Прежде всего вейла

– Он нашел Сектумсемпру, и Драко послужил для него подопытным кроликом... Люциус в ужасе посмотрел на него, прежде чем с яростью повернуться к Гарри. Сначала Гарри опустил глаза под сердитым взглядом Люциуса, но тут же с вызовом поднял голову – никто не должен был даже заподозрить, что его это как-то обеспокоило! Тем более что он уже заплатил за содеянное всеми теми отработками со Снейпом. А тут еще и Малфой собрался вмешаться! И он же совсем не учитывает тот факт, что его сын первый атаковал! Так что Гарри был в своем праве, пытаясь защититься! Это он с жаром и высказал: – Я всего лишь старался защититься! Малфой первый начал, только из-за того, что я наткнулся на него, хныкавшего в девичьем туалете! Люциус, встретив полный вызова взгляд Гарри, с трудом сдержал слова, так и просившиеся на язык. Он понял, о какой ситуации говорит Гарри, ведь Драко в своем рассказе тоже коснулся его, вот только не сказал, что пострадал именно от этого заклинания. Мужчина прекрасно понимал, что парочка подростков просто в очередной раз сцепилась. На самом деле его больше беспокоило другое – как и где Гарри смог узнать это заклинание. Он повернулся к Северусу и холодно поинтересовался: – По моему мнению только мы с тобой знали это заклинание. Разве не так? – Оно было записано в моем учебнике по Зельеварению за шестой курс, – не менее холодно отозвался Северус, – и только там. То есть, эта книга должна была попасть в его руки, что вполне может объяснить его чудесным образом появившиеся способности к моему предмету в том году. А ведь Слагхорн мне чуть уши не прожужжал его гениальностью! Сейчас же нужно узнать, как у него оказался мой учебник и где он его спрятал. И должен сказать тебе, Гарри, прежде чем ты начнешь все отрицать, не считай меня идиотом. Учебник, что ты мне показал в тот день, явно принадлежал Уизли, а не тебе, то есть, мой каким-то образом ушел из моих рук... – Я не знал, что он ваш, – сказал Гарри. – Но ты понял, что показывать его мне не желаешь! Так что перед тем, как ты мне скажешь, где он сейчас, я хотел бы узнать, как он у тебя оказался. – Мне в начале года сам Слагхорн его дал. – И ты думаешь, я тебе поверю? Напоминаю, что каждый год для учащихся я составлял список учебников по моему предмету. То есть, свой экземпляр ты должен был приобрести еще до начала учебного года! – Ничего подобного! Я хочу сказать, что не покупал книгу, потому что был уверен, что вы не позволите мне продолжать заниматься Зельями, ведь у меня за СОВ оказалось только Выше Ожидаемого! – Не вешай мне лапшу на уши! Ты прекрасно знал, что Слагхорн станет преподавателем, ведь именно ты убедил его явиться в Хогвартс! Дамблдор рассказал мне это! – Да, вот только я считал, что он станет преподавать Защиту от Темных Искусств, а не Зельеварение! Только в день прибытия стало ясно, какой предмет ему достался! – Хватит лгать! – разозлился Северус. – Северус, довольно, – вмешался обеспокоенный Люциус. – Но, Люциус... – Не надо. Согласно тому, что ты назвал словами Дамблдора, старику Слагхорн был нужен не только как преподаватель. И к тому же он очень поздно сообщил совету школы имя преподавателя Защиты, ты сам рассказывал об этом, а ведь он к тому времени уже больше месяца как принял решение. Я не вижу ни единой причины, по которой Гарри решил бы солгать. Если он получил только Выше Ожидаемого по СОВ, то он логично предположил, что ты, оставшись на месте преподавателя Зельеварения, не принял бы его в класс продвинутых зелий. Так что Слагхорн мог предоставить ему учебник, который, как оказалось, до того принадлежал тебе и в котором остались все твои пометки и исследования, что ты так ревностно показывал мне в прошлом. – Ты так легко отбрасываешь сомнения, находишь ему оправдания и подтверждения его версий, – проворчал Северус. – Так было с тобой, и я не понимаю, почему должен вести себя иначе с Гарри! И пусть вы в течение шести лет воевали друг с другом, теперь все должно измениться, вам нужно работать вместе, научиться уживаться друг с другом, поверьте! Я