Неужели мы будем воскрешены после того, Как станем прахом и костями? Коран, Сура 37 «Стоящие в ряд»
Не смотря на не очень серьезные раны, Пиксис продолжал оставаться на больничной койке. Как сказала Изабель, он никогда не отличался крепким здоровьем, что являлось одной из причин его назначения на должность управляющего Нью-Йоркским Институтом, и обыденные для нефилима ранения могли нести серьезную угрозу его жизни. Он тяжело переносил демонические яды, попадание на тело ихора и любой вирус не зависимо от происхождения приковывал его к постели на срок вплоть до двух месяцев. Поэтому воспитанники Института рано выросли. Ночью Эрен не смог заснуть. Изабель и ребята, чтобы отвлечься и снять напряжение, вышли на облаву и вернулись к рассвету. В грязи, крови и ожогах. Эрен видел их, когда они зашли в Институт, потому что, услышав скрип ворот, ясно различимый в гробовой тишине собора, почти бегом направился к главной лестнице. Охотники не стали подниматься по ней, а, сбросив часть безнадежно испорченных вещей и оружия прямо у входа, пошли к лифту. Леви держался позади, и Эрену показалось, что из-под скрывающих лицо черных прядей всего на миг его охватил взгляд выцветших глаз. Он не стал спускаться вниз, потому что ему нечего было сказать им. Любые слова прозвучали бы странно и неестественно. Можно было бы спросить, все ли в порядке, но в нынешнем положении вопрос являлся неоднозначным. И вообще, понятно ведь, что все совсем не в порядке. С той минуты и до этого момента Эрен больше не видел никого из тройки. Скорее всего, сейчас каждый из них в своей комнате приводил себя в порядок и отдыхал или занимался какими-то личными делами, но в любом случае в коридорах никто не показывался. Было раннее, но тем не менее утро, и Эрен пошел к лазарету в надежде, что Пиксис не спит, и они смогут поговорить. Он задержался у массивной высокой двери, переступая с одной ноги на другую, потому что босые стопы мерзли на холодном мраморном полу. Наконец, собравшись с духом, он обхватил пальцами ручку, мягко повернул вправо и толкнул вперед, сразу заглядывая внутрь. Там было светло и уютно. Изнутри к Эрену пробрался теплый воздух, мгновенно окутавший все тело, и легкий аромат трав и настоев. Юноша сделал шаг вперед и беззвучно прикрыл за собой дверь. По коже тут же пробежала волна блаженных мурашек. Замерзшие пальцы быстро согрелись и начали слегка неприятно покалывать. Опустив руки в карманы свободных штанов, Эрен прошел дальше в студию. Пиксис действительно не спал. Он сидел на кровати, прислонившись спиной к гредушке, в окружении вороха бумаг, а рядом стояла та самая тумбочка из библиотеки, заботливо перенесенная сюда Фарланом. Мужчина вынужденно сменил привычный для него костюм на штаны и футболку и, внимательно вчитываясь в документы, время от времени тянулся к изящной чашке с чаем, не отрывая глаз от листа. Эрен нерешительно остановился в стороне, думая, не помешает ли он сейчас Пиксису, но тот сам заметил его и улыбнулся: — Привет, Эрен. — Здравствуйте, — он подошел и сел на рядом стоящую кровать. — Я думал, что вы можете еще спать. — Я не спал, — Пиксис собрал бумаги и отложил подальше, а потом снял очки и потер уставшие глаза. — Переживаете за них? — Конечно, — вздохнул он. — Я всегда буду переживать, такова моя доля. Я им не отец, но они для меня как дети. Ты хотел о чем-то поговорить? Чаю хочешь? — достал из выдвижного ящика вторую чашку. — Да, — Эрен взял ароматный светло-зеленый напиток. — Спасибо. — Это чашка Леви, — Пиксис с прищуром ухмыльнулся и добавил заговорщицки: — Но думаю, что если он не узнает, то можно считать, что он был не против. Эрен посмотрел на тонкую фарфоровую каемку, словно мог увидеть отпечатки чужих губ, и почувствовал неожиданный трепет. Осторожно оцепив пальцами теплые стенки, он забрался на матрас с ногами, устроившись в лягушку, и настроился на важный разговор. — Я хотел спросить, — начал он, — про семью мамы. Вы расскажете мне о них? Мужчина задумчиво почесал нос. Без сомнения, Эрен имел право знать о своих предках, но говорить с ним об этом значило брать на себя большую ответственность. Историю Фейрчайлдов стоило преподнести осторожно, чтобы случайно не пробудить в Эрене ненужные эмоции. — Фейрчайлды, — заговорил Пиксис, — древний и уважаемый род, влиятельная в Клейве семья. В восьмисотых годах они руководили Институтом в Лондоне. Его глава, Шарлотта Бранвелл, рожденная с фамилией Фейрчайлд, стала первой женщиной-Консулом. Консул — это высшая назначаемая должность в Клейве, Генри Бранвелл был очень горд своей женой. Позже Фейрчайлды перебрались в Индрис, где родилась твоя мать, Карлайл. На тот момент, как она встретила Григория, от некогда могущественного и большого рода не осталось почти никого. Твои бабушка и дедушка погибли, Карлайл была их единственным ребенком. Клан в один момент поредел, когда незадолго после гибели родителей твоей матери в автокатастрофе скончались дядя Карлайл, его жена и двое детей — твои тетки, сломав, казалось, крепкую ветвь рода. Те, кто тоже когда-то носили фамилию Фейрчайлд, еще несколько поколений назад разошлись по семьям супругов, и так в Идрисе не осталось никого, кто мог бы гордо называть себя этим именем. Вот, значит, как. Существовавшая много поколений семья в один момент рассыпалась прахом и разлетелась по ветру. Как еще одно напоминание о бессилии смертных и всемогуществе Судьбы. Думать о таких тяжелых вещах в тишине было невыносимо, поэтому