Квартира Серёжи.
Арсений сидит на диване, который ему выделил Матвиенко. Брюнет смотрит в одну точку уже почти полдня, молчит, игнорирует любые воздействия из вне. Он глубоко погружена в себя, а слёзы до сих пор предательски катятся по болезненно бледной коже. Арсений никогда не страдал от любви, возможно, потому что никогда не любил по-настоящему. Так, пара привязанностей и всё. А сейчас его чувства истинны? И именно поэтому так больно? В один момент, хватаясь дрожащими руками за голову, он срывается на крик. Такой громкий и неожиданный, что мужчина сам не понимает, что происходит. Матвиенко ясно понимает, что Арсений не сможет сегодня присутствовать на съёмках. Он уже в сотый раз набирает номер Стаса, но тот упорно не отвечает, что несомненно злит Серёжу.Слишком много эмоций, бросающихся в никуда. Любовь слишком сильно терзает нас. И почему мы не перестаём любить?!
Матвиенко бесится и матерится, но выход в итоге находит: он звонит Воле. На удивление, тот отвечает. — Серёжка, чего тебе? — спрашивает Паша непринуждённым голосом. — Паш, надо съёмки переносить. — тихо отвечает мужчина. — У тебя что-то случилось? — Да, проблемы личного характера, и не только у меня… Тут Арсений тоже плохо чувствует себя, очень сильно плохо. — после этих слов Воля встрепенулся, в его глазах загорелся огонёк, а ехидная улыбка расползлась чуть ли не до ушей. — Мог бы ты рассказать по подробнее, я хочу ему помочь. В конце концов не последние люди друг другу. — В общем он с пар… девушкой поссорился или расстался, я пока ещё не понял... А про себя не скажу ничего, не твоего ума дело. — Ладно, сможешь нам встречу организовать? — Я попробую. Ориентировочно, в том кафе, куда ты нас водил на майских. — Через час там, буду ждать.***
Матвиенко заходит в кофейню, где была назначена встреча с Волей, придерживая Арсения, который нехотя волочил за собой ноги. — Блять, Серый! Нахер ты меня сюда притащил? Я думал, это Антон тебя просил. И только поэтому я согласился выползти из своего кокона! — с ярым негодованием зашипел на хвостатого Попов. — Арс, ну ты чего? Он же ведь помочь хочет, — Матвиенко пытался утихомирить пыл Арсения, но все его попытки были тщетны. — Поверь мне, ты не знаешь, насколько это страшный человек. Из-за него я чуть не расстался с Антоном в прошлый раз. — после этих слов Арс прикусил язык, понимая, что явно сболтнул лишнего. — Чего? Бля, заканчивай трагедию ломать и просто доверься ему, — на этой ноте Матвиенко оставил Арса около столика, где его уже ожидал Воля. Паша сидел за столиком у окна, что было ему совсем не свойственно: человек, который старался лишний раз не светиться на публике, сидел у панорамного окна в кафе на одной из самых оживлённых улиц Москвы. Сегодня он был облачён в тёмно-синие зауженные брюки, серый пиджак и чёрную футболку с незамысловатым принтом. На Арсении же были его любимые чёрные скини с рваными коленками и безразмерная худи цвета хаки. Многие со стороны подметили, что они нелепо смотрелись в компании друг друга. Отставив подальше чашку с зелёным чаем, что не очень свойственно, если ты идешь в кофейню, он всё-таки решается обратиться к Попову: — Ну что, герой-любовник, ты стоя поплачешься или всё же присядешь? — Паша разводит руками в жесте, приглашая Арсения присесть. — Скажи спасибо Сергуле. Я только благодаря ему сюда пришёл, — раздражённо произносит брюнет, усаживаясь в мягкое кожаное кресло напротив Паши. — Ну давай, рассказывай, раз пришёл. Авось, сообразим чего на пару, — хитро подмигивает парень своему собеседнику. — Раз уж так случилось, что я здесь, то давай кое-что обсудим. Я к тебе не вернусь, пора бы это понять. Даже несмотря на некоторые недомолвки в моей личной жизни, там ты больше не появишься.— на лице Арса не дрогнул ни один мускул, словно к человеку, к которому он обращался, никогда в жизни ничего не чувствовал. — Лис, ты серьёзно? — Воля резко изменился в лице. — Ты меня во второй раз бросить собираешься? — Я бросил тебя ещё год назад, а ты до сих пор так меня зовёшь? Признаю, мне было сложно делить тебя с твоей же семьёй. У тебя есть они, у меня есть Шастун. Все счастливы по отдельности. Нас уже давно нет и быть не может. Предлагаю перевести наши отношения в сугубо деловые и рабочие. Сам видишь, к съёмкам я пока приступить не готов, — Арс указывает Воле на скулу. — Как только заживёт, я дам знать об этом Стасу. Прости, но мне пора. — на этих словах он встаёт и идёт к выходу. — Вот увидишь, лис, ты ещё будешь по ночам выстанывать моё имя, как и прежде.***
