Стоп! Снято!

Your faith was strong but you needed proof You saw her bathing on the roof Her beauty and the moonlight overthrew you She tied you To a kitchen chair She broke your throne, and she cut your hair And from your lips she drew the Hallelujah «Hallelujah», Leonard Cohen

Оля не могла объяснить себе, зачем пришла в такую рань. Зачем вообще сюда пришла. Джинни не участвовала в показательных выступлениях. Джинни не прошла в Финал. Вчера Оля завела разговор о расторжении контракта - в связи с бесполезностью дальнейшего сотрудничества. Миссис Смит, поджав губы, попросила не пороть горячку и отложить вопрос. К чёрту. К чёрту! Сейчас она потренируется, выпустит пар - и всё пройдёт. Конечно, всё пройдёт. Будь сильной, мать твою, Ольга Гордеева! В жизни бывали провалы и похуже! Пережила ведь? Пережила. И теперь раскисать нечего. Выйдя из пустой раздевалки, Оля вдохнула холодный воздух и невольно улыбнулась, окинув взглядом пустые трибуны. И в родном городе, и уже потом, в Москве, на тренировку она бежала в первых рядах. Не всегда ей этого хотелось, просто знала – так нужно. Нужно опережать и нужно стараться. Даже когда всё валится из рук. Шурх. Шурх. Призрачная надежда побыть наедине с мыслями растаяла, как дым, но, увидев канадскую девчонку, Оля выдохнула. Не свои. Перетирать поражение с русскими спортсменами и, тем более, тренерами она не собиралась. Дважды чемпионка мира и трижды - Европы, Ольга Гордеева ненавидела смакование неудач. Наелась этого дерьма на всю жизнь. Финал Гран-при она выиграла только раз, а два серебра считала тогда чем-то недостойным внимания, хотя именно эти медали достались ей в такой ожесточённой борьбе, которую вспоминали до сих пор. Была у неё и «позорная» олимпийская бронза. В девятнадцать Оля думала, что лучше умрёт, чем пропустит Олимпиаду из-за травмы. Всерьёз целилась на победу. Подумать только. Она усмехнулась сама себе, выходя на лёд. Это был последний сезон в большом спорте, но бросить фигурное катание оказалось выше её сил. Макс всё звал к своим знакомым в ледовое шоу в Лос-Анджелесе, а Оля всё пыталась ухватиться за возможность хотя бы видеть, как становятся лучшими. «Неудачница!» - уколол внутренний голос. И она растянулась на льду, запнувшись на ровном месте. - Ну, заебись, Гордеева, лучший выход! Через несколько секунд над ней нависла Софи Миллер. - Всё в порядке? - В полном. Решила вздремнуть. Дома-то не спится. Миллер неловко крякнула. Она так и стояла, не зная, то ли протянуть руку, то ли вернуться к прерванной тренировке. Оля села, присмотрелась к ней ещё. Чутьё подсказывало, что девчонка сегодня не спала. Не понравились ей и пустые, потухшие глаза. - Где твой тренер? – Оля поднялась, отряхиваясь. - Э-э-э… - Это самодеятельность? - Нет! Нет. Мой тренер в курсе. Всё в порядке. Я часто тренируюсь одна, когда… когда мне нужно. Оля ничего не сказала, только кивнула. Джинни бы такое рвение, но нет, каждый раз начинался с нытья. Миллер вернулась к своей показательной – Оля узнала движения. Интересная тема, и тем грустнее было видеть, что девчонка осталась с ней один на один и пока тема побеждала. В Японии это выглядело просто смешно. Сейчас то мелькало что-то дьявольское, то надолго пропадало снова. Это… раздражало. Она ведь, в самом деле, могла! - Эй, Миллер, - Оля подъехала ближе, - что пытаешься показать? - Личинку Лилит, - та передёрнула плечами. - Личинку? - Так мой дядя говорит. - Да он остряк! - Типа того. - Давай-ка, сделай перерыв. А ещё лучше – прогуляйся и поспи хотя бы пару часов. Миллер тяжело вздохнула. Оля уже мысленно расширила посыл до пяти предложений, как услышала: - Тоже думаешь, безнадёжно? - В смысле? - Все мои говорят, я зря это затеяла. Тренер, семья, хореограф… Только один человек меня поддержал, но он от фигурного катания очень далёк. - Боже мой! – воскликнула Оля. – Немедленно прекрати! Пока будешь слушать тех, кто в тебя не верит, никогда не победишь! Кто на льду, в конце концов, ты или они? - Не похоже на слова тренера, - губы Миллер расплылись в дурацкой улыбке, - но так похоже на… тебя. - Так, - теперь Оля нахмурилась. - Брысь отсюда! Чтобы раньше двух тебя здесь не видела. Хихикнув, личинка Лилит упорхнула прочь. Софи растянулась на диване, глядя в потолок. Ночью сон не шёл, а теперь глаза закрывались от усталости. Эйфория от разговора с Ольгой Гордеевой выветрилась, пока она возвращалась в отель. Идти было недалеко, но Софи успела надумать всякого, вплоть до того, что её просто пожалели или вообще прогнали, чтобы не позорилась. Ей так и не удалось ни расслабиться, ни сосредоточиться рядом с кумиром всей жизни. Ольга выглядела раздражённой. Да что там, это раздражение затопило весь каток! Софи старалась лишний раз не смотреть, а взгляд упрямо цеплялся за яркое пятно рыжих волос. Вот кому не нужно было искать в себе ведьму! Рю сказал, в любой девчонке есть Лилит. Глядя на себя, Софи видела обратное. Вчера она приврала, что равнодушна к откровенным танцам, просто понимала в глубине души – это для других. За стеной почти синхронно всхрапнули Патриция и Даниэль. Как хорошо, что они так шумно спали! На соревнованиях, если два номера оказывались слишком дорогим удовольствием, всегда старались, чтобы у Софи была отдельная комната. Ночь прошла за пересмотром провального выступления в Японии и любимого момента фильма. Как двигались танцовщицы «Чёрной луны» вокруг роковой Лилит! Полуголые порочные женщины завораживали Софи. Её тянуло туда, она хотела стать одной из них. Может, не хитрой Астартой, развратной Эйшет, коварной Барбело или вечно недовольной всеми Махлой, но хотя бы разрушительной Прозерпиной. (В комиксах Прозерпина только начинала свой путь демона и учиняла разрушения, сталкиваясь с мебелью или разбивая посуду). Когда устали глаза, Софи включила трек и слушала на повторе, представляя, как извивается вместе с танцовщицами. Уж представлять-то никто не мог ей запретить! Бабушка и мама высушили все мозги, отговаривая от выступления. Райан, никогда не смотревший «Лилит», переживал, что она будет выглядеть вызывающе. Патрицию, выросшую в строгой набожной семье, тема сексуальности раздражала в принципе. «Можно побеждать, не опускаясь до этого!» - твердила тренер. Даниэль не отрицал мастерство танцоров как хореограф, но испытывал необъяснимую ненависть к мужчинам в стрипах. Предал даже Тибо! Всё, что хоть как-то касалось Рю, превращало его из обычной гиены в гиену старую и циничную. Софи осталась совсем одна. А ведь всё, правда, началось с идеи послания! Она скучала порой до слёз, и новые глупые сплетни только ещё больше расстраивали. Неудачи в карьере, наркотики, депрессия – Софи ничего об этом не знала, пока полтора года назад не упала в бесконечные треды на форуме фан-клуба «City of Lilim» - пожалуй, единственного места во всём Интернете, где можно было найти достаточно подробностей о личной жизни Рю Каваками и при этом не утонуть в океане нелепых домыслов. Она знала совсем другого человека. Не в том смысле, что он обманывал, как порой делал Тибо. Второй любимый дядя чудесным образом не касался скользких тем. Софи думала, у него нет проблем. Ни разу он не показал, что ему нужна помощь. Может, это она настолько ушла в фигурное катание, что ничего не замечала? Но тут тоже не складывалось: беды других членов семьи от неё не ускользали. Бабушка, мама, Тибо – у них вечно что-то шло не так. Один Рю улыбался и рассказывал смешные истории. Каким весёлым и сумасбродным он казался ей в детстве! Они познакомились, когда Софи исполнилось восемь. Рю приехал с Тибо во время пасхальных каникул. Она отлично помнила ажиотаж вокруг новости, что дядя, наконец, вернётся в Монреаль, и не один, а со своим женихом. Взрослые часто об этом спорили. Бабушка ворчала, что не пустит обоих на порог, а мама уговаривала дать им хотя бы один шанс. Софи предвкушала знакомство. Для себя она твёрдо решила, что жених – это хорошо. Где жених, там и свадьба. А свадьба – это весело! Рю покорил Софи. С ним просто невозможно было заскучать: терпел ли он поражение, делая сэндвич, разминался ли по утрам, язвительно отвечая на шутки Тибо, падал ли в сугроб, зацепившись одной лыжей за другую, рассказывал ли мимоходом о принципах работы актёра, - всё вызывало улыбку. Мир знал одного Рю Каваками, рокового, тёмного, сексуального, но для неё он навсегда остался человеком, с которым она могла поговорить, как с приятелем, и посмеяться. Сколько раз за эти годы Софи вспоминала день первой встречи, своё удивление. Думала, Тибо привезёт француза, а это оказался японец! Она рассматривала его, забыв даже про смущение, пока бабушка не сделала замечание. Рю улыбнулся. «Да что тут такого? - сказал он. – Я тоже люблю рассматривать людей». Воспоминания, вспыхивая под веками, мешались с фантазиями. Софи проваливалась в сон. Кое-как открыв глаза, она потянулась к смартфону, чтобы поставить будильник. Пальцы не слушались, всё время попадали не туда. Открылся список контактов. «Бабуля», «Великая королева», «Иисус», «Лилит», «Мистер С.»