Стоп! Снято!

Из-за разницы во времени трансляция женских произвольных программ начиналась ровно в полночь. И всё-таки болели за Софи все вместе, пусть и сидя по своим номерам. К видеоконференции они втроём присоединились, используя планшет Руслана, а выступления фигуристок смотрели на широком экране ноутбука. Всю трансляцию Рю пролежал под боком у Никиты, и сам не заметил бы, что ни разу от него не отлип, но незадолго до конца Оля в шутку сказала: – А соседний-то видеоряд не хуже! Посмеялись. Рю отодвинулся – и тут же был притянут обратно. – Воу-воу! – крикнул Алан. Никита нежно куснул Рю за ухо. – Хуя там у вас печёт! Руслан!!! – А что сразу я? – Сделай что-нибудь! – закричали Мария и Мико, не переставая хохотать. – Вы сами этого хотели, – предупредил Руслан. И пусть он полез на Рю исключительно ради шутки, по телу разлился приятный жар. В который раз вспомнились вечеринки в Малибу, где такое дурачество на виду у других заводило до дрожи. Мэт не сильно это любил, а вот Барни просто улетал. Упав лицом в подушку, Рю закрыл глаза. Наслаждался. – Эй! – шутливо воскликнул Никита. – Что за дела? Руслан в ответ только хохотнул. – А ну слезай с него! – Ме-е-е! – Что это? Шаловливый язычок? Руслан снова захохотал. Судя по звукам из динамиков, остальные участники конференции умирали в муках. Рю приподнял голову, чтобы видеть их красные от смеха лица, и томно произнёс: – Не ссорьтесь, парни, моего эроса на всех хватит. На этот раз Софи изумила весь мир, не только установив личный рекорд, но и на несколько баллов обойдя свою главную соперницу – Татьяну Иванову. Пусть итогом двух прокатов стало серебро, но говорили о Принцессе так, словно та взяла главный приз. И стоя на пьедестале на втором месте, она впервые искренне улыбалась, даже не пытаясь сдерживать слёзы. Софи плакала от счастья. Рю чувствовал это так ясно, словно стоял рядом. Растрогавшись сам, он накатал ей огромное сообщение, в ответ на которое пришёл десяток ревущих смайликов и обещание ответить в подробностях чуть позже. – Ложимся? – спросил Руслан. – Ага, – Никита зевнул. – Рю? – А? Да, да, ложимся. Он отвлекся, наконец, от созерцания плачущих рожиц. Руслан уже отключился от общего звонка и убрал планшет. Никита закрыл ноутбук. Шёл третий час ночи. Скинув домашнюю одежду и сунув смартфон под подушку, Рю вдруг вспомнил, когда Софи так плакала – в той поездке на горнолыжный курорт. Но из-за чего? Точно был разговор. Перед самым отъездом. А вот все подробности смазались. Потерялись, как в тумане. Пытаясь отыскать хоть что-то, Рю потянулся мыслями дальше – уже к совершенно другому. Тибо тогда хотел поездку на двоих. Злился, что Софи всё испортит. Однако если кто и был все десять дней непослушным ребенком, так это сам Ламбер. Вёл себя настолько отвратительно, что Рю не выдержал уже на третье или четвертое утро – бросил едкое замечание. Поцапались прямо за завтраком. Тибо подскочил, вылетел из номера вон, громко хлопнув дверью. И не то чтобы он никогда так не делал, но, увидев погрустневшее, испуганное личико Софи, Рю испытал чудовищнейший стыд. Ни Варвара, ни Нина с Мигелем никогда – никогда! – не позволяли себе сцен при детях. Уходили в другие комнаты и уже тогда выясняли отношения. «Извини», – сказал Рю. «Ничего, – ответила она. – Эмма всегда так делает». Слово за слово... Принцесса рассказала, как тяжело Жужу уживается со своей матерью и как сама Софи боится «расстроить бабушку». Что-то перевернулось внутри от этого рассказа. Может, руководствуясь больше упрямством, Рю решил, что для одного дня у его теперь уже племянницы было достаточно неприятных эмоций. Пошли гулять. Ламбера не искали, просто бродили по городку – заходили во все подряд милые магазинчики, любовались видом на горы, выпили на площади какао, а потом взяли ланч с печеными яблоками. Много болтали. Наверное, тогда и подружились по-настоящему. Рю больше не мог представить поездку в Канаду без встречи с Софи. И теперь, много лет спустя, он подумал вдруг, что, может, тоже много значил для неё. После центра казалось, что Принцесса никогда не захочет его видеть и что никто не разрешит ему провести с ней наедине и минуты. Да что там – Рю не мог найти смелости даже для встречи с Ниной и Варварой. Только теперь он начал понимать, как сильно заблуждался. И Нина, и Варвара, и Софи ждали его, готовы были дать ему ещё один шанс, пусть он этого и не... – О-о-ох, – выключив свет, Руслан растянулся на своем футоне, – спокойной ночи, отвратная парочка! Хотя бы сегодня, пожалуйста, не ебитесь под ухом. – Вот это запросы, – хмыкнул Никита. – Я могу вставать на полчаса раньше. С утра, Ершов, ебаться даже лучше, ты знал? Заряд бодрости на весь день! – Думаешь, дорос давать мне советы, когда