Стоп! Снято!

Друг дорогой, что ты сделал с собой? Был худой, молодой, ел сердца. «Компромисс», Би-2

Рю проснулся под звон будильника, и, выключая его одной рукой, уронил смартфон. Ребро корпуса ударило точно в переносицу. Ненавистная мелодия продолжала звучать. Огромным усилием воли он не запустил смартфон в стену напротив, а просто поднял с лица и закончил то, что начал. - Уже подъем? - пробормотала Мария. В полусне она обняла Рю, отдавливая без того затёкшее плечо. Обнажённая грудь прижалась к его рёбрам. От соприкосновения с твёрдыми сосками по коже побежали мурашки, и он тут же представил, как опрокидывает Марию на спину и… Вот дерьмо! - Уже – подъем! Оттолкнув её, Рю встал с кровати. - Му-у-у, - Мария перевернулась на спину. Одной рукой она закрылась от утреннего света, а второй шарила вокруг себя, безуспешно пытаясь подцепить край одеяла. Мария Чеккарелли была прекрасна. Сильная, молодая женщина. Она манила, как оазис в пустыне. Рю зря пренебрегал личной жизнью так долго и зря напомнил себе, как приятно бывает просто потрахаться. - Я в душ! - рыкнул он, подхватив с пола халат. В ванной Рю закрылся изнутри, чего не делал почти никогда. Сдвинув створки душевой кабины, он включил воду. Ледяная волна окатила с ног до головы, но это не помогло. Злость и возбуждение по-прежнему раздирали изнутри. Ругнувшись, Рю опёрся на стену. Дрочить, когда за дверью ждала такая горячая штучка - отлично начинался день! Он вышел из ванной удовлетворенный физически, но душа алкала страшной мести. - Мария, - строго сказал Рю, застав её всё в той же позе раненой нимфы, - вставай. - Можно я умру? - Не в моей постели. Мария перекатилась на живот. Делая волнообразные движения телом, она добралась до края кровати. - Как же пло-о-охо. - Выпей аспирин, прими душ. - Уы-ы. - Не заставляй меня делать страшные вещи. Когда Мария, поныв ещё, всё-таки поплелась в ванную, Рю сел на кровать и позвонил Тибо. Успехом увенчалась только пятая попытка. - Да? - отозвался хриплый голос. - Просыпайся. - Катись к чёртям, Рю! Я всю ночь пил. - Ты хотел посмотреть произвольные программы мужчин. В час мы договорились встретиться в холле. - У тебя вообще есть сердце? - Я перезвоню через десять минут. Потом ещё через пять. Потом я приду к тебе в номер. Я знаю, где ты живёшь. - Твою мать, в задницу свои угрозы засунь! Сраный ты якудза! Ты вообще идти туда не хотел! Вчера я... Мстительно хмыкнув, Рю завершил вызов. Полегчало. Он засёк время и растянулся на кровати. Через десять минут Тибо ответил уже со второго раза. - Фу фо?! Фтал я, фтал! Фуфы фифю! Гневную речь сопровождал звук льющейся воды. - Я хотел убедиться. Тибо сплюнул. - Убедился? Всё, отвали! Встретимся в час. Мария вышла из ванной в одном полотенце. - Ох, зачем я вчера так напилась, - она тоже села на кровать. - Ты не видел мой смартфон? - Ночью ты его не доставала. - Позвони мне, а? Не хочу искать. Сил нет. Рю позвонил. Шли гудки, но в номере не раздалось ни звука. - Ты включала беззвучный режим? - Думаешь, я помню? На том конце неожиданно сняли трубку. Женский голос томно произнёс: - Привет, горячий дядюшка из Беверли-Хиллз. - Что?! - Извини, плейбой, - голос стал нормальным, и в нём мелькнул русский акцент, - ты здесь так записан. - Оля? Это ты? - О, - она удивилась, - мы знакомы? - Это Рю. Мы вместе ужинали вчера. - Боже мой, извини, не узнала твой голос! Совсем по-другому звучит. Если ты тоже ищешь Марию, то понятия не имею, где она. У меня только смартфон. Она в такси выронила, я уже на полпути домой заметила. И отец её звонил… Так неловко! Не знаю, как она могла потеряться, до лифта ведь её довела! - Всё в порядке. Мария нашлась. Она просто… перепутала двери. Ввалилась ко мне в номер. Уснула прямо на полу. - Ха-хах, - Оля облегчённо рассмеялась, - да, это вполне в её духе! Спасибо, что позвонил. Я волновалась. Скажите, как доберётесь до арены, верну ей самое дорогое. - Звучит двусмысленно. - Если бы не сбежал вчера, ещё и не такое услышал бы. - Намекаешь, я растерял квалификацию? - Нет. Просто сегодня звёзды всем обещают облом: и простым смертным, и богам. - Намёк понял. - Без обид, ладно? Я на тренировке с восьми утра, а похмелье до сих пор. И ещё нужно пережить очень, очень дерьмовый день. - Ты справишься, Великая королева. После секунды молчания Оля, явно смущённая, проворчала: - Ладно, считай, что моё сердце оттаяло. Они распрощались. Едва Рю закончил, Мария гневно воскликнула: - Уснула прямо на полу?! - Горячий дядюшка, - он поднялся, - из Беверли-Хиллз. - Это правда! - Нет. - Да ты только что флиртовал с моей лучшей подругой! Думаешь, я не заметила?! - Мария, видишь кресло? Там твоя одежда. Прикрой срам и отправляйся к себе, пока Чеккарелли не поднял на уши весь Чикаго. - Может, напишешь ему? - Нет. Она показала язык. МДРНМР22: твоя дочь у меня Безбожник: Однажды это должно было произойти… Безбожник: Сколько? МДРНМР22: у тебя нет таких денег МДРНМР22: чтобы я её не возвращал Безбожник: А ты знаток. МДРНМР22: давно в этом варюсь Безбожник: Тогда нет смысла торговаться. Безбожник: Возвращай. МДРНМР22: если оплатишь доставку МДРНМР22: могу по частям МДРНМР22: мвахахахахаах Безбожник: Ладно, шутник, это было то, о чём я ничего не хочу знать? МДРНМР22: нет МДРНМР22: просто она напилась и не хотела МДРНМР22: чтобы ты её отчитывал МДРНМР22: тони Безбожник: Сейчас будет мораль? МДРНМР22: не будет никакой морали МДРНМР22: но просто подумай МДРНМР22: твоя дочь готова спать где угодно МДРНМР22: на полу в ванной МДРНМР22: у человека вроде меня МДРНМР22: с дурным характером МДРНМР22: и тёмным прошлым Безбожник: Возражаю. Безбожник: У человека, которого знает с детства и который всегда (я подчёркиваю, всегда!) вступается за неё, что бы она ни натворила. Безбожник: Но даже если отбросить тот факт, что ты позволяешь ей вить из тебя верёвки, и просто представить себя в похожей ситуации… Безбожник: Я бы тоже предпочёл пол в твоей ванной. МДРНМР22: только попробуй Безбожник: Я живу у тебя, пока пишу сценарий, смирись. МДРНМР22: да МДРНМР22: но спать в моей ванной??? Безбожник: А если вдохновение? МДРНМР22: нет МДРНМР22: моя ванная только для меня МДРНМР22: спи в ванной для гостей Безбожник: Как скажешь, хозяин. Безбожник: Сегодня едем все вместе? Тибо будет? Он встать-то сможет? МДРНМР22: да МДРНМР22: вчера он это неосмотрительно пообещал МДРНМР22: встречаемся в час МДРНМР22: погоди-ка МДРНМР22: откуда ты знаешь, что он всю ночь бухал? Безбожник: Детективы всё знают -) МДРНМР22: тони Безбожник: Будем спускаться, расскажу. Пока обувались, Рю незаметно написал о минутной готовности, так что столкновение в коридоре выглядело случайным стечением обстоятельств. Для полноты картины Тони сделал вид, что разучился владеть бровями, а Сомйинг прижала руку к губам, издав понимающий смешок. - Папа! - начала Мария. - Просто молчи, - предупредил он и устремил взгляд, полный негодования, на Рю. - Что? Ты ведь не любишь, когда твоя дочь приходит домой пьяная, вот она и ночует, где попало. - Ладно вам, - Сомйинг блестяще включилась в игру, - главное, что Мария нашлась! Теперь найти бы Лино. - Он пропал?! - Ночью, когда мы выяснили, что тебя довезли до отеля, Лино ушёл на поиски. И не вернулся. Мария округлила глаза. Она поверила - поверила этому прекрасному голосу с идеальными паузами! Сомйинг засмеялась. - Да вы все… - Ладно, - сказал Тони, - хватит душераздирающих драм для этого утра. - Где мой брат?! - Твой брат, - её отец намеренно избегал конструкции «мой сын», - решил поискать свою сестру в баре отеля, но, увы, нашёл там только Тибо Ламбера. Во всяком случае, из бессвязной речи Лино я понял именно это. Идёмте, мы договорились встретиться в холле в час. Тони поманил всех за собой в сторону лифта. - Погодите, мой брат ночевал у