Indulgence

— Адам? Адам, он ушёл… пойдём в дом, — Айзек развернул друга к себе лицом, привлекая его внимание. Вместе они дошли до калитки, где их уже ждал Дэррен, и скрылись за ней. Парни вернулись к бассейну, к своим, брошенным тут же, бутылям с виски, вновь разместившись на своих покинутых шезлонгах. Адам был молчалив и задумчив. Перед его глазами так и стоял образ красивой формы пухлых губ со сбегающей из ранки струйкой крови и испуганные большие карие глаза спасённого ими парня. Не выдержав, Адам обратился к хозяину дома: — Дэррен, ты ведь, наверняка, многих здесь знаешь. Ты случайно не знаком с тем, кого мы спасли? Что это был за парень? — Кстати да, — вступил в разговор Айзек, — Когда я собирал его книги, я заметил, что одна из них Библия. Увидел название в тусклом свете фонаря. Я, конечно, тоже не атеист, но кто он? Религиозный фанатик? — Айзек не скрывал своего удивления, обратив внимание на ещё больше вытянувшееся при этих словах лицо Адама. — Я далеко не всех здесь знаю, и плохо его рассмотрел в полутьме. Но его лицо мне показалось знакомым, — Даррэн откинулся на спинку шезлонга, — Не буду врать, но, мне кажется, это послушник из нашей католической церкви, или как там называются те, кто вот-вот должен стать священником?! В религии я не силён, — Дэррен посмотрел на замолчавших парней. — Священником… — Адам понизил голос до шёпота, уставившись на Дэррена во все глаза. — Ну да. Айз знает, я католик, но в церковь хожу крайне редко. Хотя иногда бывает потребность. Я, кажется, видел его там на прошлое Рождество. Либо я видел кого-то, очень на него похожего. Сложно сказать, я плохо рассмотрел этого парня. Но если вспомнить, что орали эти мрази, и что хотели с ним сделать, да и его собственные слова, мальчик явно связан с религией очень тесно, — Дэррену казалось, что спасённый ими парень по возрасту ещё почти сущий ребёнок. — Дэррен, ты покажешь мне утром, где здесь находится эта ваша католическая церковь? — Парни удивлённо воззрились на подавшего голос Адама, и, заметив их вопросительные взгляды, Адам потупился, — Я просто хочу убедиться, что он благополучно добрался до дома. Если он будущий священник, наверняка, в церкви он проводит всё своё время каждый день. — Даже если Дэррен не ошибается насчёт него, то ты-то как его узнаешь, Адам? — Айз уже допивал свой бокал с виски и готовился наполнить его по-новой, — Или ты его подробно рассмотрел в свете этого полудохлого фонаря? — Нет… нет… я… но я узнаю его, Айз. Я его точно узнаю, — Что-то было в голосе Адама такое, что Айзек поражённо замолчал. Он слишком хорошо знал Адама, чтобы сомневаться в правильности сию же секунду посетивших его мыслей. Допив свой алкоголь и ощутив мощный отходняк после такого сильного адреналинового всплеска, парни переместились в дом, где ещё немного посидели в гостиной, продолжив разговор. — Дэррен, а кто такой этот Брэндон? Что за ублюдок? — Вспомнив о нём, Айзек ощутил прилив раздражения. — Этому чудовищу, кажется, то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет. Его папаша в местной полиции какой-то шишак, важная птица. Периодически Брэндон творит непотребства, его не раз закрывали под домашний арест. Папаша заплатил за его выходки уже ни один штраф, но толку с этого мало. Он собирает вокруг себя разную шпану. По-крупному чего-то действительно страшного они не творят, но по совокупности содеянного его уже бы и можно было посадить. Последнее время этот мелкий идиот направил свою нездоровую активность на студентов местной семинарии. Я однажды проходил мимо какого-то их корпуса и видел, как там тёрся Брэндон и орал какие-то насмешки в адрес студентов. Его тогда загребли за нарушение общественного порядка. Скорее всего, парень, которого мы от него спасли, семинарист или выпускник. Парни, вы не против спать в одной комнате? Просто у меня ремонт тут ещё не закончен, гостевые спальни не готовы, — Дэррен собрал пустую тару и оглянулся на своих гостей. — Только на разных кроватях, моя задница мне слишком дорога, — расхохотался Айз, посмотрев на Адама, но тот, казалось, отсутствовал, о чём-то крепко задумавшись. — А? — Адам поднял глаза на своих собеседников, пытаясь