ебаться? – Мня-а-ам. Ага. Жалею, что раньше не начал. Давно бы ты стал грозой бурятов. – Так. Но Руслан уже сладко посапывал, завернувшись в одеяло. – Гроза бурятов, – Рю повернулся на другой бок, – это, наверное, имя твоего клинка? Никита упал лицом в подушку, сотрясаясь от смеха. – Так и буду его теперь называть. – Я вас обоих убью! – кажется, Никита плакал. – Вместе или по очереди? – шепнул Рю, закидывая на него ногу. Тот только бессильно хрюкнул, не поднимая головы. – Надеюсь, – Рю притерся, – это будет мучительно сладкая смерть. – Так, – Никита приподнялся, – ты слышал, что Цыганенок сказал? Не буди Грозу бурятов до утра. – Тогда поцелуй на ночь? Это можно? – Можно. В темноте губы коснулись губ, и после оба улеглись. Рю снова повернулся на правый бок, Никита обнял сзади. Стоило последовать примеру Руслана – поспать. До утра оставалось не так уж много времени. Но сна не было ни в одном глазу. Зря, наверное, он вспомнил тот январь. Те последние по-настоящему хорошие моменты. Они с Ламбером могли как угодно обманывать себя, но ничего из этого не вернулось, не повторилось после Чёрного Валентина. Никита вскоре задремал, его ровное глубокое дыхание щекотало шею. Рю сосредоточился только на этом приятном ощущении, избегая любых мыслей, и даже как будто заснул – но вдруг подскочил, услышав глухой звук. Что-то упало и скатилось по лестнице. Что-то небольшое. Какая-то вещь. Только кто нес ее среди ночи? Для чего?! Рю откинул одеяло, рукой нашаривая штаны – они оказались точно под супергеройской задницей. Невозможно было выдернуть их быстро и незаметно. Мысленно ругнувшись, он скользнул к двери так. – Куда? – сонно спросил Руслан, высунув нос из-под одеяла. – На охоту. Спи. Хрюкнув, тот упал, как лежал. Рю бесшумно открыл дверь, выглянул в коридор. Темно. Тихо. Он прислушался – ни звука в соседних номерах. И вдруг на лестнице женщина отчетливо ругнулась по-японски. Следом раздался шорох. Точно – она подняла то, что уронила. Рю скользнул в коридор и, прижимаясь к левой стене, прокрался к лестнице. Там он осторожно выглянул. На площадке между этажами в мутном бордовом свете слабенького светильника, который по просьбе съемочной группы оставляли внизу у поворота к общим туалетам, стояла та самая женщина в красном пальто! Она прижимала к груди туфли. Не те, что в прошлый раз, но тоже на высоком каблуке и с острыми носами. – Кэй! – прошипели из холла. – Ебанулась ты или как? У старухи слух, как у летучей мыши. Рю отступил в темноту коридора и, опустившись на колено, прижался к стене почти у пола. Навострил уши. – Вот и не пизди без дела! – шепотом огрызнулась Кэй. – Ты-то какого хрена не спишь? – С американками ходила покурить. – Стелешься перед ними. – Они нормальные девчонки, – Макото перестала шипеть, и Рю узнал её голос. – Всё равно мне не спалось. А ты куда намылилась? – Куда нужно. Закрой за мной. Кэй спустилась в холл. Было слышно, как Макото открыла дверь и тоже вышла на улицу. Она вернулась через пару минут. Шаркнула обувью, разуваясь. Тяжело вздохнула. Затем всё стихло. Рю отлип от пола, повернулся в сторону номеров – и вздрогнул. Дверь в девятый была приоткрыта. В щели в отсветах с лестницы блестел любопытный глаз. – Приятная встреча, – шепнул Рю, справившись с оторопью. – Вам тоже не спится? – Где ваша одежда, господин Каваками? – холодно спросил господин Като. Луиза не соврала – он действительно заговорил голосом полицейского. – Мой парень на ней уснул. Не хотел его тревожить. – И вы вышли из номера голый? – Если вы сами сейчас в трусах, можете меня арестовать. Господин Като тихо хрюкнул. – Ладно, – признал он. – Ничья. – Расходимся? – Расходимся. – Приятно было с вами поболтать. Рю вернулся в номер, но ещё долго сидел у двери, вслушиваясь в тишину в коридоре. Постепенно в голову возвращались мысли. Сначала они вертелись вокруг странной встречи с господином Като. А потом пришла по-настоящему дурная идея. Теперь было очевидно, что Кэй жила в той комнате возле старого банкетного зала. И раз сейчас она ушла, появилась отличная возможность туда заглянуть. Зачем? Да просто так. Рю всё-таки добыл свои штаны из-под задницы Никиты. Потом шмыгнул в ванную, очень тихо открыл несессер и сунул в карман швейцарский армейский нож. Неужели собрался зайти, Каваками, даже если дверь заперта? Ненавидишь Масаши, а сам до сих пор пользуешься фокусами, которым научился в его доме. Рю мотнул головой. Кто теперь об этом узнает? Он мог научиться этому где и когда угодно – во время подготовки к половине своих ролей. За панорамным окном ночная темнота уже уступала утренним сумеркам. Тихо качались на ветру ветви отцветающих сакур. Рю улыбнулся, вспоминая поцелуи под ними. Этих сцен не было в сценарии, но Тони, одержимый идеей максимально