Стоп! Снято!

Первый раз Руслан проснулся от грохота в ванной. Что-то уронили в душевой кабинке. – Блядь, – отчётливо сказал Ершов. Каваками хохотнул. Руслан почти провалился обратно в сон, но тут оба вернулись в комнату. В темноте он различал каждый шорох, а от шёпота только сильнее обострился слух. – Не сильно тут теплее. – Зато целых два одеяла и футо-о-о… – Каваками сладко зевнул. – О-ох, м-м-м. – Может, свитер достать… – И колоть меня всю ночь? Ну, нет. Ложись так. Вместе не замёрзнем. Даже жарко будет. – Звучит двусмысленно. – Хочешь ещё? – мурлыкнул Каваками. – Хочу всегда. Я ведь говорил. Они поцеловались и сразу же легли – на удивление тихо, но отвратительный причмокивающий звук ещё долго стоял в ушах. Второй раз Руслан открыл глаза ближе к утру. Номер выстыл так, что было больно дышать. Чемодан остался на балконе, и даже куртка висела на крючке невыносимо далеко. Руслан повернул голову. Соседний футон пустовал. Сладкая парочка сопела на третьем, укрывшись двумя одеялами. И что-то древнее, звериное пробудилось в Руслане раньше разума, едва он представил, как им сейчас тепло. Он одолел расстояние в полтора метра раньше, чем моргнул. Втиснулся со своим одеялом под их два. И отрубился снова. Третье пробуждение оказалось самым приятным. Было уже светло. Руслан тонул в тепле. Где-то рядом нехороший человек чатился, не выключив виброотклик. Иногда он тихо и очень знакомо хрюкал, сдерживая смех. – Ершов, – пробормотал Руслан, не находя сил пошевелиться, – ты злодей. – Злодеи здесь вы, – отозвался Никита, – а я – хороший мальчик. Теперь хрюкнул Рю. Точно в ухо. И, сладко зевнув, обнял ещё крепче. – Не слушай его, он просто завидует. – Ага, ещё скажи, ревную. – Разве нет? – Ни капельки. – А если так? Рю закинул ногу на Руслана, и тот проснулся окончательно. Голый Рю Каваками прижимался к нему со спины и щекотал дыханием затылок. – Ильясов, тревога! Твоя честь в опасности! – Почему моя? – проворчал Руслан. – Может, это другим нужно бояться. Сделав над собой усилие, он выпутался из тёплых объятий и повернулся. Рю лежал рядом. Ухмылялся, не открывая глаз. Никита сидел возле шкафа. Джинсы, свитер, на плечах – одеяло. – Серьезное заявление! – хохотнул он, не отрываясь от смартфона. – Рю, ты слышал? – Слышал. Уже весь дрожу. Сладко потянувшись, Каваками открыл глаза и глянул одновременно хитро и лениво, как порой смотрела Лу. «Ну-ка, что ты мне сделаешь, человек?» – как бы говорил этот взгляд. Руслан залип. – Хуя у вас печёт! – воскликнул Никита. – М-м-м, – ответил ему Рю, продолжая смотреть, – время ужасных шуток? Руслан, наконец, моргнул. Рассмеялся – слишком нервно, на свой вкус, – и сказал: – У Ершова это время круглые сутки. – Хе-хе. Раздался звук щелчка камеры. – Никита! – воскликнул Рю. – Отличный кадр, – он опустил смартфон. – Скинуть вам? Или сразу в общий чат? – Ты дошутишься, выложу в свой инстаграм! – Если Ильясов не против, то я только за. Рю захохотал. Руслан удивлённо переводил взгляд с одного на другого. Наконец, он смог сложить вопрос: – Погоди-ка, у тебя есть инстаграм?.. – Пока только аккаунт, – Рю утёр выступившие слёзы. – Но сегодня нужно что-то опубликовать. – Охренеть! – Сам в шоке. Руслан сел и тогда понял, почему Ершов свил возле шкафа гнездо. В номере было холодно. Почти как ночью. До сих пор! Он посмотрел на панорамное окно, выходившее в сад. К стеклу прижимались цветущие ветки. Придавленные снегом. Руслан зажмурился и глянул снова. Ничего не изменилось. Откинув одеяло, он метнулся в ванную и… – Ничего себе! Сакуры, сосны, дома, земля – белым было всё. Седеющий японец – кажется, сам господин Огава – расчищал дорожку через