Прежде всего вейла

Северус видел, как Ремус и Драко посмеивались. Хорошо хоть они все же пытались скрыть свое веселье. О, он прекрасно понимал, что мальчишка явно выдал его новое назначение, что они обсуждают Хогвартс, и подозревал, что смеются они над ним. Потому-то он злился, а кто же на его месте остался спокойным? Но все же в глубине души он чувствовал облегчение – Драко и Ремус, проведя вместе совсем немного времени, чувствовали себя рядом друг с другом весьма комфортно. Так и было, не стоило сомневаться, что вейловская магия ошиблась. Но тогда почему она навязала Поттера?! А? Он недобро глянул на Ремуса, когда тот с иронией сказал: – Ну что же, снимаю шляпу пред тобой, Северус! Став деканом факультета Гарри в этом году, ты не рискуешь умереть от скуки! – Драко, как хочешь разбирайся, но заставь Ремуса заткнуться, пока я не взял это в свои руки! Но Северус не сумел предвидеть, к какой идее подтолкнула Драко его реплика. Юноша, выглядевший одновременно и робким, и решительным, приблизился к Ремусу, подозрительно сощурившему глаза. И он сделал наконец то, о чем мечтал с того времени, как признал своего партнера – прижался губами к его губам. После краткого колебания удивившийся Ремус положил руку парню на спину, чтобы тот не отстранился, и нежно ответил на поцелуй. Он чувствовал неуверенность Драко и прекрасно осознавал его невинность. Кроме того, он услышал и раздраженный вздох Северуса, который перед тем как покинуть кухню бросил им: – Могли бы и подождать моего ухода! Драко тут же разорвал поцелуй и крикнул ему вслед: – Точнее следовало выражать свои желания! Ты же сам хотел, чтобы я заставил его замолчать! Ремус только улыбнулся, прижимая своего юного партнера к себе. Он прекрасно понимал, что теперь, когда они остались одни, Драко чувствовал себя несколько неуютно, но не собирался упускать такого шанса. И потому уже оборотень без колебаний поймал так привлекавшие его губы и теснее прижал вейлу к себе. Их тела, казалось, созданы были друг для друга. Ни один из них, ни мужчина, ни юноша, не спешили. Тем не менее Ремус решительно брал инициативу на себя, и вот уже шаловливый язык потребовал доступа ко рту, обрисовав контур губ. И когда они разомкнулись, он не бросился резко внутрь, а напротив, со всем тщанием начал исследовать предлагаемую ему пещерку. Драко чувствовал себя в этих объятиях совершенно неловким, но все же полностью наслаждался ими. Сначала робко, потом все смелее отвечал он на все предложенное Ремусом. И не смог сдержать разочарованный стон, когда его партнер прекратил поцелуй, однако следовало перевести дыхание, поскольку во время поцелуя они просто позабыли о нем. Он даже не осознавал, что закрыл глаза, но стоило их распахнуть и увидеть лицо Ремуса, как юноша понял, почему его вейловская природа безо всяких сомнений выбрала для него этого оборотня. Он видел в золотистых глазах напротив и дикость волка, и его жажду доминирования, но наравне с ними там царили и человеческие сдержанность, ласка и нежность. Драко сглотнул, но не от страха, его сердце колотилось от одной мысли, что этот мужчина будет жить с ним. Над ним собирались властвовать безо всякой двусмысленности, даже не думая предоставлять иного выбора. Но предполагаемая покорность не казалась Драко унизительной, она просто привлекала. – Следует запомнить этот способ заставить Северуса убраться, – шепнул Ремус. – А ведь это мне обычно приходилось исчезать, когда у них с папой возникали подобные идеи. Так что ему на пользу почувствовать себя на моем месте! – Так странно слышать, как ты произносишь слово «папа»... – Я всегда так делал в Логове. Так называется этот дом, – тут же пояснил Драко в ответ на вопросительный взгляд Ремуса. – Да, не слишком похоже на обычное поведение воспитанного чистокровного! – Именно поэтому я и имел право называть его так только здесь, в Мэноре, перед моей матерью это было запрещено! – Двойная игра? Так рано? – Вообще-то в детстве я не помнил об этом, оказавшись в другом месте. Да и папа установил необходимую защиту, заклинания, превращавшие