провального начала романтической линии, всё-таки не устоял. «Настала моя очередь блистать», – хмыкнул Никита. И ведь не соврал. Его Виктор флиртовал не просто ужасно – чудовищно. Во всяком случае, Юри ощущал стыд за него каждой клеточкой тела. Внутренне Рю ликовал, ведь это значило, что между ним и Никитой по-настоящему искрило. Не как между любовниками. Как между актерами. И с каждым новым днём съемок это становилось только сильнее. Для верности он выждал ещё четверть часа и в половине пятого утра снова выглянул в коридор. Быстро пересек этаж. Остановился у двери в комнату Кэй. Дернул ручку – закрыто. Рю не сильно надеялся на удачу, но всё равно недовольно засопел. Он осмотрел замок – простенький, такой точно получится открыть без проблем – оглянулся, ещё раз прислушался и, разложив нож, принялся за дело. Немного усилий… Оп! Лезвие отжало язычок, замок тихо щелкнул, и дверь открылась. Рю быстро скользнул внутрь. Взгляду предстала маленькая скромная комната. Слева – кровать, справа у окна – письменный стол и простенький стул, у дальней стены – шкаф с покосившейся дверцей. Рю подошел к нему и осторожно заглянул, не касаясь ручки: внутри на плечиках висела женская одежда. Немного. А вот обувных коробок внизу было – хоть отбавляй. В шкафу лежало не всё. Несколько пар туфель стояли под кроватью и в углах по обе стороны от входной двери. Красивые, эффектные. Интересно, Кэй действительно носила их или покупала для успокоения? Рю скользнул взглядом по заправленной кровати и повернулся к столу. В центре лежал закрытый ноутбук. Слева от него – журнал с глянцевой обложкой. Название «JJU International» ни о чём не говорило. Не стоило ничего здесь трогать, но любопытство взяло верх. Рю открыл случайную страницу и ещё минуту в молчаливом изумлении читал статью о немышечно-инвазивном раке мочевого пузыря. К счастью, текст был на английском. В нем говорилось о каком-то популяционном исследовании, проведённом в Пенсильвании. Участвовали мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти, выходцы из разных социальных групп… – Так, – Рю опомнился. – Стоп. Я здесь не за этим. Он закрыл журнал и для верности сделал шаг назад. Перевел взгляд направо – и вздрогнул. В одном из отделений металлического органайзера торчал тюбик. Смазка, которую они с Никитой так и не нашли. Вот кто, выходит, наведался в банкетный зал после них! Неужели Кэй принимала кого-то из постояльцев среди ночи? Или нашла её случайно и решила так пошутить? Рядом со знакомым тюбиком стояли ещё три разных лубриканта, несколько компактных упаковок с латексными перчатками и… медицинские маски. Кэй скрывала лицо? Или это была такая игра? Рю окончательно перестал что-либо понимать. Из-за масок выглядывала записная книжка. Решив, что терять особо нечего, он взял её и открыл, ожидая увидеть что угодно. Как ни странно, внутри нашлись адреса и телефоны. Напротив некоторых имен были даты рождения, кое-где – короткие пометки. Рю нахмурился – ни одно из этих японских слов расшифровать не удалось. Он перелистнул страницу и с удивлением уставился на «Итиро Накасима». От указанного рядом года дёрнулся глаз. От пометки, впрочем, тоже. Речь шла о чём-то сладком. Или нет. – Ладно, – Рю достал из второго кармана смартфон. – Попробуем так. По счастью, в записной книжке Кэй старательно выводила все кандзи и переводчик распознал их с фотографии без проблем. – Сахарный диабет? Какого хрена… Неужели она, в самом деле, была медицинским работником?! В полной мере осознав всю глубину своей испорченности, Рю захлопнул записную книжку – и тут из неё выпала визитка. На белом фоне красная лента обвивала почти неразличимую взглядом руку. Международный благотворительный фонд «Видимые». Поддержка организаций, помогающих жертвам сексуального насилия. Из средств Рю туда уходил миллион – или около того – каждый год. Кэй сотрудничала с одним из японских кризисных центров или искала помощи сама?.. – Твою же мать. Куда ты влез, Каваками? Куда ты снова влез? Тяжело вздохнув, Рю вложил визитку обратно и сунул записную книжку туда, откуда взял. Он вышел из комнаты, осторожно закрыл дверь и очень-очень быстро пошел по коридору – почти побежал, желая забыть всё то, что по глупости отыскал. В воскресенье тоже снимали. Работали в расслабленном режиме, так что Тони не имел ничего против, как он выразился, «побега на свидание». Собственно, в самой необходимости озвучить причину и заключалась главная проблема. Рю хотел незаметно отлучиться на пару часов. А теперь все – абсолютно все – знали, с кем он собрался встретиться. – Неужели ты пойдешь в этом скучном свитере? – Мико упёрла руки в бока. – Рю, – Йошито встал рядом с ней, – давай хотя бы сделаем по-быстрому другую укладку! Вместе они намертво