не стану судьей для ваших споров! Если вы уже забыли, у нас есть общая цель – отправить Волдеморта на глубину шести футов, теперь уже навсегда! Глянув на недоверчивое лицо Гарри, Люциус счел нужным добавить: – В течение долгих лет мне приходилось унижаться перед ним, хоть я и не желал такого! Я ждал только одного – твоего появления, чтобы начать бунт. – Ну да, как же! – с насмешкой отозвался Гарри. – А скоро Волдеморт громогласно признает свою любовь к магглам в присутствии всех! Неужели вы думаете, я такой дурак, что поверю в это? – Я вижу, что ты все же настолько глуп, что не замечаешь очевидного – ты сейчас в мягкой постели, Волдеморт до тебя не добрался, тебя лечат, заботятся, – указал Люциус ломким голосом. – И если бы ты хоть на пару мгновений приложил усилия для анализа произошедшего, то понял бы, что мы больше не служим мерзкому ублюдку! – А может быть вы решили исцелить меня, чтобы сильнее мучить потом? – загорелся Гарри, подскочив, и тут же застонал от боли. Чьи-то руки тут же коснулись его плеч, заставляя снова улечься в постель. – Не дергайся ты! – начал ругаться Люциус. – Еще одно неосторожное движение, и я прикую тебя к кровати до самого выздоровления! – Я хочу увидеть Ремуса, – с трудом выговорил Гарри. Он едва мог собраться с мыслями и бесился от того, что не способен нормально двигаться. Люциус нахмурился и сказал: – Только если ты пообещаешь мне прекратить дергаться! – Это шантаж, – заявил Гарри с наигранным возмущением. – Мне казалось, вейлы делают все, чтобы угодить своему партнеру. – Вейлы полностью озабочены состоянием своего партнера, и поверь, я тоже. Потому ты должен оставаться в постели, чтобы быстрее выздороветь, а не скакать повсюду, заставляя раны открыться снова! И еще, если для тебя это такой уж удар по гордости, то мне пока все равно – приоритетным для меня сейчас является твое исцеление! Так что жду твоего обещания и иду за Ремусом, или же мы остаемся тут втроем и продолжаем беседу! Гарри почувствовал, как на глаза навернулись слезы ярости, но тут он был бессилен. Он понимал, что слишком слаб, даже чтобы шевелиться, и все его тело слишком болело. И вообще, он даже не знал, где его палочка! И он выдавил сквозь зубы: – Я не стану пытаться выбраться из постели, когда вы пойдете за Ремусом. Люциус чуть сощурился, услышав такой ответ. Обещание оказалось достаточно уклончивым, причем намного больше, чем он ожидал. И при этом такой ответ дал намного меньше, чем рассчитывалось, но уклониться от взятого на себя обязательства Люциус не мог. Бросив предупреждающий взгляд на Северуса, он покинул комнату. Как только Ремусу рассказали об умонастроении Гарри, мужчина посмотрел на нахохлившегося Драко. Затем он глянул в глаза Люциусу и твердо сказал: – Я изо всех сил постараюсь его успокоить, но, честно говоря, я не имею на него особо большого влияния... – О, я и не прошу тебя успокаивать его, – тут же возразил Люциус, – я и сам могу это уладить. Тем более что у меня потихоньку начинает складываться план проведения переговоров с ним. – То есть, ты пришел за мной из-за чего-то другого? – удивился Ремус. – Да, нужно убедить его спокойно вылежать необходимое время в постели! – Он решил подняться, несмотря на свои ранения? – удивленно выдохнул Драко. – Он даже смог сделать несколько шагов до ванной. Не без помощи, но на собственных ногах! – Он привык не обращать внимания на боль, – мрачно прокомментировал Ремус. – По моему мнению, это слишком для подростка... Что же, давайте... Едва войдя в комнату, Ремус не удержался от иронической улыбки. Гарри лежал на кровати, уставившись на дверь, а Северус повернулся к нему спиной, вроде бы смотря в окно. У Ремуса снова возникло ощущение, что он вошел в очень теплую, уютную комнату, вот только она не имела к нему никакого отношения, он чужд ей. Он даже чувствовал почти стеснение, что оказался тут. Но сейчас эту комнату освещало взошедшее солнце. На белых стенах висели пейзажи, пол устилал толстый ковер, тоже белый, и на широкой постели лежало белое покрывало – все здесь было