Тибо?! - Он взрослый человек. Где хочет, там и ночует, да? Мария побагровела. Ответ явно вертелся у неё на языке, но она сдержалась. Приехал лифт. В тесной кабине Рю ещё острее почувствовал эту невидимую борьбу негодования одной стороны со злорадством другой. Несколько долгих секунд все горели – и все молчали, ожидая развязки. Лифт замер этажом ниже. Когда двери открылись, явив два глубоко несчастных похмельных лица, Мария едва не зашипела. - М-мать, - Лино отшатнулся, - я лучше пешком! Поморщившись, Тибо без слов втолкнул его в кабину. - Мы не влезем! - Влезем! Эй, вы, змеиное гнездо, подвиньтесь! Рю! - Змеиное гнездо?! - Я, по-твоему, самый толстый?! - Самый гнусный! Эго своё подвинь! Когда двери закрылись, Тибо пробормотал: - Худшее утро моей жизни. - Разве? - удивился Рю. Кнопку «Стоп» на приборной панели он нашёл на ощупь. Лифт остановился, вздрогнув так, что качнуло всех. Два голоса – мужской и женский – разразились проклятьями за шестерых. Сомйинг оглушительно захохотала. - Да тише вы! - Лино сжал виски. – Зачем так шуметь?! - Рю!!! - Мария только повысила голос. - Рю? Почему чуть что, сразу Рю? - Потому что, мать твою! - Тибо бешено сверкал глазами, он терпеть не мог замкнутых пространств. - Запусти лифт! - Кто каждый раз нажимает эту сраную красную кнопку? Я, что ли? Мать твою, тебе в январе тридцать пять лет будет, тридцать пять! По-твоему, это смешно?! - Мы здесь умрём! Задохнёмся от выхлопов! - Даже знаю от чьих, - вбросил Лино. - Р-р-р! – Мария схватила его за капюшон куртки. - Рю! А ну-ка, подвинься! - Я тут отлично стою. - Отлипай от панели, мать твою, я кому сказал! Да что ты за человек-то такой?! - Хватит раскачивать лифт, придурки! - Кто бы говорил! - А-а-а-а-а!!! Легко протиснувшись мимо близнецов, Сомйинг скользнула Рю за спину, заставив невольно сделать полшага вперёд и почти упасть на Тибо. - Оп! Вот как делать нужно! Все замолчали. Лифт дёрнулся снова и в полной тишине поехал вниз. Три с половиной этажа Рю смотрел в пол, чтобы не видеть так близко лица, знакомого до мельчайших деталей. Тибо тянул как магнит. - Перекусим? – спросил Тони уже на улице. Получив согласие большинства, он взял курс на ближайшую забегаловку, где, в самом деле, готовили отличные бургеры. Сомйинг шла рядом с ним, весело подпрыгивая через каждые два шага. Близнецы тащились следом, всё ещё дуясь друг на друга. Тибо дышал им в спину. Одновременно он листал инстаграм, из-за чего пару раз наступил Лино на пятку и получил в ответ зловещее шипение Марии. Рю держался позади всех. Сегодня было гораздо теплее. Установилась редкая безветренная погода. Рю попытался вспомнить, что видел во сне. Кажется, снова до хрипоты спорил с Момо, а после крепко обнимал, едва сдерживая злые слёзы, потому что знал точно – она не услышала. Зачем он привязался к ней? Зачем всё прощал? Тогда её жестокие насмешки над собой и всем миром казались изюминкой. Теперь Рю не находил в этом ничего, кроме отчаяния. Бедная, бедная Момо! Она не боялась чужой ненависти, потому что сама ненавидела себя сильнее всех. Завтрак прошёл спокойно во многом благодаря Тони, который резво проглотил свой бургер и тут же взял ещё жующего Тибо в оборот. Он завалил его вопросами, а когда тот запросил пощады в связи с тяжёлым похмельем, Тони взял с него обещание раскрыть все позорные тайны детства в приватном телефонном разговоре. - Чёртов Чеккарелли! – сказал Тибо уже в такси. – Как ты с ним общаешься дольше пяти минут?! - Я и с тобой как-то семь лет прожил. - Вот не надо сейчас начинать! Рю отвернулся к окну. Итальянцы и Сомйинг поехали в первой машине. Впереди предстоял долгий день в компании Тибо. Сегодня это радовало ещё меньше, чем вчера. - Какие планы на вечер? - Не вижу смысла строить планы, - ответил Рю, не меняя позы. - Эй, философ, можно просто ответить на вопрос? - Хотел побыть один. - И для этого приехал в Чикаго с друзьями? Серьёзно? Пойдём лучше в кино, Рю! - Ты пообещал Софи? - Ничего я не обещал! То есть… - Тибо тяжело вздохнул. - Она хочет, чтобы мы все вместе сходили в кино сегодня. Я ей не говорил, сама узнала, что ты здесь. Кто-то в Сети похвастался вчерашними автографами, наверное. - Какой фильм? - Какой хочешь, тот и посмотрим. Мне всё равно. В прокате один шлак, как обычно. - Софи тоже так считает? - Ей особо некогда… Рю повернулся. Не только голос, но и лицо Тибо выражали крайнюю степень отчаяния. Он точно знал, какой фильм выбрала Софи. Софи просто не могла не озвучить свой выбор, а значит, дело было в том, что Рю это не понравится. Осталось только применить детективный метод Тони Чеккарелли, чтобы найти ответ. - «Лига Севера»? Тибо глянул с бесконечной печалью: - Она без ума от этого дерьмища. Зрителей собралось ещё больше, чем вчера. Они больше шумели, больше возбуждённо жестикулировали и обсуждали шансы спортсменов на победу. Рю заметил на себе гораздо больше любопытных взглядов. Пока пробирались к местам на трибуне, не поленился заглянуть на главную страницу «City of Lilim». Он привычно зажмурился при виде неизменного чудовищного дизайна в черно-красных тонах и только потом сфокусировал взгляд на последнем сообщении от администрации, опубликованном три часа назад. «Народ, понимаю ваши чувства, но вы тоже имейте в виду: Геката тут чёртову дюжину лет, Гекату так просто не проймёшь (хотя от количества ваших сообщений я порядком охренела, давненько такого не было, подумала даже, не случилось ли где восстание мертвецов, ха-ха-ха). То, что они встретились, ещё ничего не значит. СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ. P.S. И перестаньте присылать мне дерьмовые фотки с противоположных трибун в стотысячекратном увеличении, сделанные вашими дрожащими ручонками! Я не опубликую ни одного изображения, где наш мальчик похож на фоторобот моей прабабушки! Вместо того чтобы собирать подписи под петицией о смене админа, лучше оторвите задницы от кресел, найдите Рю и запилите всем на зависть селфи!». - Бог мой, - Тибо сунул нос к экрану, - Геката ещё жива! - Почему она должна была умереть? Ей не больше, чем тебе. - Она ещё держит бар? - Не знаю, я там лет шесть не был, - Рю убрал смартфон в карман. Он не отвечал Гекате с тех пор, как перестал сниматься. Сначала она много писала. Не как фанат. Как старый приятель. Потом замолчала. Рю иногда находил в почте её последнее письмо, перечитывал и не мог ответить, не мог даже мысленно сказать ей самые простые слова вроде «спасибо» и «прости». - Может, правда, запилим селфи? - Нет. - Рю, всего одно фото! - У меня нет настроения плодить пустые слухи. Тибо отвернулся. - Пустые слухи, - пробормотал он, хмурясь. О, это лицо! В самом деле, разве было так трудно уступить, Каваками? В океане дерьма слухом больше, слухом меньше. Ничего не изменится. Если бы хотел покоя, не поехал бы в Чикаго. Если бы хотел погулять по городу, не пошёл бы на концерт Тибо Ламбера. Если бы хотел поставить жирную точку, не кувыркался бы с ним всю ночь. Если бы хотел только поддержать Софи, купил бы билет сам и в другом секторе. В действиях не было никакой логики. Об этом говорил голос Тибо. К счастью, пока только в голове, если чужие голоса в голове вообще могли выступать показателем счастья. Рю посмотрел на лёд. Лёд рассекали спортсмены, приглашённые на разминку. Шесть симпатичных парней с потрясающими задницами. Никакого обмана, просто годы тренировок. Мысли соскользнули на занятия танцами, и он испытал облегчение, хотя тема тоже была не самой приятной. Весь последний год Рю откладывал разговор с Ниной о возвращении в студию. Первые месяцы ещё получалось обмануть себя необходимостью вернуться в форму, потом стало предельно ясно: это страх. И вместе с тем он желал возвращения всем сердцем, потому что танцевать по-настоящему в компании только своего