прорвавшееся «папа» в «отца», или же обращение «ты» в «вы» Но уже в восемь лет он снял с меня их. Я в дальнейшем никогда больше не ошибался. Когда он произнес эти слова, Ремус увидел того Драко Малфоя, каким тот представал перед людьми ранее – гордость и высокомерие появились на лице юноши. И мужчина твердо произнес: – Будь так любезен, не обращайся со мной как с твоей фурией-матерью, лучше пусть ко мне вернется прежний Драко, тот самый, который только что немного паниковал. Он для меня соблазнительней и привлекательней... Глаза у Драко расширились, черты лица расслабились, высокомерие сменили восхищение и удивление. Неужели его партнер действительно считал его соблазнительным? И даже привлекательным? Улыбка, которую он получил в ответ, яснее уже высказанных слов подсказала, что таким он больше по сердцу своему партнеру. И он с охотой готов был подчиниться, ведь такова сущность вейлы – жить так, чтобы нравиться своему партнеру. И насколько же ему, изображавшему Джека Донсона, было сложно не быть привычно высокомерным, особенно с некоторыми представителями Министерства, настолько же при общении с Ремусом все казалось простым. – Думаю, нужно все же вернуть Северуса, – прошептал Ремус. – А то я даже не могу себе представить, в каком он окажется расположении духа, если помимо всего прочего его еще и на диету посадим... – О, не думаю, что будет хуже, чем то время, когда он узнал, что второй партнер папы – Гарри, – не раздумывая буркнул Драко. Ремус улыбнулся и ответил: – Так и знал, что твой отец все же схитрил, рассказывая об этом ночью. Он мне сказал, что они были удивлены. – О да, удивленными они точно были, – саркастически выдал Драко. – Так же удивлены, как если бы получили обухом по голове! – А ты? Как отреагировал ты? Когда про меня узнал, – тут же поинтересовался Ремус. Драко опустил голову. Он не знал, что ответить, чтобы не задеть Ремуса. – Гм... Я немного злился, – все же выдавил он, а затем замолчал, не зная, что еще сказать. – Я счастлив, что ты сказал мне правду, Драко. Драко поднял голову и удивленно уставился на мужчину. Ремус же с иронией продолжил: – Стоило бы забеспокоиться о твоем психическом здравии, если бы ты, не солгав, сообщил мне, что начал скакать от радости, узнав, что у тебя партнер мало того, что на двадцать лет старше, так еще и оборотень! А теперь еще один вопрос... Сейчас тебя это все еще беспокоит? Драко вздохнул и слабо улыбнулся. А затем ответил, чувствуя, как начинают гореть щеки: – Теперь уже нет. Не после того, как ты обнял меня. Вопрошающий взгляд и заинтересованный вид партнера заставили Драко продолжить: – Всего миг, а потом... Я ведь увидел тебя всего – и волка, и человека. И теперь совершенно уверен, что ни один из них не навредил бы мне. Я не знаю, откуда мне такое известно, но так оно и есть. Уверен. Ремус чуть сморщился и охрипшим от оказанного доверия голосом сказал: – И все же воздерживайся от встреч со мной в полнолуние! Шрамов на моем теле хватит на двоих! – Даже не знаю... Не думаю, что ты станешь опасен для меня... Я хочу сказать... Я же все-таки не совсем человек. И не думаю, что ты мне навредишь. К тому же, может быть мое присутствие тебя сможет немного успокоить? Казалось, Ремус на миг озадачился, а затем с надрывом произнес: – О нет! Не может быть! Ты только несколько часов контактировал с Гарри, а он уже успел передать тебе свой вирус безрассудства? Нет, Драко, давай будем серьезнее. Твое отсутствие рядом со мной в полнолуние, во время моего превращения, даже не обсуждается... Драко чувствовал, как Ремус весь напрягся, говоря это, но все же твердо ответил: – Не заставляй меня видеть кошмары, сравнивая с Гарри! Что же касается моего отсутствия, когда тебе больно, когда ты страдаешь, то ты просишь невозможного. Ты мой партнер, я хочу быть с тобой, помогать тебе, тем более что я могу это! – Тогда я попрошу твоего отца помочь мне справиться с тобой, – упорствовал Ремус. – Папа не станет второй раз между нами. Он уже один раз попытался, и даже тогда это было слишком! – выплюнул