Стоп! Снято!

Сдвинув стеклянную дверь, Никита вышел к онсену. Холодный воздух покалывал кожу. От воды поднимался горячий пар. Тони уже плескался. – А Каваками где? – Скоро придёт. Никита улыбнулся, вспомнив загадочное выражение лица, с которым Рю вытолкнул его из номера. А всего-то стеснялся тонких стен в ванной! Бедняга. «Надеюсь, у него там всё хорошо», – подумал Никита, садясь в воду. Сказать по правде, он даже не предполагал, что существует что-то, способное всерьёз смутить Рю. И уж тем более, что этим чем-то окажутся слова благодарности или невозможность полностью уединиться в туалете. Как мало Никита знал о человеке, в которого влюбился! И как мастерски Рю делал вид, что всё в порядке! Тони сидел расслабленно. Обычно цепкий и пытливый взгляд блуждал. На воде покачивался поднос с саке. Всё располагало к откровениям. – Слушай, как его старый друг… Он всегда такой скрытный? – Хм-м, – усмехнулся Тони, прикрыв глаза. – А ты, и правда, парень не промах. – Просто для лучшего понимания! – Да-да-да. Никита опустился в воду по шею. Вытянул ноги, и только тогда понял, как сильно те гудят. Сколько же сегодня навернули по Хасецу? И как после такой прогулки себя чувствовал Рю? Что, если выгнал не только из-за смущения? Что если ему снова стало плохо?.. – Ладно, – Тони прервал поток его мыслей. – Я не против почесать языком. Но сложный ты вопрос задал, Ник. Скрытен ли он? Хех! Наверное, соответствовать действительности будет «да», но это… не в его натуре, что ли? – То есть, в какой-то момент он таким стал? – Скажем так, – Тони налил себе саке, – это один из тех процессов, которые происходят с каждым из нас на протяжении всей жизни. В какой момент мы становимся скрытными или, к примеру, добрыми? Не думаю, что по щелчку пальцев. – Тут не поспоришь, – согласился Никита. – Будешь? – Спасибо, не хочу сейчас. Боюсь, совсем раскатает. – Неужели весь день гуляли? – Почти. – Всё, наверное, обошли? – Ох, по моим ощущениям, не раз! Миленький городок – гуляй да гуляй. Жаль, стемнело рано. И погода испортилась. А так бы не вспомнили, что возвращаться пора. Тони покачал головой. Усмехнулся своим мыслям. – Мы много болтаем, – сказал Никита, – но иногда такое чувство, будто он по какой-то своей орбите движется. Где-то очень далеко. – Стоит ли об этом переживать, глядя в ночное небо? – Может, и не стоит. – Ладно, Ник! – Тони хлопнул по плечу. – Вот тебе на все случаи совет. От старика, хе-хе, Чеккарелли. Все мы от рождения до смерти в плену метафор. Это наш способ понять мир. Но метафоры живут только здесь, – он постучал по голове. – Там, – длинный жилистый палец обвёл полукруг, указывая на всё, лежащее вовне, – ни одной из них нет. И там, – его голос упал до насмешливого шёпота мудреца, – Рю Каваками – просто человек. Как любой из нас. Хотя, – он рассмеялся, – есть большой соблазн в том, чтобы увлечься кометой, ха-ха-ха! Уколол. Снова уколол. И сделал это больно! Не хуже Лаврентьева – разве что не совсем в лоб. Никита почувствовал себя дураком, но не из-за сказанных слов, а из-за своей самонадеянной попытки обвести вокруг пальца того, кто видел людей насквозь. – Прости, – Тони всё смеялся. – Я перебрал, но ты – ха-ха-ха! – ты бы видел это своё лицо! Жду не дождусь увидеть вас вместе – клянусь, мы все пожалеем, что родились! – Никита! – крикнул Рю от двери. – Что он несёт?! Смех стал только громче. – Поверни-и-ись! – простонал Тони. – Скоре-е-ей! Никита глянул через плечо – и не пожалел. Рю метнулся к ним как коршун! Чёрные глаза горели, а на лице было такое желание накостылять старому другу, что хохот разобрал бы любого. – Так, – он навис над головами, – вы тут сплетничаете, что ли? – А как же! Рю плюхнулся в онсен, подняв волну горячих брызг. Втиснулся между Никитой и