Прежде всего вейла

На следующий день после бракосочетания Билла и Флер, Гарри проснулся с сильной головной болью. Когда он попытался встать, ему показалось, что земля под ногами закачалась, и он со стоном рухнул обратно в кровать. Он скорее услышал, чем увидел, как Рон направился к двери их комнаты, а потом через некоторое время вернулся, прошептав: – Держи, выпей это. – Что это? – с трудом выговорил Гарри, едва сумев приподняться на локте. – Антипохмельное зелье, – вздохнул Рон. – Подарок Гермионы. Она сварила его этой ночью, предвидев твое самочувствие по пробуждении... Выпив зелье с неизменно мерзким вкусом, Гарри тяжело упал обратно на подушки и закрыл глаза в ожидании, пока оно подействует. Через несколько минут он ощутил, что тиски, зажавшие череп, ослабили свое давление, и он, наконец, смог открыть глаза и увидеть, что Рон его не оставил, а сидел тут же с огорченным видом. Наконец друг тихо произнес: – Будь готов к маминому нравоучению. Она заметила, что этой ночью ты был навеселе... В общем, она это просто ненавидит... – Я просто хотел забыться, хотя бы на несколько часов, – возмутился Гарри. – Я знаю, как и Гермиона, как и Ремус. Как по-твоему, почему Гермиона все же сделала зелье этой ночью? А ведь она тоже устала. Поверь, если бы она не знала, то позволила бы тебе самому выпутываться из неприятностей похмелья! Усталость и остатки алкоголя в организме заставили Гарри признаться: – Я боюсь, Рон. Мне кажется, что сейчас я больше боюсь встретить Малфоя, а не Волдеморта... – Это точно, провести всю свою жизнь с ним, сальноволосым ублюдком и хорьком я никому бы не пожелал, даже самому злейшему врагу. А вот тебе-то не повезло... – сочувственно вздохнул Рон. – Почему ты рассказал Джинни? – резко поинтересовался Гарри. – Потому что она знает о правиле про вейл, – решительно отрезал Рон. – Потому что я прекрасно вижу, что вы были влюблены... прости, конечно же вы все еще влюблены друг в друга, но ей нужно смириться. Она должна прекратить надеяться, ей нужно понять, что она уже прошлое. Ты мой лучший друг, Гарри, но она – моя младшая сестра, и если я могу сделать так, чтобы она страдала как можно меньше... Я не говорю, что она не будет страдать сейчас, когда ей придется отказаться от тебя, но, по крайней мере, надеяться зря она тоже не станет... Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Рон первым не отвел взгляд. – И вот еще, насчет хорьков, – процедил сквозь зубы Гарри. – Это не мне придется его выносить! – Ты о чем? – выдохнул Рон, вытаращив глаза. – Ты думаешь, что его отец ради тебя выгонит его из дома? – А Гермиона тебе не сказала? – Что не сказала? – Ну... о Ремусе! – А? Но... хорек же... – Малфой тоже вейла, Рон! В этот момент постучали в дверь, а потом вошла и Гермиона, приглашенная Гарри. Едва она закрыла дверь за собой, Рон с упреком воскликнул: – Почему ты мне ничего не сказал про Малфоя, Гермиона? – Как это «ничего не рассказала»? – возмутилась озадаченная девушка. – Я сообщила тебе все, что Ремус рассказал про Люциуса Малфоя! – Но не сказала, что Малфой, его сын, получил в партнеры Ремуса, – вмешался Гарри примиряюще. – Но... но... я этого не знала, – пылко отозвалась Гермиона. – Ремус мне об этом ничего не сказал, мальчики! Мы говорили только о тебе, Гарри! А знаешь, – тут же добавила она возбужденно, – для тебя это скорее хорошо, чем плохо! По крайней мере ты не окажешься один против троих, когда Малфой явится в гости к отцу, рядом же окажется Ремус, который скорее всего примет твою сторону! – Скорее всего, скорее всего... Да он скорее всего сам толкнет меня к Малфою, – проворчал Гарри. – Говоришь, он тоже вейла? А он ребенок Снейпа или Нарциссы? – жадно поинтересовалась Гермиона. У Гарри округлились глаза, когда он услышал вопрос, а потом он все же подавленно ответил: – Ну... Явно же он сын жены Малфоя... Мужчины ведь не могут... Он вдруг прервался, не способный продолжить. «Ведь это же невозможно, так? Ведь мужчины же не могут забеременеть, правильно? Даже если они и волшебники... они же не... как это правильно сказать... для этого не приспособлены... Ведь так?» Но когда он увидел, как Гермиона махнула перед ним рукой, в то же время отводя взгляд, а Рон уставился на свою обувь, он тут