Стоп! Снято!

Когда Никита вышел с балкона, Рю сидел возле раскрытого чемодана, задумчиво глядя на два свитера, которые лежали перед ним. – Не знаю, какой выбрать, – сказал он, опережая вопросы. – Горчичный нравится мне больше, но он слишком тёплый. В пабах по вечерам душновато. А этот бордовый – слишком приметный. И без аксессуаров, пожалуй, будет скучноват. – Ты разве ничего не брал? – Брал, но… – Значит, ни в чём себе не отказывай. – Вау, – Рю хмыкнул. – Разрешаешь мне всё? – Обратного пути нет, – хохотнул Никита, пододвигая с балкона свой чемодан. – Я тогда тоже принаряжусь, раз такое дело. Он извлек из его глубин свернутый пуловер. Вещь была из любимых, но не на каждый день. Брал её на случай, если придётся пойти куда-то, где понадобится произвести впечатление. – Ого, – Рю оживился. – Это интересно! Никита и слова сказать не успел, как тот выхватил тёмно-оранжевый пуловер, расправил одним взмахом и положил рядом со своим бордовым свитером. – Хорошо смотрятся вместе. – Весьма, – признал Никита. – Если подождёшь ещё минут двадцать, я даже рискну выйти из номера похожим на человека, а не как обычно. Рю хохотнул. Придвинувшись, обнял и сунул руку под юкату, гладя по боку: – Подожду сколько нужно. Ещё даже нет шести. И я, если ты не заметил, тоже пока не готов. К тому же, фен у нас всего один. – Проблемы первого мира… Рю выразительно глянул в ответ и собрался уже что-то сказать, но вдруг с удивлением повернулся к двери. Никита тоже прислушался. Шум в коридоре нарастал. Кажется, по полу катили несколько чемоданов. Грустно и низко тявкнула собака. Следом за ней – ещё одна, эта уже звонче и веселее. – Срань господня! – донёсся от лестницы возмущённый женский голос. – Я что, тащилась в эту богом забытую глушь, чтобы ночевать со всеми своими сучками?! Никита содрогнулся, узнав интонации Дайаны Харт. Другой женский голос что-то ответил, но тихо – слов было не разобрать. Вся процессия остановилась возле девятого номера. – Кажется, этот, – теперь отчетливо произнесла вторая женщина. – Попробуй ручку. Сказали, дверь открыта. Собаки снова залаяли. – Тоби. Шерри. – О мой бог, это мой номер или моя прихожая?! Взвинченный высокий голос звучал так громко и отчетливо, словно его обладательницу от Никиты отделяла бумажная ширма, а не стена. – Собираемся скорее, – шепнул Рю, – и валим отсюда. Рю справился минут за пятнадцать. Никита провозился дольше. Когда он закончил с укладкой и, наконец, вышел из ванной, то обнаружил, что новая соседка до сих пор с кем-то разговаривает по телефону. – Зая? – донеслось из-за стены. – Зая, ты хорошо меня слышишь? ЗАЯ!!! А, вот, уже развисло. Здесь ужасный вайфай. Ох, Зая, спроси лучше, что здесь не ужасное! Что ты последнее услышала? Зая ответила – с небольшими помехами. – Боже, она ещё и по громкой связи?.. Рю только развёл руками. – Ты готов? – спросил он, поднимаясь и поправляя джинсы. – А то я тут уже порядком опух, слушая сводку самых горячих сплетен Лос-Анджелеса. – Одну минутку, – Никита снова склонился над чемоданом. – Только возьму другие очки. – На ужине? – меж тем продолжала за стенкой Дайана. – Чеккарелли точно будет, его сестричка и, наверное, Кояма. Надеюсь, Каваками тоже до меня снизойдёт – не сегодня, так завтра. Подумать только… Зая, я реально в шоке! Сдалось ему это кино, лучше бы, мать его, ток-шоу вёл. Что-то вроде «Видали? Отхватил мужика» или «Ебал я это всё». В ответ Зая заразительно захохотала. – Нет, ты только прикинь, никому даже на свидание его вытащить не удавалось, а тут… – Дайана передразнила тоненьким голоском: – О-о-о, посмотрите, какой я красивенький рядом