Тони. Последнего ещё и локтем отпихнул. – И на чем остановились? – Удивительными слухами полнится Голливуд. – Только не это… – Ладно, – хмыкнул Тони. – Будешь саке? – Ненавижу саке! – Ничем тебе не угодишь. Рю показал язык. На этот раз целиком. – До дня начала съемок осталось чуть больше двух часов, ты в курсе? – А ты прямо в полночь собрался кричать? – Почему нет? Рю тяжело вздохнул. – Так и быть, – Тони милостиво махнул рукой, – время тебе до вечера. – Вот спасибо! – Иначе – окажешься в моём инстаграме! Рю плеснул в него водой. Тони отвесил ему подзатыльник. – Ладно, голубки, – он поднялся. – Развлекли на все деньги! Оставляю наедине. – Уже? – удивился Никита. – Наконец-то! – Рю закатил глаза. – Я до вас с ребятами тут посидел. Тони ушёл. Над онсеном повисла тишина, которую нарушало только размеренное журчание воды в двух фонтанах. Даже в душевых, кажется, не осталось никого. – Садись вперёд, – сказал Никита, – обниму. Предлагать два раза не пришлось. Рю передвинулся, прижался спиной к его груди. Откинув голову на плечо, выдохнул: – Ка-а-айф… Капли воды дрожали на его висках. Влажные волосы слегка вились. Никита сглотнул. Нужно было срочно найти максимально не возбуждающую тему для разговора. – Успешно? – А? – Уединился-то. – Никита! – Рю расхохотался. – Можно это останется только моим делом? – Не любишь интимные детали? – Не про говно же! Никита нежно куснул его за ухо. Рю пихнул локтем, больше для виду. – Но чувствуешь себя как? Нормально? – Да, хорошо сейчас, – он улыбнулся и вдруг мурлыкнул: – Оторвемся сегодня? Обняв под водой, Никита ответил: – На все сто. В общем зале ждал сюрприз. За одним столом с Йошито и близнецами сидел… – Ильясов?! – Никита не поверил глазам. – Ты же завтра должен был… Мария захохотала. – Угу, – буркнул Руслан вместо приветствия. – Значит, рассказываю эту историю в седьмой и последний раз… Или нет… – английские слова давались ему с трудом, он извинился и воскликнул по-русски. – Никита, я долбоеб! Перепутал дату! Не знаю, чем смотрел – был уверен, что вылетаю сегодня! Хорошо, оповещение на почту за сутки пришло, но, блядь, со сцены – в аэропорт! Чуть не поседел! Никита заржал даже громче Марии. Рю посмеялся тоже. Сели за стол. – О-ох, – Руслан широко зевнул, – скорее бы упасть и умереть. – Так, может, пойдёшь в номер? – предложил Рю. – Я ещё не спрашивал, где поселят. Ужинал. – Луиза! – он повернулся к соседнему столу, где та потягивала пиво в компании Юмико и Тони. – Куда проводить Руслана? – В третий. – Э-э-э, – лицо Йошито отразило крайнее изумление, – но третий номер – мой. – Да, – Луиза кивнула. – Твой. И его. – В нём нет места. – В каком смысле? – она нахмурилась. – Я точно помню: номер рассчитан на двоих. – Может быть. Но там уже живу я. И двадцать чемоданов этих крошек. – Четырнадцать! – возмутилась Мария. – Почему они в твоём номере? – удивилась Луиза. – Потому что в нашем будет гримёрка! Мы уже собрали стол с зеркалом. – Тони? – Не смотри на меня так. Мы у себя спим в обнимку. – Это правда, – Лино подпёр щёку кулаком. – И отец страшно храпит. Тяжело вздохнув, Луиза хлопнула Рю по плечу и посмотрела на Никиту: – Парни, у меня для вас отличные новости! Рю пошёл к стойке – заказывать ужин, а Никита проводил Руслана наверх. Макото догнала на втором этаже, с футоном в руках. В номере она приткнула его слева, вплотную к стене с плазменной панелью, и быстро заправила постель. Руслан вместе с чемоданом пролез на балкон, достал там все необходимые вещи, перебрался в ванную, а Никита стоял на крошечном островке прихожей и просто смотрел. Три футона реально занимали весь номер. В голове с трудом укладывалось, что это крошечное пространство придётся делить не просто с двумя людьми. С Рю и с Русланом. Никита без колебаний