же понял, что ответ ему не понравится... – Понимаешь ли... на самом деле... – начала было Гермиона тихо, но тут ее прервал голос Ремуса в коридоре. – Гарри, могу ли я зайти к тебе? Гарри, смирившись, ответил согласием. Но стоило только мужчине зайти, как юношу тут же снова наполнил гнев, и он, резко вскочив на ноги, захлопнул дверь и рыкнул сквозь зубы: – И ты знал это? Что партнеры вейл способны забеременеть? Ремус панически глянул на него, а потом перевел взгляд на Гермиону и Рона. – Ответь же мне, Ремус! – проорал Гарри. – Эээ... да, я знал, но... – И как долго вы все собираетесь от меня утаивать всякие важные вещи? С меня хватит! ХВАТИТ! ПОНИМАЕТЕ?! Трое его слушателей даже назад отступили, ошеломленные громкостью голоса Гарри. Рон и Гермиона даже выглядели несколько напуганными. – Послушай, Гарри, – попытался успокоить его Ремус, – ничто не указывает, что Люциус пожелает еще одного ребенка. У него же есть наследник, Драко, что его вполне может устраивать... – Ну да, продолжай делать из меня дурака, – саркастически отозвался Гарри. – Ты непрестанно мне повторял, что он живет для своих партнеров, и теперь хочешь меня убедить, что он не захочет от них детей?! – Но может быть Северус будет счастлив выносить их? – предположил Ремус. – Ага, как же! Вот уже двадцать лет они вместе, и только теперь этот ублюдок решит выносить ребенка? – До нынешнего времени он и не мог. Люциус не может оплодотворить своего партнера, пока не соединен с вами обоими. – Но... а как же его жена? – Это не то же самое, – возразил Ремус, слегка порозовев. – С женщиной все происходит... ладно, естественным путем, в то время как с партнером-мужчиной нужно, чтобы вмешалась вейловская магия, способная образовать матку. Осознав, на что намекает Ремус, трое подростков покраснели. Ликантроп заметил это и решительно перевел разговор на другую тему, спросив у Гарри: – Так что ты решил на этот год? Вернешься в Хогвартс или нет? Рон и Гермиона озадаченно посмотрели на него. – Я думала, что ты... И тут же Гермиона резко оборвала сама себя, заметив, каким взглядом смотрит на них Ремус. О, теперь он точно убедился, что от него скрывают что-то важное, но пока он решил не вмешиваться. Сначала нужно переубедить этого упертого, как мул, мальчишку, так похожего на Джеймса, заставить его признать, что его союз с Люциусом Малфоем неизбежен, и только потом можно постараться потихоньку выведать тайны, хранимые им еще со времени бесед с Дамблдором. – Я решил изменить свое мнение, – медленно произнес Гарри. – И это позволит мне провести еще один год в безопасности, и если что, я всегда могу... – Тайно выбраться из замка, – закончил Ремус понимающе. – Не стоит считать меня дураком. С мантией твоего отца и картой Мародеров ты спокойно сможешь покидать Хогвартс и возвращаться в него, занимаясь тем же, что и Дамблдор... Я не стану тебе в этом мешать, – добавил он, глядя прямо в глаза. – Даже если я снова займу пост преподавателя Защиты, я не стану вмешиваться, но при единственном условии. Гарри глянул на него с раздражением, но Ремус проигнорировал взгляд, продолжив: – Я хочу, чтобы ты предупреждал меня, когда соберешься уходить. Я не стану пытаться узнать зачем, куда тебя понесло и сколько времени это займет. В настоящее время скрываться от всех полностью неразумно. Я же всегда могу оправдать твое отсутствие тем, что ты у меня на отработке... Гарри посмотрел ему прямо в глаза, но видел только искренность. А предложение-то интересное. Ремус предлагал ни больше – ни меньше покрывать его отсутствие, почти ничего не требуя взамен. – Принято, – резко сказал он, протягивая руку Ремусу. Тот вопросительно глянул на нее, а затем улыбнулся и важно произнес, сжимая ладонь юноши: – Принято. Рон и Гермиона обменялись взглядами, а затем Рон не сдержался: – А я-то надеялся, что письменные работы и всякие учебники остались позади... – Рон, – начала читать мораль Гермиона, – впереди ТРИТОНы! В этом году тебе придется серьезно потрудиться! – Ты говоришь так, как будто бы я вообще не занимался раньше! – запротестовал Рон. – Ты мог бы больше стараться! Гарри следил за их перепалкой с легкой улыбкой. Он знал, что его решение обрадовало Гермиону, которая уже начала сожалеть, что не сможет