Драко в ответ. – Ты о чем? И Драко, переполненный гневом, рассказал, как они помогали Гарри во время его отбытия с Тисовой улицы. Особенно указал на смятение, охватившее его, когда Люциус приказал следовать за Шеклболтом и ложным Поттером. – Я собирался драться с ним, когда он вернулся, – признал юноша. Ремус внимательно слушал и анализировал рассказ Драко. Значит, Люциус следовал за ними до самой Норы, чтобы обеспечить Гарри дополнительную защиту... Удивительно, что он решил не рассказывать об этом во время их разговора ранним утром. Хотя, возможно, он собирался воспользоваться этим аргументом только в общении с Гарри? Но отвлекаться от Драко оборотень не собирался и твердо повторил: – Как бы то ни было, я не желаю, чтобы ты оказался со мной в полнолуние! Мои превращения и так унизительны, не стоит добавлять еще! – Но я хочу тебе помочь, – пытался доказать свою правоту Драко. – Тем более что с Ликантропным зельем ты не опасен для меня! – Я же сказал: об этом не может быть и речи! – жестко отрезал Ремус. Их взгляды схлестнулись, ни один не желал уступать. И потому снова вошедший на кухню Северус получил два недовольных взгляда, которые просто проигнорировал. – Я вас оставил на время, достаточное для того, чтобы вы нацеловались, а теперь я собираюсь тут поесть! – Ты должен сделать ему Ликантропное зелье, чтобы я мог оставаться с ним ночами полнолуния, – тут же набросился на него Драко. Но он не предвидел, что Ремус сразу же строго скажет: – Я категорически не согласен, чтобы Драко оказался в полнолуние ближе чем за три двери от меня! Северус, чуть ошалев от почти одновременных возгласов, посмотрел на них и с иронией ответил: – Когда вы разберетесь между собой, сообщите мне об этом! – Северус, – раздраженно бросил Ремус, – как ты можешь даже подумать, что он может остаться со мной во время полнолуния? – Драко уже взрослый, а я никогда не требовал от него, чтобы он подчинялся мне больше, чем студент факультета своему декану. Что же до ночей и где ему их проводить, уж извини меня, я не собираюсь принимать чью-либо сторону в вашем первом споре! Мне с избытком хватает одного ограниченного подростка, который сейчас дуется в моей постели, чтобы еще в вашу жизнь вмешиваться! – Гарри не спит? – тут же забеспокоился Ремус. – Не спал, когда я уходил из комнаты, а теперь мне не известно, да и просто все равно! Спит он там или нет, пусть он оставит меня в покое хоть на несколько минут, не доводя при том Люциуса, только об этом и прошу! Ремус немного нахмурился, но ничего не ответил. Он беспокоился за Гарри, но так же знал, что Северусу так просто мальчика не принять. * * * Гарри со смесью облегчения и беспокойства проследил за уходом Снейпа. Облегчения от того, что теперь не приходилось ежиться под его пристальным взглядом, хотя тот и натянул на юношу простыню для сохранения хотя бы видимости приличий. Но беспокойства от того, что Малфой даже не шелохнулся, чтобы пересесть и оставить его в покое! Люциус прекрасно чувствовал неловкость своего юного партнера и разрывался между двумя порывами. Его вейловская природа побуждала отодвинуться, чтобы унять беспокойство Гарри и так сделать его счастливее, а человеческая сторона рассуждала холоднее, требуя извлечь пользу из замешательства юноши. Ведь если бы он хотел, чтобы мужчина отодвинулся, он же мог сказать об этом, так? Ведь не зря же Северус уже просто уши прожужжал о его неспособности промолчать? В конце-концов Гарри, подтверждая славу своего факультета, отважно сказал: – Я хочу остаться один... К его несчастью голос предал его, и Люциус прекрасно услышал в его звучании испуганное запинание, а не твердый приказ, как планировалось. Вейла знал, что Гарри, полулежащий на нем так, что его голова покоилась на плече Люциуса, не мог видеть его лицо. Потому он позволил себе растроганно улыбнуться. Да, история повторялась через двадцать лет. Теперь у него не осталось никакого сомнения, что перед ним такой же смятенный подросток, как и Северус, колеблющийся между самоуверенностью и застенчивостью... Но это