Пиксис, с сочувствием и пониманием смотрящий на замершего, словно в медитации, Эрена, продолжал говорить, чтобы отвлечь молодого человека: — Это была очень красивая семья. Они из поколения в поколение хвастались огненно-рыжими волосами и ясными глазами цвета весенней травы, — на губах мужчины появилась теплая, но грустная улыбка. — Ты похож на них. Твоя бабушка была Эрондейл — высокая, красивая женщина. Говорят, что Фейрчайлды, как и фейри, Дети Леса, поцелованные солнцем и благословленные Матерью Природой. Но от фей отличаются тем, что по их венам бежит золотая кровь, смешиваясь с алой, а не черной. И Честный Народ, которому нет дела ни до кого, кроме самих себя, точно не похож на Фейрчайлдов, которые с огнем в глазах и сердце со всей горячностью защищают своих любимых и без раздумья падают вниз со скалы, сложив девственные крылья, в океан, в котором тонет бренный мир. Эрену казалось, что ему рассказывают красивую сказку. Сказку, к которой он не может иметь совсем никакого отношения. История стара, как мир, но герои не забыты, и кажется, что они — те, с кем он связан кровью — так далеки от него, что он никогда не сможет почувствовать ту тонкую алую нить, связывающую его с ними сквозь века. — Кстати, — сказал Пиксис, вдруг изменив тон. — Потом зайди в музей и найди там кое-что. Его принес сюда Бейн, а ему отдала Карлайл. Чтобы случайно себя не выдать, она решила, что лучше всего этой вещи будет храниться в частном музее Института. Оно должно принадлежать Фейрчайлду, но уже прошло больше десяти лет, и большинство смирилось с тем, что их друзей и близких больше нет. Вот шуму-то мы подняли в Совете! — тихо засмеялся он. Что ж, «Возвращение последнего Фейрчайлда» в самом деле, звучит как заголовок глянцевого журнала, где на развороте вас ждет громкая, скандальная, бомбезная статья. Эрен осознавал, что вокруг его личности растет большой ажиотаж, но за то время, что прошло с момента его знакомства с Изабель, Фарланом и Леви, он ни разу всерьез не задумывался над тем, чтобы отступить и пустить все на самотек. И над тем, как к его появлению отнесутся в Клейве, зацикливаться сейчас — и в будущем — не имело смысла, потому что существовали проблемы куда более серьезные, чем мнение людей, которых он даже не знал. А еще Эрен подумал, что Пиксис заваривает очень вкусный чай. — Так что я должен найти? — парень свел брови к переносице. — Поймешь, когда увидишь, — и, если честно, эта таинственность и недосказанность начинала медленно, но верно бесить. — Приходил Магнус. Рассказал о Люке. Ты звонил ему? — Да, звонил, — Эрен был немного удивлен. — Так вы его знаете? — Люциана? Да, конечно, мы все друг друга знали. Он и Карлайл дружили с самого раннего детства. Греймарки — не богатая семья, но их дом стоял рядом с поместьем Фейрчайлдов. Дом моей семьи тоже был недалеко, а так же там были имения Моргенштернов, Эрондейлов, Магнолия, Блэкторнов, Карстерсов и Аккерманов. Хотя большинство имен тебе, конечно, ни о чем не говорят, но это те люди, которые окружали меня, твою мать и Люциана, когда мы росли. Черчи уже несколько поколений не живут в Индрисе, обосновавшись в Нью-Йоркском Институте. До меня им руководили родители Фарлана, он живет в этих стенах с рождения. О чем говорил Люк? — Попросил временно ничего не предпринимать и ждать его. — Что ж, постараемся, — вздох. — Но зависит от того, сколько он заставит нас ждать. — А что случилось с родителями Фарлана? — Эрен поставил опустевшую чашку около чайника. — Погибли в сражении у Института Лос-Анджелеса, — лицо Пиксиса помрачнело. — В тот год защитное поле там критически истончилось, и на город и окрестности обрушилась страшная волна демонов. На зачистку отправили несколько сотен охотников, и больше половины не вернулись живыми в Индрис. Там же оказались родители Изабель и Ривая. Их прах присоединился к предкам в Городе Костей. — Это что-то вроде кладбища у Сумеречных охотников? — Ну, не совсем, — улыбнулся мужчина. — Там хоронят не всех. Большая часть охотников похоронена в Индрисе, как обычно хоронят людей. В Безмолвной Обители тела погибших погребены или сожжены, а из праха возведены стены города. Город Костей — это резиденция Безмолвных Братьев. Там они ведут архив, там же находится палата совета и Меч Смерти. Нижние уровни Города не доступны для посторонних, но я расскажу тебе, что как раз там находится кладбище и тюрьмы, удерживающие живых и мертвых. В тюрьмах Безмолвного Города содержат самых опасных заключенных, тогда как виновные в менее серьезных преступлениях заключены в тюрьме Города Стекла. В Город Костей существует множество входов в разных уголках мира, что позволяет Безмолвным Братьям быстро оказываться там, где они нужны. — А Лабиринт? — вспомнил юноша. — Лабиринт — это центральный дом магических исследований и знаний магов. Его местонахождение не известно даже нефилимам. Но, говорят, что Спиральный Лабиринт находится в другом, не земном, измерении. — Тогда почему вы решили, что Совет отправит меня туда? — Эрену казалось, что сейчас его голова просто взорвется. -Потому что ты — нечто новое и интересное как для Сумеречных охотников, так и для магов. И чтобы понять, кто ты и на что способен, более чем разумно было бы отправить тебя именно в Лабиринт. — Но вы этого не сделали. — Потому что не считаю это поводом для суеты. Кроме того, я доверяю Магнусу Бейну, и если он сказал, что ты Сумеречный охотник более чем на пятьдесят