с Рю. О-о-о, а вот мы вместе делаем растяжку. О-о-о, а вот я случайно сфоткал его вибратор, всё ещё ни на что не намекаю, никакого гейства, правда-правда. Зая, при чём тут фансервис? В каком мире ты живёшь? Кто, по-твоему, познакомил его с Эвансом? Крестная фея? Зая поделилась своими предположениями, но её было слышно на порядок хуже. – Ох, молчи, дорогая. Надеюсь, все мы забудем этот брак как страшный сон. Одного только понять не могу: почему. Он трахался с Арчи Нортом, Бреттом Косби, Дэвидом Стэнтоном, Шоном Камински, а вышел замуж за какого-то ёбаного француза, который никому не сдался. Иисус, да он трахался даже со сраным Оланом Макбрайдом! Ты можешь себе такое вообразить?! Зая вновь захохотала от души. – Ты пиздишь, милочка, – отчетливо раздался её голос. – Выбирай выражения, сучка, – весело отозвалась Дайана. – Своими ушами слышала, как он это говорил: «О да-а-а, мисс Хайт, вы даже не пйедставляете, какой у нас был пьекйасный вечей в Нью-Йойке!». Она так мастерски изобразила картавость знаменитого миллиардера, до сих пор неравнодушного к вечеринкам в Лос-Анджелесе, что Никита всё-таки гоготнул. – Сколько ещё ты намерен греть уши? – осведомился Рю. – Извини, извини, – Никита, наконец, откопал футляр среди кучи других вещей и достал солнцезащитные очки. – Уже нашёл. Поужинаем, наверное, где-нибудь по дороге? Осторожно, стараясь не издавать ни звука, они вышли из номера, тихонечко закрыли дверь, прокрались к лестнице, и только там ускорили шаг. За воротами оказались очень быстро. Сразу же пошли в сторону моста. Уже сильно стемнело, но над заливом ещё догорал закат. Остров из-за этого казался совсем чёрным от тени. Он словно плыл в тёмно-красном мареве. Рю остановился, чтобы сделать фото. Получилось красиво – Никита даже удивился. Ему, несмотря на отличную камеру в смартфоне, редко удавалось хорошо поймать закат. – Куда зайдём поужинать? – спросил Рю. – К Мацумото? – Может, лучше суши поедим? Цыганёнок сосватал мне один адрес. Говорит, там хорошо их готовят. – Можно и туда. – Не хочешь суши? – Не в этом дело, – он вдруг тяжело вздохнул. – Тебе ведь пришлось всё рассказать родителям, да? Помню, что ты не хотел торопиться. – Чего уж теперь, – Никита усмехнулся. – Вообще-то я пока им ничего не говорил. Думаю, они, конечно, всё поняли, но… Мы условились, что обсудим это чуть позже. – Вот как... – Но ты им очень понравился! Удивлялись, какой ты молодой. – Они у тебя тоже не старые, – Рю всё-таки улыбнулся. – Твоя мама такая красивая! И отец очень милый. – Милый? Он подъебать тебя пытался, между прочим. – И совсем не расстроился, когда это не получилось. Никита так и не придумал, что тут возразить. «Милый» – последнее слово, которым можно было описать его отца. Скорее уж – «умеренно ядовитый». Некоторое время шли молча, но вот мост кончился, и пришла пора решать, куда отправиться на ужин. – Где, говоришь, Руслан нашёл хорошие суши?.. Дом, который стоял по указанному адресу, даже близко не напоминал место, где можно перекусить. Без помощи Рю Никита даже не нашёл бы вывески! Внутри, за низкой дверью, оказался крошечный зал. Оба отдельно стоящих столика были заняты, но возле стойки нашлась пара свободных стульев. С другой стороны вплотную к ней стояли деревянные ящики со стеклянными крышками. В одних на широких зелёных листьях лежала сырая рыба, в других – разнообразные морские гады, перемешанные со льдом. Старый японец за прилавком поприветствовал новых гостей. Никита выдал в ответ пожелание доброго вечера, а дальше говорил только Рю. И делал это довольно долго! Наконец, он повернулся, кивком указывая на