… Или это уже снилось? Нет, она точно должна была спросить, просто забыла. Софи сосредоточилась – главное, не промахнуться и не отправить сообщение бабушке. Беспокоить Иисуса тоже не стоило. Личинка: Сегодня я буду танцевать Личинка: *? Дверь медленно открылась, и Софи вздрогнула, узнав стильные чёрные стрипы на прозрачной платформе, в глубине которой застыли алые искры. Ноги выше щиколоток скрывал запахнутый плащ из лакированной кожи. Цок. Цок. Нет. Нет! Лилит остановилась посреди комнаты, скрестив руки на груди. Софи смотрела на чёрные перчатки и боялась поднять взгляд выше. Это был не Рю. - Привет, - низкий женский голос с хрипотцой. Лилит распахнула плащ. Софи отвернулась, но перед глазами так и стояли тёмные круги сосков на большой груди, оплетённой кожаными ремнями. Раскатисто смеясь, Лилит подошла к дивану. - Не нужно бояться, Софи, - горячее дыхание возле уха. «Боже! Что будет, если сюда кто-нибудь войдёт?» - Время начать шабаш! Она села сверху. Её бёдра обжигали даже сквозь одежду. Её голые бёдра! Софи закрыла лицо руками. Было время умереть от стыда! - Посмотри на меня. Сглотнув, она приоткрыла глаз. Лилит сверкнула улыбкой матери. Софи завизжала – от визга и проснулась, подскочив на диване. В ушах ещё стоял дьявольский смех. - Софи? - Патриция выглянула из комнаты. - Всё в порядке? - Да, - выдохнула она. - Да. Кошмар приснился. Как будто завалила все прыжки, ха-ха-ха-ха! Софи метнулась в ванную, не дожидаясь ответа. Умылась раз десять, но её всё равно трясло. Не от страха. Она посмотрела на отражение. Лицо! Это лицо, а вовсе не лицо матери, улыбалось ей во сне! Софи зажмурилась, а потом вдруг рассмеялась. Точь-в-точь как Лилит. Из номеров выселились до полудня. Мария, ответственная за бронирование, как выяснилось, предпочла сэкономить: зачем оплачивать ещё сутки, если до вечера можно оставить вещи в камере хранения отеля? Тони всё равно хотел ещё раз встретиться с Олей перед отлетом, и жадина-дочь составила ему компанию. Лино и Сомйинг красиво слились на прогулку по Великолепной Миле. Рю до последнего не знал, что выбрать из вариантов, не предусматривавших жестокое убийство. Два с половиной часа сна не добавили ему доброты. Он немного отвёл душу, съездив за подарком для Миранды, которой не было в городе. Многие считали хозяйку «Red Palace» несносной сучкой, но она просто всегда знала, чего хотела, и порадовать её не составляло труда: лучший кофе, дорогой шоколад, парочка тёплых фраз. Золото, а не человек! Рю подписал открытку прямо на стойке и передал подарочный пакет администратору. Тибо всё не было. Он прочитал сообщение, но не ответил. Рю сам не горел желанием снова провести день практически наедине, но в последний момент убедил себя, что нужно хотя бы попытаться проститься по-человечески. Но нет – так нет, Тибо имел на это право, а Рю мог купить входной билет по дороге. Тибо поймал уже возле такси. - Ты бы ещё позже написал! - Вчера ты не обрадовался, когда я тебя разбудил. Машина тронулась с места. - Я встал и поехал, хотя это было тяжело. Не дождавшись ответа, Тибо спросил: - Уже сегодня улетаете? - Да. После показательных заедем за вещами и потом сразу в аэропорт. - Вот как. Я думал, вечером ещё успеем посидеть, поболтать. Тибо точно собирался впопыхах. Слегка небритый, приятно помятый, как будто даже толком не проснувшийся. Всем своим видом он манил обратно в тёплую постель. В ту самую, где было так хорошо две ночи назад. Тело настойчиво требовало повторения. Что твои чувства, говорил голос внутри, ты забудешь их, едва Тибо тебя обнимет. Рю отвернулся к окну. Нет. Нельзя. Если хотел всё закончить, не стоило идти на поводу у желания. - Мы могли бы попытаться… – Тибо сглотнул. - Не могли бы. - Почему? Сколько всего было между ними за неполный десяток лет. Всё - от мыслей о вечном союзе до падения в чёрную дыру взаимной ненависти, от невозможности дышать друг без друга до бегства Рю в порыве спастись любой ценой. - Ты знаешь, почему. Тибо отвёл взгляд. Конечно, он знал. Больше не говорили. До начала церемонии награждения оставалось минут сорок. Рю и Тибо отправились на поиски кофе и нашли в придачу к нему обоих Чеккарелли и Ольгу Гордееву. Компания расположилась на диванчиках возле огромного окна. Похоже, они только начали разговор. - Я посовещался с Марией и хочу предложить сотрудничество, - сказал Тони. - Э-э-э, - ответила Оля. - Разве она не сказала, что мне нужен хороший консультант? - Да, но… - Ответственный человек, готовый помогать не только с теорией, но и с практикой, с постановкой программ, с тренировками. Я подумал, тебя это может увлечь. - Я просто… Оля всё косила взглядом на Тибо, который, морщась, заливал в себя местный эспрессо. Рю вчера уже свёл это сомнительное знакомство и сегодня остановил выбор на воде без газа. - Работы будет много, не переживай! Придется на время переехать в Лос-Анджелес, но разве это проблема? Мария поможет найти хорошее жильё. - Да, да! – подтвердила Мария. Она тщательно избегала недоброго взгляда Рю. Зато Оля перестала вертеть головой, словно ища аварийный выход, и сказала: - Потребуется хореограф. - Я в этом мало понимаю, - признался Тони. – Мария что-то такое говорила. Если нужен хореограф, найдём. Или зови кого-то из знакомых, если устроит гонорар. Сама понимаешь, мне важен результат. Сумму Тони тоже озвучил достойную. В Голливуде платили и больше, но, судя по лицу Оли, это всё равно оказалось выгоднее того, что она имела сейчас. - Когда приступать? - Говоришь, планировала расстаться со своей подопечной в декабре? - Боюсь, это произойдет даже раньше, но я хотела взять небольшой перерыв. Недели две или три… Да, как раз декабрь и будет. - Приезжай к нам в Калифорнию, - Тони хлопнул себя по коленке. – Отдохнешь! А там уже приступим к работе. В этом году от тебя потребуются только консультации. - Ох… Оля коснулась ладонями вспыхнувших щёк, и Рю впервые подумал, что она лишь немного старше Марии. - Это слишком хорошее предложение… - О, нет, папа, заткни уши и не переживай! Можешь мне поверить, дело в шляпе. Ночью я её до конца уговорю. - Ты разве не с нами? – удивился Тони. - Вот ещё! Я свободна до четверга. Прилечу в среду. Рю заслушался и чуть не подпрыгнул, когда ему закрыли глаза. Остальные засмеялись, но шутник хранил молчание. Рю ощупал маленькие ладони и тонкие запястья, стянутые резинками спортивной куртки. - Софи? Хихикнув, она перемахнула прямо через спинку дивана и втиснулась между Рю и Тибо. Яркий макияж делал её почти неузнаваемой. На этот раз смоки айс рисовал кто-то явно знающий толк. - Да что вы оба так смотрите? Просто мимо шла! - Тебе не пора готовиться к награждению? – спросил Тибо. - Я на минутку! Очень важное дело, - Софи достала из кармана маркер и листок бумаги, сложенный вдвое, подбросила на колени Рю, кашлянула, рассматривая что-то на потолке. - Утянула тут случайно на дно одну хорошую девочку. Распишешься? Тибо