согласился бы соседствовать с каждым из них по-отдельности, но вот так… Макото ушла. – Это, конечно, лол, – сказал Ильясов, вернувшись из ванной. Он растянулся на футоне у стены. – Не то слово. – Так и будешь стоять? – Извини. Завис. Сейчас свалю. Никита уже приоткрыл дверь, как вдруг Руслан подобрался и шёпотом спросил: – Ты, надеюсь, спишь посередине? – Э-э-э… – Это твой футон? – он хлопнул по соседнему одеялу. – Или его? – Я не спрашивал. – Ершов, – Руслан сделал страшные глаза. – Что? – Вы же приехали вчера. Где ты спал? С какой стороны? Никита посмотрел на футоны, словно первый раз увидел. – М-м-м… Руслан изменился в лице. – Ясно, – сказал он. – Понятно. – А разница-то какая? – Никита тоже перешёл на шёпот. Он всё ещё не въезжал. – Никакой, – Руслан поправил подушку. – Всё в порядке. Ничего не имею против, но просто хочу напомнить, что у меня очень чуткий сон. До Никиты, наконец, дошло. – Мы не… – Очень! Чуткий! Сон! – Я понял! – Раз понял, – Руслан залез под одеяло. – Спокойной ночи. И выключи свет. Никита хлопнул по выключателю. – Спасибо, – донеслось из темноты. На столе ждали маринованные овощи, две порции кацудона и чай. Рю сидел один, просматривал ленту инстаграма. Луиза и Юмико уже ушли, а близнецы с Йошито пересели за стол к Тони и теперь что-то живо обсуждали, склонившись над его планшетом. – Устроились? – Устроились. – Никита? – Рю убрал смартфон в сторону. – В чём дело? В чём было дело? В том, что кое-кому не следовало радоваться раньше времени и в красках представлять двадцать ночей наедине с любимым человеком! Вот и всё. – Ни-и-ик?.. – Думал, потрахаемся сегодня задорно, – ответил он, уставившись на ароматную котлету в миске. Погладив по бедру, Рю сказал: – Не помню, чтобы мы меняли планы. В комнату вернулись ближе к одиннадцати. Легли подальше от Руслана, честно стараясь не шуметь. Всё шло отлично, но стоило засосаться всерьёз, как в темноте отчётливо раздалось: – Брысь. Замерли оба. Рю опомнился первым. Тихо фыркнув, притянул Никиту обратно, но не прошло и полминуты, как Руслан снова сказал: – Брысь! На этот раз злее. Он точно спал. И точно всё слышал. Однако Рю потёрся о бок вставшим членом, и Никита не устоял – снова нырнул языком в горячий, жадный рот. – Ш-ш-ш-ш-ш! – по спине ударила подушка. – Аля! Лу! Хорош вылизываться! Сучки! Руслан завернулся в одеяло с головой. – Блин, – вздохнул Никита. – С кем он говорит? – хихикнул Рю. – Это наши кошки. Хихикнув снова, он погладил член Никиты через тонкие хлопковые штаны. – Рю. Я не могу. Вдруг проснётся? – Пойдём в банкетный зал. – В банкетный зал?! Внизу, наверняка, ещё не спят. – Да не в тот. Есть другой. Наверху. Там что-то вроде кладовки. – Уверен? – Да, – Рю прижался губами к уху. – Скатай одеяло. Я всё остальное возьму. Рю ощупывал сёдзи, пытаясь найти вход. Из темноты выделялись ряды мертвенно-бледных одинаковых квадратов. Еле сдерживая дурацкий смех, Никита щурился, но не мог разглядеть больше ничего. Одна линза выскользнула, пока умывался. Вторую он отправил следом, решив, что до утра зрение ему точно не понадобится. И вот. – Ёбаные сёдзи! – буркнул Рю, сдвинувшись ещё на шаг. Никита хрюкнул, прижав одеяло к лицу. – Так. Не ржать! – Ты не помогаешь. – Ты то… Ага! Есть! По коридору гулял неприятный сквозняк, но холод, хлынувший из открывшейся черноты, был просто ледяным. – Это точно не портал в ад? – Заходи уже. – Давай, ты первый, – Никита крепче обнял одеяло. – Я без линз. Не вижу нихуя. Он вошёл в банкетный зал следом за Рю и вздрогнул – так громко за спиной стукнули сёдзи. Со всех сторон обступила кромешная тьма. Она пахла пылью и старыми вещами. Рю взял за руку, повёл куда-то вглубь. Шаг, второй, третий. Четвёртый. Пятый… – Куда мы идём? – Никита сглотнул. – Есть тут один