Сидя всё в том же кафе, Паша ёрзал на темном диване в ожидании человека, который сможет привести в действие его грандиозный план. Мужчина в чёрной одежде с капюшоном на голове заходит в помещение, направляясь вальяжным шагом к Воле, попутно закатывая рукава джинсовой куртки всё того же цвета. Он плюхается напротив Павла, наконец-то снимая капюшон с головы. — Привет, Рус! — обращается к мужчине Воля. — Поможешь мне? — Ага, меня бы здесь не было, если бы я не хотел тебе помочь, — улыбается Белый, щелкая пальцами и жестом подзывая официантку. — Тут имя и остальные данные на этого человека. — Паша протягивает мужчине конверт со всеми данными на Арсения. — Попов, значит. — усмехается Руслан. — Ты же понимаешь, что выйдет довольно кругленькая сумма? — Ну, разумеется. — допивает уже остывший чай Воля. — На самом деле, я надеялся, что свою роль сыграет ваша с ним личная неприязнь, отчего цена уменьшится хотя бы на чуть-чуть. — Ой, хитёр, хитёр, Паш. Признаю, — смеётся Белый. — Только вот цена останется прежней, а мне просто будет приятно исполнять эту грязную работёнку.***
Арсений ничего не чувствует. Мышцы давно затекли, во рту пересохло, а на душе как и прежде пустота. Он ничего не понимает и не помнит. Последнее, что ему вспомнилось, это то, что он решил зайти по пути к Серёжиному дому в ближайшую табачную палатку. Он никогда не испытывал особой тяги к этому делу, но после довольно неприятного разговора с Пашей, и без того ноющая душа обещала успокоиться только после пары-тройки никотиновых солдатиков смерти, как он их любил называть. Затянувшись на лавке около нужного дома, он даже не успел оглянуться, когда его огрели чем-то тяжелым в область затылке. Никакой паники, никакого страха. Даже слёзы больше не стекают по щекам, он ведь давно уже своё выплакал. Кажется, кроме пустоты и душевной боли в нём не осталось ничего. Попов ловит себя на мысли, что, должно быть, похитивший его человек удивлён его поведением так же сильно, как и он сам, ведь жертве полагается истерить и орать что есть сил . Ещё вчера он бы кричал, пытался бы выкарабкаться из тугих уз верёвки, которыми его привязали к стулу, он бы нашёл способ сбежать отсюда. Но не сейчас: ему просто не куда идти. Дома его никто не ждёт, Антон наверняка давно в компании Макара обсуждает с ним какую-то очередную муть по телику. Серому явно не до друга сейчас. Ему бы хорошо для начала разобраться со своим завалом на любовном фронте. А с Димой отношения так и не наладились. Очевидно, что он не был никому нужен, был всеми отвергнут и оставлен. Смириться с ролью жертвы было трудно и больно, но он всё же это сделал. Прям как Паша велел. Может оно и к лучшему, что он вот так закончит. Вред он тут только себе сможет причинить, близким опасаться за свою жизнь больше ни к чему. Арс всегда руководствовался этим правилом, когда ругался с друзьями или родными. Ему трудно было сдерживать свой гнев, но ведь эти эмоции и энергию надо было куда-то выплёскивать, и чтобы не срываться на близких он всё чаще срывался на самом себе. Костяшки пальцев были разбиты, руки до локтей расцарапаны до крови, после чего у Попова и появилась резкая любовь к рубашкам с длинным рукавом, потому что никак иначе следы своей агрессии скрывать не получалось. На съёмках ему приходилось тогда не сладко, руки саднило от наложенного на них грима. Но и тут боль была для него отрезвляющим фактором, поэтому почти всегда вызывался на мышеловки и шокер первым. Пора бы признаться, что он любил боль в любом её проявлении. Это конечно не самое лучшее место, где можно спокойно лежать и помирать, но, уж спасибо, что не на свалке. Да, он хер пойми где находится, сидя в жуткой позе, отчего всё тело затекло, а ноги стояли на холодном бетонном полу . Наверное, это какой-нибудь подвал или гараж. По крайней мере, его здесь никто донимать не будет, прямо как он и хотел. Лучшего исхода он в любом случае не заслужил.***
Знали бы вы, сколько раз после очередной неудачи будь то в любви, либо в работе, Арсений повторял себе : "Не старался, значит не заслужил". Вот и этот раз не стал исключением. Антон предпочёл ему Макара, а значит он его плохо добивался, не потрудился бороться за свою любовь. Все его надежды на долгую и счастливую жизнь разбивались о рифы суровой реальности. В очередной раз ему сделали больно, а он это относительно спокойно принял. По крайней мере, он делал вид на публику, и ему как актёру было легко справиться с этой ролью. Но никто даже не догадывался, что у него в душе. Не правда ли смешно, что человек с ангельской внешностью испытывает такую ненависть к себе? Сил бороться за свою жизнь больше не было, равно как и желания. Остаётся только плыть по течению реки из боли и разочарования к самому себе.***
— Ну что, лис, очнулся? — раздался за спиной знакомый голос.