предназначено для того, чтобы преумножать свет в комнате. В общем, эта спальня оказалась полной противоположностью всему, что по его мнению выбрали бы Люциус и Северус. Все эти размышления заняли у мужчины только доли секунды, и вот уже он обратился к Гарри, который тут же попросил его: – Ремус, ты должен помочь мне вернуться... – Нет, – немедленно ответил он, отведя взгляд, не выдержав обиженного вида Гарри. Он часто капитулировал перед надувшимся Поттером, и теперь не хотел повторить такую же ошибку. – Я не могу вернуть тебя в Нору, пока ты даже на ногах устоять не можешь, а твои руки не вылечены должны образом! Гарри, выслушай меня без возражений, своей выходкой ты поверг гоблинскую нацию и Министерство в хаос. Тонкс, конечно же, сохранит все в тайне, но кое-кто видел, как ты вошел в банк, и никто не может вспомнить, что видели тебя выходящим! И если ты появишься с ранами, которые мог причинить дракон, то какими бы ни были не особенно разумными сотрудники Министерства, они быстро сложат два и два. В настоящее время у нас еще осталось Многосущное зелье с того раза, так что оставшиеся в Норе организуют пару раз твое появление, чтобы рассеять возможные сомнения, но ты не можешь сейчас вернуться туда, куда в любой момент может прийти Кингсли, не говоря уж о Скримджере! Он сейчас попал в ловушку – так чувствовал себя Гарри. Это злило его, но поделать ничего он не мог. Ему пришлось признать правоту Ремуса и остаться в этом доме... – Кстати, – снова заговорил Ремус, – как твои руки? Хотя могу себе представить, что ты сейчас чувствуешь... – Терпеть можно, – процедил Гарри. – А ты знаешь, что у тебя язык не отсохнет, если ты скажешь, что не смеешь ими пользоваться, ведь они начинают гореть, даже если ты шелохнешь пальцем? – с иронией вмешался Драко. – Драко! – тут же возмутился Люциус. – А в чем я виноват, что мне больно с того времени, как я оказался в этой комнате! – отозвался его сын, не опуская глаз. – И впервые я не могу оградиться от боли. – Она такая сильная? – немедленно забеспокоился Люциус. – Я сумел ничего не чувствовать, когда Волдеморт пытал кого-нибудь Круциатусом, – ответил Драко. – И я не думаю, что это именно из-за сильной боли, скорее все это из-за самого Гарри... – Ты о чем это? – Мы с Драко только что об этом говорили, – вмешался Ремус, – и мне кажется, что это скорее из-за вейловской магии, а не из-за боли. Драко и Гарри связаны, если можно так сказать, твоей собственной магией, Люциус. Один – твой сын, второй – твой партнер, их магия должна быть похожа, что и объясняет более сильное восприятие мальчиком боли Гарри, так же как твоей или Северуса. – Понятно, – задумчиво отозвался Люциус. – Как бы там ни было, ты можешь что-нибудь сделать, чтобы унять ее? – Я сделаю все, что могу, – сказал ему сын. – Вот только не стоит доводить себя до истощения, как этой ночью, – в свою очередь вмешался Северус. – Кто бы говорил, – рассмеялся Драко, – ты же сам заснул раньше меня! Северус недобро глянул на него, но ничего не ответил. Когда они вдвоем подошли к Гарри, тот не смог сдержаться и инстинктивно попытался отпрянуть, из-за чего получил пару насмешливых взглядов. – Первого сказавшего сейчас хоть что-то, привяжу к велосипеду в тренировочном зале, – выплюнул Люциус, заметивший все это. – А тебе, – обратился он к Гарри, – нужно, чтобы они занялись твоими руками, так что не шевелись! Действительно, Гарри одинаково уязвляла как необходимость принимать помощь от парочки своих врагов, так и предчувствие грядущей боли. И точно, как бы ни осторожно действовали Северус и Драко, стреляющая боль, прошедшая по рукам, когда их разбинтовали, заставила его закричать. – Северус, – тут же вмешался Люциус почти умоляющим голосом, – ты не можешь ему дать хоть что-то от боли? – Нет, ему придется потерпеть, потому что нам нужно понять, все ли мы привели в порядок. Нужно, чтобы он шевелил руками, сообщая, что ощущает. Например, если мы перепутали одно сухожилие с другим... Но как только мы закончим, обещаю, сразу же дам ему что-нибудь сильнодействующее. Гарри, кусавший