засмеялся. Она показала язык. - У хорошей девочки есть имя? - Кику. - Кику Кимура? Ничего себе. В следующий раз только в обмен на её автограф. - Гы-гы, - сказала Софи. Рю склонился над столом. Занёс руку, пытаясь вспомнить, когда последний раз писал по-японски. В юности он часто морально убивал Юмико и учителей своими шедеврами, но опозориться перед хорошенькой девушкой было бы по-настоящему неловко. «Кику! Большого личного счастья и новых спортивных побед! То, что мы видели в Чикаго, было прекрасно. Каваками Рю». Он сложил лист так, чтобы надпись на английском осталась внутри, и отдал Софи. Она засопела, но, не разворачивая, убрала в карман. - Там любовное признание? - И мой номер. - Ей семнадцать! - Всего-то годик подождать. - Эй! – Софи стукнула по плечу. – Так нечестно! Даже у меня твоего номера нет! - Жизнь несправедлива. - Ни твиттера, ни инстаграма, ни других социальных сетей… Как ты выживаешь? Пещерные люди – и те друг другу картинки оставляли! - Ладно, записывай. Они обменялись номерами. Рю чувствовал на себе пристальный взгляд Тибо. - Теперь точно пора, - Софи кивнула. – Ещё увидимся? - Мы сразу уезжаем. - Жаль, но ничего. Главное не пропустишь! - она прильнула, как делала в детстве, собираясь просить что-то важное. - Селфи на память? - Я не очень хорошо… - Да брось, - Софи тут же взмахнула рукой со смартфоном, неуловимым движением включая камеру, - ты отлично выглядишь! Уж лучше, чем Тибо. - Что?! - возмутился тот. - Так, внимание! Улыбочку! Два лица застыли на экране. Софи сделала ещё несколько фото, шепнула прощание и, помахав остальным, стремительно удалилась. - Всё интереснее и интереснее, - Оля скрестила руки на груди. - Софи моя племянница, - сказал Тибо. - Ну, и немного его тоже. - Немного, - передразнил Рю, поднимаясь. - Пойдем, скоро начало. Тони, напиши, куда подходить после выступлений. Оля, приятно было познакомиться, - он пожал ей руку. - До встречи в Лос-Анджелесе. - А со мной не хочешь попрощаться?! - Извини, - Рю похлопал Марию по плечу, - впопыхах убрал пушку в чемодан. На трибуне он прочитал новое сообщение и посмотрел присланные фотографии. Принцесса (Софи): Какую выложить? МДРНМР22: это обязательно? Принцесса (Софи): Пожалуйста ;_____; МДРНМР22: любую, кроме пятой Принцесса (Софи): Ооо, тогда шестую Принцесса (Софи): Мы там как два карпа XD МДРНМР22: х) Принцесса (Софи): :-*** Принцесса (Софи): Смотри на меня сегодня. Покажу, что видела во сне XD МДРНМР22: всё получится МДРНМР22: :-* В ответ пришло три дюжины сердечек. - Ох и влетит кому-то, - пробормотал Тибо. - А? – Рю отвлёкся от выступления американской пары. Тибо повернул экран смартфона. В инстаграме уже стремительно набирало лайки селфи номер шесть. sophiemiller гуру благословил личинку! трепещите! Х’DD сегодня взойдёт #чернаялуна #лилит :ЗЗЗ #софимиллер #рюкаваками #моясемья #скейтамерика #гранпри #карпы #бульбуль #мыненорм Рю хмыкнул. Лица на фотографии получились в хорошем смысле безумные. - У неё странный юмор, - сказал Тибо. - Разве? - Жужу запретила давать ей твой номер. - Так мы сами разобрались, без посредника. - Я так и скажу, если спросит. - Говори. - Не пиши Софи. - Тибо, она любит нас одинаково. Он запыхтел, недовольный разоблачением, но больше ничего не сказал. Софи встретили аплодисментами. Она приветствовала зрителей в ответ. Свет погас снова. Даже лёд погрузился во тьму. Единственный луч подсвечивал фигуру Софи, затянутую в чёрный плащ. Заиграл саундтрек. Парочка соблазнительных движений, и плащ полетел прочь – она осталась в коротком чёрном платье и перчатках. Рю подался вперёд. Софи изменилась: исчезла прежняя неуместная грусть. Теперь в ней точно угадывалась горячая штучка из «Чёрной луны». Может, не Лилит. Может, другая – та, что больше отвечала её характеру. Софи летела вместе с музыкой. Этот мир, этот лёд принадлежал только ей. Зрители на трибунах ликовали. Едва музыка стихла, они взревели ещё громче. Широко улыбаясь, Софи приняла их восторг, посылая воздушные поцелуи во все стороны. - Потрясающая, - сказал Рю. Встав, Тибо издал победный вопль, от которого зазвенело в ушах. МДРНМР22: гуру доволен Она ответила, едва покинула уголок слёз и поцелуев. Принцесса (Софи): Эй! У тебя ведь инстаграма нет! МДРНМР22: но есть шпионы Принцесса (Софи): Еееее :З Тони прислал сообщение, когда финальный номер был в самом разгаре. Рю хотел досмотреть, но время поджимало. - Я пойду. - Уже? - Тибо повернулся. - Да, такси ждёт. - Рю. Снова было темно. Он поймал молящий взгляд – и пропустил удар. Тибо схватил за плечи, прижался губами к губам. Рю не оттолкнул, но отвечать на поцелуй не стал. Замер, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы устоять на краю. Воспоминания таяли, как утренний туман. Неужели Рю и теперь готов был всё забыть за один намёк на призрачную нежность? Ту ссору после массового взлома аккаунтов и слива запредельного количества «горяченького» старья в Сеть? Постоянные подозрения в неверности? И прочее, прочее, прочее? Устав ждать ответа, Тибо отодвинулся, тяжело вздохнув. - Это ничего не значит, - Рю старался на него не смотреть. - И поэтому ты рыдаешь? Он не рыдал, но щёки щипало от сорвавшихся слёз. Хорошо, что было темно. - Рю… - Хватит. Если не хочешь заниматься разводом, просто скажи. Займётся мой адвокат. Тибо упрямо молчал, пока Рю не поднялся. - Не напрягайся, - сказал он тогда. – Я займусь. Чеккарелли захватили первое такси. Рю в попутчики досталась Сомйинг. Как будто вечер и без того не выдался достаточно паршивым! Где-то там, за спиной, остался чудовищный человек по имени Тибо Ламбер. Физически. В мыслях царил сумбур. Рю не понимал, как смог всё это забыть, и радовался, что не вспомнил раньше. Может, и теперь было рановато окунаться в этот омут, не обвязавшись верёвкой. - Даже не верится, что наконец-то возвращаемся, - сказала Сомйинг. - Я думал, тебе понравилось в Чикаго. - Очень. Это прозвучало так грустно, что Рю даже повернулся. За все дни знакомства она ни разу не теряла хорошего настроения, но сейчас весёлая маска треснула и обнажила что-то похожее на искренние чувства. Сомйинг смотрела прямо перед собой. На губах не было даже тени улыбки. - Правда, что Тони уговорил Ольгу Гордееву сотрудничать? - Она не сопротивлялась. Вы знакомы? - Что? Нет, нет. Конечно, нет. Но мой друг был от неё без ума, - сегодня она врала без огонька. - Всю комнату плакатами обклеил. Говорил, Ольга - богиня фигурного катания. Жаль, что с ней такое случилось. Сомйинг замолчала, словно уснула. - Такое? - Она серьёзно травмировалась перед Олимпиадой. Всё равно поехала. - И что потом? - Что бывает потом? Ничего. До свидания, большой спорт, - она мотнула головой. – Извини. Я исправлюсь сейчас. Сначала вернулась профессиональная улыбка, за ней – игривый взгляд и ласковые женские нотки в голосе. Как же фальшиво они звучали! - Знала, что Миллер твоя племянница, но Мария сказала, она твоя фанатка? - Если Мария сказала это, то и всё остальное тоже. У неё длиннющий язык. - Ты тоже болтун, Рю-чан. - Тебе показалось. - Я такие вещи сразу вижу, - Сомйинг склонила голову ему на плечо. - Что случилось? - Не хочу изливать душу лжецу. - Все люди врут. Это нормально. - Давай ты просто помолчишь? - Расставаться тяжело, да? Ничего, всегда можно утешиться чем-нибудь. Рю поймал руку, скользящую по бедру, и убрал. - Ты не похож на парня, который утешается словами. - А ты не похож на утешительный приз. Сомйинг молчала долго - Рю успел отвлечься на вечерние огни за окном, - и тем больнее ударил тихий, бесцветный голос: - Ладно. Ты выиграл. Я давно не знаю, на что похож. Мария вызвалась проводить. После аэропорта у неё в планах было моральное падение в компании Оли, пообещавшей сбежать с банкета как можно раньше. Пока же она сидела в кофейне вместе со всеми и откровенно зевала. Лино уткнулся в экран смартфона. Тони листал рекламный журнал. Сомйинг гипнотизировала высокий потолок. Рю мысленно обзывал себя последним идиотом. Он уже извинился