процентов, значит, незачем до поры до времени поднимать вокруг этого шум. — Леви так и сказал. — Думаю, у Ривая есть какие-то свои причины, чтобы не допустить твоего отбытия в Лабиринт, — не изменяя своей таинственной улыбке, ответил Пиксис. — У него есть семья? Перед тем как ответить, мужчина немного помолчал, постукивая пальцами по укрытому простыней бедру. — Сестра. Ривай встретил Фарлана, когда приезжал с семьей в Нью-Йорк. В тот же год они потеряли родителей. Сестра Ривая была очень маленькой, и, хотя он и мог позаботиться о ней, она осталась расти у родственников, а ее старший брат, будучи достаточно самостоятельным, решил переехать сюда. Они с Фарланом поддерживали друг друга и договорились дать клятву парабатаев, потом здесь появилась Изабель. С другими ровесниками они пересекались очень редко. Думаю, они считают семьей именно друг друга. И, конечно, сестра Ривая им не чужая, хотя они не видели ее очень давно. — Вот как, — кивнул Эрен. — Тебя что-то терзает? — с беспокойством спросил Пиксис. — Переживаешь о чем-то? — Конечно, — выдохнул юноша. — Много о чем, сами знаете. — Я не буду советовать тебе не беспокоиться об этом, потому что это тебе никак не поможет, — он сложил пальцы в замок, — но всегда помни, что когда-нибудь — завтра, через месяц или год — все наладиться, если ты приложишь усилия и запасешься терпением. Только не переутомляйся. — Хорошо, — Эрен постарался улыбнуться. Получилось слабо, но тепло и от души. — Спасибо, Дот. — Обязательно выспись сегодня, — Пиксис снова взял в руки документы и надел очки. — Бессонница не лучшим образом сказывается на твоем физическом и психологическом здоровье. Постарайся заснуть. Если не сможешь, то приходи сюда, я дам тебе отвар, ребятам он помогает. Или можем просто поговорить, если это поможет тебе. Не надо держать все в себе. — Я понял, — парень встал на ноги. — Поправляйтесь. И вы тоже — не старайтесь решить все проблемы, находите время на отдых. Мы можем временно взять часть ваших обязанностей на себя. — Хорошо, Эрен, спасибо. Йегер кивнул и вышел из Лазарета. Было много свободного времени, но он был уверен, что сейчас не сможет заснуть. Холодный пол вновь обжог ноги. Эрен вздрогнул и поспешил добраться до смежного крыла, где пол был застлан красным ковром, хоть как-то препятствующим холоду. Сперва решив сходить в библиотеку, чтобы без спешки осмотреться там и покопаться в музее, он по дороге туда перехватил на кухне еще одну кружку чая — правда, не такого вкусного, как у Пиксиса, а обычного, черного из пакетика. В то же время Дот, проводивший молодого человека взглядом, пока тот не исчез за дверью, улыбнулся тем словам, которые он сказал без каких-либо раздумий: «Мы можем временно взять часть ваших обязанностей на себя». — Хотела ты этого или нет, Карлайл, — сказал мужчина, словно она могла его услышать, — но твой сын есть и всегда был и будет одним из нас. Он — рожденный от плоти человека и крови Ангела. Нефилим.***
Черный цвет: охота в ночь, Если ты, дружок, не прочь. Траур красим белой краской, Красный цвет — ходи с опаской: Заклинанья впереди, В оба глаза ты гляди. А для свадьбы цвет златой; Возвращенье? Голубой! При рожденьи нефилима Его имя будет зримо: Апельсиновым огнем Запылают буквы в нем. Серый тон для вещих снов, Костяной для мудрых слов. У победы цвет «шафран», Травной? Сердечных ран. Серебром сияют башни, Ну, а ведьмы — бронзой! Страшно?!
Эрен стоял за столом, держа в одной руке горячую кружку, а другой листая страницы толстой книги сказок Нефилимов, с увлечением перебегая глазами по строчкам. Каждый первый стих на новой странице венчала красивая заглавная буква, выглядевшая словно маленькая иллюстрация. Вся книга была исписана миниатюрами, где-то украшающими только верхнюю треть страницы, а где-то занимающими целую сторону листа. Бумага была красивая — плотная, нежного цвета слоновой кости, без изъянов. Уголки немного затерты — когда-то книгу читали часто и с удовольствием. Страницы не были пронумерованы, но то место, где обрывался текст и край бумаги были разделены изящной вязью, изображающей цветочные орнаменты — настоящие маленькие букеты. Эрен ощупывал это место подушечками пальцев и чувствовал под ними шершавый оттиск на листе. Пока он читал старую детскую считалочку, сознание вырисовывало красивые ассоциации. Эрен видел трусящего по ночному лесу чернобурого волка, который шел, склонив голову к земле, но сверкающие глаза смотрели прямо, рыская по сторонам. Видел уверенную руку, ведущую по обшарпанной бетонной стене широкой малярной кистью, оставляя по траектории яркую полосу густой белой краски. Теплый ласковый ветер взметнул полупрозрачные красные полотна, которыми было увешано все вокруг, и за ними открылся сад, цветущий нежно-розовыми и золотыми цветами. В конце усыпанной лепестками дорожки под сверкающей аркой стояли мужчина и женщина, на голове которой была золотистая фата, а за спиной тянулся шлейф свадебного платья. Сознание показало только губы, сложенные в счастливые нежные улыбки, и Эрена вдруг окатило волной радости и солнечного тепла. Он видел женщину в простой одежде, развешивающую в саду выстиранные простыни. Ее окликнул кто-то невидимый, и она обернулась, прикрыв в удивлении распахнувшийся рот смятой тканью, а из ясных голубых глаз потекли горячие слезы. Видел стеклянные башни и Город Костей. Мужчин в безразмерных балахонах и женщин, простерших руки в небо. Видел праздничный зал и статую Ангела. Танцующие