был его партнер, и ответ прозвучал ласково, без даже тени насмешки или сарказма в голосе: – Я помогу тебе лечь в постель, не стану удерживать, но и не оставлю, потому что мои крылья должны окутывать тебя, чтобы ускорить выздоровление. Подтверждая слова действием, он ловко сдвинулся налево от Гарри, позволяя тому улечься на спину. Сам же осторожно свернул правое крыло, тщательно укрыв своего партнера левым. А затем ему пришлось просто кусать свои губы в попытках сдержать смех, наблюдая за тем, как Гарри прилагал увенчавшиеся успехом усилия не смотреть на него. О Мерлин, Гарри не понимал, как умилительно выглядел при этом! Если бы знал, сложно было бы даже представить его реакцию! Люциус смотрел, как Гарри пытался побороть действие снотворного зелья, которым чуть ранее напоил его Северус. И когда юноша точно уснул, вейла позволил себе кончиком пальца очертить контур лица своего второго счастья. Какими путями идут размышления этого мальчика? Если верить Драко и Северусу, он до одиннадцати лет не знал, что является волшебником. Северус даже допустил, что в маггловской семье его не баловали. Но все же, какой внутренний демон толкал его навстречу всякой опасности? Стоило только в его руки попасть волшебной палочке, как он уже в одиннадцать лет стал почти неуправляемым! Что же такое интересное оказалось в сейфе Лестранджей, что он посчитал нужным забраться туда, наплевав на всю систему безопасности Гринготтса? И откуда взялась та темная магия, с которой Драко и Северус боролись как ночью, так и утром? Его разум продолжал анализировать все оказавшиеся у него части головоломки, пытаясь найти объяснение, но слишком мало он знал о происходящем. Через полчаса он скорее почувствовал, чем услышал, как Северус вернулся в комнату. На вопросительно приподнятую бровь он просто указал на Гарри, мирно спящего под боком. И Северус, наложив на юношу чары тишины, тут же требовательно поинтересовался: – Он тебя не слишком измучил, прежде чем заснул? Люциус слабо улыбнулся в ответ, прежде чем сказать: – Нет. Знаешь, я действительно повторяю тот же путь, что и с тобой. Он так же колеблется между паническим страхом и отчаянным желанием. Время играет на меня. – Если не считать того, что у него есть куда уйти, – тут же отметил Северус. – Обо всем можно договориться. И я не позволю ему уйти, не получив ничего взамен. – Но все же ты согласишься, чтобы он вернулся в Нору? – недоверчиво выдохнул Северус. – Если взамен получу что-то стоящее, то возможно... Мне будет трудно, но все возможно... Я прекрасно понимаю, у него там друзья, которыми он очень дорожит, которые верны ему. Запреты или помехи на встречи с ними не дадут мне ничего, а только заставят его упорнее сопротивляться мне. Нет, одно из направлений моей стратегии – делать полностью противоположное ожидаемому им от меня. Я ни на миг не сомневаюсь, он уже приготовился к тому, что я собираюсь запереть его здесь. Вот только я намерен избегать таких действий. – И о чем же ты собираешься торговаться взамен на его свободу? – О его обещании отправиться в Хогвартс, кем бы ни оказались его преподаватели. А еще хотелось бы попытаться получить информацию о его безрассудной выходке... И конечно же он не уйдет отсюда, не дав обещания регулярно возвращаться обратно, чтобы или заниматься, или играть в квиддич, или же просто чтобы закрыться в своей комнате. Не важно зачем, главное, чтобы он проводил рядом со мной побольше времени, и тогда он поддастся моей магии... – И ты действительно веришь, что он сдержит данное тебе слово? – скептически спросил Северус. – Если не сдержит, то я снова так или иначе заполучу его в свои руки, и в этом случае у него больше не окажется никакого выбора – он не выйдет из Логова до соединения со мной и тобой! – жестко ответил Люциус. – Не думаю, что я сам готов к такому, – с сомнением протянул Северус. – Знаю, и это еще одна причина, по которой он должен проводить достаточно времени здесь. Я прекрасно осознаю, что сложившаяся ситуация и для тебя не проста, но именно он завершает наш союз, Северус. Я