перед ней и даже получил в ответ нечто вроде прощения, но... Но! С чего ему ударило в голову говорить все эти гадости: лжец, утешительный приз? Да как это вообще его касалось? Что он о ней знал? Обман, утешение – это было только её дело. Если Рю ни в том, ни в другом не нуждался, мог бы сказать нормальными человеческими словами! Столкновение с Тибо отшибло ему даже те немногие мозги, что успели восстановиться за три года. - Вы хуже зомби, - сказала Мария. - В этом есть и положительный момент, - заметил Тони, вернув журнал на место, - но, судя по вашим взглядам, мне не стоит продолжать эту шутку. - Есть Бог на небесах, - пробормотал Лино, не отрываясь от экрана. - И ты уверовал? - Близок как никогда. Тони сверлил сына взглядом полминуты, не меньше. Лино успешно делал вид, что увлечён чтением слишком сильно, чтобы замечать такие мелочи. Это было неплохо и грозило стать ещё лучше, но тут объявили о начале регистрации на рейс. Уже возле стойки Мария, хохотнув, показала Рю новое селфи в инстаграме Софи. На этот раз Принцесса широко улыбалась, обнимаясь с Олей. sophiemiller сколько бокалов шампанского отделяют #софимиллер от падения в бездну фангёрлинга? ХDD спасибо тебе @olalaqueen #скейтамерика #гранпри #банкет #чикагогородвстреч #сбыласьмечта #олялягордеева #гдемоитринадцать - Оляля? - удивился Рю. - Её все так называют, - Мария смахнула невидимую слезу. – О-о-о, когда она переедет, я сопьюсь! - Оптимистичный прогноз, - Лино подвинул их, чтобы поставить на ленту свой чемодан. - Не ссы, братец, я не ты – никаких измен в Чикаго! - Лучше оцени, какую собрали пару. - Даже знать не хочу, как выглядит ваш роял-флеш, - проворчал Тони. Сомйинг хихикнула впервые за всё это время. - Может, - она стрельнула подведёнными глазками из стороны в сторону, - нам, правда, сыграть в покер? Рю начал понимать, почему Чеккарелли не смог оставить её в Таиланде. В самолёте они с Тони заняли соседние места в бизнес-классе, а Сомйинг и Лино отправились дальше, в эконом. Последние полтора часа прошли в непростой борьбе за лучшую худшую шутку. Все четверо старались на славу, так что теперь от смеха болели скулы. - Я правильно понимаю, что дома все едем ко мне? - Мы так быстро тебе надоели? - Сто тысяч лет назад, - Рю достал из кармана завибрировавший смартфон. - Если да, оставляю за старшего. У меня на неделе много дел: тренировки, парикмахер, мануальщик из Китая возвращается, Юмико на какой-то показ звала, что-то ещё… Будто сговорились! - Я справлюсь, босс, - Тони отозвался голосом старого бандита. Пихнув его локтем, Рю прочитал сообщение. Мой ублюдок: Люблю тебя. Всё равно люблю. Прости. - И что ему ответить? - он смотрел на экран, словно первый раз видел. Было больно. Очень. Как всегда. - Что ответить мудаку? МДРНМР22: Я тоже тебя любил. - Ты не лучше, - признал Тони. Рю перевёл смартфон в режим полёта, убрал наверх тёплую куртку и, только сев обратно, спросил: - Неужели это Чеккарелли хочет показать людям, назвав любовью? - Нет. Точно нет. Тони не лгал. Кивнув, Рю уставился в иллюминатор. Хорошее настроение лопнуло как мыльный пузырь. - Не хочу, - он зажмурился. - Не хочу к нему возвращаться. - Не вернёшься, - Тони похлопал по плечу. - Зачем тебе Ламбер? Найдёшь нормального парня! Нормального ненормального парня. Чудеса случаются. Загадай на Рождество. Рю несколько раз быстро сморгнул, борясь со слезами. Одного раза для сегодняшнего дня было больше, чем достаточно. Он повернулся, чтобы посмотреть в глаза Безбожнику Тони. - Ты ведь не веруешь. - Да. Но Санта-Клаус - существует. - Тебе сорок семь, - напомнил Рю. - В душе я мальчишка, - тот развёл руками. - И что ты загадал в прошлом году? - Снова найти вдохновение, конечно. И ведь нашёл! Так что не нужно недооценивать Санту. Подготовка к взлёту шла своим чередом: объявление от командира экипажа, инструктаж, медленное движение самолёта вдоль огней аэропорта. Падал снег. К полуночи обещали метель. Рю смотрел в иллюминатор, думая о письме Санта-Клаусу. Всё было лучше, чем думать о Тибо. «Дорогой Санта, здравствуй! Я никогда тебе не писал, потому что мама не любила праздники, а в доме Нины нас всегда поздравлял твой русский коллега, дед по имени Мороз. Надеюсь, ты не в обиде и всё равно прочитаешь моё письмо. В этом году я был хорошим мальчиком: гораздо чаще выходил из дома, постоянно следил за собой, много занимался танцами и спортом. Даже к стоматологу сходил! Я снова почувствовал себя живым и даже немного счастливым. Человек всего может добиться сам, но порой хочется немного волшебства. Дорогой Санта, пожалуйста, сделай так, чтобы в следующем году я встретил свою счастливую любовь. Пусть это будет мужчина: выше меня, европейского типа, симпатичный, весёлый, не старый и не злой, - с которым мы найдём общий язык и не заскучаем в постели. Такая вот просьба, дорогой Санта. Заранее спасибо! Мальчик Рю, тридцать четыре года, Лос-Анджелес, штат Калифорния». Едва он мысленно закончил письмо, как самолёт, резко ускорившись, оторвался от земли. Они взлетели. Чикаго остался внизу. Как три года назад. Тибо закрыл дверь в номер и привалился к ней спиной. Силы оставили его. Он не смог даже протянуть руку, чтобы включить свет. Да и зачем? Тибо не хотел видеть этот пустой номер. Вообще ничего не хотел. Он сполз на пол, снова достал из кармана смартфон. Моя Рыбка: Я тоже тебя любил. Любил. Как же! Все на свете люди так любят: сначала обольщая, а после щёлкая по носу, когда ты уже расслабился и решил, что всё в порядке. Напрасно Тибо раз за разом пытался его удержать. Рю только забавлялся, а как надоедало, упархивал на очередные съёмки, какие-то невероятно важные мероприятия и прочая, прочая. С кем он там сводил знакомства, чем занимался – это всё было только его личное дело, посмотрите-ка. Ради него Тибо уехал из Тулузы! Вернулся в родное змеиное гнездо, живущее по законам театральной драмы! Всё это ничего не значило. Рю обижался, что Тибо тошнит от Лос-Анджелеса, а как могло не тошнить от места, где человек значит даже меньше, чем в доме родителей? Его поливали, когда он был парнем великолепнейшего Рю Каваками и окончательно затолкали ниже уровня дна после свадьбы. В Монреале ещё оставалась надежда играть на равных, а там… Проклятая тишина в тёмном номере давила на уши. Точь-в-точь, как три года назад, когда Тибо вернулся от Стива и нашёл здесь только её, несколько одиннадцатидюймовых прядей жёстких чёрных волос, отрезанных в страшном бешенстве, судя по брошенному рядом швейцарскому ножу, и обручальное кольцо. Он тогда испугался, что найдёт что-нибудь ещё. Труп под окнами, например. К этому всё шло. После всего того дерьма, что вылилось во время судебных тяжб с «Mirror Group», у Рю не было шанса на спасение. Приличный человек точно умер бы – а ушлый гадёныш просто сбежал: подгадал момент и вырвался, будто всё время до того его держали в клетке! Да что он был за человек?! Шмыгнув носом – насморк, это просто насморк! – Тибо положил смартфон обратно в карман. Как же так? Как так-то? Руки ещё помнили угловатые линии тела, кожа как будто ощущала тепло кожи, перед глазами стояло красивое лицо с манящей улыбкой и ухоженными бровями - Тибо знал его до мельчайших деталей. Любил до последней родинки! Любил! По-настоящему! Только думал, что оставил в прошлом. А Рю просто развлёкся напоследок. Трахнул и сбежал навстречу новому дню. Как будто их больше ничего не связывало. Не смог простить, посмотрите-ка. Сколько Тибо ему прощал! Даже теперь обратно принял, хотя не стоило. Нет-нет, точно нет. Почему Рю обиделся на этот раз? Из-за перца в буррито? Из-за попойки у Стива? Из-за правды, что сам здорово облажался? Тибо подбросило от злости. Три года! Три! Чем он занимался всё это время? Безвылазно сидел дома, как в Монреале, и пялился в одну точку? Если завязал с наркотиками, что делал ещё? Мазался кремами? Щипал брови? Не мог заставить себя написать пару строчек собственному мужу? Ах, да, он же решил, что разведён! Конечно! Тибо