стулья: – Падаем тут. – Этот дедок устроил тебе допрос с пристрастием? – Почти. Сватал нам морского ежа, но я не рискнул. Будут суши со всякой рыбой и с креветками. Взял ещё осьминога, но есть его ты будешь сам. – Не любишь приятелей со щупальцами? – Не особо, знаешь ли. Посмеялись. Сели за стойку. Старик тем временем занялся приготовлением заказа. Делал его прямо тут, не глядя зачерпывая рис из круглой бамбуковой штуки. Жилистые руки с длинными пальцами двигались так быстро, что поначалу Никита был уверен, что японец достает суши из рукава, как фокусник. – Это рисоварка у него там? – Да, вроде того, – отозвался Рю, зачарованный видом его работы. – Твою мать, неужели поем, наконец, нормальные?.. А вот Никита, разглядывая всё прибывающий ужин, задался другим вопросом. – Вообще всё сырое? Серьёзно? – Добро пожаловать в Японию. – Блин, я даже не знаю… Вдруг там паразиты? – Поздновато ты спохватился. Или первая сотня съеденных сашими не в счёт? Никита выразительно посмотрел в ответ. – Не переживай, – взгляд Рю стал лукавым, – буду любить тебя даже с паразитами. – Если бы ты знал, сколько аскарид может жить в человеке, ты бы так не шутил. – Я знаю, – он подпёр щёку кулаком, еле сдерживая улыбку, – ведь мой друг – Тони Чеккарелли. На вкус Никиты, это были самые обычные суши. Ну, может, чуточку вкуснее, чем те, что подавали в рёкане. Но Рю просто светился от счастья. – М-м-м, да! Обязательно зайду сюда ещё пару раз до отъезда. Он поедал их с таким блаженством на лице, что отпала вся охота и дальше шутить ужасные шутки. Совладав с отвращением, Никита всё-таки осилил свой десяток. В паб добрались к восьми. Внутри было не так уж и шумно для вечернего часа, но все места оказались заняты. Знакомых лиц пока не наблюдалось, поэтому пришлось подождать. По счастью, вскоре в дальнем от входа углу освободилась пара барных стульев. Снова возле стойки, хотя в этот вечер Никита предпочёл бы какой-нибудь укромный уголок. – Падай к стене, – шепнул Рю. – Опять будешь прятать меня от всех? – Конечно. – Что сегодня пьем? – Никита сел на стул, разглядывая полки с алкоголем. Выбор приятно впечатлял. – Водку? – Боже мой, ты серьёзно? – Никто и не обещал, что паразитам придётся легко. – Рю, – Никита нахмурился, – чёрт с ними, с паразитами. Как насчет нас? Завтра работаем всё-таки. – Будем страдать похмельем наравне со всеми, – он остался непреклонен. – Ты, вроде, хвалил местный «Космополитен». – Разве ты моя тётушка, чтобы я пил с тобой «Космополитен»? Но Никита всё ещё сомневался, что водка – хорошая идея для романтического вечера. – Ладно, – Рю своенравно вскинул голову, – ты пей что хочешь. А я хочу знать, какую тут держат водку. Ну и что с ним таким было делать? – Мы не будем соревноваться, – он будто бы случайно задел коленом. – Честно. – Ладно, – сдался Никита. – Давай водку. Стоило закончить спор, как перед ними возник бармен – ещё более харизматичный и сосредоточенный, чем тот симпатичный японец в «Фудзи». На Рю он смотрел с ироничным прищуром, но по-доброму, и слушал очень внимательно. И вновь по ощущениям Никиты они говорили довольно долго. Или просто так казалось из-за того, что он понимал лишь редкие отдельные слова и никак не мог постичь хотя бы общий смысл их беседы. Наконец, Рю повернулся и сказал: – Что возьмем на закуску? Есть маринованные овощи, оливки и лайм. – Эх, – Никита подпёр щеку кулаком, – селёдочки бы. – Селёдочки не завезли. Маринованные овощи? Он кивнул. Рю передал ответ бармену. Тот что-то спросил с крайне удивлённым видом, и Каваками, смеясь, закивал, на все лады подтверждая его догадку. Они поговорили ещё