перегородили выход из гримвагена. – Я не собираюсь наряжаться! – нахмурился Рю. – Не знаю, что наплёл вам Чеккарелли, но всё, в любом случае, не так. Мико и Йошито переглянулись – и одинаково хищно оскалились, потирая руки. Через двадцать минут, уже безнадежно опаздывая, Рю выскочил на улицу в просторном пуловере цвета опадающей сакуры. Широкий вырез эффектно подчеркивал линию ключиц, а сам пуловер при любом резком движении не менее эффектно полз с плеча. Бежать сломя голову в нём следовало крайне аккуратно. По счастью, джинсы и лёгкие кроссовки Мико разрешила оставить. Ветер, от которого возле моста не было никакого спасения, тут же принялся яростно трепать чёлку, стараниями Йошито зачёсанную назад и лишь слева ниспадающую на глаз изящным локоном. Исикава не ограничился одной легкомысленной укладкой, ещё минут десять он потратил на идеально подходящий образу нюдовый макияж. Рю так и не смог вспомнить, когда последний раз выглядел, как сладенький капкейк. Наверное, на какой-то тематической вечеринке в «Яйцах». Но смотрелось неплохо. Игриво. Некогда рефлексировать! Опаздываем! Рю сорвался с места, но, едва завернул за фургон, столкнулся с Никитой. От неожиданности подпрыгнули оба. – Боже мой! Напугал! – Извини, – Рю попытался обойти его, но был пойман. – Блин. Отпадно выглядишь! – Хотел пойти как говно, а эти двое не выпускали, пока не… Вот и… Никита тихо рассмеялся, обнимая. – Ты чертовски мило оправдываешься, – его губы почти коснулись уха, – но если тебе самому нравится, то это лишнее. Честное слово. Рю сглотнул. Разве кто-то оправдывался? Хотя… Нет, сейчас точно было неподходящее время для того, чтобы думать об этом. – Я уже опаздываю, – он мягко отодвинулся. Никита выпятил губу, карикатурно изображая обиду. Точь-в-точь как Виктор в одной из сегодняшних сцен. Рю невольно улыбнулся, и получил искреннюю, нежную улыбку в ответ. – Если не сильно устанешь бродить с Мацуямой, может, посидим где-нибудь потом? Тони сказал, сегодня пораньше закончим, часов в пять. Ребята хотят в Фукуоку свалить до завтра. – Завтра выходной? – Прикинь. Посмеялись. – Хочешь поехать с ними? – догадался Рю. – Точно хочу на свидание с зефиркой, – Никита поправил его локон. – А остальное – как получится. Рю прибежал на вокзал всего на две минуты позже. Поезд, на котором приезжал Хикару, уже отправился дальше. От перрона к турникетам шли немногочисленные пассажиры, сошедшие в Хасецу, но знакомого лица среди них не было. Может, Мацуяма передумал? Нет, тогда он точно предупредил бы. Или… – Привет. Рю резко развернулся – и колени снова ослабли, как во время недавнего телефонного разговора. Перед ним стоял Хикару из воспоминаний. На долгую секунду окатило холодом, но потом мираж рассеялся. Конечно, Мацуяма изменился – просто не так сильно, как казалось по фотографиям, а с этой до боли знакомой мягкой улыбкой он действительно выглядел, как в свои сраные тридцать пять! Идеально причесанный, в щегольском костюме-тройке. Даже легкий плащ перекидывал через локоть всё так же. – П-привет, – ответил Рю. – Рукопожатие? – Ты, разве, полюбил рукопожатия? Брови Хикару выгнулись вверх. Он так и застыл, протянув руку. А потом вдруг рассмеялся – вежливо, формально, как смеялся всегда, если нужно было сгладить неловкость в разговорах с людьми вроде господина Такаги. Рю напрягся. И впервые задумался всерьез: зачем Хикару назначил эту встречу? Уж не хотел ли поквитаться за тот последний раз? Рю тогда наговорил много лишнего. Но Хикару… Он ведь никому никогда не мстил. А ещё никому никогда не открывался. Подумай об этом, Каваками. – Извини, – Мацуяма покачал головой. – Я не… Я не думал, что кому-то об этом рассказывал. – Один раз точно было. Рю смотрел на Хикару, а тот смотрел в ответ, пока, наконец, не моргнул и не рассмеялся – снова вежливо, но теперь уже теплее. – Совсем забыл, какой у тебя сильный взгляд. – Хочешь сначала перекусить или сразу пойдём на прогулку? – И времени терять ты всё так же не любишь, – Хикару снова мягко улыбнулся. Но вместо привычного трепета Рю вдруг почувствовал… дурноту. Будто стоящий перед ним человек, кем бы он теперь ни был, тщательно играл того, знакомого, прежнего. Не дождавшись ответа, Мацуяма сказал: – Пообедать я не откажусь. – Тогда зайдем в раменную. Тут как раз по пути. Рю повел Хикару в сторону заведения Мацумото. По дороге молчали. Светило солнце. В воздухе пахло морем. Деревья наливались зеленью. Отцветала сакура. Мрачные размышления Рю о своей подозрительности, основанной на одних только ощущениях, понемногу сгладились, отступили. Подумалось вдруг: какой славный сегодня день, наверняка под вечер на свидания отправятся все парочки, какие только есть в Хасецу. «Нужно обязательно погулять с Никитой». Только один