пары и водопад искрящегося шампанского. Снова лес, ночь и черный волк. Высокие тонкие стволы многовековых сосен, между которыми мелькал серебристый свет, а мягкая после недавно прошедшего дождя почва, укрытая покрывалом опавшей хвои, податливо пружинила под волчьими лапами. Зверь высунул наружу влажный блестящий язык, глаза его светились в лунном свете. Волк коснулся лапой земли и плавно перешел в фигуру человека в черном плаще с разрезами в подоле. Он смотрел в сторону, и лица его не было видно, но Эрен четко представил изгиб белой шеи и аккуратно стриженный черноволосый затылок. Руки в карманах, кожаные ремни, оплетающие крепкие бедра, и плотно обхватывающие голени высокие ботинки. Леви медленно обернулся, словно в замедленной съемке, сохраняя на лице всегда бесстрастное выражение, и растворился в окутавшем его дыме от зашедшегося огнем игольчатого ковра. Пламя переползло на деревья, облизывая смолянистую кору, и скоро заполонило собой абсолютно все, не оставив взгляду ничего, кроме апельсиновых отблесков и физически ощущаемого жара. И светящейся ослепительно белым светом руны, похожей на те, что были на руках Аккермана, но совсем другой, новой и чужеродной. Эрен захлопнул книгу и вернул ее на полку. На третьем этаже были те книги, которыми редко пользовались, но именно они оказались самыми интересными для Эрена. Почти весь этаж был заставлен мифами и легендами Сумеречного мира, сказаниями о его героях, и сказками, основанными на вышеперечисленном. На каждом этаже были стеллажи, но, втянувшись в изучение книжных полок, Эрен так и не присмотрелся к их содержимому, что собирался сейчас же исправить. Институтский музей был смешан с библиотекой, и Эрен немного завис, соображая, откуда начать поиски. Может, стоило подняться на четвертый этаж и оттуда начать спускаться вниз? Самый логичный и наименее энергозатраный вариант. Нет. Эрен подошел к парапету и посмотрел вниз. К большому столу, на котором были сложены стопки книг, рулоны бумаги и карты, примыкал длинный стеллаж, в стекле которого отражалась статуя Ангела. Эрен не знал, что конкретно он ищет, но чувствовал, что искать надо там. Он спустился по боковой лестнице, опираясь одной рукой на гладкие перила, и, обогнув стол, остановился у экспонатов первого этажа. Их было немного, но они были красиво разложены по всему отведенному для этого пространству, оформлены складками красивой ткани и икебанами, но так, чтобы не отвлекать внимание от главного. Стеллажи были выставлены в виде буквы «Г» так, что ее ножка, составленная из двух стеллажей и равного им по размеру деревянного стола, была смежена с большим столом, а изгиб, представляющий собой третий стеллаж, обнимал еще один небольшой стол, так же заваленный разными вещами. Эрен прошел к началу более длинной стороны, оставил на столе пустую чашку из-под чая и начал поиски. Под стеклом находились довольно интересные вещи, хотя Эрен не имел никакого понятия об их ценности, мог только предполагать. Основа под музей была выложена красным шелком — настоящим, без вульгарного блеска — а само стекло было чистым, кристально прозрачным. Захотелось прикоснуться и провести по нему пальцем, но Эрен воздержался, пусть даже никто бы этого и не увидел. На всякий случай он спрятал руки в карманы. Первыми он увидел несколько листов из потертой, местами надорванной у краев желтоватой бумаги, на которую черными чернилами изящным почерком был занесен какой-то документ на неизвестном языке. Бумаги были выложены в ряд и придавлены сверху еще одним стеклом. Дальше было кое-что более интересное: карта Таро, на которой была изображена чаша, а рядом на специальной спрятанной под тканью подставке лежала ее настоящая модель. Эрен мог отличить оригинал от подделки, поэтому был уверен, что в этом музее представлена только копия данного артефакта, а оригинал хранится где-то в другом месте. Потом был веер ножей для метания, хотя Эрен никогда не понимал, зачем хранить оружие под стеклом, если на вид оно все еще пригодно для использования. Дальше холщовый небольшой мешочек, а рядом с ним набор костяных рун. Эрен видел такие в фентезийном кино и книгах о религии. И тут взгляд ухватился за крошечную вещицу, металлически поблескивающую под стеклом. Эрен остановился и наклонился так близко, что коснулся гладкой поверхности кончиком носа. Обыкновенный ободок кольца, закрепленный в зажиме высокой подставки, похожей на настольный держатель для бумаги. Не обнаружив на витрине замка, Эрен осмотрел ее края и, осторожно подцепив пальцами стекло, отложил его в сторону. Осмотрев подставку для кольца, он не нашел никаких специальных приспособлений для его извлечения и попробовал осторожно надавить на крепление с двух сторон. Зажим ослаб, и кольцо чуть не выскользнуло из него, но Эрен поймал его на ладонь и выпрямился, рассматривая свой трофей. Взяв его двумя пальцами, он повернулся к окнам и поднял кольцо на уровень глаз. Украшение из серебристо-белого металла с розоватым подтоном, свободно налезает на безымянный палец — Эрен проверил. По всему ободку тянется узор из крыльев фей, напоминающих стрекозиные. «…Фейрчайлды, как и фейри, Дети Леса, поцелованные солнцем и благословленные Матерью Природой…». — Что ты здесь делаешь? — этот голос заставил молодого человека вздрогнуть и резко обернуться. Леви стоял наверху главной лестницы, находящейся в центре зала, и ничего не выражающими глазами смотрел на Эрена. То есть, он был довольно далеко, и