сад. Чуть дальше Тони и Лино работали с камерой. Мария им помогала. – Признавайся, специально привез? – поддел Никита. – Конечно! Над всей Россией собирал! За спиной засмеялись. Вернувшись за смартфоном, Руслан сделал несколько фотографий и нырнул обратно под одеяло. – Теперь не удивительно, что такой дубак! – Сходи, погрейся в источнике, – предложил Рю. – Сегодня до двух мужские часы. – Да, было бы неплохо, – согласился Руслан. И не пошевелился. Теперь вылезать из тепла не хотелось вдвойне. – Я с удовольствием утром окунулся, – сказал Никита. – Один! – Ты так сладко спал. Притворно шмыгнув носом, Каваками натянул одеяло до ушей. Ершов написал последнее сообщение, сунул смартфон в карман и подобрался ближе. – Рю-у-у, – пропел он. – Не-а. Они изображали пародию на размолвку, а их взгляды говорили о близости, какой между ними не было в феврале. Вспомнился ночной поцелуй, и Руслан вдруг понял: все три недели они хотели провести здесь наедине, и было бы просто свинством с его стороны торчать в номере круглые сутки. Руслан только вышел за дверь, а Никита уже нырнул под одеяло. Рю едва успел увернуться от поцелуя. Время близилось к полудню, но он не мог заставить себя даже почистить зубы. Одеяло придавило к футону. Рю рассчитывал встать в девять, в десять, в половину одиннадцатого... Но увы. Просто принять вертикальное положение уже представлялось подвигом. Тяжелая голова продавливала подушку. Спина задеревенела и не желала гнуться. Ныли кости. Пока Никита плескался в онсене, Рю успел испугаться, что схватил простуду, но вскоре пришёл к мысли, что это «всего лишь» расплата за день на ногах и ночные приключения. Учитывая всё предыдущее, могло быть и хуже. – Э-эй, что такое? – Никита куснул за ухо. – Подожди, умоюсь хотя бы. – Му-у-у. – Никита! – Рю рассмеялся. Всё-таки он выполз в ванную, а когда вернулся и залез под одеяло, то едва не застонал от облегчения. – Сильно тебя раскатало. – Дерьмо! – Из-за погоды? Или, – Никита порозовел, – это я ночью… переусердствовал? – В каком смысле? – Ну… Он смутился окончательно. На щеках проступили красные пятна. Рю мог бы наслаждаться этим вечно, но вопрос, судя по глазам, полным ужаса, возник не шуточный. – Ник? – Ты сказал, я не жалею твою, м-м-м, попку. Было неприятно? Рю не смог вспомнить, когда такое говорил. Память подкинула другое – первую репетицию: вот они обнимались, полностью расслабленные, а вот Никита стал холоднее льда и словно исчез из рук. Рю спрашивал о доверии, которое нужно паре для первого секса, если один из них девственник, но разговор свернул к страху перед размерами! Видно, имелась на то причина, иначе бы Никита не лежал сейчас рядом с лицом лица. Абсолютно красным. – Было приятно. Почему ты сомневаешься? – Ну… Он у меня большой… И ты так на нём скакал… – Я скакал бы на нём ещё три дня и три ночи! Никита фыркнул. Рю крепко его обнял. – Не знаю, кто мог плохо сказать про твой член, но я от него без ума. – Точно было хорошо? – Никита! Было охуенно! Ну-ка, снимай-ка всё лишнее!.. Они снова обнимали друг друга. Целовались как ночью. Рю забыл о слабости – в нём загорался огонь, сжигавший всё. Любую печаль. Любую усталость. Никита хотел его. Шептал ласковые слова. Разве мог Рю чувствовать себя плохо? Нет, точно нет. Никогда. Никита потянулся к гондонам и вдруг пробормотал: – Блядь. Вот что я забыл: зайти в банкетный зал! – А у тебя разве нет своей? – Она в Нью-Йорке закончилась, думал, здесь возьму. Рю вздохнул. Он тоже взял только один тюбик. – Давай, сбегаю. – С торчащим хером? Справимся уж так как-нибудь, – Рю откинул одеяло. – Соснём друг другу, как джентльмены. Типа того. Никита хохотал