себе губы от боли, полностью поглощенный попытками сдержать стоны, не заметил в голосе своего бывшего преподавателя заботы, но от Ремуса эта интонация не ускользнула. А ведь тот никогда даже не пытался изобразить ни заинтересованности, ни внимательности. Возможно, это только способ успокоить его вейлу, но все же где-то обосновалась уверенность, что он действительно поступил бы так же, чтобы обрадовать Люциуса, даже если бы не проснулось желание помочь Гарри... Когда Гарри рассмотрел свои руки, то ему показалось, хоть он и лежал в постели, что сейчас он рухнет. Казалось, там не осталось живого места, ладони стали красными, одутловатыми, пальцы отекли, став толще почти вдвое, но хуже всего были какие-то странные отблески, пробегавшие по поврежденным местам. Ему казалось, что это были какие-то живые мерзости. И он даже усомнился, не бредит ли, когда услышал, как Драко прошипел: – Эта заклятая мерзость все еще там, ну и что, что сейчас она слабее. – Думаешь, сможешь с ней справиться? – спросил Северус. – Нужно, чтобы ты показал мне и другие заклинания, – после недолгого молчания отозвался Драко. – Мне кажется, мы что-то пропустили, какое-то заклинание... И должны же быть еще заклинания, могущие помочь... – Понятно... Возможно, ты можешь рассказать еще что-нибудь о своих ощущениях от происходящего? – продолжил расспросы Северус, одновременно быстро читая пергамент, на котором регистрировались результаты примененных заклинаний. – Это что-то смутное, неопределенное... Как будто бы... Змея! Вот с чем это у меня ассоциируется! Змея! – Даже не улавливаю связи между змеей и этим... Зелье! – внезапно воскликнул Северус, прерывая сам себя. – Кожа его рук впитала зелье. И он тут же наложил на руки Гарри ряд заклинаний и внимательно проследил за их воздействием. Но, казалось, это ему ничего не дало, если судить по появившейся на его лице раздосадовано-недовольной гримасе. Наконец, после нескончаемо длительного, по мнению Гарри, времени он резко вскричал: – Вот оно! Я нашел! – И что это? – поторопил его обеспокоенный Люциус. – Яд руноследа! Теперь нужно найти его точный состав примененного зелья, чтобы сделать противоядие! Это может занять у меня некоторое время... – Несколько часов? – Нет, – признал Северус, – скорее, несколько дней, даже если я буду заниматься только ими! – Это невозможно! – запротестовал старший из вейл. – Гарри не может мучиться еще неизвестно сколько дней! – Притупим боль, – тут же возразил Северус. – Есть кое-какие способы приготовления отрав как раз из яда этой змеи. Приготовление противоядия наудачу ничем не поможет, напротив, может поспособствовать ухудшению! – Северус! – взмолился Драко. – Нужно снова забинтовать его руки! Мне уже кажется, что эта гадость питается светом! А сам Гарри чувствовал огонь, который глодал его руки, и с каждым мигом становилось все хуже. Даже окажись он под Империусом, наверняка не смог бы шелохнуть даже пальцем от боли. Северус же почти оцепенел, поняв после сказанного Драко, какое зелье поразило руки Гарри. Вот только сообразить, почему Гарри все еще жив спустя сутки после воздействия зелья Неттесхейм, а повреждения от яда ограничились только руками! Вручив юноше одно из сильнейших обезболивающих зелий, зельевар отметил, что Гарри даже не пытался протестовать и выпил все не только молча, но даже без гримасы отвращения. – Гарри, – твердо сказал Северус. – Мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Скажи, ты касался незащищенными руками того, что взял в хранилище Лестранджей? – Нет, – с трудом выдохнул Гарри. – Я использовал свитер, и потом завернул в него... – А потом? Ты вышел с этой вещью? – Нет... дракон... разозлился... – Ты руками защищал голову, так? А взятая тобой вещь все время оставалась в свитере? Гарри жалко качнул головой. С него уже было довольно. Во рту он ощутил привкус крови, и только тогда понял, что в попытках сдержать крик все же прокусил губу. Северус, встав на ноги, немедленно приказал: – Драко, посмотри, можешь ли ты что-либо предпринять для