с минуту, уже гораздо теплее, и только тогда бармен ушёл. – О чём вы трепались? – Никита пустил в ход ревнивый тон Виктора. – Он удивился, что я так легко болтаю по-русски. – Так долго удивлялся? – Я рассказал ему, что все русские – злодеи. – Что-о-о? – То, – проворчал Рю. – Кто про селёдочку вспомнил? Ни о чём другом теперь думать не могу. – С лучком ещё. – Ага, – не заметив ехидства, он совершенно искренне вздохнул. – С картошечкой вареной. С маслицем... Желудок Никиты предательски заурчал, и Рю довольно расхохотался. – Ну и кто тут злодей? – Это... моя русская половина. Никита немного повернулся, так, чтобы сильнее соприкасаться ногой с коленом Рю, и получил в ответ нежный взгляд. Как же хотелось в этот момент взять за руку, обнять, прижать к себе. Было плевать на полный паб народу. И даже на то, что здесь таких знаков внимания могли не оценить. Никогда прежде Никита не чувствовал ничего подобного – страх всегда перевешивал, а теперь… Его словно разрывало изнутри, как если бы он в одно мгновение стал всего лишь оболочкой для чего-то большего, что всегда носил внутри, в потёмках своей души. – Слушай, – шепнул Рю, чуть приблизившись. – Пока мы ещё трезвые… Если вдруг у нас останутся силы... Сегодня я не буду против пьяного секса. Видно, удивление слишком сильно отразилось на лице, потому что он тут же снова рассмеялся. Вернулся бармен. Поставил на стойку перед ними два шота. Затем продемонстрировал замысловатую бутылку – выпуклости на стекле складывались в еловую ветку – с фирменной этикеткой, на которой латиницей было выведено «GRAND SIBERIA», и тут же ловко разлил по первой. Закуска возникла следом. Коротко кивнув, он поспешил к другим клиентам. Всё ещё не до конца веря в то, что согласился на это, Никита взял шот. – Последний раз пил водку... ох, не вспомню даже когда. – Не похоже на тост в честь нашей даты. – Ладно, – Никита усмехнулся. – Я рад, что мы вместе. Пусть мне пока и тяжело поверить, что это не волшебный сон. Подойдёт? – Да, – Рю кивнул. – В точку. Он приподнял свой шот выше. Выпили. Никита закусил чем-то абсолютно безвкусным. – Не знаешь, что это за срань? – Стебли бамбука. – Боже мой, их точно едят?! – Не похоже, что лежат для красоты, – Рю усмехнулся и следом блаженно закрыл глаза. – Хорошо пошла!.. Никита кивнул. Тоже это чувствовал – водка была отменная. Может, не стоило и закусывать. По телу разливалось приятное тепло. Очень быстро голова стала лёгче пёрышка. Он привалился к стене. – Эх, зря мы тогда в январе водки не взяли. – Ты точно мой соулмейт, – покачав головой, Рю отправил в рот оливку. Откинув голову назад, Никита громко хохотнул. – Соулмейты – это полный отстой, конечно, тут я с тобой согласен, но… Знаешь, почти каждый раз, когда вспоминаю тот вечер, думаю: «Почему? Почему не водка? Да что с тобой, Каваками, было не так?». Наше счастье, что Сато дерьма не держит, и всё-таки... Выжрать столько виски?! – Кстати, ещё осталось. – Да ты что? – Ага. Я нашёл потом бутылку. На диване под подушкой. – Ха-ха! Можно хранить как память. Посмеялись. Рядом снова возник бармен. Рю ему кивнул, и тот плеснул по второй. Но сразу пить не стали. Да и куда им было торопиться? Отправив в рот ломтик маринованного дайкона, Никита спросил: – Что обычно люди делают на таких свиданиях? – У каждой пары что-то своё, наверное, – Рю пожал плечами. – Почему ты спрашиваешь? – Не знаю, может, нужно какие-то особенные разговоры вести. Типа, об отношениях. – Наверное, – он посмотрел в сторону. – Это было бы логично. – Но ты не хочешь? – догадался Никита. – Сложно. У нас ведь неплохо получилось в прошлый раз. Тогда, на