Indulgence

      В растерянности Томми стоял на пороге костёла, сам чуть ли ни бегом бросившись вслед за убежавшим Адамом. Его слова, произнесённые на исповеди, прочно впечатались в душу Томми Джо. Он вспомнил, сколько раз в своей жизни сам старался быть правильным и послушным сыном, следуя всему тому, чего хотели от него его родители. Вспомнил, как запрещал себе отвлекаться на настоящую жизнь вокруг, погружаясь в религию и уходя в неё с головой. Нельзя сказать, что религия не приносила Томми радость, но он заставлял себя забыть, сколько раз сомневался, хочет ли посвящать этому всю свою жизнь без остатка, закрыв для себя навсегда все другие радости и увлечения. Теперь, когда в его жизни появился Адам, в неё пришло и то, чего Томми до этого никогда не испытывал. В неё пришла любовь. Любовь совсем иного рода, чем уже существовала в его жизни. И теперь, так любимый Томми Джо, бог почти в буквальном смысле стоял между ним и возможностью стать счастливым в миру. И не просто счастливым, а счастливым в тех самых порицаемых всеми религиями мира отношениях, которые и самим Томми, как будущим священником, должны были быть также порицаемы. Но, никогда не думая, что его стремление стать служителем религиозного культа когда-либо подвергнется таким испытаниям, Томми спокойно шёл к своей цели, в какой-то момент начав верить, что бог — это всё, что ему нужно для счастья. И вот в эту минуту он стоял на пороге церкви, в которой провёл почти всю свою сознательную жизнь, в мыслях о том, а делает ли такая жизнь его счастливым?! Будет ли радоваться сам господь бог, наблюдающий с небес за каждым своим творением, видя, какую жертву приносит он, Томми Джо, отказавшись от того, что сам бог предусмотрел в его судьбе, ради служения ему?! А ведь в том, что ничто не происходит в жизни без участия бога, Томми никогда не сомневался. Так зачем же бог познакомил их с Адамом, зачем пересёк их дороги и зажёг друг к другу их сердца, если им нельзя быть вместе? На этот вопрос Томми ответа не мог найти. В эту минуту, как никогда ещё в своей жизни, он понимал, что ни его родители, ни все те, кто так хотел видеть Томми в сутане и с распятием в руках проводящего жизнь в стенах католического костёла, не проживут за него его собственную жизнь. А чего в действительности хочет от жизни он сам, Томми Джо всегда запрещал себе думать. И вот теперь Адам будто разбудил его душу от долгого сна. Прямо сейчас жизнь подкинула Томми задачу с одним неизвестным. И неизвестным этим было ни что иное, как его дальнейший выбор.       Покружив бесцельно по Бёрбанку, Адам вернулся в ЛА. За этот день он, словно, прожил всю свою жизнь заново, вспомнив всё, что ему пришлось в ней испытать. На воскресенье было назначено его крещение и обращение в католическую веру, как он хотел. И он точно знал, что Томми сделает это сам, как и обещал когда-то Адаму. Это будет тот день, когда Адам снова увидит Томми Джо, снова сможет быть настолько близко к нему, чтобы иметь возможность прикоснуться, увидеть его глаза, его улыбку, услышать его тихий голос, осязать и наблюдать всё то, что Адам в Томми так любил. Видеть самого Томми и снова испытывать этот трепет в душе, свойственный чувству искренней и настоящей любви. И пусть Томми выбрал бога, и Адам никогда не сможет быть с ним, он был благодарен судьбе и даже богу за то, что это чувство любви ему было дано испытать, что он знаком с таким потрясающим человеком, заставившим его, Адама, познать всю полноту жизни. Ведь всё, что было в жизни Ламберта до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Осознание этого даже смогло на какой-то момент вывести Адама из его состояния отрешённости и душевных мук, испытываемых от безответной любви.       В субботу у него был назначен аккустический концерт после значительного перерыва в выступлениях на одной из небольших арен Лос-Анжелеса. С выбором басиста Питтман тянул самому ему малопонятную резину, всё ещё надеясь, что Ламберт оживёт хоть как-то и разберётся с этим всё-таки сам. На репетиции перед тем самым концертом Адам пел, уже не сбиваясь. Он пел так, как будто рядом был Томми Джо, как будто это он играл сейчас на гитаре для Адама, и певцу казалось, что он даже чувствует его присутствие здесь. Адам был отрешён, он пел, с полным погружением в музыку, в свои песни, закрыв глаза и видя перед собой лишь любимый образ темноволосого парня с длинной чёлкой, большими карими глазами, изящными руками с длинными пальцами, тонкой фигуркой, облачённой в чёрное одеяние, и улыбкой… Той самой обворожительной, очень красивой улыбкой, в которую Адам влюбился в первую же секунду, как её увидел. Той самой улыбкой, которую с первой минуты так хотел поцеловать, и это желание ему удалось осуществить. И вспоминая об этом сейчас, Адам был счастлив. Счастлив тем, что помнил вкус любимых губ, тем, что имел хоть мимолётную возможность почувствовать в своих объятиях того, кого он так сильно любил, пусть на короткий миг, но это было. И вспоминая сейчас об этом, Адам чувствовал радость, наполняющую его душу.       