сдать ТРИТОНы. А Ремус снова заговорил, вот только тон у него теперь был неожиданно командирский. – Готовьтесь. Минерва особым образом послала списки необходимого на четыре дня раньше. Так что если мы пойдем за покупками сегодня, то застанем всех врасплох. Пожиратели Смерти не узнают, что вы можете появиться на Косой Аллее сейчас, ведь их дети еще не получили писем. Говорю, чтобы дать ответ на незаданный вопрос Гарри, зачем я сюда поднялся. – А кто станет директором? – внезапно спросила Гермиона. – В настоящее время выбрана Минерва, – ответил Ремус. - А некий Донсон нанят преподавателем Трансфигурации вместо нее. Рон, Гермиона и Гарри быстро захватили свои кошельки и направились к лестнице. Но Гарри вдруг импульсивно вернулся в свою комнату и засунул мантию-невидимку в карман. «Говорите, поход за покупками для занятий, на Косую Аллею, а там и Гринготтс...». Его сердце так и колотилось, пока он сбегал по лестнице, но он уже знал, что сегодня все же попытает счастья в банке. Миссис Уизли разразилась слезами облегчения, когда Гарри сообщил ей, что все же вернется в Хогвартс, и с широкой улыбкой протянул ей письмо из школы. Его руки подрагивали от того, что он собрался сделать, но следовало вести себя так, чтобы никто ничего не заподозрил. Так что юноша распечатал письмо и зачитал: «Уважаемый мистер Поттер. Счастлива сообщить Вам, что Хогвартс снова откроет двери первого сентября этого года. Ожидаю Вашего прибытия на седьмой курс в этот день. Ставлю Вас в известность, что Министерство сочло разумным обучать всех учащихся с момента поступления дуэлингу, в дополнение к занятиям, выбранным Вами в прошлом году. Эта дисциплина относится к обязательным и будет учтена в Вашем расписании. К письму приложен список учебников седьмого курса. Искренне Ваша, Минера МакГонагалл, директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Обязательный курс дуэлинга? Гарри немедленно повернулся к Ремусу, чтобы поинтересоваться: – Ты знал о курсе дуэлинга? – Да, Минерва сообщила мне об этом, – ответил Ремус, выглядя несколько смущенным. – Но я подумал, что лучше, если вы сами прочтете... Гарри не заметил быстрый обмен взглядами между Гермионой и Ремусом, потому что к нему в это время обратился Рон. – Эй! Посмотри, Гарри, прибыла твоя охрана! Гарри глянул туда, куда указывал Рон, и увидел, что Молли принимает только что прибывшую в Нору шестерку авроров. Среди них он с удовольствием заметил Шеклболта и Тонкс, но тревога его усилилась – как ему суметь оторваться от них, чтобы свершить свою кражу? Тем более что ключа от сейфа Лестранджей у него не имелось... Весь в тревогах, он пропустил и шушуканье Ремуса и Гермионы. – Что вы скрываете от нас, профессор? – шепнула Гермиона. – Мне кажется, что Гарри решил вернуться в Хогвартс только для того, чтобы избежать встречи с Малфоем. Вот только я почти уверен, что он и Снейп будут в этом год преподавателями Трансфигурации и дуэлинга. Гермиона резко подавилась воздухом, но сразу же овладела собой под одновременно раздраженным и обеспокоенным взглядом Ремуса. – Прочти в печати все, что сможешь найти о Стивене Донсоне и Эндрю Принце. Именно они те самые преподаватели. – Принце? – задохнулась Гермиона. Ремус быстро кивнул и с серьезным выражением лица направился к Гарри. – В этот раз, мой милый, во время покупок я от тебя не отстану, согласен? Вот только когда Гарри кивнул ему, Ремус уже знал, что должно что-то случиться. Он слишком часто видел подобное выражение на лице у Джеймса, чтобы ошибиться. В течение последующих двух часов оборотень даже на шаг не отстал от Гарри. Они побывали у мадам Малкин, чтобы приобрести новую форму, особенно для Рона, прибавившего несколько сантиметров в росте. Миссис Уизли просто сияла, выходя из магазинчика – в этот раз ее дети получили новую одежду, благодаря нынешней должности ее мужа. По ее мнению даже говорить было не о чем – как только исчез Люциус Малфой, так сразу же работу Артура оценили по достоинству. В аптеке все пополнили запасы ингредиентов. Взрослые позволили Рону и Гарри надолго задержаться перед магазином «Все для квиддича», пока Гермиона убежала в «Флориш и Блоттс», чтобы найти не только учебники, указанные в списке, но и выбрать дополнительную