так, что зазвенело в ушах, но когда дело зашло дальше шутки, снова смутился и начал розоветь. – Ну, – пробормотал он, – так-то я не против. – Но не хочешь? – догадался Рю. Изнутри кольнуло. – Как сказать... – Скажи уж как-нибудь. – Погоди. Нужно сформулировать. Он долго молчал. Рю успел обдумать своё раздражение, вылезшее, когда не нужно. Разве было что-то плохое в том, что Никита не соглашался без раздумий? И разве это промедление значило, что Рю ему чем-то не угодил? Может, стоит поучиться у него, а, Каваками? – Я... очень скучно трахался всю жизнь, – наконец, сказал Никита. – Не потому что чего-то другого не хотел. Просто партнёрам не доверял. Парни в клубах разные бывают, откуда знать, что у них на уме? – теперь он смотрел на Рю. – Но с тобой я попробовал бы. Не всё, может быть. Но многое. Не думаю, что ты станешь… как-то это использовать. Или, там, смеяться. – Никита! – Знаю, – он взял за руки. – Но и ты знай: бревно – моё второе имя. – Ничего, – ответил Рю. – Я люблю деревья. Это было вовсе не так, как Рю представлял себе, когда откинулся обратно на подушку. Никакой неприязни, страха или смущения – просто Никита сосал… медленно. Настолько, что не раз и не два Рю задушил порыв придать ему ускорения словом или делом. В конце концов, он закрыл глаза и велел себе расслабиться. В самом деле, когда ему последний раз так ласково гладили яйца и нежно целовали член, кто ещё так деликатно брал за щеку, так долго водил языком по головке?.. …Ну что, что этому злодею стоило ускориться хотя бы вполовину?! Словно услышав мысли, Никита остановился. Рю приоткрыл глаз. – Всё-таки не спишь! – Я был на грани. Никита фыркнул. Челка, которую он то и дело убирал за ухо, снова упала вперед. Рю вздрогнул – волосы мазнули по головке. – Ты продолжай, продолжай. Никита снова прижался губами к члену и, мягко обхватив, вобрал сразу на треть. – О-ох, хорошее начало!.. Теперь он работал ртом, как нужно. Пусть не фантастически, но Рю остановил поток мыслей и отдался прекрасному, лёгкому наслаждению, за которое всегда любил оральный секс. Оказавшись на пределе, он остановил Никиту, и тот закончил рукой. Сперма брызнула на живот. Рю вжался затылком в подушку. Смотрел в потолок, а видел что-то другое: может, ночное небо над Боррего Спрингс, а может, иные звезды. Он плыл и плыл среди них – и хотя ничего такого не случилось и минет тянул, максимум, на середнячок – его вдруг словно накрыло лёгкой вуалью, поцеловало тёплым бризом. «Я ещё жив», – подумал Рю. Может, в третий или четвёртый раз так отчётливо за все последние годы. – Ух! – над ним нависло лицо с сияющими глазами. – Что скажете, учитель, зачёт? – Фу, Никита!!! – Уав! Рю стукнул его по плечу и получил в ответ ещё два счастливых «уав». – Я обижусь! – Ладно, – Никита привалился сбоку. – Извини. – Почему ты загавкал? – Ты же сказал «фу». Рю зажмурился от смеха. – Это было другое «фу», – кое-как выговорил он. – Я понял, – Никита лизнул щеку. – Но прозвучало один-в-один как то самое! Рю захохотал. Легкость после оргазма и это незнакомое настроение Никиты несли его куда-то вверх. Звонкий, музыкальный рык. Поцелуй в шею. Крепкие объятия – такие, в которых не страшно стать пушинкой... – Да что с тобой?! – удивился Рю. Никита улыбнулся. Глянул и ласково, и вместе с тем... не грустно, нет, но как человек, знающий про себя почти всё. – Это дурь выходит. – Дурь? – Ага. – Да ты даже не кончил! – О, – улыбка стала шире, – мне для этого не нужно кончать. – Вау. – Скоро отпустит. – Мне нравится, – Рю погладил его по волосам. – Здорово, когда умеешь так расслабиться... сам. Прижавшись носом к шее, Никита выдохнул: – Как я тебя люблю. Как