раз, уже на подходе к раменной, Рю глянул на Мацуяму и понял, что всю дорогу тот не отводил глаз, словно чего-то ждал. – Хикару?.. – Ты ещё красивее стал, чем был. По фотографиям этого не увидишь. Я… Считай, что я сражён сильнее прежнего. И в очередной раз Хикару вежливо рассмеялся, теперь качая головой. В раменной было людно, но из знакомых лиц – один хозяин, который долгое мгновение изумленно смотрел на Мацуяму, а затем включил тройную вежливость и получил не меньше, а то и больше учтивости в ответ. В исполнении Хикару тяготило даже это, в то время как глубокие поклоны Мацумото, наоборот, пленяли искренностью исполнения. Рю слово видел два параллельных мира одновременно. Наконец, поток вежливостей иссяк, они сделали заказ и заняли маленький столик в самом углу, где в прошлый раз сидели Кэнго и Мисато. Рамен принесли быстро. Рю эхом повторил за Хикару пожелание приятного аппетита, но едва глянул в глубокую миску, как понял – аппетитом тут и не пахнет. А ведь готовили здесь не хуже, чем в «Фудзи»! Тоже по старинному семейному рецепту. Только старик Такахаси больше жаловал свиные рёбра, а местный повар – хлопья тунца. Мацуяма виртуозно поедал лапшу. Рю не мог похвастаться тем же мастерством, а под взглядом, полным хорошо забытого умиления, и вовсе потерял всякую охоту стараться. Он снова увидел эту пропасть, лежащую между ним и другими японцами – первый раз за все двенадцать дней в Хасецу. – Рад, что мы всё-таки увиделись, – вдруг сказал Хикару. – Моей заслуги в этом немного. – Разве? – Ты приехал. – А ты – согласился на встречу. – Подумал, тебе это, наверное, нужно. – А тебе – нет? Ну и ну! Вот где нежданная перемена, – на этот раз Хикару улыбнулся чуть насмешливо. – Не думал, что ты всё-таки перестанешь отрицать свою... добросердечность. Дело было вовсе не в этом. Но ещё меньше, чем доказывать обратное, Рю хотел лишний раз признаваться себе, что иногда просто забывает о существовании слова «нет». – Так зачем же ты согласился на эту встречу? – Почему ты устраиваешь мне допрос? – фыркнул Рю, возвращаясь к лапше. Хикару отступил. Доедая рамен, он завел разговор о своём садике, на обустройство которого, наконец, появилось время, и получил в ответ подробный рассказ о трудах мистера Рамиреса в Беверли-Хиллз. Вообще-то, сначала Рю искал только домработницу – спросил у Саманты, не знает ли она подходящего человека, а та сосватала ему «неразлучный семейный тандем», хотя до того момента он плохо представлял, как на этих ебучих горках за бассейном можно вырастить что-то приличное. Но старый мексиканец в два счёта развел там красоту. И кто бы тогда сказал Рю, как приятно будет пересказывать рассуждения садовника о цветах человеку из прошлого и смотреть, как тот становится всё грустнее. Покончив с раменом, отправились к морю. Сначала прошлись по набережной в противоположную от замка сторону, потом повернули обратно – Хикару хотел успеть на смотровую площадку. От садоводства перешли к восхвалению красоты маленьких уютных городков. И с каждой минутой Рю всё отчётливее понимал, что их разговор тяготит Мацуяму. Это было странно. Раньше он с удовольствием говорил о чем угодно, лишь бы не о том, что творилось между ними. – Ты как будто разлюбил простой трёп. – Пожалуй, так, – согласился Хикару, глядя перед собой. – Тебя это забавляет? – Не очень, – Рю отвернулся к морю. – А должно? – Раньше бы точно позабавило. – Вероятнее всего. – Знаешь, иногда что-то можно увидеть не по тому, где оно есть, а исходя из того, где его больше нет. – Каждый развлекается, как может. – И как теперь развлекаешься ты? – Хикару остановился. – Уж точно не назначаю людям встреч, чтобы посмотреть, что с ними стало. – Жестокие слова. – Если бы тебя волновал какой-то вопрос, ты бы его задал. – Я задаю его тебе снова и снова. – Вслух, Хикару, – Рю повернулся. – Ты бы задал его вслух. Мацуяма выглядел растерянным и несчастным всего долю секунды, но потом извечное вежливое выражение вернулось. Он тихо рассмеялся. – Не обо всём говорят вслух. Снисхождение. Вот что это было. Вот что до трясучки злило Рю в прошлом. А теперь… Он просто не мог понять, зачем взрослому человеку вообще такое нужно. – Но, сказать по правде, я приехал не для того, чтобы задавать вопросы. Знаешь, мне приснился сон – будто мы снова ругаемся, и я не выдерживаю, кричу на тебя, и ты… плачешь. Ты ведь не плакал никогда. Только перед камерой. А тут… Проснулся я с тяжёлым сердцем. И в тот же день узнаю, что ты здесь, в Японии. Послушай, – Хикару сделал шаг, и Рю отступил на полшага, – я просто хотел сказать, что никогда не желал тебе зла, что я не... Ты много всего мне тогда наговорил, и очень долго я думал, что это были несправедливые слова, что ты сказал их, просто потому что в тебе