от души врезал ногой по первому, что увидел. С комода, грохоча, посыпалась мелочь. Чёртов Каваками! Почему сил выбраться из такого дерьмища ему хватило, а на Тибо Ламбера вдруг резко не осталось? Ублюдок. Бесчувственный, бесчестный, бессовестный ублюдок! Куртка полетела на пол, шарф отправился следом. Ругнувшись, Тибо рухнул на колени, чтобы достать из карманов бумажник и пачку сигарет. Этот пустой трёп на вечеринке у Стива его добил. Рю так хорошо выглядит, Рю снова шутит, Рю приехал поболеть за племянницу, ах-ах, какой молодец, скоро и в фильмах, наверное, сниматься начнёт? Да что они все вообще о нём знали – о том, какой он, когда не притворяется миленьким? И почему никто не спросил: Тибо, ты как вообще, ты в порядке после встречи со своим монстром… ой, кхе-хе-хе, то есть, бывшим? Стянув свитер, Тибо швырнул его в темноту, обвёл пустой номер плывущим взглядом, показал кому-то невидимому неприличный жест и вышел вон. Перепрыгивая через огромные лужи, Руслан предвкушал свистопляску с пропуском. Только две улицы назад он вспомнил, что оставил паспорт на столе, когда покупал утром билеты до Казани и обратно. Лаврентьев позвонил уже днём, посреди репетиции, и попросил сбежать пораньше, заскочить для небольшого личного разговора. Время ещё позволяло метнуться до дома, но ноябрьская слякоть и мелкая морось не располагали к лишним телодвижениям. Как назло, именно сегодня Егор Владимирович был не в академии и даже не в учебном театре, где Руслану не нужно было лишний раз представляться, а разбирался с какими-то делами в студии своей жены. В петербургской тусовке Аллу недолюбливали, как, впрочем, и большую часть лаврентьевских учеников того выпуска. Почти все они разъехались по другим городам или шокировали местных старожилов иначе. Например, виртуозно устроив личную жизнь. Аллу тогда обвиняли и в недостатке таланта, и в отсутствии стыда, и во многих других вещах. Егор Владимирович в пику всем при любом удобном случае восхвалял красоту и острый ум любимой женщины. Годы шли. Теперь сплетники отмечали, что из пяти его жён Алла пока держалась дольше и достойнее всех. Не взлетала до заоблачных высот, но и не падала – светила ровным светом. Уже несколько лет она держала свою студию, где вела как нормальные занятия для детей, так и какие-то безумные курсы актёрского мастерства для людей с достатком чуть выше среднего, уверенных, что можно стать королём сцены за несколько часов. На Литейном проспекте Руслан нырнул в одну из неприметных дверей и почти сразу упёрся лбом в огромную стойку, протянувшуюся через всю парадную. Далеко справа виднелся узкий проход с неудобным турникетом. По своим личным убеждениям Руслан был скорее буддистом, но здесь выдержка всегда изменяла ему. Он ненавидел эту стойку, перед которой каждый раз приходилось вставать на цыпочки, чтобы просто обратиться к администратору. Да, он не вырос баскетболистом, но тут чувствовал себя настоящим карликом! Сверху, словно богиня-мать с небес, на него воззрилась очередная хмурая женщина средних лет. - Здравствуйте, - кашлянул Руслан, готовясь к худшему. Она применила технику рентгеновского взгляда. - К Алле Сергеевне? - Э-э-э… да! Женщина сощурилась. - Опаздываешь, - строго сказала она. - Занятие уже началось. Отлично! Теперь его понизили до школьника. Это была абсолютная победа. Но сама идея оказалась не так уж плоха. - Репетитор задержал, - он выпучил глаза и тут же испуганно заморгал. Богиня-мать смягчилась: - Ладно, проходи. Пока она не передумала, Руслан шмыгнул через турникет и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступени. В студии были знакомые лица. Не отрываясь от телефонного разговора, Женя привычно кивнула из-за стойки нормальной высоты. Уговаривала очередных родителей серьёзнее отнестись к талантам детей. Руслан остановился возле зеркала. После ветра, постоянно срывавшего капюшон, на голове творилось непонятно что. Оставив куртку на вешалке, он стянул резинку и кое-как причесался пятернёй. Отражение впечатляло: глаза лихорадочно блестели, словно их обладатель жаждал крови, обветренная рожа была вся красная, - неудивительно, что его приняли за подростка. - Кофе хочешь? - спросила Женя, положив трубку. - Давай. - У Лаврентьева пока какой-то мужик сидит, - она соскочила с крутящегося стула в сторону кофемашины. - Из комитета по культуре. Раздалось характерное жужжание. - Что ему нужно? - Чёрт знает. Кажется, насчёт «Таксидермиста». - Это даже не смешно. - Угу, - поставив перед Русланом чашку, Женя шёпотом спросила. - А что, правда, в фильме прямо в кадре кожу с ребёнка сдирают? Тяжело вздохнув, он облокотился на стойку. - Вот подумай: премьера на следующей неделе, даже предпоказ только в среду! Откуда люди это узнают? Из ноосферы? Прямая связь с космосом? И самое главное: где мозги тех, кто начинает истерику, даже не разобравшись, откуда информация? - Ты многого хочешь, - Женя сделала кофе и себе. - Одна из жертв - девушка, ей по сценарию семнадцать лет. Таня Арсян играет. Кто скажет, что это ребёнок, тот в глаза долбится, ты уж прости. Женя захохотала, едва не выронив чашку. - И не будет там никакого сдирания кожи, - Руслан потянулся за сахаром. – Что за бред? Снимали, как делается надрез, снимали отдельно окровавленные инструменты, кожу отдельно снимали. Уверен, всё будет выглядеть… не знаю, как ванильная версия для тех, кто в теме. - Скажешь тоже! - Женя села обратно. - Это история про серийного маньяка, алё! - он воздел руки к потолку. – Маньяка! Серийного! Он за четыре года двадцать три человека убил в Хабаровске, с каждого кожу снял. Двадцать три пропавших подростка! А настоящее расследование начали, когда этот мудак вместо очередного беспризорника утащил к себе в подвал дочку депутата. Вот от чего у общества должен быть шок, а вовсе не от художественного фильма! - Ты же знаешь, я с тобой полностью согласна. - Извини, - размешав сахар, Руслан отхлебнул кофе, - просто из каждой дыры слышу эту чушь. Даже в соцсети не захожу с четверга. Одна из дверей открылась, и оттуда вышли два человека. На фоне квадратного и невозмутимого Егора Владимировича сотрудник комитета выглядел просто жалко, но липкий взгляд, которым он одарил Руслана, сразу развеял все иллюзии по поводу незначительности персоны. - До свидания, Максим Иванович. Таким тоном обычно посылали далеко и надолго. - До среды, - поправил Максим Иванович. Он вышел, не прощаясь. - Тьфу! - Лаврентьев сделал вид, что плюнул в след. - Тоже, прости Господи, мой ученик. Здравствуй, Руслан. Он поздоровался в ответ. - Женечка, и мне бы кофейку. А ты проходи, проходи! Не мозоль глаза. Большой стол скрылся под бумагами. Часть перекочевала в одно из кресел. Руслан присмотрелся – кажется, какая-то пьеса вперемешку со счетами за коммунальные услуги. Он подвинул от стены свободный стул. Егор Владимирович, протиснувшись мимо коробок с реквизитом, поставил свою чашку поверх завала и сел напротив. - Сейчас, минутку только передохну. Руслан улыбнулся. В этом бардаке грозное лицо Лаврентьева с крупным носом и нахмуренными бровями выглядело скорее комично. Лет ему было за семьдесят, но энергии хватало, чтобы укрощать целые курсы студентов театральной академии, не говоря уже о чиновниках. Вот и сейчас он скорее злился, чем всерьёз устал. А кое-кому другому минуткой воспользоваться стоило. Руслан съехал вниз по спинке стула. Неделя выдалась суматошная. К воскресенью он чувствовал себя так, словно умер ещё позавчера. К счастью, понедельник давно был помечен как выходной, а на вторник не планировалось ничего, кроме подготовки к предпоказу. - Сколько странных претензий я слышал, и всё равно каждый раз что-то новое, - Лаврентьев усмехнулся, покачав головой. - А почему, говорит, Егор Владимирович, у вас маньяка играет симпатичный парень, можно сказать, кумир молодёжи? Не боитесь, что это поспособствует популяризации насилия? - Э-э-э… - Да, я тоже не сразу нашёлся с ответом! - Можно всем симпатичным парням