Эрену трудно было увидеть, что именно выражали его глаза, но он был уверен, что ничего. Потому что так было всегда, каждый раз, когда он пересекался с этим парнем. Кроме, наверное, того раза на вечеринке у Магнуса. А сейчас Эрен чувствовал себя пойманным с поличным. Вроде ничего плохого не сделал, потому что получил персональное разрешение от руководителя Инситута на вскрытие музея, но при виде Леви сердце заколотилось как сумасшедшее. Леви неспеша спустился вниз, смотря под ноги, и Эрен воспользовался моментом, чтобы тайком посмотреть на него. Леви, как и Эрен, был босым, в спортивных черных штанах и того же цвета борцовке, висящей на нем так, что были видны косые мышцы и ребра. Эрен ощупал взглядом линию между ребровыми костями, переход к плечу, мускулы на руках. Почувствовал, как дернулась рука в желании прикоснуться, и мысленно дал себе затрещину, чтобы не наделать глупостей. — Ну… Эм… — Эрен повернулся к нефилиму лицом, от растерянности растеряв все адекватные мысли. Леви подошел совсем близко и взял Йегера за руку, чего тот совсем не ожидал. Но брюнет только извернул его кисть, заставив показать то, что Эрен держал в ладони, хотя тот и не сопротивлялся. Грубые прикосновения парня вызвали огненную бурю в его груди, и он не старался понять это чувство. Просто знал, что хочет еще. — Родовое кольцо? — Леви забрал у Эрена украшение и вертел его перед глазами, так и эдак поворачивая на свету. — Я думал, скажет тебе Дот о нем или нет. — Он сказал, что в музее есть вещь, которая принадлежит моей семье, — Эрен покусывал губы, желая поймать взгляд охотника, но не мог. — Он не сказал, что это такое. — Ясно, — коротко ответил Леви. Он вдруг повернул ладонь Эрена тыльной стороной вверх, взял его безымянный палец и надел на него фамильную ценность, любуясь результатом. Глаз Эрена зацепился за кое-что, что привлекло его внимание. — У тебя тоже, — он схватил Леви за руку и притянул ее поближе к глазам. Тот не сопротивлялся, позволив парню изучать похожее кольцо на его пальце. Кольца действительно были похожи, за исключением самого рисунка, оплетающего ободок. На кольце Леви — фамильном кольце Аккерманов - были выжжены перекрещивающиеся птичьи крылья, выглядевшие так же изящно, как крылья фейри у Фейрчайлдов. — Кольца плавят в Адамантовой цитадели Железные сестры, — пояснил Леви. — Их не отличает ничего, кроме узора. Все равно на его руке оно выглядело совершенно по-другому. Серебристое кольцо не так сильно бросалось в глаза на светлой коже, но смотрелось более элегантно и показывало, что у хозяина хороший вкус, потому что он не стал перебивать его другими украшениями. Леви оно шло, а Эрену казалось, что на его пальце кольцо смотрелось как-то вычурно. Он положил ладонь Леви в свою и большим пальцем мазнул по красиво поблескивающему ободку. Даже грубоватой на подушечках пальцев кожей он остро чувствовал объемный прожженный в металле узор и подумал, что рисунок из крыльев очень шел Аккерману. В его глазах Леви был свободным и рьяным, но удерживаемый законами своего мира. Нет. Теперь это их мир. Эрен не заметил, как позволил рукам гладить пальцы и нежную кожу на тыльной стороне предплечья Леви, а мысли улетели далеко в другом направлении. Охотник подобрался, словно натянутая тетива, и совсем перестал двигаться, будто не хотел спугнуть осмелевшего Эрена. Его глаза медленно поднялись к лицу напротив, задержавшись сначала на подбородке, потом на губах, а затем на длинных ресницах. — Хочешь что-то сделать? — спросил он и столкнулся с потемневшим взглядом невероятных глаз. — Хочу. И он поцеловал Леви. Тот ответил сразу — сильно и страстно — словно давно уже был готов к этому. Эрен целовал его грубо и нежно одновременно, схватив ладонями за голову, большими пальцами гладя острые скулы, а средними — бархатную тонкую кожу за ушами. Леви, желая доказать, что он и сам неплох, быстро скользнул руками под футболку к горячему, словно Небесный огонь, телу, такому прекрасному и желанному. Эрен закрыл глаза, отдавшись эйфории, и прижался ближе, позволяя исследовать свою изогнутую спину. Он чувствовал вкус мятной зубной пасты и крепкого зеленого чая, втягивал через каждую пору терпкий запах мужчины, подчеркнутый легкой ноткой пощипывающего нос одеколона. Леви выпустил руки из-под его футболки и толкнул его к столу, от чего жалостливо звякнуло стекло на витрине, и мгновенно оказался рядом, тянясь к заманчивым влажным губам, из которых обрывисто вылетал горячий воздух. Эрен властно, крепко сжав пальцы, подхватил его под бедра и, развернувшись, усадил парня на стол, с которого от удара полетели вещи, и страстно впился в податливые губы, искусанные в нетерпении. Его притянули ближе, заставив почти навалиться на поджарое тело, и Леви обвил ногами его бедра, из-за чего Эрен болезненно ударился пахом о ребро стола, хотя внезапную боль сгладила волна бурлящей страсти. Когда закончился кислород, и они не могли больше дышать только друг другом, Эрен отпустил покрасневшие восхитительные губы и со всей страстью припал к разгоряченной шее, а партнер, запрокинув голову, в экстазе исказил лицо и вдохнул сладкий воздух через судорожно раскрывшийся рот. Горячие губы оставляли следы, перемещаясь вдоль ключичной мышцы, словно по линейке, и доставляя непередаваемое удовольствие. Добравшись до уха, они ухватили мочку, затягивая во влажный рот, а язык, облизав ее, скользнул в ушную раковину, бегло пробежавшись по ее изгибу. Эрен не