уменьшения боли. Затем следует как можно тщательнее перевязать руки, чтобы уменьшить воздействие воздуха. Я же займусь противоядием, на что мне потребуется несколько часов. – Ты уже знаешь, что его поразило? – выдохнул смущенный Люциус. – Да. Драко дал мне необходимую информацию – воздух, усиливающий действие зелья... Это Неттесхейм, Люциус. Увидев обреченный взгляд Люциуса, Северус добавил тоном ниже: – Этот сильный яд контактного действия обычно убивает свою жертву за два-три часа, создавая впечатление, что сжигает внутренности. Честно говоря, это близко к истине... Чтобы выжить, противоядие нужно принять как можно быстрее, потому что оно подействует только через час... – Но... – Но похоже, Гарри и в этот раз выделился. Получается, хоть он и не коснулся самого яда, его задели пары от сожженного драконьим огнем зелья? И сдерживают распространение яда силы исцеления Драко? Если честно, не знаю! Наверное, и то, и другое... А еще сказалось, что мы туго перевязали руки, уменьшив доступ кислорода и, как следствие, замедляя действие яда. В общем, Драко, все время, пока я буду занят приготовлением противоядия, ты не покинешь его изголовья. Не добавив больше ни слова, он покинул комнату, сопровождаемый перепуганными взглядами троих оставшихся. Четвертый, Гарри, все еще боролся с болью, пусть и несколько уменьшившейся благодаря зелью Снейпа. – Драко, примени еще раз те заклинания, которые ты и Северус использовали вчера, – велел Люциус. – Утром же Гарри не страдал так от боли, наверняка что-то мешало яду в его теле! – Тогда тебе нужно снова завернуть его в свои крылья. Это же тоже может помочь его телу сопротивляться. Люциус скривился, хотя предложенная идея ему понравилась. Но его тут же обрадовал Ремус, поспешивший сказать: – Я посмотрю, может быть Северусу нужна помощь. И пусть я не так хорош в Зельеварении, как он, но все же успешно сдал этот предмет. Возможно, я все же могу побыть для него подручным, чтобы хоть так помочь ему ускорить работу. Как только он вышел, Люциус развернул крылья, чтобы окутать ими Гарри. Мужчина снова притянул Гарри к себе на грудь, его руки поддерживали юношу, позволяя Драко оставаться на достаточно близком расстоянии от отца и его партнера. Гарри опять закрыл глаза. С одной стороны он хотел скрыть испытываемую им боль, а с другой – не желал рисковать увидеть насмешливую улыбку на лице младшего Малфоя. Следовало еще отметить, что он так же возмущался из-за того, что ему приятно снова почувствовать крылья старшего Малфоя, касающиеся его кожи. Но как можно отказаться от этих мягкости, нежности и успокоения, так щедро даруемых ему? Это грело, унимало боль в руках. Но он все равно прекрасно слышал, как Драко произнес какие-то заклинания над его руками, и, почувствовав их действие, не смог сдержать шепота: – Это... – Последнее произнесенное мной? – тут же переспросил Драко. – От него тебе стало лучше? – От него мне сейчас не так больно, – отозвался Гарри вполголоса. Когда Ремус вошел в лабораторию, он просто проигнорировал недобрый взгляд Северуса и стал прямо перед шкафом, полным разнообразными ингредиентами. – Сейчас не время, Северус. Я, конечно же, не тяну на Мастера Зелий, но все же сумел сдать по ним ТРИТОН. Дай мне заняться хотя бы простейшим, чтобы ускорить работу... – Это одно из самых сложных в изготовлении противоядий, – буркнул Северус, показывая пергамент со списком необходимых ингредиентов. – Начни с нахождения всего этого и приведи их в требуемое состояние... Ремус вытаращил глаза на названия ингредиентов, потому что знал хорошо если три четверти из них, а остальные были или слишком сильнодействующими, или же слишком редкими... Пришлось отодвинуть гордость в сторону, чтобы по ходу дела спрашивать, где находятся неизвестные ему ингредиенты. Северус старательно подавлял рвущиеся с языка саркастические замечания, и сам разыскивал недостающее. Но в результате они вместе действовали быстрее, чем если бы все пришлось на одного Северуса. А в это время в комнате, где остались Гарри и Малфои, чувствовалось