выкалывать левый глаз, - предложил Руслан, - ну, чтобы они могли реализоваться в неоднозначных ролях. Хотя логичнее будет блюстителям морали глаза с задницы пересадить на лицо. - Да, примерно об этом мы спорили почти час. - Сочувствую. - Что мне сочувствовать, - он махнул рукой. – Я своё отстрадал. Сам-то как, последняя надежда русского кино? - Кто? Я? - Не я же! – порывшись в верхнем ящике, Лаврентьев кинул на стол номер «Санкт-Петербургской правды» и неожиданно хитро прищурился. - Тут написано: Руслан Ильясов. - Вы бы ещё «Светскую жизнь» мне подсунули. - Ну, этого добра не завезли. Руслан нехотя взял газету, ужаснувшись своей не самой удачной фотографии, растянутой почти на всю полосу. Заголовок состоял из его имени, фамилии и того сомнительного звания, что озвучил Лаврентьев. - Была у нас надежда, - пробормотал Руслан, - и где она? В Калифорнии кости греет, в ус не дует. - Неужели решил остаться там? - Нужно быть дураком, чтобы теперь вернуться в Россию. - Верно, - согласился Лаврентьев, - но мы-то с тобой знаем, что Никита не очень умный. - И это факт. Руслан, наконец, отыскал нужный разворот, но обнаружил там лишь какие-то невнятные сплетни о своей личной жизни да парочку неправдоподобных историй со съемок «Таксидермиста». Он закрыл газету, сложил вчетверо и вернул Егору Владимировичу. - Так что решил Никита? - Я не спрашивал. Сам молчит. Вы, что ли, не знаете? Как решит, так и сделает, а у нас потом руки к лицам прирастут. Лаврентьев издал многозначительное «хе». Уж если кто-то в мире знал Никиту как облупленного, так это он. Остальные, в основном, бились в истерике, когда некто, кого скрывал в себе Ершов, вдруг подобно древнему сфинксу поднимал веки, окидывал туманным взором бренное бытие, рвал его как жалкую газетёнку и вновь надолго погружался в сон. Уходил в сказочно богатый внутренний мир, откуда был недосягаем для простых смертных, вынужденных теперь как-то существовать с треснувшими шаблонами. Руслан видел это своими глазами. К счастью, всего раза два или три. Он прожил с Никитой бок о бок два с половиной года и с удовольствием жил бы дальше, если бы тот не уехал в Лос-Анджелес. Всё-таки большую часть времени Ершов проводил в облике самого обычного человека. Даже, пожалуй, чересчур благодушного для такой фантастической твари. - Руслан? - А? – он опомнился. - Я спросил, как поживают его коты? - Кошки. - Как поживают его кошки? – исправился Лаврентьев. - Отлично поживают. Ещё толще стали. - То есть, пару недель без еды протянут? - В смысле? - Руслан моргнул, мысленно отчитав себя за несвоевременные фантазии о внутреннем облике людей. - Думаете, нас всё-таки арестуют на пятнадцать суток? - Тьфу на тебя! Где летаешь? Как Никиту увидел, ей-богу! Пятнадцать суток… Ты собрался устроить перформанс на предпоказе или что? Откуда такие мысли? - Почитал комментарии в Интернете. - Бросай это дело, - Лаврентьев погрозил пальцем. - Комментарии… О чем я говорил? Да, о поездке. Не планируй ничего на вторую половину февраля. Поедем в Лос-Анджелес. Я, Аллочка, ты. Отдохнём, согреемся, порадуем своим обществом Никиту, сходим на парочку мероприятий… - Стоп-стоп-стоп! Каких ещё мероприятий? - Связанных с миром кино. - Я не люблю загадки, - Руслан нахмурился. - А я не люблю, когда мой американский друг Джеффри бросает все дела и мчится в далёкий Санкт-Петербург, чтобы увидеть «тот самый фильм, о котором болтают даже в Голливуде». Это обычно плохо заканчивается. Руслан переваривал информацию непростительно долго, а потом шёпотом спросил: - Думаете, «Таксидермиста» номинируют? - Вероятность велика. - Может, лучше возьмёте с собой Арсян или Климентьева? - Нет, Руслан. Едешь ты. Это не обсуждается. Так что подумай, как быть с кошками. - Что тут думать – на эчпочмаки пущу. - И не жалко? - А что делать? Видно, пришёл их час. Лаврентьев только покачал головой, чему-то усмехаясь. - Уже настучали на меня? – догадался Руслан. – Камышов? Мамыховская? - Настучали, а чего ты хотел? Да я не об этом. Подумал вдруг: как люди, бывает, разом и похожи, и не похожи друг на друга. Но коли сам вспомнил про жалобы… Как так вышло? Ты же умный парень, Руслан! Зачем сцепился со старой ведьмой? - Долгая история. - Тогда поехали к нам, поужинаем все вместе, - Лаврентьев посмотрел на часы. - Аллочка уже заканчивает. Мысленно Руслан застонал. Он-то надеялся через пару часов оказаться в кровати! Руслан перешагнул порог родного дома уже после полуночи, слегка опьянённый вином и почти полностью морально уничтоженный рассказами Аллы об индивидах, которые ходят к ней на блиц-курсы. Как же он устал за эти несколько дней! Не столько от общения с людьми, сколько от вопиющей глупости, которая подстерегала на каждом шагу. Огромная трёшка в центре Васильевского острова встретила темнотой и тишиной. Не включая свет, Руслан разулся, снял верхнюю одежду, обул тапочки и только тогда понял, что что-то не так. Кошки! Кошки не выбежали встречать. Руслан щёлкнул выключателем – в длинном коридоре вспыхнули три бра из шести. Дальняя дверь в гостиную была приоткрыта. Гнусные усатые морды вновь совершили диверсию! Вся остальная квартира принадлежала им, но они упорно ломились в запретную комнату. В огромную гостиную Никита ещё на заре соседства с Русланом отправил в изгнание мебель предыдущей хозяйки, которую та грозилась забрать, как только подвернётся случай. С тех пор прошло почти семь лет. Ершов, пока жил здесь, время от времени звонил третьей жене Лаврентьева и напоминал о позабытых сокровищах. Руслан предпочитал просто лишний раз туда не заглядывать. Последние четыре года в гостиной, в основном, бывала домработница, а он наведывался лишь в тех случаях, когда выгонял оттуда кошек. Если прекрасный одуванчик Алевтина только покрывала поверхности ровным слоем белой шерсти, то Лу, как истинный шайтан, терзала когтями всё, что видела, а в завершении злодеяний гадила точно в центр огромной кровати с балдахином, прямо на светлое покрывало, расшитое огромными золотистыми лилиями. В общем-то, Руслан её понимал. Он тоже терпеть не мог Мамыховскую. Лу от неё как-то раз досталось дверью – той самой, что была приоткрыта. Бывшая жена Лаврентьева взбесилась из-за второй кошки, хотя квартира уже пару лет как перешла в собственность Ершовых и это Мамыховская не имела никакого права здесь находиться, а тем более, врываться без предупреждения. Руслан тогда опешил, потому что никогда до этого не видел, чтобы воспитанная женщина, в возрасте, заслуженная актриса театра, так кричала, и не знал, как её остановить, что сказать. Руслан вырос в очень культурной семье. Зато Ершов не растерялся. Выскочив из ванной в наспех запахнутом халате, он разразился такой высокохудожественной бранью, что Мамыховская невольно отступила. Она отступала до самой входной двери, через весь этот длиннющий коридор, а Никита всё крыл её и крыл. За несколько минут он выдал столько мата, сколько Руслан не произнёс за семнадцать лет своей жизни. Вообще-то до этого дня оскорблять старших было для него неприемлемым, но после он поставил вопрос иначе: «Приемлемо ли терпеть, когда обижают беззащитное существо?». Лу быстро оправилась, но отчаянный кошачий визг ещё долго стоял у Руслана в ушах. Замки поменяли. Огромная люстра ослепительно вспыхнула всеми своими лампами, и на светлых обоях и тяжёлых тёмно-коричневых шторах заплясали золотые искры. Огромной кровати противостоял гигантский монструозный шкаф, от пола до потолка, из дерева того же цвета. Вдоль стен стояли три софы, несколько кресел и десяток стульев. В центре гостиной раскинулся огромный ковёр. Вся мебель и по-отдельности выглядела излишне богато и вычурно, но оказавшись в пределах пусть очень большой, но всё же одной комнаты соединилась в поистине чудовищный интерьер. Говорят, впервые это увидев, Алла сложилась там, где стояла. Она же нарекла гостиную будуаром шальной императрицы и до сих пор иногда, заглядывая в гости, падала на кровать и томным голосом призывала в свои