думал, делает он все правильно или нет, а просто изо всех сил старался сделать этому человеку так приятно, как только мог. Он заметил, как с его талии исчезла одна нога, и тут же почувствовал ее пальцы на своей возбужденной плоти. Леви ласкал его через ткань хлопковых штанов, гладя большим и указательным пальцем по всей длине, особое внимание уделяя головке. — Рива-ай, — простонал Эрен, уткнувшись ему лбом в изгиб между шеей и плечом. Он помог Леви стянуть с себя футболку и был невероятно рад видеть в глазах напротив не безразличие к происходящему, а восторг и желание. Тот свесил ногу со стола, заменив ее ловкими пальцами, быстро забравшимися в штаны, и придвинулся поближе, чтобы удобнее было вылизывать мускулистую загорелую грудь. Эрен чувствовал эрекцию возбужденного прижавшегося к нему тела, трущуюся о его живот, и мучительно медленно провел по ней рукой, получив в ответ несдержанный низкий стон. Он снял с Леви борцовку и бросил на пол. Он никогда не думал, что Леви, всегда холодный и невозмутимый, может так щедро делиться теплом. Эрен выцеловывал прекрасное тело от ключиц до груди, сгиб локтя и горько-сладкие пальцы. Леви оторвался от него и, не прекращая ласкать, смотрел, как молодой человек упоительно целует его. Он впитывал в память это соблазнительное лицо и прыткие движения страстного любовника и обещал себе, что никогда и ни при каких обстоятельствах — что бы ни случилось — он его не отпустит. Рука вынужденно выскользнула из-под резинки штанов Йегера, потому что он, раскрашивая поцелуями бледную влажную кожу, опустился на колени, на ходу придвигая Леви ближе к краю стола. Тот запустил одну руку в великолепные каштановые волосы, массируя у корней, и шальными глазами наблюдал за тем, что делал Эрен. Юноша спустил с него штаны до коленей, касаясь губами кожи над резинкой боксеров и на внутренней стороне бедра, трогая руками везде, докуда мог дотянуться. Грубо проведя ладонью в районе поясницы, он услышал сверху болезненный вздох и недоуменно поднял взгляд, оторвавшись от приятного занятия. — В чем дело? — Все нормально, — Леви явно не хотел, чтобы Эрен останавливался, но от того не укрылось мучительно скривленное лицо. Он оттянул резинку трусов сзади и, посмотрев туда, увидел над выступающей у бедра костью неприятный ожог, по форме напоминающий многолучевую звезду. — Напоролись на стаю Древаков в парке, — неохотно пояснил Леви. — Яд прожег форму, но это не опасно. — Тебе больно, — Эрен с беспокойством рассматривал уродливое увечье, затягивающееся явно дольше остальных. — Глупости. Нежное прикосновение к ожогу удивило Леви. — Что ты делаешь? — Зализываю твои раны, — с лукавой улыбкой ответил Эрен, не отрываясь от дела. Мокрый язык будто бы на самом деле снимал жгучую боль, и Леви прикрыл глаза, стараясь сдерживать стоны облегчения. Эрен снова вернулся к месту, которое целовал прежде, но теперь его движения стали более осторожными. Страсть поутихла, и ее место без остатка заполнила глубокая нежность. Леви перекинул ноги через плечи Эрена и устроил стопы у него на лопатках, получив короткий поцелуй в икру. Эрен осторожно до конца снял с него штаны и белье, коснулся губами лобка, головки, мазнул по всей длине, затем языком и медленно взял в рот. Леви раздвинул ноги шире, впиваясь пятками в широкую спину. К высокому своду библиотеки слетались жаркие стоны и лихорадочный шепот. Эрен отстранился, смотря снизу вверх азартно сверкающими глазами и слизывая с губ стекающие капли спермы. Леви поставил ногу ему на плечо, надавливая пальцами, и толкнул назад, второй ногой скользя вниз и, остановив ее между его ног, скептически приподнял бровь: — М? Уже все? — Ты бы видел свое лицо, — оскалился Йегер, перехватывая нахальную стопу и целуя пальцы. Они заслужили небольшую передышку. Целовать любимого человека, провести в тишине час или два — роскошь, но сейчас они могли себе ее позволить. Пока они ждали ответ из Аликанте, пока ждали Люка и ждали решающего поворота в этой истории, они могли. Могли позволить себе немного побыть эгоистами.***
Оказалось, что Иззи на самом деле неплохо готовит. Ее страсть к экспериментам и поиску чего-то нового, конечно, настораживает и даже пугает, но ребята все равно с большим удовольствием ели сочные стейки и овощи во фритюре. После близкого общения с Леви Эрен почувствовал в себе прилив оптимизма, и это принесло ему большое облегчение. Он полностью осознал, что его ситуация не безвыходная и безвыходных ситуаций не существует вообще — все имеет какое-то решение, пусть, возможно, это требует времени. Понял, что жизни мамы ничего не угрожает, и уже скоро он снова встретится с ней — Эрен чувствовал это. И, конечно, он наконец понял и принял свои чувства к Леви, которые оказались взаимными, во что все еще не до конца верилось, словно это произошло во сне. Слегка напрягал Фарлан, который старался вести себя как обычно, но, не смотря на это, был каким-то нервным и напряженным и постоянно с подозрением косился то на Леви, то на Эрена, ошибочно полагая, что делает это совершенно незаметно и ненавязчиво. Леви умело его игнорировал, а Эрену, которого обычно не так просто было смутить, кусок в горло не лез, что, конечно, не укрылось от Изабель, которая едва не обиделась. В общем, Эрен остался с ощущением, что Фарлан как-то чувствует изменения в Леви. Надо будет почитать про эту их парабатайскую связь. Когда уже заканчивали с обедом, на кухне появился Пиксис. Он выглядел не