уловить нить разговора, — Не ссы, Айз, твоя задница не в моём вкусе, — подначил он друга. — Разумеется кровати разные, только душ уж как-нибудь поделите, надеюсь, — Дэррен показал своим гостям дом и их спальню на остаток этой ночи. Вскоре все разбрелись по своим местам, но Адаму не спалось, впрочем, Айзек засыпать тоже не спешил. — Адам? — Ммм? — Слушай, ты чего так озаботился судьбой этого парня, которого мы спасли? Неужели втрескался с первого взгляда? — Айзу было весело, не без участия в этом выпитого алкоголя, — А если он действительно священник, что ты будешь делать? Станешь ревностным католиком и будешь ездить сюда к нему на исповедь? — Айз перестань. Ты видел его? Он такой худой… хрупкий… Мне страшно подумать, что могли бы сотворить с ним эти ублюдки, если б мы не подоспели вовремя. — Адам, да ты попал, чувак!!! — Айзек даже приподнялся на кровати, — Ты сам-то себя послушай… Да у тебя слюна бежит от одного воспоминания о нём. — Айзек, я тебя придушу сейчас, если ты не заткнёшься, — Адам уже начал злиться, хотя и понимал, что Айзек прав. Сердце Адама отказывалось биться ровно при упоминании об этой несостоявшейся жертве местных отморозков. Засыпая, Адам видел перед собой наполненные ужасом большие карие глаза, они даже приснились ему в эту ночь. А утром он проснулся раньше всех, с радостью отметив, что похмелье его миновало. Про Саули Адам совершенно забыл, как и про свой, вырубленный ещё с вечера, телефон. Дождавшись, пока проснутся остальные, Адам позволил себе похозяйничать на кухне Дэррена, чтобы отвлечь себя от ненужных мыслей, но после завтрака он плохо мог удерживать себя на месте, напомнив Дэррену, что тот обещал показать ему местный костёл.       В Бёрбанке католический приход был единственным. Из дома парни выбрались уже после полудня и не избежали участи быть узнанными на улице своими местными поклонниками. Раздав автографы всем желающим, они добрались наконец до католической церкви почти в самом центре Бёрбанка. Айзек и Дэррен решили пойти туда вместе с Адамом, ещё на подходе заметив его крайнее воодушевление. Зайдя в костёл, Адам огляделся, не зная, куда бросить взгляд. Сам он вырос в обычной семье, ревнителями веры его родители не были. Мать, еврейка и иудейка по вере, не придерживалась строгих религиозных взглядов, отец принадлежал к какой-то из протестантских конфессий и тоже никогда не проявлял особенного религиозного рвения. Сам Адам верил, что бог существует, как некая высшая сила, на непостижимом уровне регулирующая жизнь человечества, но никогда не испытывал высокой потребности в молитвах и посещении церкви.       В церкви было тихо и пусто. Несколько верующих прилежно молились перед алтарём, кто-то пришёл на исповедь, скрывшись за дверями исповедальной комнаты. Ни священников, ни кого-либо подобного в поле зрения не наблюдалось. Где здесь искать своё ночное наваждение, Адам не знал. — Ну что мы будем делать, Адам? — Айз тихонько подёргал друга за рукав, привлекая его внимание. — Я не знаю, Айз, давай подождём. Он должен быть где-то здесь, я чувствую, — Адам, казалось, и сам не отдавал себе отчёта в том, что говорит. — А геям можно находиться в церкви? Насколько я помню, вы вне закона божьего, — Айзек не мог перестать подначивать своего друга даже здесь. — Замолчи, Айз, — Адам сверкнул глазами и, развернувшись, вдруг увидел открывшиеся двери исповедальной комнаты, откуда вышел невысокий, худой парень в чёрном одеянии священника, осенив крёстным знамением преклонившую перед ним колено женщину. Вполооборота он развернулся, и Адам заметил маленький пластырь в уголке его рта, сразу же поняв, что это и есть именно тот, кого он так хотел разыскать. Длинная каштановая чёлка скрывала половину его лица, на изящной кисти его руки висели чётки. Парень медленно развернулся и осмотрел зал церкви, задержав взгляд на сидевшем на скамье Адаме и его спутниках. — Отец Томас… сэр? — Кто-то окликнул, как понял Адам, именно его, и отвлёк на себя его внимание. Томас… Его зовут Томас. Это имя пульсом забилось в висках Адама, не шевелясь и, казалось, даже не дыша, в упор смотревшего на стоявшего у алтаря красавца в чёрном одеянии.