напряжение. Люциус и Драко смущались от того, что отцу пришлось раскрыть крылья в присутствии сына, а Гарри все же поддался удовольствию от прикосновений этих крыльев, хоть и не хотел себе позволять этого. Молчание просто угнетало, но Люциус не мог поднимать одни темы при Гарри, а другие при Драко. Младшие же волшебники тоже не знали, что можно сказать друг другу такое, что не вызовет желания вцепиться друг другу в глотки. Так что тишину нарушал только редкий шепот Драко, в очередной раз применявшего к ладоням Гарри, стоило тому только болезненно сжать губы, благословенное заклинание, унимавшее боль. Все так же молча они съели принесенную Добби еду, и это стало для Гарри очередным испытанием нервов – ведь сам воспользоваться столовыми приборами он не мог, и пришлось позволить, чтобы старший волшебник покормил его. Солнце уже садилось, когда вернулись Северус и Ремус. Первый с осторожностью нес флакон с вязкой бледно-зеленой жидкостью. – Выпей это, – велел он Гарри, поднеся флакон к губам. – Понадобится несколько часов, чтобы твое тело полностью избавилось от яда, но постепенно ты почувствуешь себя лучше. Гарри обрадовался стакану тыквенного сока, который поднесли к его рту после того, как содержимое флакона было выпито, – противоядие отличалось мерзким привкусом чего-то тухлого, от которого очень хотелось избавиться. Когда же ему протянули очередной флакон, он сморщил нос, но артачиться не стал, особенно после того, как Северус не слишком любезно сообщил: – Зелье сна без сновидений, чтобы ничего не помешало исцелению! Гарри понимал, что его уступчивость частично обусловлена нежным перьевым коконом, который уже несколько часов окутывал его, и сам себе поклялся, что стоит только выздороветь, и он станет держаться на почтительном расстоянии и от этого дома, и от своих захватчиков. Так и не сказав ни слова, он погрузился в сон. * * * Когда на следующий день Гарри пришел в себя, он приятно удивился улучшению самочувствия. Конечно, тело его все еще болело, он предчувствовал, что каждое движение заставит его страдать, но огонь, пожиравший его руки, исчез. И когда парень открыл глаза, он даже не поверил своим глазам – перед ним была Гермиона. И тут же преисполнившись надежды, он спросил: – Меня вернули в Нору? Спасибо! Спа... – Нет, ты не в Норе, – сурово отозвалась Гермиона, бросая на него яростные взгляды. – Ты в Логове, и заслужил все, что случилось с тобой! ДА С КАКОЙ СТАТИ ТЫ, ИДИОТ, ОТПРАВИЛСЯ ТУДА В ОДИНОЧКУ?! Гарри попытался съежиться, спрятаться под мягкой простыней, надеясь, что гроза все же пройдет стороной. Вот только такая загвоздка, эта «гроза» не только не собиралась униматься, дело шло к тому, что она превращалась в тропическую бурю, а затем и в ураган. Похоже, Гермиона планировала своей яростью оставить далеко позади норов миссис Уизли в самый бурный ее день. – ПРИДУРОК ЧОКНУТЫЙ! ТЫ ВООБЩЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЧУТЬ НЕ УМЕР?! Гарри пытался ответить, но Гермиона ни слова не давала ему вставить. Он огорченно глянул на Рона, тоже замеченного в комнате, но Гермиона только сильнее разозлилась из-за этого: – ДАЖЕ НЕ НАДЕЙСЯ, ЧТО РОН ПОДДЕРЖИТ ТЕБЯ! ОН ПРЕКРАСНО ЗНАЕТ, ЧТО СДЕЛАННОЕ ТОБОЙ НЕСЛЫХАННО! И МНЕ НАПЛЕВАТЬ НА ТО, ЧТО ТВОЯ АВАНТЮРА УДАЛАСЬ! Ой... то есть, если даже уничтожение хоркрукса для подруги ничего не значит, то все вообще очень плохо... Ремус, сидящий в гостиной, услышав первые крики Гермионы, удовлетворенно улыбнулся. Его идея оправдала себя. И когда у Люциуса во взгляде появилось выражение, больше похожее на обеспокоенность за своего партнера, он сухо заявил: – Ни ты, ни я, ни тем более Северус сейчас не в том положении, чтобы устроить ему давно заслуженную выволочку. Сейчас на подобное способна только Гермиона, так давайте позволим ей это сделать... – И что, так мы обеспечим себе в дальнейшем его более адекватное поведение? – саркастически поинтересовался Северус. – Мечтать не вредно. Но, может быть, это его успокоит хотя бы до начала учебного года? Это ведь тоже будет хорошо, да и у вас