отражения просто не мог. Мужские выступления оказались эффектнее женских, хотя, на вкус Рю, многим парням не хватало пластики. Прыжки впечатляли. Кореец, покоривший Марию, выдал нечто невероятное буквально в нескольких метрах от них. Четверной лутц, сказал Тибо. Рю подумал, что давным-давно не слышал в его голосе такого уважения. Зрители на трибунах ликовали. На лёд летели мягкие игрушки и запакованные букеты. По итогам кореец оказался вторым, уступив американцу Марку Грею, явно не понаслышке знакомому с балетом. Марк понравился Рю больше всех. Было в его движениях что-то особенное, как и в его единении с музыкой. Что-то, что всегда выделяло талантливого танцора среди других. Когда объявили длинный перерыв на подготовку льда, Тибо предложил не толкаться в толпе, а подождать начала следующих выступлений и уже тогда пойти покурить. - Потом можно в бар заглянуть, - добавил он. – Тут недалеко, вроде, есть какой-то. - Я не хочу пить перед встречей с ней. - Не пей, но мне сейчас необходимо восстановить душевное равновесие. - Алкоголь в таких делах плохой помощник. - Ага, как же, - буркнул Тибо. По катку вдоль трибуны медленно проехал ресурфейсер, оставляя за собой широкий влажный след. Играла ненавязчивая музыка, в остальном было тихо. Мало кто остался сидеть на своих местах, да и те тут же уткнулись в гаджеты. - Как прошло у Стива? - Как обычно. Про тебя много спрашивали: как ты сейчас, где, чем занимаешься. Как будто я, мать их, знаток твоей жизни! Как будто поговорить больше не о чем! - Ты поэтому в баре догонялся? - Тебе-то какое дело? - Так и не смог понять, что ты ночью писал. - А я не могу понять, что ты хочешь услышать? Что мне всё равно? Так мне никогда не было всё равно! Рю думал, что вполне владеет собой. Ровно до этого момента. Он подскочил, сжимая в карманах кулаки. - Тогда где ты был три года?! Тибо поднялся тоже. - Если так хочешь меня обвинить, то подумай сначала, где был сам и почему молчал. Залитый лёд блестел так ярко – до слёз в глазах. - Рю, - Тибо пустил в ход вкрадчивый шепот, - ты сам сказал, мы оба виноваты в том, что случилось. Мне не всё равно. И тебе не всё равно. Не нужно доказывать обратное. Мы должны подумать, как… - Мы должны развестись! - Это… - …не обсуждается! - Да, мать твою, просто послушай меня! Эй! Куда ты?! - Не важно! Прогуляюсь! Не ходи за мной! Тибо нагнал уже возле выхода, сунул в руки билет. - Возьми, придурок! Как обратно попадёшь? Девчонки начинают в семь. Рю нарезал круги по парку через дорогу. Редкие деревья обрамляли широкие заваленные снегом газоны вокруг небольшого озера. Под тяжёлым серым небом выглядело всё это невероятно уныло. Зачем он снова поддался соблазну, зачем поверил в раскаяние Тибо в самый первый вечер? Разве не знал его столько лет? Разве забыл, что этот человек умеет, не задумываясь, бить по самому больному? Конечно, ему никогда не было всё равно! Ни когда Рю выматывался на съёмках, ни когда уже в Монреале неделями лежал, не находя сил подняться, ни когда лез на стены от наркотической ломки, ни когда, наконец, сбежал из этого ада! Тибо тоже страдал. И почему-то считал, что утешать нужно его, а не того, кому плохо. Рю остановился, глядя на недвижную воду. Чёрное пятно в центре белой воронки. Вот куда привело то, что он когда-то всерьёз считал любовью. Очень хотелось сейчас телепортироваться в Лос-Анджелес и сделать вид, что всего этого просто не было. Даже Линда не смогла вытянуть все подробности этих последних лет, а уж она умела распутывать клубки человеческих душ. Рю рассказал ей многое, в том числе про Масаши и вытекающие из этого определённые связи с преступным миром. В общих чертах, не называя имён, но признание было не из лёгких. Детство, юность, драматические отношения с женщинами, попытки найти мужчин, огромная слава, фантастические сплетни, преследования папарацци, давление со стороны фанатов, фиаско в профессии... Тибо Ламбер и брак с ним остался, пожалуй, единственной большой проблемой, которую они не обсудили толком в череде бесчисленных встреч. Два раза в неделю первое время в реабилитационном центре, потом раз в неделю, потом, уже за его пределами, встречались раз в две недели. Рю старался, и, в конце концов, Линда согласилась, что он может попробовать вернуться к жизни без антидепрессантов. Это было в апреле. В июле она сама предложила прекратить встречи. Сказала, пока больше не видит в этом нужды. Линда здорово помогла в борьбе с призраками, но с живыми людьми Рю хотел разобраться сам. Вздохнув, он повернул к спортивному комплексу. Перекусив и попутно раздав десяток автографов, Рю отправился на трибуну. Место Тибо пустовало. Не пришёл он и после танцевальных пар, и после перерыва, и даже когда на лёд вышла первая группа женщин. МДРНМР22: где тебя носит? Мой ублюдок: Тебе-то что? МДРНМР22: мне вообще насрать МДРНМР22: в отличие от Софи Мой ублюдок: Не думал о ней всё это время, вот и сейчас не начинай. МДРНМР22: ты в том баре? Мой ублюдок: Расслабься, иду уже. Тибо объявился через пару минут. - Оп! – он рухнул на своё место. – Удачное приземление. Как дела, Злая Рыбка? - Перестань так меня называть. - Как же мне тебя называть? Может, вернуться к истокам нашего знакомства? Или ты предпочитаешь времена пораньше? Дай-ка вспомнить, как это прозвище звучало… - Тибо щёлкнул пальцами. – Точно! Голливудский Инкуб! Рю смотрел и гадал, сколько он выпил. - Вот это взгляд! Тебе разве не нравилось? Нравилось. В исполнении тех, кто знал, о чём говорил. Зря Тибо затронул тему. В похотливых тварях он понимал чуть меньше, чем ничего. - Позавчера ты знатно зажёг. Знатно зажигал Рю дюжину лет назад, когда солировал на закрытых вечеринках в вип-зоне «Шальных Яиц». Не было ещё Тибо и кокаина - были только завсегдатаи культового гей-клуба и секс из любви к искусству. Наверное, у Сэма и теперь висел тот огромный постер, где он в образе Лилит из одноимённого фильма рвал зубами чулок на ноге, отведённой за ухо, и приглашал пройти туда, где можно всё. Только чулок на нём и был. Не считая яркого макияжа танцовщицы «Чёрной луны». Давно Рю не вспоминал Голливудского Инкуба. Славные это были времена. Позавчера едва тянуло на их бледную тень. - Как называется эта стадия? Игнор? - Нет. Мой пьяный бывший… - Знаешь, что? - Тибо вспыхнул. - …и, к сожалению, пока действующий муж. - Вот без этого вот, пожалуйста! - Просто постарайся хоть немного протрезветь до встречи с Софи. Тибо от души залепил по плечу и отвернулся, оскорблённо фыркнув. Софи выскользнула на лёд, приветствуя зрителей. Трибуны ответили аплодисментами и громкими криками. Тут и там болельщики развернули канадские флаги. В секторе напротив подняли длинное полотно с её именем, окружённым сердцами. - СО-ФИ! – скандировали там. – СО-ФИ! В нежно-голубом платье с поблескивающими стразами она казалась хрупкой снежинкой в бескрайней ледяной пустыне. На экранах крупным планом показали её красивое испуганное лицо с огромными карими глазами. Рю попытался представить, что Софи чувствует, находясь там совсем одна. Перед судьями и под взглядами тысяч людей. Может, похожий ужас он ощутил, когда легендарный Брюс Роджерс открыл заветный конверт и назвал имя очередного обладателя «Артура» за лучшую мужскую роль. Этого актёра звали Рю Каваками, ему недавно исполнилось шестнадцать, а в «Даре зверю» было и того меньше. Хорошо, что накануне Мигель Ривера всеми правдами и неправдами заставил вызубрить благодарственную речь, иначе он не смог бы выдавить ни слова. - Софи! – крикнул Рю. – Вперёд! «Ты там не одна, Принцесса!» Пронзительная мелодия раскрывала нечто неуловимое, высокое, подчёркивала быстротечность юности и всего, что есть на земле. Зрители смотрели на Софи, затаив дыхание, в каком-то лирическом анабиозе. Рю вздрагивал вместе со всеми