надеюсь, что вы достаточно быстро почувствуете то же, что и я – потребность быть втроем. Да и признай, в физическом плане все могло оказаться куда как хуже. Или станешь отрицать? Говоря это, Люциус позволил своему взгляду блуждать по изгибам фигуры парнишки, накрытого простыней. – Да... Может быть... Я не знаю, – вздохнул Северус. – Ты же прекрасно понимаешь, что мне вообще-то не с чем сравнивать... Ну да, он не безобразен, не жирная туша в отличие от некоторых... Но вот его характер... Честно говоря, не думаю, что можно найти худший... – Я бы не стал выражаться так категорично. Но зато он не станет дрожать от страха перед нами, в отличие от большинства твоих учеников. – А от ярости? – Я извиню ему это... Или же ты думаешь, что, например, в отношениях Ремуса и Драко будет как-то иначе? – Не думаю, что из какого-нибудь затруднительного положения они найдут лучший выход, чем обнаруженный сегодня. Они, понимаешь ли, безудержно целуются! Северус насмешливо улыбнулся, увидев, что Люциус поморщился и решил добить его: – Знаешь, если учесть его возраст и вейловскую природу, я ни на миг не усомнюсь, что Драко, даже если у него и нет опыта, будет весьма смелым по отношению к своему партнеру... Люциус решил не отвечать, сделал вид, что полностью зачарован своим младшим партнером. Позже Люциус и Северус долго обсуждали рассказанное Ремусом прошлой ночью, и Северус несколько разозлился, что ни один из взрослых так и не приложил достаточно упорства, чтобы заставить Гермиону и Рона рассказать о причинах безумного поступка Гарри. Наконец желудок Люциуса напомнил о себе громким недовольным бурчанием, и только после этого вейла решил свернуть крыло, чтобы направиться на кухню. Он с удовлетворением заметил, что спящий Гарри чуть нахмурился. Он был счастлив, что его воздействие на парнишку уже так заметно, и это только подталкивало поскорее подкрепиться, чтобы снова вернуться к нему. Северус же не сдержал раздраженного жеста, когда Люциус попросил понаблюдать за Гарри, и холодно возразил: – Ну да! Теперь я должен заботиться о том, чтобы твое ходячее бедствие не покинуло постель для сотворения какого-нибудь нового злодеяния! – Северус! – тут же одернул его Люциус. – Не думаю, что такой манерой речи можно кого-то умаслить! – Вот и отлично! В настоящее время даже не стремлюсь ни к чему подобному! Мне больше понравилось бы разбудить его фонтаном холодной воды, чтобы мозги на место встали! Но конечно же я не сделаю ничего такого! Я тебя прекрасно знаю, ты же мне за такое голову открутишь, что совсем не желательно! Люциус только головой покачал. Он знал, что ничего не поделаешь, нужно ждать, пока его магия подействует на этих двоих, а до тех пор пытаться гасить их столкновения. Мужчину обрадовал звук голосов на кухне, свидетельствующий о беседе, и он решил все же побеспокоить сына и Ремуса. Тем более что витавшие в комнате дразнящие запахи манили зайти. Драко хорошо готовил, да и летние занятия зельеварением с Северусом оттачивали навыки и в готовке. И, честно говоря, кому-то же надо было уметь готовить, когда они находились в Логове, хотя Северус настолько же талантлив в кулинарии, как и в Зельях. Да и кладовая Логова, охлаждаемая волшебством, слава Мерлину, всегда полна продуктами. Едва он вошел, к нему устремились два вопросительных взгляда, и Люциус сказал: – Я должен поесть, а потом снова вернусь к Гарри. – Ему все еще нужно быть в твоих крыльях? – робко поинтересовался Драко. – Это ускорит его выздоровление, так же как и действие вейловской магии. Так что сидя с ним я убиваю сразу двух зайцев. – Он что-нибудь говорил? – спросил Ремус. – Честно говоря, нет. Когда он понял, что я не собираюсь оставлять его в одиночестве, он решительно замолчал, а потом заснул под воздействием зелья Северуса. – По крайней мере, он не послал вас куда подальше, – вздохнул Ремус. – Думаю, что у него просто не было на это сил, – пробормотал Люциус в порыве откровенности. – Нет, в подобном случае Джеймс бы уже взорвался, и гарантирую, силы на ярость он бы нашел, а вот Гарри