появится время, чтобы начать его соблазнение... Гермиона более чем двадцать минут перечисляла Гарри все последствия его выходки, однако подтвердила своим поведением, что ни при каких условиях не предаст его – ведь даже в такой ярости она не произнесла слово «хоркрукс». И все же Гарри чувствовал, как вина волной поднималась в нем, когда он рассмотрел осунувшееся лицо Гермионы. Хлынули слезы, но девушка так и не унялась. Она перечислила, все больше смущая друга, как много, по словам Ремуса, сделали для его спасения Драко и Северус. Подробно разъяснила все, что пришлось сделать Тонкс, Уизли и ей самой, чтобы одурачить авроров, заставить их думать, что он в Норе. Она рассказала о долгих минутах, превращавшихся в часы, пока они ожидали новостей, о том, что Рон потерял аппетит от беспокойства, о Джинни и Тонкс, нашедших в себе силы тревожиться о нем, несмотря на то, что те, кого они желали для себя, дымом проскользнули между пальцами. Люциус воспользовался кратким затишьем, чтобы войти в комнату, полностью проигнорировав разгневанный взгляд девушки. Он позволил себе легкую улыбку, заметив, как Гарри пытается зарыться в покрывала, и сказал: – Думаю, вы прекрасно изложили свою точку зрения, мисс Грэйнджер. А теперь, наверное, стоит оставить Гарри... поразмышлять над вашими словами? – Я еще с ним не закончила, – пылко воспротивилась Гермиона. – Но я еще даже не поговорил с ним, – тут же возмутился Рон. – Гарри нужно отдохнуть, – сухо напомнил Люциус. – Но еще нет и полудня, – запротестовал Рон, выпрямившись. – Действительно. Но кроме завтрака Гарри еще нужно принять душ, потому что раньше он не мог этого сделать. Нет, мистер Уизли, – продолжил Люциус громче, – не заставляйте меня пожалеть о моем согласии открыть вам дверь этого дома! Обещаю вам, что это будет ваш последний визит к Гарри, если вы сейчас не уйдете, а станете мешать ему отдыхать! Гермиона глубоко вздохнула и сквозь сжатые зубы сказала: – Что же, пошли, Рон. Но завтра мы вернемся, – твердо добавила она, смотря вейле прямо в глаза. Люциус скривился, показывая, как ему не понравилось сказанное, и в свою очередь сообщил: – Если Гарри будет хорошо себя чувствовать... – Прекрасно! Но я, разумеется, больше полагаюсь на Ремуса, как на истину в последней инстанции! Что же касается тебя, Гарри, – добавила она, повернувшись к другу, – желаю тебе скорейшего выздоровления. Нам еще много чего нужно обсудить... – Само собой разумеется, хотя мы могли поговорить и сегодня, если бы ты все это время так не кричала, – процедил сквозь зубы Гарри, зло глянув на нее. – Неужели? Я всегда говорила тебе все, что думаю, и не собираюсь менять этого. Ну да, никто не может пойти за разыскиваемым, один только Гарри! Да вбей ты себе в дурную голову хоть одну разумную мысль! Дамблдор потерпел неудачу, оба раза, ты тоже сейчас едва выжил! – Следующий раз окажется удачнее, – убежденно заявил Гарри. – Да, так и будет, если ты не кинешься действовать в одиночку! – уверенно заявил Рон. – Теперь я знаю, что предпочел бы снова оказаться перед Арагогом, чем опять ожидать, не зная, что случилось еще... Заметив, что терпение Люциуса на исходе, Рон и Гермиона достаточно быстро попрощались с Гарри, что очень разочаровало парня. На следующий день после визита Рона и Гермионы, Гарри уже смог сделать несколько шагов без поддержки. Тем не менее он очень удивился, когда Люциус сообщил ему, что он может жить в комнате, которую подготовил для него Добби. Заметив округлившиеся глаза юноши, не ожидавшего подобной предупредительности, Люциус не удержался от насмешливого высказывания: – Не похоже, что это тебя обрадовало... Возможно, ты предпочел бы остаться, разделив спальню со мной и Северусом? Нашу спальню и... нашу постель, – продолжил он вполголоса. Намек заставил Гарри вздрогнуть, и парень немедленно пробормотал: – Нет, нет... Я предпочитаю отдельную комнату... – Жаль, – спокойно отозвался Люциус. – Надеюсь, это только временно, и я сумею переубедить тебя... – Насколько я помню, – вмешался переполненный сарказмом Северус, – ты