каждый раз, когда в завершении прыжков лезвия ударяли об лёд. Трибуны взорвались аплодисментами, стоило ей закончить. Можно было не сомневаться – на этот раз она всё сделала, как нужно. Оценки судей это подтвердили. Софи значительно обошла своих уже выступивших соперниц. Сквозь рёв множества голосов Рю едва различил бормотание Тибо. - Обалдеть… Её лучший прокат. Неужели и теперь не выиграет? После Софи выступали ещё три фигуристки, и по сумме баллов первой стала Татьяна Иванова. Принцесса снова выиграла серебро. Бронзу забрала Натали Бастьен. - Кимура только четвёртая, - сказал Рю, продвигаясь к выходу. – Получается, в финал она не пройдёт? - Софи что-то об этом говорила, я забыл. Кажется, ей нужно было золото или серебро, чтобы пройти. - Жаль. Хорошая девочка. - Лучше готовься утешать Принцессу, - фыркнул Тибо. Как ни странно, то, что он ещё пьян, было почти незаметно. - Она ведь победила. - Побеждает тот, кто стоит посередине. Я подумал, давай-ка разделимся. Ты останешься и вызовешь такси, а я пока схожу за ней. На свой страх и риск Рю нажал значок вызова напротив контакта «ТКЛСКЗКЧКГ». Как ни странно, его действительно поприветствовала служба заказа такси. Достойный «Лексус ЛС» подали быстро, а вот подождать Тибо и Софи пришлось изрядно. Рю успел поболтать с водителем, оставить автограф «для любимой матушки» и прочитать пару глав из биографии Адама Батлера. При всей любви к его творчеству жизнеописание легенды глэм-рока вызывало только желание прилепить к лицу пару десятков рук. Он пытался осилить это уже несколько месяцев, потому что открывал только в моменты незапланированного ожидания, при условии, что не было других идей для чтения, и после каждого абзаца уповал, что никому и никогда не придёт в голову идея нажиться на биографии некоего Рю Каваками. Наконец, задняя дверь открылась, и в салон заглянул Тибо. - Давай, - он сделал шаг назад, - ныряй. В салон, глядя прямо перед собой, села Софи. На самый край сидения. - Ну, ты серьёзно, что ли? А мне куда? - В багажник! – ощерилась она, но подвинулась. Потом ей пришлось подвинуться ещё. - Толстяк Тибо! - Поговори мне, мисс Дикие Кудри! - Не дыши на меня! - А ты веди себя прилично! И один, и другая пыхали гневом. Это сильно напоминало ссоры Тибо и Жужу. Софи стала похожа на мать и голосом, и лицом. Отцовские остались только кудри. Сейчас волосы были собраны в строгий, прилизанный пучок, но Рю видел её последние фото – обычно они торчали во все стороны львиной гривой, как в детстве. - Можем ехать. Они по дороге доругаются. - Рю!!! – воскликнули два голоса. - Что? – удивился он. - У нас, правда, мало времени, если мы хотим успеть на десятичасовой сеанс. Молчали до самого кинотеатра. Тибо задремал. Рю ждал каких-нибудь слов Софи, но та решила играть в гляделки. Он не хотел первый начинать разговор в такси, чтобы не нервировать её ещё больше. Софи, как все в этой семье, прятала смущение за агрессией, и чем сильнее смущалась, тем ярче искрила. - Поужинать уже не успеем, да? – спросила она. - Уже без пятнадцати, - Тибо взял курс на кассы. – Ещё билеты нужно… Софи даже остановилась. Открыла было рот, но тут же закрыла. Рю услышал вздох и задал риторический вопрос: - Ты не купил билеты? - Без паники! Сейчас всё будет. - Пойдём, - не глядя на Тибо, Софи схватила Рю за руку. – Купишь мне мороженое. Большую порцию. Нет, две! Я объемся и умру! - Тренер запретила тебе… А, к чёрту. Тибо махнул рукой и поспешил к кассам. Чудовищных размеров рожок с тремя шариками ванильного мороженого и ещё одним – шоколадного, обсыпанный смесью топингов, политый густым карамельным сиропом, примирил Софи с реальностью, в которой Тибо Ламбер был не только обожаемым дядей, но и крайне необязательным человеком. Рю ковырял апельсиновый сорбет из небольшого стаканчика. - Думала, другой фильм придётся смотреть. - Тибо сказал, ты ждала этот. - Вот гад! Сказала же, посмотрю любой, какой ты выберешь! - Я даже не знаю, что сейчас в прокате. Выбрал тот, который ты хотела. Почему мороженое нельзя, кстати? - А, - она отмахнулась точь-в-точь как Тибо, - спортивная диета, чтобы лёд подо мной не трещал. Но сегодня можно. У меня драма. - Из-за серебра? - Из-за золота. У Ивановой. И в Японии так было. Знаешь, как обидно?! - Могу представить. Софи посмотрела в упор. - Почему ты приехал? Послание моё получил? - Послание? - Понятно, - она кивнула сама себе. – Тибо вытащил? - В каком-то смысле. Так получилось. Мои друзья сюда ехали, звали меня. Я сомневался. Потом узнал, что Тибо тоже едет – за тебя болеть. Что за послание? - Да так, - Софи посмотрела в сторону. - Говори, раз начала. - Я показательный сделала. Правда, в Японии так себе получилось. Сейчас. Она разблокировала смартфон, открыла приложение Ютуба. Пока искала, подтаявшее мороженое стекло по рожку ей на руку. Тихо ругнувшись, Софи слизнула сливочный след, одновременно добавляя звук и разворачивая экран, где уже шло видео. В этом номере её внешний вид резко отличался от тех невинных образов, которые Рю наблюдал два дня подряд. И яркий макияж, и чёрный плащ из лакированной кожи плохо сочетались со страдальческим выражением на ангельском личике. Он догадался, кого пытается изобразить Софи, лишь после того, как заиграла музыка. «Время начать шабаш!». Довольно известный саундтрек из «Лилит». Хореография, адаптированная для выступления на льду, была не так уж плоха, но лицо… - О, - Тибо склонился над ними, - смотрите, это же личинка Лилит! - Сам ты личинка! – Софи подпрыгнула, едва не выронив рожок. Рю не стал бы насмехаться, но мысленно согласился с Тибо. Не из ханжества. Просто это несчастное дитя натурально захотелось умыть, укутать в одеяло и напоить тёплым молоком. - Лучше бы вышла с другим номером, который сначала готовили. - Он скучный! Рю шикнул на обоих, выхватив смартфон, чтобы Софи его не трясла. Вернул, когда выступление закончилось. В целом, это было ужасно, но несколько моментов, где она забывала, что нужно страдать и просто летела с музыкой, оказались неожиданно хороши. - Не нравится, да? - Как тебе разрешили посмотреть этот фильм? - Да стала бы я спрашивать! И мне уже есть шестнадцать, эй! - Не хочу прерывать, - снова влез Тибо, - но уже десять. Я что, зря последние билеты урвал? Места достались самые труднодоступные, наверху, у дальнего края, зато все три рядом. В зале уже погасили лампы, и сразу после ярко освещенного холла пробирались практически на ощупь, раз двадцать извинившись перед добросовестными зрителями за оттоптанные ноги. Софи села ближе к центру, Тибо шмыгнул в угол. Рю услышал, как он отхлебнул. Всё-таки пронёс! Пока Рю размышлял, поворчать или присоединиться, Софи потянула за рукав. - Я пыталась копировать тебя, - сказала она совсем тихо, вздохнула. - Наверное, дело в том, что у девчонки так не получится. Рю усмехнулся. - В любой девчонке больше Лилит, чем во мне. Кто с хореографией помог? - Никто. Наш хореограф такое не любит. Да и тренер не особо счастлива. Просто это было очень важно. - И ты готова поговорить об ошибках? - Если будешь серьёзно ругать, а не как Тибо. Обсудим после фильма? - Идёт. Рю неплохо помнил комиксы о «Лиге Севера». Готовясь к роли Ворона, он прочитал всё, что смог найти, и даже в каком-то смысле зафанател. Особенно ему нравились ранние выпуски, когда Эллен и Джон Тыгйок, сестра и брат, ещё рисовали «только для своих» и никак не сдерживали полёт фантазии: смешивали реальность с мифами коренных народов, говорили простыми словами о насущных проблемах вроде загрязнения природы и вечных темах – дружбе, одиночестве, смысле жизни. В родном штате, Аляске, комикс был невероятно популярен. Потом, чтобы расширить аудиторию, добавили новые линии. К чести создателей, не менее безумные. Рю обожал эпизод, в котором столкнулись