первой голой репетиции. И всё равно… Не поверишь, аж мурашки по коже идут, – Рю нервно рассмеялся. – Мы так срались с Ламбером, если что-то подобное начинали. Но я не должен каждый раз к этому возвращаться, так что давай поговорим, если нужно. Он улыбнулся через силу. Было больно даже просто смотреть на него. И всё-таки Никита сказал. Не мог не сказать. Его действительно волновал этот вопрос. – Мне показалось, я напугал тебя сегодня. – Да, с именем был уже перебор, – Рю кивнул, уставившись на свои ладони. – Извини. Никита нахмурился. Разве речь шла об этом? Они выпили всего по одной, и для пьяного недопонимания было рановато. – Перебор? – переспросил он на всякий случай. – Ты, вроде, сильно разозлился. – Я скорее… – Никита задумался. – Даже не знаю, как описать. Ты уколол меня, это правда. Было похоже на… вспышку. Но мы ведь играли. И я сам вспомнил о Марти. Так что тебе тут не за что извиняться. Я просто хочу понять, что тебя напугало. – Мне показалось, ты разозлился на меня, – снова ответил Рю. – И это тебя напугало? Он кивнул. На мгновение его лицо снова стало той горестной, трагической маской. – Ты испугался, что мы поругаемся? – Давай выпьем по второй, – пробормотал Рю. – Мне кажется, уже пора. Никита кивнул. Конечно, шевелились кое-какие догадки, что не стал бы он разводить столько недомолвок из-за простых ссор в постели, но было невыносимо тяжело думать о том, что кто-то мог грубо обойтись с ним. Подняли шоты. – Спасибо, что разговариваешь со мной о таких сложных вещах, – Рю снова улыбнулся через силу, но теперь иначе, будто по доброй воле преодолевая сопротивление застывшего лица. – Извини, что не всегда могу сходу… Ну знаешь, ответить как есть. Но я работаю над этим. Выпили. Если первая пошла хорошо, то для второй, наверное, подошло бы слово «волшебно». Никита почувствовал, как расслабляются все мышцы и, наверное, все мысли. Жаль только, никогда не получалось воспользоваться этим состоянием, чтобы решить все свои проблемы. Да и эффект, признаться, быстро исчезал. Рю с минуту сидел, прикрыв глаза и чуть откинувшись назад, на низкую спинку барного стула. В полумраке паба его свитер казался ещё темнее. Холодно поблескивал в электрическом свете широкий золотой браслет на левой руке. Ноздри улавливали в меру ощутимый свежий аромат туалетной воды. Простой был образ и в то же время стильный. Подчеркнуто мужской. Уже от одного этого Никиту немного вело. Открыв глаза, Рю сказал: – Знаешь, это последнее, о чём я хочу с кем-либо говорить, но лучше тебе знать – у меня случались не самые приятные ситуации в постели. В те два года в Монреале – особенно, – огромные чёрные глаза смотрели и твёрдо, и как-то отчаянно. – Наш с Тибо секс был... чудовищным. Почти всегда. «Мне очень жаль, что я не душу его прямо сейчас», – подумал Никита, но вслух произнёс только первую часть. – Мне, правда, бывает страшно, что партнёр ударит меня, – Рю снова опустил взгляд на свои руки. – Если я скажу или сделаю что-то, что сильно его разозлит. Я ещё не говорил об этом с Линдой. Может, когда снова начнём… Он замолчал, не меняя позы. Никита поймал взгляд бармена, колдующего над очередным коктейлем, и коротко кивнул. Тот ответил кивком. Закончив, он наполнил шоты водкой по третьему разу. Когда бармен ушёл, Никита наклонился вперед и, взяв Рю за руку, сказал: – Обещаю, даже если случится так, что я буду очень-очень зол, ничего такого не произойдёт. – Спасибо, – донеслось в ответ. Не сказав больше ни слова, Рю взял шот и, коротко отсалютовав им, быстро опрокинул в себя. И Никите ничего не оставалось, кроме как сделать то же самое.