литературу, необходимую, по ее мнению, для успешной сдачи ТРИТОНов. Наконец Гарри и Рон с неохотой тоже отправились в книжный магазин, чтобы приобрести учебники и для себя. А Ремус вдруг застыл, увидев Кингсли, разговаривающего с мужчинами, которых он называл Эндрю Принцем и Стивеном Донсоном. «О, Мерлин, да они оба те еще интриганы», – все же в глубине души восхитился он. Они так серьезно разговаривали с Кингсли и позы их выглядели такими спокойно-расслабленными, какими никогда не были у Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа... Он даже тайно повеселился, когда заметил, что темно-русый мужчина напрягся, увидев Гарри. О, он остался в полной уверенности, что Кингсли даже не заметил это движение, но сам-то Ремус ловил малейшие знаки с того момента, как увидел этих мужчин... Значит, Люциус Малфой действительно покрасил и укоротил волосы, и, если Ремус правильно рассмотрел с расстояния нескольких метров, несколько изменил черты лица – скулы стали ниже, нос стал немного приплюснутым и... И Ремус застыл на месте. Хоть ничего не давало даже основания предполагать такое, но он сейчас видел Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа в их настоящем обличии. Как же так? Как же Кингсли мог спокойно разговаривать с ними? Он же знал, что они сейчас в бегах! Как все посетители книжного магазина ничего не заметили? Его взгляд перехватил Северус и, не отводя глаз, уже успел коснуться своей палочки. Ремус медленно отвернулся, а в голове же закипели вопросы. Он знал, что Северус продолжал смотреть на него, но ведь зельевар и не мог определить, что у оборотня нет никакого намерения выдать их реальные личности... Ремус решительно прошелся вдоль полок в поисках Гарри. Вот только спустя всего пять минут он начал тревожиться – юноши он не нашел. Оборотень поспешил к Гермионе и Рону, затеявшим великую дискуссию с неизвестным ему молодым человеком. – Мои извинения, – резко прервал он их. – Гермиона, Рон, вы Гарри не видели? – Гарри? – удивилась Гермиона. – Но он же вроде бы с вами был, выбирал книги... – Я отвлекся, – прорычал Ремус, – и он выскользнул у меня из лап. Он пока не осознавал, что на него устремился растеряно-восхищенный взгляд. Но когда он поднял голову, то тут же встретился с ореховым взором неизвестного паренька, и ему показалось, что время замедлило свой ход. Но тут Гермиона сказала ему: – Профессор, разрешите представить вам Джека Донсона, он будет с нами учиться в Хогвартсе, поскольку его отец станет преподавать нам Трансфигурацию. Внезапно Гермиону как будто озарило. Она медленно повернулась к только что встреченному юноше. А Ремус уже видел, как лицо подростка изменилось, гламур разлетелся вдребезги, открывая лицо Драко Малфоя. Но что ошеломило Ремуса, так осознание, что Рон все еще не вцепился в горло собеседника. Он просто попеременно смотрел то на Ремуса, то на Гермиону с совершенно непонимающим видом, а потом повернулся к Драко и заинтересовано спросил: – Ты случайно не знаешь, чего это они? Они внезапно стали такими странными. – Какие-то проблемы, мистер Люпин? – вмешался Люциус Малфой с улыбкой. «Мерлин, как же это, сердце у меня еще не остановилось? – подумал Ремус. – Улыбающийся Люциус Малфой, да еще улыбающийся не пренебрежительно, это же просто невероятно!» А Гермиона в это время схватилась за голову, бормоча: – Это невозможно. У меня галлюцинации... – Рон, – подавленно произнес Ремус, – мог бы ты сбегать на улицу и поинтересоваться у Тонкс, может быть она видела, как и куда вышел Гарри? – Да, конечно, – быстро ответил Рон, убегая. Слава Мерлину, молодой человек, казалось, уже достаточно вырос за лето и теперь уже не начинал артачиться на каждую просьбу. Когда Рон оказался достаточно далеко, Ремус невнятно, но быстро проговорил: – Хитрить бесполезно. Ваши чары на меня и Гермиону не действует. Но сейчас... – О каких чарах вы говорите? – любезно поинтересовался Люциус, но Ремус уже заметил, как его рука скользнула к волшебной палочке, а кончик палочки Северуса выглянул из складок легкого плаща, одетого им в этот день. – Сейчас нет времени продолжать игры, Люциус Малфой, – прошипел Ремус. – Я не знаю, какой способ изменения внешности вы выбрали, чтобы выглядеть иначе для всех, но это только