проснувшийся древний бог Ворон и гениальный учёный Майкл Томпсон. Пока оба пытались собрать ошмётки порванных шаблонов, открылись пространственно-временные врата и выплюнули к ним третьего, Ника Картера, киборга из будущего, большого искателя приключений. Да, неизменной эта сцена должна была войти в «Полярную звезду»… Теперь Рю страдал – как страдал бы любой старый фанат с предвзятым отношением к экранизации. Страдания начались с первых же минут, потому что «Битву во льдах» открывал флешбек в прошлое Капитана Арктики, которое сильно изменилось трудами сценаристов «Mirror Group». Так отважный исследователь Ледовитого океана, простой русский капитан Андрей Грушницкий, человек настолько одержимый своим делом и идеей новых географических открытий, что не всегда даже вспоминавший про свою семью, вдруг оказался молодым петербургским франтом. Нельзя было исключать, что дизайнеры ориентировались на заявленный в комиксах возраст и как-то упустили из виду, что триста лет назад тридцатилетние капитаны, выбившиеся из низов, выглядели немного иначе. Следующим ударом стала невеста Людмила, в оригинале – скромная, заботливая жена, с которой Андрей дюжину лет как обвенчался, успевшая родить ему троих детей. Её играла Кейт Дэвис! Рю ничуть не жалел о парочке горячих встреч с этой молодой хищницей в укромных местах реабилитационного центра, но она была последней актрисой, которую он мог представить в роли спутницы Капитана. Даже рядом с этим русским актёром Кейт смотрелась очень странно, потому что, в отличие от неё, он выглядел как человек заявленной эпохи. Софи тоненько запищала, когда на экране Андрей целомудренно обнял Людмилу и жарко пообещал вернуться. От прощания веяло если уж не давними временами, то старыми фильмами. В голливудских блокбастерах так не прощались, но зрители откликнулись на драму. Они-то знали, что он никогда не вернётся. Это было даже как-то… жестоко. Забыв о нестыковках, Рю подался вперёд, будто мог таким образом приблизиться к происходящему. Лино сказал правду. Никита Ершов классно играл. Дальше всё более-менее совпадало с комиксами: корабль затёрли льды, люди страдали от холода и, ожидая весенней оттепели, пытались выжить всеми правдами и неправдами. Однажды к борту подошёл огромный белый медведь. Андрей чувствовал, что не стоит трогать зверя, но сделал выбор в пользу умирающей от голода команды и выстрелил ему в глаз. Так он убил сына Северной Колдуньи. Месть оказалась страшна: медведи-оборотни, которых вёл Нанук, растерзали людей, а сама Умкэнэ разрушила корабль и заточила Андрея в глыбу льда. Там он, прекрасно сохранившись, провёл около двухсот пятидесяти лет, пока его не нашли советские учёные, увлечённые созданием суперчеловека. После ряда чудовищных экспериментов Андрей пришёл в себя. Он чувствовал вину за смерть своей команды и страдал от мыслей, что Людмила давно умерла, поэтому решил, что помогать учёным в деле освоения Арктики не так уж плохо, однако в этот момент на лабораторию напали прислужники Умкэнэ. Ему удалось сбежать. Понимая, что преследования так и будут продолжаться, он стал жить, сторонясь людей. Пару десятков лет спустя его, заросшего и одичавшего, нашёл отряд Лиги Севера, оказавшийся в верховьях Енисея. Красота девственной природы резко контрастировала с мрачным типом, разрывавшим на берегу гигантского осетра. На этом моменте Тибо сломался окончательно и громко ударил рукой по лицу. - Даже «Ледяной ужас» был лучше, - простонал он. Сюрреалистический депрессивный бред старого канадского приятеля Тибо про поиски экспедиции Франклина задумывался как фильм на редкого любителя, а то, что получилось в итоге, они так ни разу и не смогли досмотреть до конца. - Напомни-ка, почему потратить медовый месяц на съёмки в этом дерьме показалось нам отличной идеей? - Потому что мы были молоды? Или потому что кое-кому старый приятель из тёмного прошлого прислал в подарок кокаин, какого было не найти на улицах и в клубах. Рю посмотрел на экран. Флешбек закончился. Капитан Арктика обнаружил себя в главном логовище кольчатых нерп-телепатов. Над супергероем склонялась Дельма О’Брайен, а по правую руку лежало копьё Силлы. - Что там у тебя? Коньяк? - Ром. Это ведь фильм про Капитана, - Тибо протянул бутылку, грустно добавив. - Йо-хо-хо. Впереди кто-то подавился попкорном. Рю не очень любил ром, но не отказался, потому что выпить было нужно. В голову лез вчерашний разговор про слив Ворона, а это не сулило ничего хорошего. Чтобы хоть немного отвлечься, он закрыл глаза и велел себе вспомнить о чём-нибудь хорошем. Да хоть о той же «Лилит». Рю любил этот фильм. И не только потому, что роль принесла ему второго «Артура». «Лилит» брала начало из популярной в конце восьмидесятых серии комиксов про клуб «Чёрная луна». В небольшом калифорнийском городке его открыл некий мистер С., при ближайшем рассмотрении оказавшийся заскучавшим Люцифером. Место быстро обрело дурную славу. Туда стекались конченые люди, убийцы, извращенцы со всех сторон, и хотя не все доживали до рассвета, раз за разом публика покупалась на девиз: «Здесь можно всё». Все сотрудники клуба либо числились демонами с самого начала, либо стали ими по ходу сюжета, потому что работка была не самая человеческая - отправлять грешные души прямиком в Ад. Голливуд запасся попкорном, когда старый шовинист Филипп Гейбл решил снять фильм про «настоящую женщину» и протянул свои ручонки к арке про Джи-Лилит. В оригинале она, конечно, была женщиной. Очень талантливой и очень несчастной. Джи с детства занималась танцами, любила их так сильно, что забывала себя. Её талант заметил Мэттью Браун, танцевальный гуру местного разлива. Боясь, что Джи обойдёт его или, что ещё хуже, уедет и добьётся успеха в большом городе, он окружил её своей якобы любовью и уговорил с ним обручиться. Пенелопа, лучшая подруга, страшно завидовала: она давно пыталась охмурить Мэттью и таким образом добиться, чтобы он ставил ей лучшие номера. Узнав, что Джи хочет стать донором крови, Пенелопа подговорила своего кузена Люка подтасовать результаты анализов, и распустила слухи, что девушка ВИЧ-инфицирована. Получив подтверждение, Мэттью тут же разорвал помолвку, с позором выгнал Джи из своей труппы и позаботился, чтобы она больше нигде не могла танцевать. Он назвал это платой за обман. Тогда Джи подалась в «Чёрную луну», однако на собеседовании мистер С. заявил, что она слишком целомудренна, чтобы заключить контракт с дьяволом. Ей ничего не оставалось, как пустить в ход свой талант и начать танцевать. Такая дерзость пришлась ему по вкусу, он согласился взять Джи «на испытательный срок». Теперь по ночам Джи соблазняла посетителей танцами в образе страстной Лилит, а под утро убивала каждого, кто заказывал приватный танец. Однажды в «Чёрную луну» пришёл Люк. Испугавшись смерти, он открыл правду о предательстве и рассказал, что скоро состоится свадьба Мэттью и Пенелопы. В первую брачную ночь Лилит пришла и убила обоих. После этого мистер С. благословил её тёмным словом, щедро одарил любовью и навсегда оставил танцевать в «Чёрной луне». Рю хорошо помнил лето, когда в танцевальной студии на этой истории помешалась вся старшая группа. Ему было восемь. Он всерьёз верил байкам, что если остаться в студии после закрытия, то в полночь из зеркала выйдет Лилит и либо убьёт тебя, либо научит танцевать лучше всех живых и мёртвых. Аня верила тоже. Иногда, взяв запасные ключи, они сбегали ночью, чтобы найти в студии следы дьявольской танцовщицы: сидели в танцевальном классе, не зажигая свет, и пялились в жуткие зеркала. Рю улыбнулся, вспоминая выпуск с главой «Брачная ночь Лилит», который ещё лет десять жил в ответвлении вентиляционной шахты общего туалета. В той части, где Люцифер одаривал Лилит любовью в пяти разных позах, картинки