мне и слова сказать в ответ, он уходит.