подтверждает вашу квалификацию преподавателя Трансфигурации. Что же касается тебя, Северус, не стану отрицать, что пост преподавателя дуэлинга как раз по твоему профилю. Нет! Помолчите. Я читал ваше генеалогическое древо, попавшее мне в руки, мистер Малфой, но у нас сейчас проблемы посерьезнее. Где Гарри? И не стоит говорить мне, что это вас не касается, я знаю, что в первую очередь ваше дело. Гермиона, у тебя есть какие-нибудь предположения о его местонахождении? – Я... О, нет... Девушка вдруг невероятно побледнела. – Мисс Грэйнджер, – угрожающе произнес Северус. – Ах, не начинай, – холодно прервал его Люциус. – Хватит. Мы все равно быстро узнаем, куда он ушел. Гермиона посмотрела на него так, как будто у него выросли рога. – Мисс Грэйнджер, если вы видите сквозь гламур, то вы о многом уже должны знать, – довольно саркастически произнес Люциус. – И вам должно быть известно, что я собираюсь вытащить Гарри из очередного опасного места, куда он вляпался, совсем не для того, чтобы вручить его Волдеморту! Гермиона еще немного помолчала, а потом все же сумела выдавить: – Гринготтс... он отправился в Гринготтс... Ремус и Люциус перевели дыхание. По крайней мере в Гринготтсе Гарри в безопасности. Вот только Северус слишком хорошо знал своего недавнего ученика, чтобы не почувствовать неприятности. И потому он как можно любезнее, что заставило Гермиону вздрогнуть, спросил: – И... что он думает делать в Гринготтсе? Ремус уже поворачивался к Драко, собираясь с ним заговорить, когда его встревожил тон Северуса. – Он хочет... хочет... вломиться... в один из сейфов, – простонала Гермиона. Все еще молчали от потрясения, когда вернулся Рон и с широкой улыбкой сообщил: – Не стоит беспокоиться! Он просто отправился в Гринготтс, чтобы взять некоторую сумму, необходимую ему. Но радостное настроение не помешало ему почувствовать повисшее напряжение, и только он хотел поинтересоваться причиной, как встретил панический взгляд Гермионы. О Мерлин! Гринготтс! Почему он не подумал об этом раньше? Гарри отправился в Гринготтс, один. Как он им и говорил раньше. Северус первым смог отреагировать, стараясь говорить как можно тише, не смотря на отразившееся на лице Люциуса беспокойство: – Что же, кажется, нам нужно поспешить за ним, мы ведь тоже хотели нанести туда визит, так, Стивен? Это завуалированное требование держать себя в руках, казалось, вывело Люциуса из состояния столбняка, и он живо согласился. Все они без лишних разговоров быстро направились к Гринготтсу, стараясь не привлекать особого внимания нескольких покупателей, что находились в магазине. Рон совершенно не понимал, что сейчас шел неподалеку от Драко Малфоя, тем более что сейчас его разумом завладела мысль о том, что же собирается делать Гарри. Люциус и Северус с большим трудом сохраняли на лицах приветливые выражения. Никто даже заподозрить не мог, что они тревожились за Гарри. Гермиона была на грани истерики. Гарри ринулся в одиночку противостоять всем охранным системам Гринготтса, а сама она оказалась рядом со своим бывшим профессором Зельеварения и Защиты в центре Косой Аллеи, в то самое время, когда этого профессора разыскивали все авроры Великобритании с приказом уничтожить. Ремус и Драко замыкали шествие. Юноша даже рот открыть сейчас был неспособен, поглощенный наслаждением от близости своего партнера. И его охватывала тоска от того, что не может сейчас выразить свою любовь, испытываемую к нему. Драко казалось, будто Ремус знал, что Гарри партнер его отца, но известно ли ему о том, что он и сам является партнером Драко? А Ремус хотел бы хоть немного успокоить юного вейлу, трепетавшего рядом. Но что он мог сделать на переполненной людьми улице? Не стоило даже пытаться заговорить. А еще у него в голове вертелись слова Гермионы. Зачем Гарри один из сейфов Гринготтса? Решить эту задачу не представлялось возможным! Понадобилось несколько минут, чтобы попасть в огромный холл банка, все это время проходя через все системы безопасности, усиленные с прошлого года. Наконец Гермиона снова овладела собой и шагнула к какому-то гоблину, а Люциус двинулся к другому, как будто бы все шло так, как и должно, и ничего не случилось. Ремус остановился рядом с девушкой как раз тогда, когда она