предпочел отгородиться молчанием, – подчеркнул Ремус. – Как мне кажется, неплохое начало... – Ладно, а что же оказалось бы плохим? – заинтересовался Драко. – Если бы твой отец встретил Гарри в добром здравии, думаю, мне пришлось бы применить несколько Силенцио, чтобы он не лишился жизни, или по меньшей мере барабанных перепонок... – Что теперь обсуждать, другая у нас ситуация, – прервал обсуждение Люциус. – Давайте пройдем к столу, чтобы я мог быстрее вернуться обратно. – Точно, тем более оставлять Северуса и Гарри наедине – не самая лучшая идея. – Северус решил постараться сдерживаться! – запротестовал Люциус. – Да, вот только и Гарри, и он сам, прекрасно умеют выводить друг друга из себя. Это последнее замечание заставило Люциуса поспешить с едой, чтобы поскорее вернуться наблюдать за сном юноши. * * * Когда Гарри проснулся снова, то отметил, что боль в руках стала терпимее. А прежде чем открыл глаза, он уже знал, что крыло Люциуса по-прежнему укрывает его – ничто не могло сравниться с мягкостью его перьев. И это ощущение блаженства раздражало – складывалось ощущение, что его собственная жизнь больше не принадлежала ему. Парень действительно не желал чувствовать Малфоя так близко от себя. Он просто хотел доказать всему магическому миру, что вейловская магия может ошибаться, что у него нет ничего общего с этим Пожирателем Смерти. К несчастью, как и предсказывали Гермиона и Ремус, даже просто оказавшись укрытым этим крылом, он успокаивался и расслаблялся. Он только шелохнулся, и тут же услышал голос владельца крыла, ласково спросивший: – Как ты себя чувствуешь? Гарри, сам того не осознавая, нахмурился. Он действительно не мог соотнести заботливость, слышащуюся в голосе, с образом Малфоя... Тем не менее игнорировать потребности своего тела так же не предоставлялось возможным, и он пробормотал: – Мне нужно встать... – Это будет нелегко, но мы поможем тебе. Как только Малфой убрал крыло, Гарри почувствовал, как будто его лишили чего-то важного и необходимого. Это сбивало с толку. Ведь не могла же вейловская магия действовать так быстро, правда? Тем не менее из-за этого он все же смог раскрыть глаза, и тут же ему осторожно одели очки. Вот только когда он увидел, кто это сделал, то чуть не онемел от изумления – это был Снейп. Конечно, выражение лица его бывшего профессора оставалось саркастичным, но, как ни странно, мужчина так ничего и не сказал. Для того чтобы просто сесть в постели, понадобилось слишком много усилий, и Гарри оказался вынужден признать, что без поддерживающих его рук справиться бы не удалось. Когда же Снейп велел не торопиться и посидеть, юноша почти почувствовал облегчение, потому что у него немного закружилась голова. Но чувство униженности не замедлило вернуться, когда он встал и снова понял, что полностью голый. Первые шаги оказались настоящей пыткой, как будто каждая из ран решила напомнить о себе, но Гарри упрямо стиснул зубы, не позволив вырваться ни единой жалобе. Путь до ванной показался ему бесконечным, и его ноги стали как ватные, когда он рухнул на подставленный табурет. Чья-то рука коснулась его подбородка, и он поднял голову, в первый раз за все время своего нахождения тут встретившись с серым взглядом Люциуса Малфоя. На лице мужчины не наблюдалось даже капли обычного для него высокомерия, наоборот, там царило внимание и обеспокоенность, чего старший волшебник и не думал скрывать. – Мы оставим тебя ненадолго, Гарри, если тебе это нужно. Но даже не пытайся вернуться в постель самостоятельно. Я хочу, чтобы ты позвал нас, когда будешь готов. Заметив, что на лице его партнера появилось упрямство, Люциус понял, что придется угрожать, чтобы мальчишка послушался, и твердо добавил: – Если же не сделаешь этого, то можешь проститься с любой возможностью уединения до тех пор, пока не выздоровеешь. Понятно? В результате он получил от своего партнера недобрый взгляд, но это его мало тронуло. Мальчишка совершенно не заботился о своем здоровье, но сейчас ему этого никто позволять не собирался! А раз все сказано, то и добавлять