объятия графа Орлова. Правда, уже без огонька, потому что Никита больше не кричал в ответ, что граф уехал в Гатчину, а он, лакей Петька, искусству любви не обучен, или другую чушь. Аля спала в одном из кресел. Заметив Руслана, она нехотя встала и потянулась всем пушистым телом, лениво зевая. Лу возлежала на кровати. На этот раз обошлось без зловонных куч. - Кошки, - строго сказал Руслан, - что за дела? Спрыгнув на пол, Аля поспешила к двери. Потершись о ноги, выскользнула в коридор. Лу и не думала шевелиться, сверля его нездешним жёлто-зелёным взглядом. - Так, - он сделал ещё шаг. – Луковица! - Мя-я-я! Своё имя Лу получила за порочную страсть к репчатому луку. Каждый раз она проявляла чудеса хитрости, похищая головку, долго играла с ней, а когда разгрызала, столь же долго обиженно плевалась. - Кошкам сюда нельзя! Руслан взял её на руки, потискал, гнусно хохоча, и, яростно извивающуюся, вынес из гостиной. На кухне царило запустение. Усатые морды поглощали вечернюю порцию еды, а Руслан сидел на табуретке и залипал на чайный пакетик в прозрачной чашке. Студентом он думал, что Никита просто унывает, когда сидит так по вечерам, а теперь задавался вопросом, как у того хватало сил каждое утро, до репетиций в театре, вытаскивать себя из постели и заставлять идти в спортзал. Руслан переложил пакетик на блюдце. Всё-таки он очень скучал, хотя семь лет назад мысль о соседстве с парнем вроде Ершова заставила его булки крепко сжаться. Если бы не та история, пожалуй, не состоялось бы даже обычного знакомства. Руслан тогда был большим дураком и, что ещё хуже, почти не разбирался в людях. В самом начале обучения связался в общежитии с плохой компанией, вляпался из-за них. Дело замяли, но пришлось думать, где, как и на какие средства жить. Родители могли бы помочь, однако Руслан не хотел посвящать их в малоприятные детали. Полный печальных дум, он слонялся по учебному театру, пока в фойе не вписался плечом в такого же задумчивого типа, в котором узнал Никиту Ершова, легендарно известного даже на фоне прочих героев фантастических сплетен внутри студенческой тусовки. Злые языки призывали не покупаться на приятную внешность. Дальше версии разнились: одни рисовали его аморальным типом, к которому лучше не поворачиваться спиной, другие описывали как мастера слива и динамо восьмидесятого уровня. Тогда в ходу была свежая история про бывшую девушку. Бедняжка надеялась, что на день рождения Ершов подарит ей кольцо, а он вместо этого велел выметаться и поскорее. Да, не очень-то Руслан хотел разговаривать с человеком, выгнавшим свою пассию в промозглый ноябрь, но Никита решил иначе. «Это не ты тот парень, который наркоту в общаге толкал?» Руслан тогда едва удержался, чтобы не послать его вслух. «Слушай, - Никита понизил голос и, подхватив под руку, потащил в тёмный коридор, - я всё прекрасно понимаю: тебя подставили. Всем известно, кто там наркобарон. Но тут есть дело специально для тебя». Это настолько отдавало дешёвым сериалом, что Руслан всё-таки озвучил волшебный посыл. Никита только хмыкнул. «Ладно, если с юмором туго, скажу без шуток: я уезжаю на съёмки в Новосибирск. На три месяца. Мне нужен человек, который присмотрит за кошкой. Не хочу её на передержку отдавать. Алла сказала, ты любишь кошек и тебя выперли из общаги. Улавливаешь связь?». Вот с чего всё началось, а вовсе не с голубой стрелы Амура, пронзившей оба сердца, как гласили городские легенды. Сколько лет прошло, а некоторые до сих пор верили в этот роман! Руслан ещё мог понять фанатов, которых заводила сама идея, но людей из повседневного круга общения понять даже не пытался. Чай остыл. Кошки ушли по своим делам. Где-то в коридоре Лу снова драла дверь. Руслан прикинул, сколько сейчас времени в Лос-Анджелесе. Мой (личный): Пс, разговор есть Ответ пришёл через несколько минут. Граф-вампир: я пока занят Граф-вампир: часа три подождёшь? Руслан зевнул, прикидывая. Можно было полежать в ванне, разобрать почту, ответить сестре… Мой (личный): Да Граф-вампир: маякну, как освобожусь После выхода из ванной с разбором почты не сложилось. Руслан понадеялся быстро прокрутить ленту избранного, но зацепился взглядом за один пост – и его засосало. На стене группы, посвящённой творчеству Рю Каваками, в кои-то веки появилось что-то вменяемое: селфи из инстаграма племянницы, канадской фигуристки Софи Миллер. Руслан прошёл по ссылке и убедился, что фото выложено несколько часов назад. Уже много времени Рю нигде не мелькал, не давал интервью и вообще вёл довольно замкнутую жизнь. Даже самые преданные фанаты отчаялись дождаться его возвращения в кино. Тем не менее, раз в несколько месяцев в Сети стабильно появлялась очередная безумная дичь вроде того, что Каваками снова подсел на наркоту, беспросветно бухает, поправился на сорок килограммов, скоропостижно умер от СПИДа или возвращён инопланетянам в обмен на Святой Грааль. Пару лет назад Рунет взорвала байка о независимом фанатском расследовании, которое открыло страшную правду: наркозависимость была фейком. Рю завершил карьеру, потому что получил крайне выгодное предложение от арабского шейха и теперь танцует для него где-то в эмиратах. Шутники даже выкладывали фотографии и видеозаписи, на которых, конечно, ничего невозможно было разобрать, кроме плохо различимых восклицаний с упоминанием Аллаха и подозрительно знакомого, то есть, татарского мата. Руслан тогда так смеялся, что упал с дивана, но ведь нашлись люди, которые поверили! На селфи Рю и Софи косились друг на друга, смешно и совершенно одинаково выпучив карие глаза, отчего стали похожи как кровные родственники. Каваками выглядел просто отлично. Гораздо лучше, чем пять-шесть лет назад. Он снова коротко стригся и улыбался как счастливый человек. Под фото участники группы уже рыдали котятами, рассыпали радугу, яростно спорили, вернулся ли Рю к своему супругу, поливали Ламбера грязью, оттирали Ламбера губкой и гадали, как скоро выйдет какой-нибудь новый фильм. На трёхсотом комментарии Руслан приказал себе остановиться. Он был поклонником Каваками с тех пор, как сестра оставила его наедине с «Даром зверю». То есть, лет с пяти. Ещё до школы ему удалось втайне от взрослых посмотреть такие фильмы как «Шпана», «Отрок», «Замри!» и «Смертельный квикстеп». Потом вышел уже ставший легендой «Путь девяти», где Рю играл злого колдуна-самурая. Вечная история в стиле фэнтези, соединившая в себе японский колорит и голливудскую зрелищность, пришлась по вкусу новому поколению. Было в ней и что-то от уходящего прошлого, и что-то от едва наметившегося будущего, и что-то сиюминутное, иначе бы она не увлекла столько людей. Руслан прекрасно помнил, как всех пёрло, и как сам носился по двору с палкой наперевес, представляя, что в руках заколдованная катана, и орал как потерпевший, атакуя железные столбы, вместо которых видел идейных сторонников Добра и Света. Рю много снимался и почти в каждом новом фильме открывал зрителю не только разные виды человеческого зла, но и, как бы банально это ни звучало, своё сердце, новые грани огромного таланта. С годами он рос как актёр. Может, именно это постоянное движение вперёд, его харизма и смелость, граничащая с дерзостью, подвигли Руслана выбрать ту же профессию и поступить в театральную академию, в стенах которой кумир провёл целый год. Он был по-настоящему расстроен, когда Рю исчез. Как будто растаял в воздухе. Казалось, этот человек - настоящая скала, выдающаяся даже на фоне вершин Голливуда, и вот от него ничего не осталось. Руслан даже подумывал бросить учёбу, но Ершов вовремя наябедничал Лаврентьеву, и тот взялся за нового любимчика всерьёз. Стало не до глупых идей. Он никогда не скрывал, что без ума от творчества Каваками. Алла, посмеиваясь, даже подарила ему копии записей постановок, в которых тот принимал участие: «Белые ночи», «Там цвела сакура», «Первый снег». «Первый снег» до сих пор ставили в студенческом театре. Руслан тоже играл в этой романтической новелле, как и