пробормотала: – Гарри Поттер здесь? Мы должны были с ним тут встретиться... Она еще не получила ответа от гоблина, когда в холле зазвучал неприятный голос, немедленно узнанный Люциусом – голос его жены. – Как это сейчас невозможен доступ к моему сейфу? Я требую, чтобы меня немедленно провели туда! Понятно?! Голос ее звучал все громче, смущая гоблинов, непривычных к такому поведению. И в этот момент весь Гринготтс сотрясли звуки тревоги. * * * Гарри в течение двух часов пытался ускользнуть от наблюдения Ремуса. Казалось, тот что-то заподозрил, и потому не спускал с него глаз. Но, так случилось, он вдруг отвлекся на двух волшебников, беседовавших с Шеклболтом, и парень воспользовался этим, чтобы удрать. И конечно же, выйдя из «Флориш и Блоттс», он направился прямо к Тонкс, не желая будить подозрений. – Мне нужно в Гринготтс, – быстро сказал он, – а Ремус сейчас разговаривает с Кингсли. – Я проведу тебя, – тут же отозвалась молодая аврор. Гарри не знал, стоит ли заговорить с ней, пока они идут в банк, и если стоит, то о чем. Решил промолчать. Перед самой дверью Тонкс сказала ему: – Иди же за своими деньгами. Внутри ты в безопасности, а я подожду тебя тут. «Прекрасно», – тотчас же подумал Гарри. Итак, он сейчас один. После обычных проверок, которые, как ему показалось, заняли для него слишком мало времени, он все же вошел в банк и быстро осмотрелся. Заметив того самого гоблина, который обслуживал его еще шесть лет назад, когда Гарри только-только попал в магический мир, он направился к нему и вежливо произнес: – Добрый день, Крюкохват. Гоблин наклонил голову и ответил: – Здравствуйте, мистер Поттер. Чем могу помочь вам? – Я бы хотел взять денег из сейфа, Крюкохват. И... так же хотелось бы получить доступ к сейфу моего крестного, Сириуса Блэка. Это возможно? – Вы наследник Блэка, потому и можете войти в его сейф. Идите за мной. Гарри почувствовал, что его сердце зачастило, когда он пошел за Крюкохватом. Он быстро устроился в тележке, но его очень удивило, что гоблин перед посадкой схватил какой-то инструмент из неизвестного металла. – Что это? – непринужденно поинтересовался он. – Это не должно вас беспокоить, – только и ответил гоблин. А потом тележка покатила слишком быстро, чтобы можно было хоть о чем-то поговорить. У юноши дрожали руки, когда он открывал свой сейф и наполнял кошелек деньгами, но он знал, что должен сделать задуманное, какими бы опасностями ни грозило будущее. А потом они снова сели в тележку и помчались еще ниже. Гарри сглотнул плотный комок, образовавшийся в его горле, когда прочел цифры на двери, у которой они оказались – 710, 711, 712. – Сейф Блэков, – лаконично произнес гоблин. Гарри обратил внимание, что гоблин прижал свою ладонь к двери, но все же поинтересовался: – А какой номер сейфа Блэков? И кому принадлежат другие сейфы? – Сейф Блэков – 711, остальные принадлежат Малфоям и Лестранджам. Дыхание Гарри ускорилось. Казалось, Мерлин решил дать ему сегодня шанс на успех. А тем временем бесшумно распахнулась дверь. Юноша вытаращил глаза и испуганно вздрогнул. Перед ним возлежала голова дракона. О, он, конечно же, по мнению Хагрида, был великолепен, красно-золотого окраса, с острой чешуей... но, по мнению Гарри, он все же оказался слишком большим. Гоблин встряхнул свой странный инструмент, и Гарри увидел, как дракон тотчас же попятился. Но тем не менее зверь все равно казался странным, и это впечатление только усиливалось от того, что он не смотрел на них. – Он слеп? – спросил юноша дрожащим голосом, следуя за гоблином в круглое помещение, служащее в настоящее время логовом для дракона. – Это очевидно, в противном случае его бы тут не было. – А он привязан? Гоблин не ответил, направившись в комнату левее, продолжая каждые несколько секунд позвякивать своим инструментом. При каждом звуке дракон с ревом отступал. Крюкохват остановился перед средней дверью, украшенной цифрами 711. Он приложил свою ладонь к деревянной панели, и та бесшумно открылась. Гарри вошел в сейф и изумился, увидев, что горы монет тут были еще большими, чем в его собственном сейфе. Он сделал вид, что заинтересовался различными вещами, находящимися в помещении помимо денег. Тут можно было найти и драгоценности, и оружие, изукрашенное