я тебя люблю. Рю затрясло. Как в лихорадке. Он зажмурился. Обнял Никиту ещё крепче. Так крепко, как только смог. И я, и я, и я тебя люблю, билось в голове. И Рю не знал, были ли это только мысли, или же уже слова, сказанные вслух. – Никита, – он обхватил его лицо, нашёл губами губы. – Никита... Земля и небо менялись местами. Может, и не было никакой земли и никакого неба, а был только этот номер, этот футон, этот голос, шепчущий его имя в ответ. – Рю, – повторял он, – Рю, Рю, Рю... Член Никиты упёрся в бедро. Рю приласкал его, снова наслаждаясь каждым дюймом, каждой выпуклой веной. Задница сжалась в предвкушении, и он застонал, вспомнив, что прямо сейчас останется ни с чем. – Рю... – Хочу его... – Боже... – Никита! – всхлипнул он. – Я умираю! – От этого не умирают. – А я – умру-у-у!.. – Ну-ну, не надо. Никита прижался ртом к его рту – и целовал, целовал, целовал. Так, что срывало крышу. Рю стонал, надрачивая оба члена. Он, в самом деле, был при смерти. И простился с этим миром, когда сперма Никиты ударила ему в пах. Точно в волосы на лобке. – А-а-ах! – О-о-о... Рю откинулся на спину, и минуту они лежали, как обломки корабля на берегу. – Охуенно, – наконец, сказал Никита. – Да, – ответил Рю. В дверь постучали. Они переглянулись. – Э-э-э... кто там? – спросил Никита. – Исикава! – раздался бодрый голос. – Сегодня в четыре встреча с журналистами, не здесь, на катке, а до этого есть предложение пообедать внизу всем вместе. – А обед когда? – спросил Рю. – Минут через сорок. – Мы спустимся! – Извини, что говорим с тобой через дверь! – У нас тут немного наёб... Никита зажал ему рот, но Йошито уже хохотал. – Не опаздывайте! – сказал он, отсмеявшись, и ушёл. Они переглянулись. – Нужно собираться, если через сорок минут. – Ага. – Иди в душ. – Давай сначала ты. – Рю, давай, ты первый. – Я слишком хорошо лежу. – Прояви милосердие к тому, кто встал в восемь утра! – Ладно. Пойду первый – если ты меня отнесё... Эй-эй-эй, я пошути-и-и!.. НИКИТА, НЕТ, СТОЙ, БРОСЬ МЕНЯ, ТЫ НАДОРВЁШЬ СПИНУ! ААААААААААА!!! Уже оделись, а Никита всё никак не мог отойти. – У меня до сих пор в ухе звенит, – он снова зажмурился от смеха. – Боже, вот это голосище! Рю засопел – больше для виду. Орать он, в самом деле, был мастер. Да даже когда не орал, всё равно его голос как будто летел поверх остальных голосов, первым прыгал людям в уши. Во взрослой жизни талант пригодился, но сколько Рю огреб за него в детстве, страшно было вспомнить. – Идём? – спросил Никита, открывая дверь. – Идём. Только заглянем в банкетный зал. – Ага. При свете дня всё оказалось в разы проще: и открыть сёдзи, и пройти в свободный от вещей закуток у дальней стены. Тюбик лежал под вешалкой. Никита потянулся к нему, но Рю сказал: – Это не наша. – Ого. Выходит, место популярное? – А ты думал? Никита всё же поднял смазку. Повертел в руках. Вздохнул. – Тут всё по-японски. – Тоже анальная, – ответил Рю, присмотревшись к этикетке. – Производитель гарантирует... э-э-э... вау-эффект. Не спрашивай! Я не знаю, что это! – Может, – Никита прыснул, – опробуем? – Ты серьёзно? – Нашей всё равно нет. – Мы ещё не искали. Они осмотрели всё вокруг, однако другого тюбика не нашли. – Наверное, унес тот, кто после нас пришёл, – предположил Никита. – Лол. Даже интересно стало, кто бы это мог быть? – задумавшись на пару секунд, сам же ответил. – Да что гадать? Анальная смазка любому пригодится, у кого есть жопа. – Никаких зацепок, значит? – поддел Рю. – Увы, детектив я тоже так себе. Но, – он поднял палец вверх, светлея лицом, – есть мастер, который всему меня научит! – Чеккарелли тебя скорее затроллит. – Зачем мне этот старик, – Никита