лучше всех и передвигался медленно, но тем не менее самостоятельно. Изабель подорвалась с места, помогла учителю сесть и предложила пообедать, но мужчина ответил, что чувствует себя не очень хорошо. В комнате сразу стало тихо: все словно ждали, что Пиксис должен сказать что-то важное, и Эрен подобрался и приготовился слушать. — Вчера было совершено нападение на Институт Рио-де-Жанейро. Сгустилась тяжелая и тревожная атмосфера. Эрен старался даже не дышать — сам не знал почему. Может, боялся упустить реакцию остальных. — Карстерсы в порядке? — осторожно поинтересовался Фарлан. — Да, — кивнул Пиксис, и эти слова ощутимо разрядили обстановку. — Они ушли через портал. — Ты связывался с Джоном? — Леви покачивался на стуле, сложив руки на груди. — Нет, я решил, что сделаю это позже. Сейчас они временно переехали в Идрис. В Рио прибыл отряд нефилимов. Институт разрушен до основания. Эрен видел две пары удивленных глаз, прожигающих Пиксиса. Леви сверлил взглядом край стола, терзая большим пальцем нижнюю губу, и этим состоянием вызывал у Эрена еще более нехорошее предчувствие, чем если бы он открыто выражал свое беспокойство. — Что там произошло? — спросила Изабель, не в силах больше терпеть. — В письме, отправленном из Клейва, говорится, что на рассвете, когда в Институте все спали, он подвергся нападению демонов. По отчетам, в последнее время в Рио не наблюдалось изменения показателей в плане нарушения демонами межпространственных барьеров. Это значит, что они не могли скапливаться на границе измерения или внутри него — последнее не могло быть упущено из вида местным Конклавом. Они появились неожиданно. Видели целую армию бехемотов. — Армию? — Несметное полчище, — подтвердил Пиксис. Тут даже Эрен, который еще плохо разбирался во всяких демонах и статистиках, понял, что пахнет жареным. Это чувство роем мух закопошилось в груди, вызывая стойкое желание любым способом вымыть его из себя. Леви перестал раскачиваться, стукнув ножками стула об пол, но глаз не поднял. — Это похоже на то, что случилось тогда в Лос-Анджелесе? — спросил он. Эрен похолодел. Та самая трагедия десять лет назад, о которой рассказал Пиксис? Когда демоническая атака значительно проредила численность Сумеречных охотников. Когда Леви, Изабель и Фарлан потеряли своих родных. — Да, — ответил Пиксис. — Похоже. Объявлено военное положение. Вместе с письмом пришло извещение о срочных сборах и внеплановом заседании Совета. — Нас вызывают в Аликанте? — уточнила девушка. — Да, — подтвердил мужчина. — Магнус Бейн приглашен в Совет, поэтому вы отправитесь вместе с ним. Завтра рано утром он прибудет сюда, поэтому будьте готовы, не заставляйте его ждать. Леви, ты будешь присутствовать на собрании. Изабель и Фарлан едут как пополнение для запасной военной силы на время пребывания нефилимов в Городе Стекла. Я остаюсь здесь. Вопросы? — Что по поводу Эрена? — отозвался Аккерман. — Его положение будет рассмотрено на совете. — Он идет с нами? — Эрен заинтересованно уставился на Пиксиса. О том, что ему тоже придется отправиться с остальными, он даже не подумал. — Да. — Это может быть небезопасно, — усомнилась Изабель. — Все-таки в столице объявлено военное положение. — По-твоему, ему лучше остаться здесь? — парировал Фарлан. — Учитывая реальную угрозу демонической атаки? — В таком случае, — переключилась девушка на наставника, — не стоит ли вам уйти вместе с нами? Пиксис покачал головой: — Во время разбирательств Совета, я буду на территориальном уровне решать вопрос о пропаже Карлы Йегер. В случае опасности я всегда могу укрыться в Святилище. — Понятно, — резюмировал Леви, вставая со своего места. — Думаю, это вполне разумное решение. — Где мы остановимся? — спросила Иззи, пока Леви помогал Фарлану прибираться на кухне. — Я думаю, вы можете погостить у Черчей. Сегодня же свяжусь с Гидеоном. Он будет рад тебя видеть, — сказал он, последнее посвящая только Фарлану. — Я тоже, — с теплотой ответил тот.***
Утро в этот один из последних дней лета выдалось холодным, пронизанное ледяным ветром, дующим с Ист-Ривер. Время — около четырех часов утра, все обитатели Института устроились на его пороге, ожидая появления Великого Мага. Скоро подошел Армин, заглянувший проводить Эрена, который вчера позвонил предупредить его об отъезде. К слову, Эрен долго мямлил, на ходу подбирая подходящее слово, в итоге окрестив обусловленный вид перемещения «межпространственным», чем поверг уже, казалось, привыкшего ко всему друга в шок. Конечно, любознательный Арлерт готов был вовсе не спать целые сутки и больше, только чтобы увидеть действие настоящего портала. Эрен выглядел вполне выспавшимся, но в голове у него гулко шумела кровь, а глаза ощущались опухшими и слипающимися, потому что он отправился спать вчера сразу после обеда и очнулся только сегодня, когда пора было выходить. На улице он постепенно почувствовал себя лучше и даже перекинулся парой слов с сидящим рядом Армином. Эрен вспомнил, как оживленно проходили сборы в дорогу вместе с мамой, когда они возвращались в конце каникул из дома его бабушки и дедушки по отцовской линии. Мама грузила в багажник машины какой-то хлам, которому волшебным образом находила применение на работе, Йегеры помогали, а маленький Эрен носился вокруг, поддерживая шумиху. Он постоянно тащил с собой разные игрушки и вещи, с которыми не хотел расставаться, а Карла по-тихому относила их обратно в дом, потому что в стареньком автомобиле уже не