были что надо! С самого начала Гейбл шокировал поклонников «Чёрной луны» решением избавиться от мистики и сосредоточиться на танцах и насилии. Так обаятельный, не лишённый тёмного благородства господин С. стал самым обычным ублюдком, а его клуб - скучным притоном, где после приватных танцев Лилит больше не убивала людей, а против воли ублажала хозяина. По сюжету сценария её жертвами становились лишь четыре человека: Люк, Пенелопа, Мэттью и главный злодей, господин С.. Вторым печальным эпизодом стали поиски актрисы на главную роль. Весь Голливуд, затаив дыхание, ждал, когда же Гейбл либо признает поражение, либо найдёт ту самую «настоящую женщину», которая тут же познает ненависть всех отвергнутых актрис. Особую пикантность ситуации добавляли истории про кастинг. Гейбл начинал оскорблять претендентку на роль, стоило ей войти, и не затыкался, пока она не уходила. Сам он говорил, что ищет нужную реакцию. У актрис было другое мнение, которое они не стеснялись озвучивать в самых крепких выражениях, - особенно когда список не подошедших реакций растянулся на пару сотен пунктов. Они вели тайный реестр. Всё это Рю узнал на съёмочной площадке нового фильма Чеккарелли «Быстрее, малыш», где оказался почти сразу после возвращения из Петербурга. Там же Сюзанна Бейл, которую он сейчас видел на экране в роли Дельмы, только двадцатилетняя, и Лиза Джонсон хохмили, что скоро в Голливуде не останется ни одной актрисы и Лилит придётся искать среди мужчин. Рю идею оценил. К тому же, подружки пообещали три бутылки коллекционного шампанского, если он хотя бы просто дойдёт на кастинг. Гейбл, и правда, сразу заорал - только не оскорбления, а призывы выметаться вон. Хореографы Дэнни Кук и Кайли Ричардсон сохраняли невозмутимость. Рю стянул футболку, остался в одних лосинах и обуви для танцев. «Ты говоришь, проблема в моей невинности, - он произнёс слова Джи, которые звучали здесь не раз, - но внутри я порочнее всех шлюх Калифорнии. Смотри только на меня, смотри внимательнее и увидишь… Лилит». Эмоции, отразившиеся на лице Гейбла, были бесценны. Жаль, что никто не заснял, как он брызжет слюной от гнева и как с изумлением узнаёт цитату из старого комикса, будто никогда не слышал раньше, а потом бледнеет от самого настоящего ужаса, видя танец. Он ушёл, хлопнув дверью. И перезвонил через два дня. Нашёл свою «настоящую женщину»! Рю смеялся до сих пор, хотя прошло все пятнадцать лет. В сценарий не вносили правки. Рю Каваками играл женскую роль. Единственное, на чём он настоял – убрать у Джи-Лилит все лишние слова. Она непростительно много болтала для героя, убившего в себе человека ради танца. Осталось фраз, наверное, двадцать? Все номера, даже сложнейшие элементы на пилоне, Рю исполнил сам, чем гордился. Не столько собой, сколько тем, что в его исполнении Лилит осталась цельной, без чужих рук и ног. Вспоминал ли он при этом свою несчастную мать? Пожалуй, нет. Но много лет спустя, пересматривая фильм, узнавал её почти в каждом жесте. Всё это было очень странно. Всё, с этим связанное. С самого начала до самого конца. Кинокритики заранее нарекли день премьеры днём фантастического провала, а «Лилит» взлетела так, как многим и не снилось. О Гейбле заговорили как о гении, которого не разглядели раньше, хотя он просто был ужасным режиссером. Одним из худших, с которым когда-либо работал Рю. Он тиранил всех, особенно - исполнителя главной роли. По его мнению, тот играл «не так» примерно в ста случаях из ста. Когда надоедало это слушать, Рю просто орал в ответ дурным голосом. Гейбл обижался и мог не выходить на площадку полдня, день, два. Это было прекрасное время: Холли надевала кепку, садилась в режиссёрское кресло и орала как сирена. «Олень! Купите оленя!», «Печень трески! Всего два доллара десять центов!» или «Свободная касса! Проходим! Проходим!». Так, в самом деле, было легче работать. Когда Гейбла не было, казалось, что он незримо здесь, а когда он возвращался, первое время никто не вслушивался в его вопли. По слухам, всё остальное, включая монтаж, делалось примерно так же. Неудивительно, что «Лилит» считали тонущим кораблём. Шедевр родился скорее вопреки желаниям режиссёра, чем наоборот. Просто потому что горела вся съемочная группа. Когда Гейбла стали носить на руках, всем пришлось с этим смириться. Какими странными путями культовые вещи порой приходили в жизнь! Рю не верил в мистику, но теперь не мог представить мир без «Лилит». Как будто кто-то непременно должен был тогда изречь истину – показать, где и как рождается демон мести, - словно раньше люди её не знали. Почему этот фильм снял не Тони? Он любил такие истории. Мысль мелькнула только сейчас. Рю тихо усмехнулся сам себе. Он, наконец, понял, почему Чеккарелли тогда был вне себя от злости. Тем временем Капитан Арктика вместе с нерпами отважно сражался с прислужниками Умкэнэ, орудуя древним артефактом. Рю так и не понял, пропустил какую-то важную часть «Битвы во льдах» или нет, но не стал отвлекать Софи, которая смотрела на экран, открыв рот. Тибо похрапывал, откинув голову назад. Рю пихнул его локтем. - А? – он очнулся. - Наконец-то всё? - на экране ажурное острие алебарды разрубило пополам самого огромного и жуткого ледяного великана. - Софи, а это что за парни? Она цокнула языком. - Сложно ответить? - Спи дальше! - Надерут они задницу твоему Капитану. На месте злодея, увидев такую задницу, Рю точно не прошёл бы мимо. - Да он уже всех их победил! - Ха! И точно, в последний момент один самый неказистый и тщедушный ледяной великан выглянул из-за тороса. В его руке образовалась ярко-голубая сфера, а ничего не подозревающий Капитан Арктика повернулся спиной. - Да ты по жизни победитель! - Тибо, - Рю заржал в кулак. - Он же его сейчас убьёт, - прошептала Софи, прижав руки к лицу. - И что мы будем смотреть ещё сорок минут? Как его хоронят с почестями? - Тибо! – воскликнула она. Спереди тоже сделали замечание. Арктика всё же что-то заподозрил и увернулся - сфера всего лишь выбила копьё из его руки. Великан бросился в атаку. Они сошлись врукопашную. Рю зевнул, стараясь не слишком широко открывать рот. Поёрзав, Тибо снова приложился к рому. Бутылка была небольшая, но и плескалось уже на самом дне. - Извини, не могу смотреть это трезвый. - Смотри на красивую картинку, - Рю тоже отхлебнул. - Капитан не в моём вкусе. - Да? А я бы сходил с ним на свидание. - Р-р-р! Заткнитесь оба! Из кинотеатра вышли в час ночи. Фильм закончился на депрессивной ноте: дух, заключённый в копье, соблазнил Капитана Арктику нанести Умкэнэ последний, смертельный удар. Сцена после титров только усилила предчувствие провала. Пока победители обсуждали, как утром войдут в замок Северной Колдуньи, она вернулась туда в виде бесплотного духа и обвинила медведей-оборотней в тупости и трусости. По её приказу они открыли Ледяной Склеп, чтобы достать госпоже новое тело, и зрители увидели прозрачную глыбу с Людмилой внутри. Рю всё гадал, какие вещества принимали сценаристы. Софи удручённо молчала. - Такси, такси… - Тибо осмотрелся. - Рю обещал рассказать про Лилит, - встрепенулась она. – Прогуляемся чуть-чуть? - Время не детское, Принцесса. Что я тренеру скажу? - Придумай что-нибудь, остряк! - После разговоров таким тоном? - Ладно тебе, - сказал Рю. – Что изменится, если она вернётся на двадцать минут позже? Софи прогнала Тибо вперёд, чтобы не подслушивал, а сама теперь шла и снова молчала. - Устала? – догадался Рю. - Не знаю. Такое состояние, как будто меня вывернули наизнанку, а потом обратно. - Ты умеешь слова подбирать. - Прикалываешься? - Я серьёзен. - Да ты улыбаешься! - И что? Только поэтому не могу быть серьёзным? Её губы, вроде бы, растянулись в улыбке, но вдруг задрожали. Софи шумно втянула носом воздух, закрыла ладонями лицо и отвернулась. Рю