пока ничего не надо, даже по поводу нижнего белья, украдкой оставленного Северусом в пределах досягаемости Гарри. Когда Люциус закрыл за собой дверь ванной, его встретил озабоченный взгляд Северуса и шепот: – У него высокий болевой порог, что не облегчает нашей задачи... – Ты думаешь, он сможет быстро оправиться? – Да, и по твоему мнению даже слишком быстро. Думаю, уже завтра он сможет начать самостоятельно передвигаться, конечно не особенно быстро, но все же сам... Лицо Люциуса окаменело, когда он осознал возможные последствия, и он тут же решил: – Значит, наши переговоры начнутся уже завтра... И кстати, с чего у тебя появилась такая доброжелательность, и ты предоставил ему боксеры? – Ты же сам сказал удивлять его, делая совершенно не то, чего он ожидает от нас. Так что я стараюсь не унижать его больше, чем он уже задет, – сухо ответил Северус. Гарри, оставшийся в ванной, освежившись и натянув замеченные боксеры, после всех предпринятых усилий был весь в поту, руки-ноги его дрожали. И как же ему выйти, не упав? Время шло, и он не чувствовал никаких сил, могущих помочь ему сделать хотя бы шаг. Кроме того, его беспокоили и слова Малфоя. Этот хам действительно осмелился угрожать ему лишением любой возможности уединиться! Но как только он с тяжелым сердцем решился позвать старших волшебников, как тут же осознал еще одну проблему. Он не знал, какими словами их звать! Мистер? Слишком уважительно! Профессор? Ну уж нет! Снейп для него больше не был профессором, с тех пор, как трусливо убил Дамблдора, даже если тот и сам просил об этом! Кстати говоря, это еще хуже! Малфой? Так несколько лучше, но все же из-за такого зова могло сложиться впечатление о большей важности этого человека. И в конце концов он ограничился нейтральным: – Я закончил. Он произнес это вполголоса, надеясь, что его не услышат, собираясь этим оправдать то, что он вышел из ванной сам. Увы, мужчины, похоже, обладали весьма тонким слухом, потому что едва он закрыл рот, дверь ванной распахнулась. В свою очередь обоим мужчинам пришлось подавить насмешливые улыбки, когда они услышали, как их позвал Гарри. Но комментировать его слова они не стали, просто помогли подростку вернуться в постель. Но даже такое небольшое расстояние далось ему тяжеловато. Как только он улегся, Гарри закрыл глаза, стараясь не показать боли, разлившейся по всему его телу. Когда он почувствовал, как к его губам быстро приложили горлышко флакона, а голос Снейпа приказал пить, бунтарское чувство временно отступило, и он выпил предлагаемую жидкость почти с благодарностью. Постепенно боль отступила, и он наконец смог снова открыть глаза. Да, он раздумывал над тем, чтобы оставить их закрытыми, пока не останется один, но, к сожалению, что-то подсказывало ему, что эта тактика не увенчается успехом. Так что теперь, открыв глаза, он очень удивился, увидев заботливость на лице Малфоя, но еще больше его изумило только-только замеченное изменение цвета его волос. Они уже не отличались таким характерным для этой семьи почти белоснежным цветом, став обычными темно-русыми. И он тут же сообщил сам себе, что Малфой мог красить себе волосы в любой цвет, какой только в голову взбредет, а самому Гарри до этого и дела нет! Сам же тут же сконцентрировался на заданном вопросе: – Ты голоден? Гарри тут же решил, что задавший этот вопрос полный дурак – как он мог хотеть есть, если сейчас чувствует себя так, будто по нему промчалось стадо Клювокрылов? Вот только у его желудка оказалось свое мнение, которое тот громко и выдал, к стыду подростка. Этот бессловесный ответ заставил искренне улыбнуться Малфоя, а Гарри оказался ошарашен тем, что внезапно понял, насколько этот мужчина привлекателен. Он тут же мысленно отвесил себе пинок и даже не заметил насмешливого оскала наблюдавшего за ним Северуса. А зельевар, отправившись на кухню, с ностальгией вспоминал свое первое лето в этом доме. Он замечал за Гарри такие же реакции, подобные которым и у него вызывало общение с Люциусом. И как бы Поттер ни упорствовал, все равно победит магия