закуток, – Рю остановился. – Ага. Похоже, тут, – что-то громко звякнуло в коробке. – Блядь. Нет. Дальше. Ещё шаг. Свернули влево. Никита задел плечом вещи в чехлах. Они висели на длинной напольной вешалке. – Здесь, – сказал Рю. – Расстилай. – У меня уже всё упало. – Не ворчи. Как упало, так и встанет. Никита встряхнул одеяло, бросил на пол. Глаза немного привыкли. Теперь он смутно различал вешалку и горы пластиковых боксов и картонных коробок вокруг. Вывернув карманы, Рю бросил на светлое пятно одеяла тюбик смазки, пачку бумажных платочков, несколько влажных салфеток в отдельных упаковках… Последней упала длинная лента – гондоны. Он разделся в один миг, а Никита всё чего-то ждал. – Ну? – Зябко здесь. Юката почти не грела, но расстаться с ней? При одной мысли об этом становилось ещё холоднее. Рю сунул руку в штаны. – Сейчас, – пообещал он, обхватывая член, – согреемся. – Подожди. – М-м-м? Никита сам снял одежду. Утянул Рю вниз, на одеяло. Сколько раз он думал о том, как наконец-то обнимет его вот так – вовсе не для репетиции. Никита коснулся губами его губ, прижался носом к носу, провёл руками по плечам и услышал в ответ нежный вздох. Холод и темнота отошли на задний план. Остался только Рю. Никита целовал и получал поцелуи в ответ, гладил всего его ладонями и сам таял под прикосновениями. Бёдра тёрлись о бёдра. Волосы в паху щекотали кожу. Задевали друг друга потяжелевшие члены… …И всё-таки, какой холод шёл от пола! – Гондоны под тобой, – шепнул Рю. Никита нашарил ленту, оторвал один и тут же выронил. – О-ох! – Понравилось? Рю снова надавил на член большим пальцем у самого основания и провёл вверх. По позвоночнику прошла новая волна. Поджались пальцы на ногах. – Боже… – выдохнул Никита. – Ещё? – Нет, – он мотнул головой. – Иначе я рискую выстрелить в небеса. Весело хмыкнув, Рю вскрыл упаковку, склонился над Никитой и начал надевать гондон. Ртом. – Убить меня решил?! Рю всхрюкнул, хлопнул по ноге, но продолжил. Никита вжался затылком в пол. Стиснул зубы. Секунда. Вторая. Наконец, Рю сжалился над ним. Закончил рукой. Щелкнула крышка тюбика. – Ты там уснул? Никита первый раз услышал этот тон – одновременно капризный и зовущий. – Уснёшь с тобой, – он приподнялся на локте. Рю фыркнул, выдавливая смазку себе на пальцы. – Погладь, что ли. – Ты бы ещё дальше сел. Фыркнув ещё раз, Рю подвинулся. Прижался к боку бедром. Никита снова лёг. Пока он медленно вёл рукой от шеи до ягодиц, Рю размазывал по члену ещё прохладный гель. И не было в этом абсолютно никакой романтики. Ничего из того, что день за днём рисовало воображение с начала января. – Не хватай, ладно? – Рю сел сверху. – Пока обнажёнку не сняли. Следы останутся. – Не буду. Вроде, он опустился на член, а как будто растворился в непроглядной ледяной тьме. Никита сжал его бёдра, но услышал в ответ шипение и опустил руки обратно на одеяло. Рю точно был здесь. Шумно вдыхал носом. Постанывал. Принимал в себя, в конце концов. Но Никита не мог его найти. Как будто снова оказался слишком далеко. В другой вселенной. И снова за тонким коконом удовольствия лежала невыносимая пустота. «Почему, Ершов, ты вообще решил, что от неё можно уйти?» – Ники-и-ита, ау-у-у! – Я здесь. – Рассказывай! – склонившись, Рю прижал его руки к своему лицу. – Здесь ты. Ага. Левую ладонь лизнул язык. Оба больших пальца вдруг оказались внутри горячего, влажного рта. Скользнули по зубам. Никита охнул – и тут же кончил, успев воскликнуть только: – Бля!.. Рю затрясся. Вынув изо рта пальцы, он соскользнул с члена, упал лбом в одеяло и захохотал. Чертыхнувшись, Никита сел. Зашарил в поисках салфеток. – Прости-и-и, – простонал Рю. – Ты брал смартфон? – Нет. Зачем? – Фонарик бы. Боюсь заляпать. – Давай, помогу. Тщательно завёрнутый гондон