Никита с Аллой. Была это лёгкая, пронзительная вещь: история любви простого человека и заколдованной девушки, которая появляется лишь раз в году, когда выпадает первый снег, и исчезает, стоит снегу растаять. День, пара часов, несколько минут - вот всё, что есть у главных героев. Дважды им везёт, и первый снег не тает, лежит до самой весны. Один раз герою девятнадцать, он окружён множеством друзей, а второй раз он уже одинокий старик, и странная возлюбленная - единственная, кто провожает его в последний путь. Он знакомится с ней ещё мальчишкой, потерявшись посреди неожиданно сильного первого снегопада. Эту историю герой рассказывает своим друзьям-студентам на очередных вечерних посиделках в самой первой сцене. Всего четыре акта: ему девятнадцать, под тридцать, под пятьдесят и, наконец, он умирает, а его любовь всё так же неуловима, недостижима, непостижима и молода. Руслану лучше всего давалось начало истории - шумная и весёлая жизнь среди друзей. Рю на той записи виртуозно играл во втором акте, сначала обвиняя и отталкивая возлюбленную, а после в слезах сбегая к ней от своей жены. Никита умирал так, что рыдала даже Алла. И ни у одного толком не получалось рассказать повзрослевшим детям, в чём был смысл ухода из семьи, хотя Лаврентьев много раз объяснял, что «Первый снег» - история о призвании, о Мечте, о Душе, устремлённой ввысь, о том, что ничто не может встать между человеком и Богом-Вдохновением. Пока Руслан рефлексировал о высоком, в группе успели выложить три поста с гифками из «Лилит». Он только бросил взгляд – и уже разделил боль всех, кто в комментариях кричал о противозаконности такой сексуальности, о крови из носа и о бесславной кончине через сгорание дотла. Пересматривая фильм, ещё можно было избежать позора, сосредоточившись на действии, но гифки били точно ниже пояса. Откинувшись на спину, Руслан мысленно попросил Всевышнего отвернуться. Он утешал себя только тем, что Лилит - женский образ, о чём Рю не уставал повторять, и что за двадцать три года жизни он ни разу не встретил мужчину, которого бы всерьёз захотел. Руслан дрочил, закрыв лицо свободной рукой. Снова и снова он прерывал приват, чтобы сжать Лилит в объятиях, покусывал хорошенькое ушко и гладил крепкий зад, обтянутый чёрной кожей трусов и чудовищными колготками в сетку. Это была какая-то блядская магия. В десять лет, впервые увидев фильм, он об этом не думал, но позже познал глубины дна, знакомые всем фанатам Рю. Дно не ограничивалось сексом. Во время съёмок «Таксидермиста» Руслан много раз обращался мыслями к фильмам «Под маской» и «Его фетиш», где Каваками играл конченых ублюдков и достоверно изображал одержимость болезненной идеей. Лаврентьев не возражал против своеобразных отсылок, даже согласился, что в самом стиле игры у обоих есть что-то общее и не зазорно будет немного это подчеркнуть. Руслану такое сравнение льстило. Даже слишком. Даже… Он застонал громко и низко, на всю квартиру, заставив кошек всполошиться и пару раз вопросительно мяукнуть в ответ. - Блядь, - выдохнул Руслан, утирая пот с висков, - какой же ёбаный стыд. После быстрого душа, он вернулся в комнату со странной мыслью: в «Лилит» Рю было двадцать лет. Всего двадцать. При этом Лаврентьев, который всегда видел людей насквозь, отзывался о нём как о деликатном и простодушном человеке, хотя и очень эмоциональном. Этот же вывод можно было сделать из немногочисленных, но всегда запоминающихся интервью. Как? Откуда он брал Лилит и всех остальных своих безумных героев? Зачем гению вообще понадобились какие-то наркотики? Граф-вампир: ещё не спишь? Руслан включил видеосвязь. - Уснёшь тут! - сообщил он довольной загорелой роже на залитой солнцем кровати. - Бурная ночь? - Угу. Тройничок. Я, Левая и Правая. Никита засмеялся. - Я тоже на ёбаном дне, - сообщил он, понизив голос. - С этой премьерой даже в зал сходить некогда, про клуб уже молчу. У вас как? Морально готовы? - Издеваешься? - Даже здесь об этом говорят. Необычно для нашего фильма. - Да уж. - Счастлив, что сыграл маньяка? - Это сарказм? - Руслан подобрался. - О, да всё, и правда, плохо, - Никита сел, теперь на фоне была светло-голубая стена. - Я без шуток спрашиваю: доволен ролью? Ты ведь давно что-то такое хотел. Руслан даже растерялся. Кажется, в последнее время он разучился общаться с нормальными людьми – с теми, кому не нужно объяснять разницу между ролью мечты и нездоровыми фантазиями. «Таксидермист» как будто был красной тряпкой для неадекватной реакции. Весь последний месяц Руслан утешался, что в той же Америке тот же «Его фетиш» вызвал у обывателей столько негатива, сколько России пока не снилось. - Руслан? - Да, - он мотнул головой, отгоняя лишние мысли. - Да, это было очень круто. На звук второго голоса пришли кошки. Обе запрыгнули на диван. Аля остановилась в полуметре от Руслана. Лу подошла ближе, с подозрением понюхала смартфон, начала тереться об экран. Никита снова засмеялся. - Да неужели ещё не забыла? - Просто проверяет, не еда ли ты. - Это больше похоже на правду. Аля тоже там? Руслан повернул смартфон. - Аля, - елейно пропел Ершов, - Аля-Аля-Аля! Кошка пришла в возбуждение: завертелась на месте, замурчала, начав когтить покрывало. Он точно вышел в этот мир из сказочного леса! Иначе бы усатые морды так его не любили. Руслан удивлялся, что они вообще его помнили. Последний раз Никита приезжал летом прошлого года. - Что за разговор, кстати? Руслан развернул камеру к себе. - Какие планы на вторую половину февраля? - Боже мой! Неужели ты, наконец, метнёшься к своему папочке, а не в Японию?! - Папочка, мне повторить вопрос или как? - Нет у меня никаких планов. Как раз из Италии вернусь. Съемки только в начале мая. Отдохнуть хотел. А ты что задумал? - Лаврентьев собирается в Лос-Анджелес. Меня тоже заставляет ехать. - Посмотрите-ка, заставляют его! Говоришь так, будто он тебя на дачу везёт в картофельное рабство. - В феврале? Ты в Калифорнии совсем утратил связь с российской реальностью. - Я тебя в следующий раз с собой в Тверь возьму, - пригрозил Никита. - Там такой сеанс связи с реальностью устроят, что вперёд меня из страны убежишь. Теперь засмеялся Руслан. В последний приезд Ершову, в самом деле, пришлось все три недели батрачить в огороде, заменяя отца, который неудачно потянул ногу. Родители не заставляли, сам вызвался. Ленка тут же заступила на пост главного папарацци. Сториз в её инстаграме сделали тот июнь всем друзьям и фанатам Никиты. Лет ей тогда было тринадцать или четырнадцать. Она точно ещё училась в средних классах. - Смешно тебе? - Капитан Арктика против редиски!!! - Блядь, - Никита закрыл рукой мгновенно покрасневшее лицо, он плакал от смеха. – Ненавижу вас! Руслан несколько раз ездил в гости к Ершовым и понимал, почему они не хотят переезжать. В Твери у них сложилась отличная жизнь: дом в частном секторе с большим участком и баней, своя мастерская. Алексей Ершов виртуозно работал с деревом, супруга ему помогала. Руслан был изрядно удивлен, когда узнал, что у Никиты руки тоже растут из правильного места. Хотя выглядел он совершенно иначе. Особенно теперь. - На что опять залип? - Скучаю по волосам на твоей груди. - Ногу показать? Тоже как шелк. Тут свои правила, мой милый цыганский мальчик! Никита тряхнул серебристой чёлкой. Под калифорнийским солнцем его светло-русые волосы выгорали до льняного оттенка. Остальное делал оттеночный шампунь. - В кого ты превратился! - В метросексуальное чудовище, - признал он. - Точно приедешь в феврале? - Если доживу. - Куда ты денешься. Руслан хотел ответить, но вместо этого зевнул. - Совсем засыпаешь? - Ну, так. Если есть, что рассказать, послушаю с удовольствием. Никита набрал воздуха в грудь. - Боже мой, как здорово, когда кто-то русский звонит! Мне кажется иногда, я совсем забываю язык. Тут недавно… Он не был болтуном, но говорить умел. Руслан слушал его, подперев щеку кулаком, и одновременно как будто плыл в лодке по тихому озеру. Сам не заметил, как уснул.