камнями, узорчатые сундучки, несколько стопок книг. Вот только на самом деле Гарри не обращал на все это богатство внимания. Он должен был выполнить задуманное... Наконец он все же решился, крепче сжал палочку в руках, повернулся к двери и шепнул: – Империо! И сразу же беспокойно затаил дыхание. – Открой сейф Лестранджей, Крюкохват, – приказал он, – и продолжай держать дракона на расстоянии. Он не имел опыта в применении Империуса и потому мог только надеяться, что гоблин может выполнить обе задачи одновременно. Юноша не отводил палочки от гоблина, а тот без колебаний направился к двери, пронумерованной как 710. Дыхание Гарри участилось еще сильнее, когда дверь сейфа Лестранджей открылась. Приказав гоблину войти, парень последовал за ним. Уже в сейфе он велел гоблину продолжать держать дракона на расстоянии. Осмотревшись в сейфе, Гарри оскалился, обнаружив, что состояние Лестранджей, находящееся в их сейфе, почти такое же как и у Сириуса. Взгляд быстро обежал комнату. Да, да, да, юноша не знал, что он точно разыскивает. Но может быть Мерлин поможет ему еще раз, а? Гарри сразу же откинул версию, что это одна из книг, потому что Волдеморт сотворил дневник, а повторяться он бы не стал, слишком уж тщеславен. По той же причине это не одно из колец. Но все же вещь, принадлежащая Гриффиндору, Рейвенкло или Хаффлпафф... Он лихорадочно искал, сам не зная что, в помещении сейфа, пока вдруг не заметил тщательно обходимый им угол. Гарри очень удивился и сразу двинулся к замеченному месту. Тут не оказалось ничего особенного, если не считать полнейшего нежелания идти туда. А находились здесь несколько кинжалов, книг и маленький столик чуть в стороне. На столике стояла небольшая серебряная чаша. Но рассмотреть ее не удалось, сразу же накатывала тошнота. Зато теперь юноша уверился, что искомый им предмет – чаша, а его незамечание угла и тошнота являются частью волдемортовой защиты. Решив, что он прав, юноша приказал Крюкохвату: – Возьми чашу с того стола и отдай ее мне. Пришлось постараться, удерживая постоянно норовящий устремиться куда-нибудь в другое место взгляд на чаше, чтобы убедиться, что гоблин все же взял ее, а потом гоблин вручил чашу Гарри. Парень быстро стянул с себя свитер, чтобы хоть с такими предосторожностями взять чашу, и тут же вскрикнул из-за странного ощущения, пусть и ослабленного вязанной тканью. Определить, что он такое все же почувствовал, не представлялось возможным, однако больше всего хотелось бросить эту вещь и бежать как можно дальше от нее. Чаша нарушила сосредоточенность, и тут же Крюкохват освободился от заклинания подвластия и начал орать: – Грабитель! Общая тревога! Грабят! Гарри едва успел послать в гоблина Ступефай, не позволив тому сбежать. Вдруг он заметил, как тяжелая внешняя дверь начала закрываться. Вот только нельзя было, чтобы Поттера обнаружили в сейфе Лестранджей. Гарри бросился наружу, но не успел. А тут еще и дракон двинулся вперед и угрожающе распахнул пасть. О Мерлин, да его же сейчас поджарят прямо в сейфе его врагини! Юноша инстинктивно закрылся руками в бессмысленной попытке защититься и закричал, когда почувствовал, как вспыхнул в его руках свитер, которым он укутал чашу. Не смотря на собственную боль, он все равно удивился, когда услышал еще один вопль, прозвучавший в помещении. Этот крик, казалось, заставил даже дракона застыть на месте. А руки Гарри разжались от боли, и он выпустил почти догоревший свитер и его содержимое. Юноша сейчас боялся только одного – что он рухнет в обморок, – настолько ему было больно. Его чуть не вырвало, когда он все же разглядел, во что превратились его кисти: кожа вздулась, побагровела, местами обуглилась до черноты, и вроде бы он даже кости видел. А потом сквозь слезы боли он рассмотрел, как от остатков свитера отделилась черная тень и растаяла под потолком. Похоже, пожертвовав своими кистями, Гарри только что уничтожил хоркрукс. Перевести дыхание не получалось – слишком уж больно оказалось. Дракон же метался из стороны в сторону, разрушая все, и оставалось только удивляться, почему Гарри еще не поджарили окончательно или же хотя бы не раздавили. Нужно выбраться... Как бы ни было больно, а выбраться наружу надо. И чтобы никто его не