отправился подальше. Рю утянул Никиту обратно на одеяло. Лёг рядом, придавив ногой. И не то чтобы так хотелось сбежать, но на душе было… да, пожалуй, как-то гадко. – Извини, что заржал. – Проехали. – Точно? – Точно. – Тогда что не так? Никита вздохнул. – Скажи, – Рю поцеловал в плечо. – Нелепый я какой-то. – Почему? Он не знал, как ответить. Чёртово чувство заполнило целиком, затмило всё. Вспомнился убогий секс с девушкой, тягостный для обеих сторон. На что надеялась Оксана? И чем думал сам Никита, продолжая с ней встречаться? Кого хотел обмануть? Пальцы Рю коснулись виска. Зарылись в волосы. – Что было не так? – он повторил вопрос. – Я не видел тебя совсем. – А руки для чего? – Тебе же не понравилось. – Ты сильно схватил потому что. Хватать нельзя. Но остальное-то можно. Никита коснулся лица Рю, и тот снова лизнул ладонь. – Извини, – сказал он, прижавшись к ней щекой. – Слишком я тебя хотел. Давай тоже. Трахни меня, как хочешь. Никита взял его сзади. На этот раз ласкал всего. Рю громко стонал, извивался под руками, мычал, еле сдерживая крики, и насаживался с такой силой, что ухало где-то в груди. Ягодицы с липким стуком ударялись о бёдра. Один раз Никита замер – показалось, кто-то прошёл по коридору, – но Рю не дал отвлечься больше, чем на секунду. Наконец, движения стали короче и резче. Оба уже обливались потом. Низко рыкнув, Рю сел последний раз, со стоном выдрочил из своего члена сперму и размазал по груди. – Сейчас, – шепнул Никита, – сейчас… Он вставил Рю снова. – А-а-ах! И ещё раз. – Боже… – Совсем не жалеешь… И ещё. – Да-а! – …мою попку! Сжав пальцами твёрдые, скользкие соски, Никита бесконечное мгновение наслаждался очередным громким стоном, а после – крепко обнял Рю и спустил сам. Они растянулись на одеяле. – А в этом ты хорош… Никите польстила доля приятного потрясения в голосе Рю. – Годы тренировок. – Всегда в одной позе? Серьёзно? – Плюс-минус. Если минеты не считать. Рю замолчал. – Сражён моим убожеством? – Нет, – отстранённо ответил он. – Предвкушаю много приятной работы. Уткнувшись в его волосы, Никита поймал зубами прядку и легонько потянул. – Э-эй! В коридоре снова что-то шаркнуло. Никита приподнялся: – Ты тоже слышал? – Мало ли, кому не спится, – Рю потянул его обратно. – Вдруг хозяйка? – Уже зашла бы. – Или такие же, как мы? – Пф-ф! Опоздали. Место занято. – Или это… призрак! – Никита лизнул родинки на шее. – Пришел посмотреть. – Думаешь, призраков интересует ебля? – Кто их знает. Может, они как кошки. – Никита! – Рю заржал, прикрыв рот ладонью. – Да точно тебе говорю: просыпаются ночью, воют, ломятся везде, скрежещут когтями, производят тьму других леденящих звуков – изводят людей только так! – Всё-таки ты, правда, странный! – Да, – согласился Никита, снова обнимая. Он всегда знал, что отличается от других. Не в мелочах. В самом главном. Иногда это приносило боль, и тогда ему хотелось стать «как все», а иногда – такие вот признания, от которых становилось спокойно и тепло. Они лежали и целовались – в темноте странного места, голые, посреди гор каких-то старых вещей. И даже сатанинский холод не мог заставить их оторваться друг от друга. Может, это и была та самая любовь. А может, как советовал «старик Чеккарелли», стоило трезво оценивать метафоры. Особенно такие – одновременно горькие и сладкие, от которых сердце замирало в груди. – Вернёмся в номер? – Д-давай, – шепнул Рю, – я что-т-то н-немного з-замёрз-з. – Бр-р! – поёжился Никита, скатывая одеяло. – Как будто ещё холоднее стало. – Может быть, – отозвался Рю. – Твою мать! Да где же она? – Что потерял? – Смазку. Никита тоже пошарил по полу, но не нащупал ничего похожего на тюбик. – Укатилась, наверное. – Вот дерьмо, – Рю вздохнул. – Забей, – Никита взял его за руку. – Утром заберём.