и со мной говорил так же, причем я был полностью уверен, что никогда не изменю своего мнения... – Только глупцы никогда не меняют своей точки зрения. Ты же изменил, да и Гарри не дурак... Гарри упрямо набычился, услышав сказанное. Пусть он и не возмущается сейчас, но прыгать в их кровать даже не собирается! Даже прикосновения мужчины, не то что намерение заняться любовью с кем-то одним из них, тем более с обоими, вызывало отвращение... И вообще, обходился же он семнадцать лет без ласки крыльев Люциуса, обойдется и в дальнейшем. Ведь так? А? Это о чем он только что подумал? Ласка крыльев Люциуса? С каких это пор он начал называть Малфоя в своих мыслях по имени? Нет, решено, следовало прилагать больше усилий, чтобы как можно скорее убраться отсюда, чтобы вейловская магия не успела заставить его уступить... Ведь должна же где-нибудь на земле быть женщина, которая сделает Гарри счастливым, правильно? И Гарри проигнорировал легкое покалывание в сердце, вызванное непонятным беспокойством. Среди понемногу налаживающегося порядка имелось нечто, довольно сильно тревожившее Гарри – он часто, входя куда-нибудь, видел Драко и Ремуса, обнимавшихся друг с другом, страстно целующихся, как будто бы они остались одни во всем мире. Даже тренировочный зал, куда уговорил его ходить Люциус, чтобы разминаться, разрабатывая скованные болью мышцы, не оставили они своим вниманием. Но больше всего Гарри смутила ситуация, когда он, войдя в помещение бассейна, вдруг отчетливо услышал стоны. Когда же он рассмотрел источник этих стонов, то просто застыл на месте. Ремус сидел на ступенях, ведущих в воду, а голова Драко, закрывшего глаза, возлегала на его левом плече. Инстинктивно Гарри понял, что стонал Драко, в то время, как Ремус, казалось, что-то шептал ему на ухо. Гарри не смел даже пошевелиться. Он даже не мог убедить себя выйти и закрыть за собой дверь. Стоны Драко становились все громче, выдавая истинную природу движений руки Ремуса... Гарри понимал, что сейчас им движет нездоровое любопытство. Что он должен оставить пару наедине и вернуться в бассейн потом, позже. Когда не потревожит их... Но какая-то неизвестная сила заставляла его оставаться на месте, делая немым свидетелем получаемого Драко наслаждения. Он с трудом сглотнул, осознав, что понимает часть слов, которые бормотал вейла, мечась головой на плече своего партнера. «Как хорошо... Еще... Да...» Недавнему врагу, похоже, нравились прикосновения Ремуса. И когда он под наплывом страсти заговорил громче, Гарри покраснел, ощутив неизбежную реакцию своего организма. Ремус чередовал поддразнивания («Ты уверен, что не хочешь скорее поплавать?») и чистую страсть («Давай же! Отпусти себя для меня!»). Стоны Драко становились все отчаяннее, и Гарри почувствовал, как пересох его рот, а дыхание участилось. Он весь был напряжен. А когда он услышал последний долгий стон, ему пришлось уцепиться зубами в собственную губу, чтобы самому не застонать в ответ. И хотя его тело было мучительно напряжено, он кинулся в свою комнату, чтобы попытаться разобраться в случившемся и своей реакции на это. Ведь не мог же он так завестись, только слушая стоны удовольствия Драко от ласк Ремуса? Но переполненное неутоленным желанием тело говорило обратное. Тщательно закрыв дверь и мысленно поблагодарив Рона за возвращение палочки, он глянул, одновременно огорченный и возбужденный, на свой болезненно напряженный член, жаждущий удовлетворения. Разумеется, как и все мальчики, он часто ласкал себя в уютной интимной темноте своей кровати, скрытой балдахином. Но, в отличие от тех случаев, вместо фантазий о Джинни, что ранее приводило его к наслаждению, сейчас перед ним появился Люциус. Улыбки, которые вейла дарил Северусу, почему-то оказались для юноши невероятно возбуждающими. В несколько движений достигнув разрядки, Гарри растерялся. Неужели действительно книги не ошибались? Неужели и правда Люциус Малфой мог сделать его счастливым? Вместе с Северусом Снейпом? За эти несколько минут вся его внутренняя убежденность разбилась вдребезги...