навис, изображая мачо почти так же плохо, как Марти, – когда рядом целый ты? – Не беру учеников. – А я всё равно пролезу. Никита пустил в ход сексуальный шёпот и в довершении чуть приподнял подбородок Рю. Тюбиком смазки. Но самым ужасным было другое: внизу потяжелело, словно кое-кто снова стал школьником, готовым вестись на всё подряд. Рю сглотнул. Ответить следовало достойно. Он глянул – так, как давным-давно смотрел на спящего Диониса. На его член. Ещё толком не разделяя простое любопытство и другой интерес. – Блядь, – выдохнул Никита. Одна бровь всё-таки подвела. Дёрнулась вверх. Но Рю вытянул. Зачем, в конце концов, полки в Зале Славы ломились от золотых наград? – Да, – ответил он. – И со стажем. – Что с ним? – спросила Луиза. Никита снова согнулся от смеха, спрятав красное лицо в руках. – Смешинку проглотил, – сказал Рю. – Со вкусом травки? – Со вкусом спер… – Пожалуйста! – простонал Никита, зажав ему рот. – Хватит! Горшочек! Не ва… Ай! Он отдёрнул руку. – Что-что там варит горшочек? – повернулся Тони. За столом в общем зале сидели все, кроме Юмико. – Радугу, – Рю подмигнул и послал воздушный поцелуй, как это делал со сцены Адам Батлер. – По рецепту гей-легенды. – Не-е-ет! Никита упал на колени. Не поднимаясь, подполз к столу. Мико и Мария захохотали во весь голос. Парни сделали это немного тише. Одни звуки взмыли к потолку, а другие – раскатились по полу. Смех заполнил весь зал. От других столов стали посматривать то на шумную компанию, то на Рю. Он остался доволен. – Вы точно хотите взять его на встречу со спонсорами? – всхлипнула Мария. – Нет! – воскликнула Луиза. – Мы уже передумали! – Встреча со спонсорами? – переспросил Рю. – С местными поклонниками фигурного катания, – поправил Тони. – Нужен кто-то, кто поедет с нами на ужин вместо Юмико. – У неё снова мигрень? – Да, – ответила Луиза. – После завтрака приняла лекарство. Вроде, помогло. Спит сейчас. Не стала будить. Рю сел рядом с ней, потеснив близнецов. Внутри встрепенулось чувство, раз за разом заставлявшее соглашаться на неприятные дела и давать тяжёлые обещания, и теперь он снова убеждал себя, почему сейчас должен сказать «нет». – Конечно, беспроигрышным вариантом был бы Ник, но, боюсь, если мы будем говорить по-английски, это не создаст нужной атмосферы. – Возьмите Руслана, – предложил Никита. – Он хорошо говорит по-японски. – В самом деле? – спросил Тони. – Никита всё приукрасил, – возразил Руслан, тем не менее переходя на японский, – говорю я средне. Но на слух воспринимаю хорошо, это правда. – Идеально! – Луиза хлопнула ладонью по столу. – Вопрос закрыт. – А нас не зовут, – Мария подпёрла щёку кулаком. – Ребята, идёмте в бар! – В четыре на катке должны быть все, – пригрозил Тони. – Массовка, – она закатила глаза, – идёмте в бар после катка! – Думаешь, здесь есть что-то приличное? – спросила Мико. – Не будь пессимисткой! – Йошито ей подмигнул. – Спросим у хозяина, наверняка, он знает, где лучше всего пропустить стаканчик. Парни, вы с нами? – Я не против, – ответил Никита. – Я подумаю, – сказал Рю. – Лино? – Если все идём, то я тоже в деле. – Рю-у-у? – пропели Йошито и Мария. Их вопрос подразумевал только один ответ. Путь до катка занял добрых полчаса: кто-нибудь то и дело останавливался, чтобы сделать фото или селфи на фоне очередного домика в традиционном стиле или сугроба, который по какой-то причине ещё не успели убрать. Над городом так и висели тяжёлые тучи. От свинцово-серой воды в заливе поднимался густой туман. На середине моста, глянув на едва различимую громаду острова, Рю, мысленно ворчавший всю дорогу, вдруг замер, не сделав шаг, а в следующую секунду понял, что