В вечер субботы, сидя в гримёрке и готовясь выйти на сцену и петь для тех, кто любит его творчество, и кто пришёл его послушать, Адам вспоминал, как пел Sleepwalker, когда первый раз Томми играл для него, решив начать с этой песни свой концерт. — Ты готов? — Айз зашёл к другу убедиться, что душевное состояние Ламберта приходит в норму. Адам лишь вкратце рассказал Айзеку о своей последней исповеди, отметив, что теперь Томми знает о нём всё. В глубине души Айзек тоже надеялся, что этот разговор каким-то образом подействует на Томми Джо и заставит его пересмотреть свой выбор в пользу Адама. — Я готов, Айз… как и всегда… — Адам улыбнулся и развернулся к другу, обняв его, — Я никогда не благодарил бога за то, что у меня есть такие друзья, как ты. Только сейчас понимаю, насколько я счастливый человек, ведь у меня есть всё, что нужно для счастья. Даже любовь… пусть и безответная, но она есть. Мне это дано — способность любить, способность понять, что может испытывать человек за свою жизнь, во всех красках. А ведь кому-то за целую жизнь так и не удаётся этого познать. Всё будет хорошо, Айз. Теперь я в этом даже не сомневаюсь, — В глазах Адама Айзек видел тот душевный подъём, который сейчас происходил в нём. И хотя и был немало удивлён тому, как может человек радоваться безответной любви, он всё же успокоился, надеясь, что за Адама ему не придётся больше так переживать, как было всё это время.       Адам вышел на сцену, как обычно, приветствуя своих фанатов и коротко пообщавщись с ними. Он казался весёлым и воодушевлённым, каким и был всегда на своих выступлениях. Даже Питтман, боявшийся того, что концерт может сорваться из-за душевного состояния Адама последних дней, немало удивился и обрадовался, видя певца таким. Заняв свой высокий стул, Адам объявил первую песню, сопроводив её коротким комментарием: — Знаю, вы все любите Sleepwalker, — Одобрительный ор и выкрики фанатов в ответ, — Я не то, чтобы эту песню любил больше других, но с некоторых пор она ассоциируется у меня с одним очень приятным событием в моей жизни. Хотя её текст и смысл далеки от того, чего я бы очень хотел в своей жизни, но в ней есть строчки, которые я хочу адресовать одному человеку. Мне есть, за что его благодарить. Ведь именно он заставил меня взглянуть на жизнь по-новому. Его здесь сегодня нет, но я надеюсь, что, возможно, когда-нибудь он увидит этот концерт в записи и услышит то, что я уже ему говорил, но скажу ещё раз. Я люблю тебя, Томми Джо! — Зал взорвался возгласами и аплодисментами. Те, кто был на прошлом аккустическом концерте Адама, или видели его в записи, конечно же, вспомнили и поняли, о ком идёт речь. Адам ничего ни от кого не хотел и не собирался скрывать, щедро делясь с публикой своими эмоциями.       Зал стих и Адам начал петь. Он снова закрыл глаза и погрузился в музыку и в эту песню, заводя публику этим ощущением полного погружения. Everywhere that I go I see another memory And all the places we used to know They’re always there to haunt me I walk around and I feel so lost and lonely You’re everything that I want But you don’t want me       Пропев эти строчки, Адам открыл глаза и направил взгляд в зал, освещаемый приглушенным светом и телефонами фанатов. Ему стоило огромного труда не сбиться с песни, потому что он увидел прямо у сцены Айзека, стоящего рядом с Крисом, возле которого находился никто иной, как Томми Джо Рэтлифф. В руках он держал ту самую голубую глянцевую гитару, на которой впервые подбирал песни Адама в его студии в тот памятный день. И глядя прямо на Адама, поймав его поражённый и неописуемо счастливый, одновременно, взгляд, Томми улыбался ему такой же счастливой улыбкой. В этой улыбке Адам увидел всё, что ему было так необходимо, так нужно знать. Он поднялся со своего места и не прерывая пения, подошёл к краю сцены, присев на неё и протянув Томми руку, которую тот взял, не отводя от Адама своих глаз. Let me outta this dream…       Адам закончил петь, вытянув Томми на сцену вместе с гитарой, и зал взорвался оглушающими аплодисментами и воплями, пока Адам приходил в себя от такого неожиданного сюрприза, обнимая Томми на сцене прямо с гитарой.