Люциуса. Северус заполнял поднос блюдами, полностью поглощенный своими мыслями, и даже не думал ни о том, где сейчас Драко и Ремус, ни о том, что Добби на другом подносе уже успешно сервировал все, что нужно для пятерых человек. Он даже убрал суп, который сначала поставил на поднос, прекрасно зная, что Гарри не сможет сам есть его, и не желая подвергать его такому унижению. Мда, что-то он окончательно раскис, и Земля начала вращаться вокруг Луны! Да, он знал, что следует прилагать усилия ради младшего волшебника, но все же унижения Поттера были для него в течение шести последних лет одними из излюбленных развлечений, и его тревожило, что он так легко готов от них отказаться! Мерзкая магия Люциуса уже воздействовала на него, и это очень возмущало! И его настроение еще больше упало, когда он заметил, что последовал совету Добби, прошептавшему, что хозяин Гарри обожает яблоки... В свою очередь Люциус был несколько растерян, не зная, с чего начать разговор с Гарри. Хотя у него уже имелся опыт общения с подростком, дезориентированным событиями, произошедшими со времени выхода с Хогвартс-Экспресса, сейчас он чувствовал себя в смятении перед этим отчаянным упрямцем. В конце концов, Люциус решил попробовать решить проблему с юмором. – Странно, – сказал он, – я бы скорее поверил, что тебе понадобился мой сейф, чем хранилище моей золовки, особенно если учесть, что ты знал... Гарри озадачился таким началом разговора и уже был готов выдать сам себя протестом, что еще четыре года назад уничтожил то, чем обладал Малфой, но все же сдержался. Ответил он только через несколько мгновений: – Обобрать Лестрандж мне показалось намного интереснее. – Даже рискуя в случае провала оказаться в руках гоблинского правосудия? – тут же заинтересовался Люциус, пронизывающе глядя на своего собеседника. Озадаченное выражение лица Гарри стало ответом для Люциуса. Гарри не имел ни малейшего понятия, о чем ему только что сообщили. Он не знал, что за попытки обворовать Гринготтс виновника преследовала гоблинская нация, а не Министерство. Кроме того, поучаствовав в магическом воспитании Северуса, Люциус понимал, что его младший партнер не относится к знатокам законов этого мира. Так что долг просветить его снова ложится на Люциуса. Тем более что Гарри действовал слишком быстро, чтобы преданные ему двое гриффиндорцев, в первую очередь Грэйнджер, смогли бы рассказать ему о реальных опасностях, которые он мог навлечь на себя. Но что же было в том сейфе, что Гарри так спешил? Явно же не деньги. Поттеры не бедствовали, а совместное состояние Поттеров и Блэков еще больше! Нарцисса наверняка позеленела от злости, узнав, что семейное состояние после смерти ее кузена попало к одному из злейших врагов, не доставшись ей. Хоть что-то хорошее Сириус Блэк сделал в своей жизни! Мужчина решил польстить самолюбию Гарри, стараясь заставить его выдать себя: – Ты явно оказался очень убедительным, если гоблин открыл тебе чужой сейф. Они мало для кого делают исключения... – Да всякий сделает что угодно под Империусом, разве вы это не знаете? – с издевкой ответил Гарри. Лицо Люциуса застыло, когда он понял, что подразумевал его партнер. Он так надеялся, что мальчишка нашел другой выход, особенно если вспомнить его склонность поступать не так, как другие, но увы, Мерлин решил иначе. – Действительно, – с холодком в голосе ответил он, – но я надеялся, что ты не применял этого заклинания! Именно этот момент выбрал для возвращения Северус с подносом, наполненным съестным. Он вопросительно посмотрел на Люциуса, который сквозь зубы процедил: – Он наложил на гоблина Империус, чтобы попасть в сейф. Северус на миг закрыл глаза и саркастично ответил: – По крайней мере он изучал это заклинание с Краучем, что не всегда относится к тому, что исходит из его палочки! – А теперь попонятнее, – прошипел Люциус. – Ты сейчас сказал или слишком много, или совсем мало! – Он нашел Сектумсемпру, и Драко послужил для него подопытным кроликом... Люциус в ужасе посмотрел на него, прежде чем с яростью повернуться к Гарри.