было места. Ценные теплые воспоминания. Сейчас было непривычно тихо. Холодно, но все равно по-своему уютно и хорошо. Немного сыро, промозгло, с запахом преющей листвы. Общее настроение — сонное и ленивое. Леви подпирает спиной колонну у входа и смотрит куда-то за ворота. Пиксис в дверях сидит в плетеном кресле-качалке с неизменной дымящейся чашкой чая, подернутого тонкой шалью белесого пара. Фарлан рядом — опирается на стену собора и приобнимает Изабель, грея ее у себя на груди, а она разморенно хлопает слипающимися глазами. Эрен устроился на холодном мраморе возле ступеней, Армин — рядом с ним, накинув капюшон, а пальцы спрятав в рукава толстовки. Через, примерно, час в ворота зашел мужчина в легком пальто и желтом шарфе в шахматную клетку, замотанном до носа. Бросив общее «Всем доброго утра», Магнус отдельно поздоровался с Пиксисом и обольстительно улыбнулся Армину, от чего тот, смутившись, попытался спрятаться в недрах своей кофты, но все-таки ответил коротким кивком. — Что ж, — Магнус хлопнул в ладоши. — Если все в сборе, то не вижу смысла тянуть. Он выбрал место, где ничто ему не мешало и начал колдовать. Все, кроме Армина, остались на своих местах, а он подошел поближе и остановился немного в стороне так, чтобы случайно не помешать, но иметь возможность все видеть. Леви отслонился от колонны и переместился на то место, где только что сидел блондин — к Эрену. Тот, завернувшись в куртку и с дурацким рюкзаком за спиной, незаметно придвинулся к нему ближе, едва касаясь плечом его плеча. Леви неотрывно смотрел на спину Бейна, но незаметно положил руку на бедро Эрена, спрятав под подолом верхней одежды. — Раньше в Институте был портал, — сказал он в полголоса. — Таких не очень много, потому что постоянно существующий портал может нести угрозу в виде, например, внезапного нападения. В таком случае враг проникнет прямо внутрь здания. Поэтому такие порталы решено было запечатать. — А Сумеречные охотники не могут сами их создавать? — спросил Эрен. Рука Леви, греющая его сквозь ткань джинс, вызывала в нем внутреннюю дрожь. — Нет, — Аккерман покачал головой. — Тип рунических знаков, используемых для создания портала, недоступен для нас, поэтому их наводят маги. Обычно, эта услуга платная, но в этот раз сделали исключение, раз уж магу самому надо переместиться. — А мы вроде ручной клади? — закончил мысль Эрен. — Вроде того, — улыбка затаилась в уголке тонких губ, но Йегер все равно заметил ее. — А как он работает? — кивнул он в сторону Магнуса. — Представляешь место, в которое хочешь попасть, и портал переносит тебя туда, — пояснил Леви. — Конечно, место должно существовать на самом деле, и чем детальней ты представишь его, тем лучше. Эрен кивнул и задумчиво прожигал взглядом то место, где стоял маг, а потом его посетила сомнительная мысль. — Погоди-ка, но… — он нахмурился. — Как я представлю то место, которое никогда раньше не видел? Леви обернулся к нему, удивленно вскинув брови, а потом вернул голову в исходное положение и снисходительно хмыкнул. — Не волнуйся, портал перенесет тебя туда, каким было последнее место назначения. Эрен угукнул и слегка отвел колено в сторону так, чтобы коснуться им ноги сидящего рядом парня. Ладонь Леви соскользнула, переместившись на внутреннюю сторону бедра, от чего Эрен почти неслышно выдохнул, а в глубине глаз Аккермана загорелся азартный огонек. Послышался тихий треск, словно кто-то жег бенгальские огни, и соответствующий ненавязчивый запах. Леви убрал руку с бедра Эрена, встал и, полуобернувшись, сказал ему: — Нам пора. Идем. Эрен, поднимаясь на ноги, обратил внимание туда, где воздух искрился голубоватыми искрами, уплотнялся, приобретая, как подумал Эрен, цвет единорога: непередаваемое сочетание всех оттенков от бело-голубого до темно-фиолетового с мерцающими искрами и переливами. Кусочек пространства начал плавно скручиваться в спираль и расширяться, пульсируя. Когда портал обрел окончательную форму и прекратил отстреливать искрами, Магнус опустил руки и обернулся к своим попутчикам: — Портал продержится десять минут! Баулы в зубы и вперед! Вся группа собралась около телепорта. Эрен подошел к Армину и крепко обнял, похлопывая между лопаток. — Я даже не знаю, что сказать, — признался друг. — Увидимся, — подсказал Эрен. — Увидимся. Армин отстранился, похлопал по плечу и отошел назад, наблюдая за тем, как охотники друг за другом исчезают в переливающемся мареве портала. Изабель, помахав рукой наставнику, стоящему на пороге, вцепилась пальцами в лямки рюкзака и первой шагнула вперед. За ней последовал Фарлан, следом за ним — Леви. Как только портал сомкнулся за его спиной, Эрен в последний раз обернулся и, стараясь по совету Магнуса не думать ни о чем, отправился в неизвестность. Как только маг собирался переместиться следом за ними, его догнал оклик: — Жан! Он обернулся и увидел беспокойный, но полный решимости взгляд лазурных глаз. — Прошу, присмотри за ним, — сказал Армин, обнимая себя за плечи. — Конечно, сладкий, — улыбнулся Бейн от уха до уха и приблизился к дрожащей стене. — И будь осторожен, — негромко донеслось в спину. Жан больше не обернулся, спрятав за шарфом счастливую нежную улыбку, и, прислонив ладонь к губам, отсалютовал ею Армину. После этого жеста он пересек тонкую границу между измерениями и исчез в водовороте портала, оставив за спиной холодное утро, ветер и миниатюрного блондина, в груди которого бешено колотилось взволнованное сердце.