даже не сразу понял, что она плачет. - Софи, - он коснулся плеча, - я что-то не то сказал? - Нет, просто… Дальше ничего нельзя было разобрать. Она давилась слезами. Тибо метнулся было к ним, но Рю показал кулак и жестами велел ему отойти подальше. - Я так скучала по тебе, - Софи кое-как справилась. - Спрашивала, как ты, где, почему вдруг ушёл - и никто не хотел объяснить мне, что случилось! Даже Тибо! Рю обнял её. - Я был не в себе немного. - Знаю, прочитала потом, - она кивнула и тут же вскинулась. - Разве я о многом просила? Всего лишь хотела отправить открытку! Как ты всегда отправлял! Даже если… Даже если вы больше не хотели быть вместе, я ничего не забыла! Как мы ездили кататься на лыжах и смотрели фильмы на рождественских каникулах… Я… поэтому я решила такой номер сделать. Не потому что люблю зло или танцы для взрослых, а потому что было очень, очень… - Ну-ну, - Рю погладил по голове. - Успокойся. - Я так рада, что ты совсем как раньше. Каким тебя запомнила. Что ты вернулся, а не как… как… Софи снова зарыдала, но он успел различить в её всхлипах слово «папа» и похолодел. Алекса Миллера Рю знал только по фотографиям, редким сухим похвалам Эммы и сумбурным откровениям Жужу, всегда внезапным. Хороший был человек. Так глупо умер: вступился за незнакомую девчонку на тёмной улице и получил три ножевых. - Тише, тише. Всё теперь хорошо. Дыши глубже. Понемногу Софи успокоилась. Высморкалась в бумажный платочек. - Ты обещал меня поругать, - напомнила она. - Скорее дать совет. Даже парочку, пожалуй. - Я слушаю. - Во-первых, сожги тени, которыми ты нарисовала те жуткие смоки айс. - Они клёвые были! - Это не обсуждается. Софи надула губы. - Во-вторых, следуй за музыкой. - А в-третьих? - Парочка – это два совета. - Всего два?! - Да. - Там же всё плохо, - она вздохнула. - Не всё. Просто главное. И мне понравилось, как ты двигалась, когда забывала, что нужно страдать. Эта музыка для веселья, не отягощённого моралью. - Бабушка бы не одобрила, - Софи прищурилась. Явно она всё поняла. - О, твоя бабушка, - Рю похлопал по плечу, - просто леди Капулетти уже слишком стара, чтобы летать на шабаши. В номере Рю упал на кровать и раскинул руки. Шёл третий час ночи. Какие там были планы? Отдохнуть от итальянцев? Выспаться? Сходить в музей? Теперь план остался один. Выжить! Полежав, он собрал силы для похода в душ. Вернувшись, Рю первый раз за всю поездку открыл ноутбук. Пока смывал усталость, вернулся мыслями к началу «Битвы во льдах» и столкнулся с проблемой. В памяти навеки отпечатались отдельные детали вроде задницы, обтянутой супергеройскими штанами, покрытых инеем волос, неестественно-голубых глаз или мимики, характерной именно для Капитана Арктики, но Рю совершенно не мог представить, как выглядит настоящее лицо Никиты Ершова. Стало ещё интереснее, что это за человек. Официальной информации нашлось не много. В этом смысле американский фан-клуб не сильно отстал от российского. Никите было двадцать девять полных лет, он отмечал день рождения десятого октября и оказался не так высок, как это виделось в фильме. К своему росту стоило добавить всего-то три дюйма. Перед мысленным взором возник Тибо, но Рю тут же его прогнал. О личной жизни Никита не распространялся. В этой графе фигурировали только родители и младшая сестра, которые жили в Твери, где он родился, вырос и окончил самую обычную школу, после чего уехал учиться в Петербург. Рю хмыкнул. Почему-то он даже не сомневался, что в театральной академии Никита попал под крыло Егора Лаврентьева. Ещё студентом Ершов начал играть в театре и кино. После выпуска усердно работал и там, и там на протяжении трёх лет, пока не получил роль во франшизе про «Лигу Севера». Четыре с половиной года назад переехал в Лос-Анджелес. Сначала, по возможности, приезжал в Петербург для участия в театральных постановках, потом перестал. Фильмография насчитывала около дюжины российских кинолент, все пятилетней давности и больше. Дальше шли американские работы. Кроме четырех частей «Лиги Севера», Никита успел сняться ещё в пяти фильмах. Рю проверил - эпизодические роли с русскими героями во всех, кроме пятого, и этот пятый заставил брови поползти вверх. Вышедший на экраны в этом году «Клуб Калем» Винсента Мура, достойная второстепенная роль. Оба сайта сообщали, что недавно закончились съёмки романтической комедии Джона Адамса «Давай помолчим». В проектах на будущее пока значилась только завершающая часть «Лиги Севера». С последних фотографий в архиве смотрел приятный мужчина со светлой кожей и тонкими чертами лица. Глаза были то совсем голубые, то почти серые. Косая чёлка. Вежливая улыбка. Спортивная фигура. Неудивительно, что Никита так понравился Софи. Он выглядел как ремейк диснеевского принца, разве что не пел. Вай-фай в отеле работал всё так же дерьмово. Рю убедился в этом, пока занимался поисками. Всё-таки он поставил на загрузку «Клуб Калем». Премьера состоялась ещё в мае, и фильм уже был доступен для просмотра в Сети. В дверь поскреблись. Стоило ли удивляться? - Не спится. Тони стоял в халате поверх домашней одежды. - Три часа ночи, Чеккарелли! – Рю всё же попытался воспротивиться судьбе. – Что ты надеешься здесь найти? - Разговор о любви. - Номерок Ламбера подсказать? - Да брось! – взмахнув руками, Тони вошёл в номер и захлопнул дверь. – Ты сам знаешь, он скучный. - Вообще-то я фильм хотел посмотреть. - Чтобы заглушить ужас от «Лиги Севера»? - Снято неплохо, - Рю пожал плечами. - Читал про Никиту Ершова. Ты знал, что он у Мура играл? Вот решил «Клуб Калем» заценить. - Неожиданно, - Тони моргнул и сказал, почти не фальшивя. – Давно собирался выпить за старика Лавкрафта. С балкона открывался потрясающий вид на мусорные баки и унылую боковую стену соседнего дома. На уровне второго этажа слабо светил фонарь, ещё больше сгущая мрак в переулке. - Вы всегда останавливались в этой дыре? - Да, - Рю прикрыл глаза, выпуская дым. – В новых отелях почти везде курить нельзя, и там нет этого чувства… Ну, знаешь, как будто в ванной кто-то вышиб себе мозги. Тибо такие истории любит. - А ты? - Прекрасно ведь знаешь ответ. - Я беспокоюсь вовсе не потому, что считаю себя чьим-то па... - Всё кончено. - Лино сказал… - Даже знать не хочу, что сказал ему пьяный Тибо! Избавь меня от этого. Есть любовь, нет любви – не важно. После того, что было в Монреале… - Я знаю, что там было. Поэтому удивился. - Просто захотел потрахаться, - Рю докурил. – Как-то забылось, что Тибо и «просто» находятся на разных полюсах. Фильм прогрузился на две трети, они решили подождать ещё. Рю уступил Тони кресло, а сам сел на коврик возле кровати. - Итак, тема нашей полуночной беседы – любовь? - Да. Всё думаю об этом Юрии, который танцует. Сначала не воспринимал всерьёз, посмеивался даже, а теперь чем больше думаю о том, как показать любовь, тем меньше хочется смеяться. Что-то такое знала твоя Аня. Аня. Свет фонарей на полу танцевального класса и гибкая тень в тёмных зеркалах. Рю уже не помнил, с чего это началось. Они искали острых ощущений, как в детстве, или вспомнили, как когда-то матери репетировали свои номера после закрытия? Почему выбор пал на «Вдохновение и Страсть», который Нина никогда не исполняла без Акико? Они знали движения наизусть. Начали с ролей, доставшихся по наследству. Потом Вдохновением стал Рю, Аня же взялась за Страсть. Освоив это, пошли дальше - бросали вызов друг другу, меняясь ролями прямо в танце. В конце всё смешалось настолько, что пришлось признать – это что-то совсем другое, новое. Они думали отрепетировать свой номер к Рождеству, сразу после того, как Рю вернётся со съёмок. Сколько всего он, оказывается, забыл. - Она была удивительной. Варвара говорила, Бог её поцеловал. Рю откинул голову назад, на кровать, смотрел в потолок