тянет из кармана смартфон. Было в простом и унылом холодном пейзаже что-то такое, отчего сжалось сердце. Что-то… как будто даже родное. В детстве, думая о Нагасаки, Рю представлял местечко вроде Санта-Моники, а потом вовсе перестал это делать – запретил себе грезить о городе, который навсегда покинула мать. На съемках «Пути девяти» Хикару как-то раз предложил слетать туда в выходной, но для этого нужно было получить разрешение от господина Такаги, а тот терпеть не мог Рю и, конечно, поставил бы какое-нибудь трудновыполнимое условие или выдумал очередное дурацкое правило. Может, если бы в Нагасаки действительно ждали, он провернул бы дельце. Не говоря уже о том, что провёл бы отличный выходной наедине с Хикару. Рю улыбнулся, вспоминая его добрый взгляд и тёплую улыбку, и ту очаровательную застенчивость, которая вдруг пробивалась, стоило ему на секунду выйти из роли грозного старшего брата. Тогда они так и не поняли друг друга до конца. Может, не смогли бы понять и теперь, хотя Рю – вот ведь чего никогда не представлял – уже сравнялся в возрасте с тем Хикару из воспоминаний. – Что это? Фантомная ностальгия? Он вздрогнул. Рядом стоял только Никита. Остальные ушли дальше по мосту. – Что, прости? – Чувство на твоём лице. На что-то тоскливое похоже. – Ностальгию по своей родине испытываешь, разве нет? – Потому и фантомная. Цыганенок сказал, корнями ты откуда-то отсюда. – Да, – Рю кивнул. – Мать в Нагасаки родилась, и Масаши… да, тоже из этих мест. – Они здесь познакомились, в Японии? – Нет. В Америке уже. – Бывает же, – Никита покачал головой. Рю подумал только теперь: может, её привлекло, что Масаши – земляк. Или хотя бы успокоило в достаточной мере, чтобы подпустить его ближе. Никто не знал, как они познакомились. Даже Нина. Да и какое, в общем-то, это имело значение теперь? – Сфотографировать тебя? – предложил Никита. – Давай лучше сделаем селфи. – Давай. Только, чур, не как в прошлый раз! Рю фыркнул, включая фронталку. Никита встал рядом. Сделали несколько кадров и поспешили за остальными. – Вот эта ничего, – сказал Рю, просматривая фотографии на ходу. – О да! – Не нравится? – Нравится. Просто у тебя тут такое лицо, – Никита гоготнул, – будто ты всех на хую вертел. Рю пихнул его в бок. Лицо было как лицо! Может, прищурился немного. Почему же сразу вертел?.. С другой стороны, его часто считали заносчивым, если знали только визуально. Он начал перебирать в уме все недавние селфи. Вспомнилась ссора и всё, что было сказано. Следом всплыли слова Никиты о фансервисе, социальных сетях и отсутствии необходимости давать интервью. – Ник. – Чего? – он снова кому-то писал. – Ты меня убьешь. – Серьезное заявление. – Я подумал, эта идея... насчёт заигрывания... она не так уж плоха. – Боже мой, да неужели? Рю вздохнул. Сарказм был последним, что он хотел сейчас услышать. – Ладно, давай серьёзно, – убрав смартфон, Никита повернулся. – Почему ты передумал? – Ну, подумал… И передумал! – Рю, – он остановился. – Что? Я не могу мнение изменить? – Конечно, можешь. Просто хочу быть уверен, что ты соглашаешься, потому что тебе это тоже зачем-то нужно. – Нужно, – ответил Рю. – Не сомневайся. – Хочешь вбросить селфи? – Только подпись ужасную сочиню. Никита засмеялся. Уже возле катка Рю показал ему плоды своих трудов. ryuuukwkmi мой прелестный партнёр на ближайший год @nick_ershov :lovely: #горите #юринальду #главныероли #съемки #явернулся :evil: – Прелестный? – Никита хохотнул. – Убрать? – Ну, нет! Буду теперь прелестным! Собравшись с духом, Рю нажал кнопку «Опубликовать» и не успел моргнуть, как появился комментарий. nick_ershov :fire: добро пожаловать в инстаграм :3