играла юность, а не... – он сбился, будто сам испугался своего порыва. – Рю, я не обманывал тебя. Мне никогда не было всё равно, ни минуты из того времени, что мы были вместе. Было, Мацуяма. Было. Каждую минуту тебе было глубоко насрать на мои чувства. И, может, хотя бы во сне ты себе теперь об этом не врешь. Этот голос – злой и честный – как часто он звучал внутри, но кто это говорил? Ради какой цели? Давай, Каваками, скажи ему правду: что он не первый и не последний самовлюбленный мудак в твоей жизни! Однако Рю молчал. Просто смотрел на Хикару. Тот стоял близко – ближе, чем хотелось бы. Его ожившее лицо постепенно гасло. Наконец стало видно, что он уже не молод. – Извини, что я тогда тебя обидел, – сказал Рю и, помолчав, продолжил: – Но секс… Это, правда, было важно. Знаешь, я и сейчас думаю, что без секса все подобные разговоры – просто поебень. – Не все люди такие, как ты. – Если ты приехал только за тем, чтобы выяснить, кто из нас был прав, можем разойтись прямо сейчас. Хикару тихо, тяжело вздохнул. – Давай всё-таки поднимемся на смотровую площадку, – сказал он. По дороге больше не говорили. Да и миновав длинную лестницу, не спешили нарушать молчание. Солнце уже клонилось к заходу и золотило воду в заливе, но желающих полюбоваться отличным видом пока было немного – только одна парочка да три немолодые женщины. Бодрые старушки с энтузиазмом фотографировали друг друга на фоне заката, не скупясь на громкие шуточки. Влюблённые заняли дальнюю лавочку и безмолвно сидели там, держась за руки и не замечая ничего вокруг, словно заколдованные. Глядя на них, Рю вспомнил, как целовался здесь с Никитой. – Ты выглядишь счастливым. Хикару остановился под облетевшей сакурой в двух шагах от деревянного ограждения, за которым начинался обрыв. – Есть такое. – Я рад за тебя. – Спасибо. Надеюсь, у тебя тоже всё хорошо. – Неплохо, – Хикару усмехнулся. – Мой партнёр недавно ушёл. А в остальном – да, неплохо. – Долго были вместе? – Лет шесть, около того. – Сочувствую. – Он хотел, чтобы мы... «встречались как нормальные» – это его слова. – А ты? – Я хотел, чтобы он перестал мечтать о невозможных вещах. – Мне казалось, люди для того и находят друг друга, чтобы мечтать о невозможных вещах. Хикару не ответил. Смотрел на залив, но что видел там? Насмешку над собой? Или, может, вспоминал своего бывшего? Постояли ещё немного. Потом он сказал: – Пожалуй, и правда, лучше мне уйти. – Проводить до вокзала? – Не нужно, – он покачал головой. – Я найду дорогу. Останься. Хочу запомнить тебя... здесь. – Идеально вписываюсь в пейзаж? – Рю не удержался, фыркнул. – Да. Буду думать, что видел прекрасный сон. Хикару улыбнулся. На этот раз искренне, по-настоящему пронзительно и грустно. Он уже развернулся, сделал шаг, но Рю всё-таки выпалил: – Люди лучше прекрасных снов! – Исаму тоже так считал. Хикару ушёл. Оглянулся только раз, возле лестницы, и поднял руку в знак прощания. Снова улыбнулся вежливо – как улыбался всегда и всем. Воздух вокруг него дрожал. Окутанный оранжево-розовым светом заката, Мацуяма в своём безукоризненном костюме сам походил сейчас на прекрасный сон – об идеальном мужчине за пятьдесят. Может, прекрасным сном он всегда и был. Прекрасным сном для одного себя. Рю сел на свободную лавочку. С площадки не просматривался тот проулок возле моста, где стояли гримваген и фургон для аппаратуры, но часы показывали уже пять минут шестого. МДРНМР22: освободился МДРНМР22: ? Жук-дрочильщик: вот только что ХD Жук-дрочильщик: где встречаемся? МДРНМР22: я на смотровой площадке МДРНМР22: могу спуститься Жук-дрочильщик: Да, давай там внизу возле лестницы Жук-дрочильщик: буду через 10 минут Спускаясь, Рю всё думал о Хикару – о том, ради чего тот приехал через полстраны. Полюбоваться прекрасным сном? Это можно было сделать, не выходя из дома! Зачем ему для этого вообще требовался другой человек? Следом в голову полезли все воспоминания, связанные с Мацуямой: съемки, экскурсии, разговоры наедине… Сраное дерьмо! Рю ведь, в самом деле, принимал весь этот спектакль за чистую монету! Верил в тонкую, ранимую душу возвышенного романтика! Каким же он был дураком! Ступеньки давно закончились, а Рю никак не мог остановиться. В таком состоянии Никита его и застал. – Ого! Думал, ты повеселее будешь. – Привет, – Рю прижался к нему, борясь с искушением уткнуться лбом в плечо. Никита воровато глянул по сторонам и быстро поцеловал. Потом ещё раз – уже медленнее. Третий поцелуй грозил перерасти в безобразное сосание, но поблизости дзынькнул звонок, и оба с сожалением сделали каждый по полшага назад. Две секунды спустя мимо промчался велосипедист. Парень обернулся через плечо, поймал взгляд Рю – и только чудом вписался в крутой поворот. Никита гоготнул: – Силён! Я бы точно улетел в кювет. – Скажешь тоже. Прогуляемся по набережной? – Давай. Они медленно пошли в том же направлении, в каком исчез велосипедист. Деревья на этой тихой аллейке подступали прямо к асфальту, их широкие кроны сплетались над головами, и уже в час заката здесь было темно. Влажный воздух неприятно холодил кожу. Рю не спешил начинать разговор – вслушивался в доносящиеся со всех сторон шорохи. Удивительно, но он совсем не замечал их, когда полчаса назад шёл здесь с Хикару! Видно, думал только о нём. Ждал подвоха только от него. – Я так понимаю, – сказал Никита, – встреча не задалась? – Сложно сказать. Скорее: не произошло ничего нового. Всё было… как всегда. Он вёл себя так, будто я снова… чего-то не догнал в высоких чувствах. – То есть, вы в прошлом всё-таки… – Я не знаю, Ник! – воскликнул Рю. – Правда, не знаю! Он считает, что да. А я до сих пор не ебу, что между нами тогда было. Как это назвать. Никита взял за руку и спросил, склонившись к уху: – Выходит, он – твой первый? – Что?! Нет. Конечно, нет. Мой первый был гораздо ра… Рю прикусил язык, но куда уж там – сболтнул лишнего, так сболтнул. Он дёрнул руку, но Никита удержал. – Пусти! – Да постой же ты! Никита схватил его за локоть и развернул к себе, но Рю упрямо смотрел в сторону – до выхода на залитую вечерним солнцем набережную оставалось всего ничего. Стоять здесь, в густой тени, и держать ответ за сомнительное прошлое он совсем не хотел. – Слушай, я помню, что ты тогда сказал: не для всех история. Не обязательно её рассказывать. Меня просто… беспокоит один момент. – Это какой же? – фыркнул Рю. – Ты как будто стыдишься этого, – осторожно сказал Никита. – Там было, чего стыдиться. – И другого подростка, не себя, ты тоже стыдил бы? Какой же Никита всё-таки был дотошный! Но пока одна часть Рю негодовала, другая как будто даже благодарила его. Сам он никогда не решился бы на этот разговор. До сегодняшнего вечера только один человек смог вытянуть правду. Линда. И в тот раз стало легче. Может, стоило рискнуть и теперь? Собравшись с силами, Рю ответил: – Я – нет. Никогда бы. Жалел бы его. Но разве за других так выберешь? Он всё-таки посмотрел на Никиту. – Рю, – тот склонился к лицу, словно хотел поцеловать, – уверен, ты не делал ничего плохого. – Я очень настырный был. Настоящий прилипала. – С ровесниками? – Нет, – как и на встречах с Линдой, слова давались через силу. – Меня парни постарше привлекали. Ну, знаешь, атлеты. Красивые. Спортивные. Вроде тебя. – Но ты ведь никому из них не угрожал смертью? – Скажешь тоже, – Рю снова фыркнул. – Никаких гадких приемов. Просто… вился вокруг. Обычно, конечно, сразу на хер слали. Но не все. Честная добыча. Он вздрогнул. Мотнул головой. Стиснул руку Никиты сильнее. – А могли бы тоже послать. Никто им не запрещал. Рю неохотно кивнул. – А этот Мацуяма? – С ним ничего такого не было. Мы ложились вместе иногда. Обнимались, гладили друг друга. Большего он мне не позволял. – Тебе? Рю снова посмотрел в сторону. Себе. Конечно, себе. Что мог он, семнадцатилетний, противопоставить воле взрослого, опытного мужчины? Да и потом, когда несколько раз пересекался с ним в восемнадцать... Хикару просто хотел играть в любовь по удобным для себя правилам, игнорируя всё, что в них не укладывалось. И ведь играл. Мудила. Рю сжал свободную руку в кулак. – Извини, – Никита поспешно обнял. – Не нужно об этом, если тяжело. Что бы там ни случилось, я на твоей стороне. По набережной прогуляли до темноты и потом ещё минут двадцать сидели на пляже, обнявшись. Смотрели на огни в заливе. Рю всё пытался вспомнить, что они ему напоминают. И, наконец, озарило – открытка. Одна из первых. Ночной Нагасаки со стороны моря. Рю достал её из почтового ящика в день рождения и подумал, что это поздравление, а мать выхватила из рук и разорвала в тот же миг. Он даже не успел ничего сказать. Ревел потом целый час, пока не утешился у Варвары на коленях. – Ещё хочешь в Фукуоку? – Всё-таки надумал? – удивился Никита. – Тогда нужно поторопиться. Поезд, на котором ребята едут, минут через сорок уходит или около того. – Вообще-то хотел позвать тебя завтра в Нагасаки. Но если не хочешь, я не против, езжай с остальными. – Ну уж нет. Хочу с тобой. Только нам придётся до скончания дней хранить эту поездку в страшной тайне. Цыганенок тоже предлагал Нагасаки, но никто его не поддержал. – Пусть едет с нами. – Да, я тоже думаю, что мы мало времени проводим втроём. – Никита! – воскликнул Рю. – Так ты поедешь или нет?! – Поеду, конечно, – он нежно куснул за шею. – Что у тебя за дело в Нагасаки? Ещё одно свидание? – Тебе уже свидание втроём подавай? – Вчетвером. С нами ведь будет Цыганенок. Рю расхохотался, зажмурившись. – М-м-м, – Никита провел носом от его