и не знал, что сказать ещё, как выразить это словами. Может, получилось бы станцевать. - Я догадывался, что любовь – сложная тема. Тем более, для старого патологоанатома вроде меня. Человеческое зло конкретно. Вот оно, можно положить и рассматривать. А любовь? Рю посмотрел на него. Кто это спросил? Какой Чеккарелли жёг взглядом пустую ладонь? Безбожник? Гений от мира кино вытащил на свет столько дерьма из людских душ, что оно могло бы ровным слоем покрыть всю поверхность мирового океана. Человек, проживший половину жизни? Время не щадило его, покрывая морщинами, оставляя под глазами глубокие тени, забирая цвет у волос, ведь в поисках ответов он и сам себя никогда не щадил. Или, может, это был старый друг? Тони горел идеей, как в день первой встречи. - Как вода… Нет, как воздух! Есть повсюду и нигде её не найдёшь, если приглядишься, – он сложил пальцы, словно держал там мотылька. - Есть здесь хоть немного любви? Кто знает, если я не могу решить? - Я тем более не помогу. - Вот скажи, по-твоему, этот Юрий из пьесы любит Виктора? - Да. - Отлично. А теперь сосредоточься и вспомни сюжет. - Сюжет? – Рю сел, помяв затёкшую шею. – Там разве был сюжет? - Представь себе! Понимаю, твоей Ане тоже было всё равно, что там происходит. Она схватила первое, что вспомнила, лишь бы там герой А встретил героя Б, но сюжет-то неплохой! Просто не для романтической линии. Рю снова уставился в потолок. Он никогда об этом не думал. - Юрий юн, талантлив, одержим мыслями о борьбе. У Виктора творческий кризис, может, даже депрессия. Один неопытен, а у второго этого опыта больше, чем нужно для душевного спокойствия. Оба ставят на первое место танец и не заинтересованы в близких отношениях. - К чему ты клонишь? - По логике их характеров в первых двух действиях, по логике этой истории, когда придёт Лилит – они оба уйдут за ней. - Нет! - Юрий ищет способ стать первым и остаётся там, где видели Лилит. Виктор ищет Лилит и возвращается туда, где первый раз её встретил. - Нет, Тони! Рю не знал, как ещё возразить. Может, так там всё и было. Но всё было совсем не так! - Либо между вторым и третьим действием прилетают инопланетяне и вместо одного Юрия оставляют другого. А что? Отличная версия! Виктор похож на человека, который на такую мелочь даже внимания не обратил бы. - Прямо вижу, как ты снимаешь фильм про инопланетян. - Ладно, скорее всего, их изначально было двое. Юрием больше, Юрием меньше - Виктор всё равно плохо их различал. Чем люди вообще отличаются? Возрастом или ростом? Разрезом глаз? Цветом кожи? Это мелочи, с Олимпа не видать. Может, Виктор и себя не узнал бы, если вдруг встретил бы на улице. - Так, всё, - Рю развернул ноутбук. – Мы смотрим фильм! - В баре осталось, что выпить? - Не заглядывал. - Решил стать святым? – Тони поднялся. - Смотреть Мура на трезвую голову - половину удовольствия потерять. - Просто не было времени. - Ого! – он открыл бар. - Тебя здесь любят. - Здесь про меня столько знают, что другой испугался бы возвращаться. Тони кивнул. Взял два бокала и бутылку виски, вернулся в кресло. Наполнил оба. - Что ты не поделил с Муром, кстати? - Рю взял бокал. - Это личное. Не люблю умников. - Он сложный человек. Так и не смог привыкнуть, пока снимался в «Истерике», но без него кино многое потеряло бы. - Без любого из нас кино что-то теряет. - Вчера ты хаял фильмы про супергероев. - Я и на похоронах Гейбла спляшу, не переживай. - За кино? – улыбнулся Рю. - За кино. Винсент Мур был из тех режиссёров, которые всегда оправдывают ожидания: в центре сюжета «Клуба Калем» оказались ночные прогулки Лавкрафта по Нью-Йорку в компании единомышленников, философские беседы о творчестве и совсем немного - мрачные фантазии, которые порождала реальность середины двадцатых годов. Никита Ершов играл Джорджа Кирка, близкого друга писателя. В кадре он занимался двумя вещами: влипал с главным героем в неожиданные истории и писал длинные письма, в которых обещал некой Люсиль жениться, едва развернётся как книготорговец, - и делал это с мастерством, заслуживающим уважения. Каким неподвижным, оказывается, было лицо Капитана Арктики! Рю снова очаровался мимикой. Никита притягивал даже здесь, в фильме, где гримеры явно постарались подчеркнуть все недостатки его внешности. Волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб. Светлые брови сливались с ним, отчего лоб казался ещё больше. Тонкий нос и торчащие уши окончательно превратили лицо в жуткий белый треугольник, на котором таинственно мерцали водянисто-голубые глаза. Рю читал Лавкрафта очень давно, но мог поклясться, что таким и видел истинный плод любви вдовушки из Иннсмута и её Глубоководного хахаля! Тони тоже был очарован. Так они и просидели до самого конца фильма, изредка перебрасываясь замечаниями и наполняя бокалы. Когда пошли титры, Рю сказал: - Уже хочешь этого русского парня? - Пожалуй, - Тони погладил подбородок. – Как раз думал недавно: хорошо смотрится, когда один герой красавчик, а второй красив без красоты. А ведь можно пойти дальше! Пусть этот второй и будет Виктором, плейбоем номер один! - Я всегда представлял таким героем Юрия. - Их там точно двое было, иначе о каком Юрии ты говоришь? - Когда мы с Аней обсуждали это, я просил сделать Юрия добрым и послушным мальчиком, просто очень увлечённым. Не похожим на меня. Чтобы люди к нему тянулись, как к щеночку, радовались, говорили, смотрите, какой хороший, - Рю вздохнул. – Так она и послушала. Он закрыл ноутбук, убрал на тумбочку, положив смартфон сверху. Было уже около шести. Тони всё не двигался и молчал, хмуря брови. - Я ложусь. - А? - Чеккарелли, иди спать в свою ванную! Уже в дверях Рю вспомнил о вопросе, который мучил всю неделю. - Тони, Сомйинг - это вообще что? Он глубоко задумался и выдал гениальный ответ: - Это сложно. Рю не удержался, поднял бровь. - Рассказ о моей поездке в Таиланд займёт пару вечеров! - А ты кратко, самую суть. - Я встретил Сомйинг и понял, что в Голливуде давненько не случалось ничего по-настоящему интересного. Может даже, с тех самых пор как Ариша сняла «Учителя танцев». - Сколько лет прошло! - А я о чём? Полыхнуло тогда знатно. Сначала сестра Ариши издала книгу, во многом автобиографичную. Критики моментально окрестили роман самым скандальным бестселлером нового тысячелетия. Страсти едва утихли, как младшая Кларк объявила о намерении снять по мотивам фильм. Рю пробовал читать, но сломался на пятой или шестой откровенной сцене. Сценарий был гораздо лучше. Он так ярко увидел главного злодея – тот вызывал отторжение на клеточном уровне! Может, поэтому Арише и удалось уговорить Рю на эту роль, хотя после «Лилит» он пообещал себе больше не соединять насилие и танец. Генри Хьюз. Гениальный хореограф, любитель портить девушек помладше. Его третий «Артур». - Тони, не смотри на меня так. - Тебе понравилась Сомйинг? – он милостиво ушёл от скользкой темы. – Так познакомьтесь, наконец, поближе. У нас просто общие интересы. Я хочу работать с ней, она – со мной. Ничего личного. - Спокойной ночи! Рю слышал, как просыпается «Red Palace», и всё думал о прошлом. Наверное, не стоило браться за «Учителя танцев». Точно-точно. Сыграл бы кто-нибудь этого педофила. Сколько талантов в Голливуде! Нужно было взять перерыв, всё взвесить, завязать с наркотой и разойтись с Тибо. Ещё после той ссоры разойтись. Не прощать его в этом отеле, а сказать, чтобы катился на все четыре стороны. Ради Тибо Рю отказался от имени Голливудского Инкуба. Мотаясь в Монреаль между съёмками, растерял почти все старые связи в Лос-Анджелесе. Потом не осталось сил даже на танцы. Он наполнял такие огромные колодцы, а эти отношения наполнить не мог, как ни старался. Теперь они виделись огромной чёрной бездной. Рю стоял на краю и всё смотрел, смотрел, смотрел… Так и уснул.