увидел. Гарри смотрел на дракона, натягивающего свою цепь, и вдруг сообразил. Дракон тоже хотел убраться отсюда, и они могли помочь друг другу. Юноша с болезненным вскриком все же сумел вытащить из кармана свою мантию-невидимку, а потом, прижав палочку локтем к боку, сумел перерезать цепи, удерживающие дракона в этом помещении. И только после этого каким-то чудом запрыгнул на спину дракона и, из-за страшной боли в ладонях не чувствуя появления новых ран на ногах, животе, груди, руках, дополз до шеи дракона. И там, когда решил, что нашел самое удачное место, он набросил на себя мантию-невидимку. В этот миг дверь, ведущая к трем сейфам, снова раскрылась, и оттуда посыпался шквал заклинаний. Казалось, это окончательно взбесило дракона, тот снова начал плеваться огнем, теперь уже в вошедших. И тут же он почувствовал, что его больше ничего не удерживает, и взмахнул крыльями. Дальнейшего Гарри почти не запомнил. Он мечтал только об одном – удержаться на спине зверя, чтобы суметь выбраться отсюда. Всякий раз, когда приходилось хвататься за дракона поврежденными руками, он так сильно кусал себе губы, что быстро почувствовал вкус крови во рту. Его бросало во все стороны, заклинания проходили так близко и отовсюду, слышалось рычание дракона, болезненные завывания, рев гнева, осознавалось так же, что кричат люди и гоблины. Юноша даже не представлял, как отсюда может выбраться даже дракон, но казалось, что сам зверь прекрасно знал, куда ему двигаться. Гарри даже не понял, что дракон просто пробил себе подходящий путь прямо на Косую Аллею. Он просто позволил дракону унести себя, а сам старался подавить и боль, и тошноту. Юноша уже не осознавал, сколько прошло времени, когда почувствовал, что дракон пошел на снижение. Но ему вдруг стало совершенно ясно, что нужно слезть с дракона еще до тех пор, пока тот не приземлится. И когда юноша увидел отблеск солнца на поверхности озера, он с криком прекратил цепляться за чешую, заскользил по спине дракона, вырывая новые лоскуты кожи, и упал прямо в озеро. Прикосновение воды к ранам заставило его снова заорать от невыносимой боли, и он чуть не пошел ко дну. Парень так никогда и не узнал, откуда все же у него взялись силы добраться до берега. Но все же он сумел выплыть, наглотавшийся воды, изнемогший, весь израненный, с почти сожженными кистями рук, но живой. Когда он пришел в сознание, он заметил, что наступила ночь. Вот только он и шелохнуться не мог, так сильно болело все тело. И все же превозмогая боль, он начал ощупывать себя, и слезы облегчения потекли из глаз, когда он коснулся гладкого дерева своей палочки в кармане брюк. Все же один из рефлексов магического мира – стараться держать палочку всегда под рукой, в чехле ли, кармане ли – у него выработался... Нужно только сконцентрироваться... Нужно обязательно добраться до Норы. Он знал куда – к небольшому повороту дороги, ведущей из дома к деревне, именно там начинался антиаппарационный барьер. Он закрыл глаза, стараясь позабыть о боли, чтобы точнее представить этот поворот дороги и только его. И наконец он позволил себе рвануться туда. И тут же появилось знакомое чувство аппарации, еще более болезненное из-за его нынешнего состояния. Приземление оказалось слишком резким, отчего он снова потерял сознание. Когда юноша в очередной раз пришел в себя из-за стреляющих болей по всему телу, вокруг стелилась непроглядная тьма. Гарри казалось, что его тело охвачено огнем, а малейшее касание даже воздуха к обожженным рукам вызывало болезненные стоны. Встать явно не удастся. К счастью, палочку он так и не выпустил, несмотря на всю боль. А ведь выбора-то не было... Он один, исцелиться не может, – значит, нужно просить помощи. Он сконцентрировался так хорошо, как только смог, подумал о счастье, охватившем его, когда впервые обнял Джинни после того замечательного матча по квиддичу. Ему показалось, что он даже затрепетал, почти как тогда. – Экспекто Патронум! Гарри даже дышать боялся, хоть и надеялся на лучшее, и испытал несказанное облегчение, когда из палочки выскользнул серебристый силуэт оленя. И только некоторое время спустя, услышав топот спешащих к нему людей, следующих за серебристым Патронусом, он позволил себе уйти в блаженное беспамятство.