плеча до уха, – ты ведь бывал на свидании вчетвером? Но Рю в ответ только легонько пихнул локтем и сказал уже серьезно: – Нужно проверить один адрес. Помнишь, говорил тебе про родственников? Если там… Если там и сейчас – ничего хорошего, то хочу, – голос всё-таки дрогнул, – чтобы кто-то был рядом. – Боже мой, – тут же оставив шутливый тон, Никита обнял крепче. – Конечно! – Спасибо, – Рю сглотнул, снова уставившись на огни. – Ты напиши Руслану, пока он не уехал. А то, знаешь, я не умею врать. Выйдет неловко. – Сейчас напишу. В темноте вспыхнул экран смартфона. Никита отправил сообщение и тут же получил много счастливых воплей в ответ. – Раз сегодня не едем никуда, может, вернемся в рёкан, посмотрим показательные? – предложил Рю. – Они в восемь? – Ага. – Тогда пора возвращаться. М-м-му-у-у! – Никита снова заговорил как Виктор. – Так хорошо сиди-и-им! Сидели, и правда, хорошо. Может, только было ещё слишком холодно, чтобы коротать время после заката без ветровки. И укладка уже совсем растрепалась. Снова вспыхнул экран. Рю краем глаза увидел дальнейший диалог с Русланом. Ник (L.A.): но в обмен на это Ник (L.A.): ты сегодня ночуешь в номере девчонок Эчпочмейкер: чееееее Ник (L.A.): или там ебемся мы Эчпочмейкер: угадай что они выберут :D Ник (L.A.): хммм Ник (L.A.): что бы я выбрал будь я девчонкой Ник (L.A.): вернуться в наебанную постель и ничего не получить Ник (L.A.): или облапать в ней с утра симпатичного татарина Ник (L.A.): ДИЛЕММА Эчпочмейкер: Я ТЕБЯ УБЬЮ Эчпочмейкер: как только проржусь Эчпочмейкер: ХD ХD ХD Рю тоже хохотнул. – Хватит подглядывать, – Никита заблокировал экран. – Идём. Возле ворот рёкана стоял господин Като. Уже с вещами. Его жена ходила туда-сюда, приложив смартфон к уху и усталым голосом громко объясняла, видимо, уже не в первый раз: – Нет, Ханако, ты знаешь, как мы тебя любим, но сегодня ты не сможешь у нас переночевать. Нет, сестрёнка, мы будем очень поздно, очень-очень поздно, ты же знаешь, ему завтра с самого утра на работу, он должен выспаться!.. Рю прыснул, безошибочно чуя в голосе госпожи Като самое искреннее враньё. – Ты чего? – удивился Никита. – Соседи наши съезжают. – Это они?! – Ты их разве не видел? – Ни разу, – он хохотнул. И Като, и его жена обернулись на голоса. Последняя тут же шепнула: «Извини, милая, больше не могу говорить! Пока-пока!» – и быстро убрала смартфон в карман. – Извините! – воскликнула она по-английски с сильным акцентом. – Мы ваши соседи из девятого. Не могли бы вы подсказать, на соседних улицах нигде вам не попадался тёмно-зелёный «Лэнд Ровер»? Наш друг немного заплутал. – Э-э-э, – Никита повернулся. – Это случайно, не та странная тачка, которую мы видели? Две улицы назад они, в самом деле, обратили внимание на медленно едущий от дома к дому внедорожник. – Один-три, семь-четыре? – спросил Рю. – Э-э-э, одну минутку! – госпожа Като крикнула своему мужу по-японски. – Осаму, номер один-три, семь-четыре? – Да, – ответил тот. – Значит, ваш друг уже где-то рядом кружит. – Оттуда, куда он ехал, только один выезд – на соседнюю улицу, – Никита указал на дорожку между зданиями напротив рёкана. – Вон там можно срезать. Поспешно извинившись, женщина кинулась туда, и он побежал следом. – Ник, ты-то зачем?.. – Юко, лучше подождать здесь! Но двое уже исчезли в темноте. Подойдя ближе, Като вежливо поздоровался и смерил Рю неожиданно весёлым взглядом. – Ваш друг хорошо знает город для туриста. – Бег его хобби. Он за две недели уже всё тут оббегал. – А ваше хобби, наверное, запоминать автомобильные номера? – Почти. Люблю внедорожники. И это был первый «Лэнд Ровер», который я увидел в Хасецу. – Не так-то просто вас подловить, – признал Като, улыбаясь. Эта улыбка так и манила на тропу флирта. – А вы хотели бы? – Рю сделал ещё полшага. Като рассмеялся. – Жаль, здесь нет моей напарницы, – сказал он. – Извините, господин Каваками, но она бы точно вас арестовала. Обожает завлекать в свои сети странных мужчин. – Можем сделать селфи на память. Пусть знает, что вы ничуть не хуже. Когда Като, сделав с пяток селфи, опустил смартфон, темно-зелёный «Лэнд Ровер» как раз остановился у ворот рёкана. Из него вышли трое: Юко, Никита и водитель, который тут же назвал Рю своё имя – Хасэгава – и, широко улыбаясь, начал громко рассказывать всем присутствующим историю своих злоключений, закончившуюся нежданным спасением. Юко тем временем достала ежедневник. Никита под шумок чиркнул в нём пару строк, оставил под ними размашистый автограф, после чего передал увесистую книжицу Рю. Только чудом тот не заржал на всю улицу. Кое-как расписавшись рядом, он захлопнул ежедневник и вернул госпоже Като. «Неутомимым соседям, – красовалось внутри. – Спасибо за честную борьбу! Ник Ершов. Рю Каваками».