Прежде всего вейла

Следующим утром Люциус, Северус и Ремус встретились на кухне, чтобы воздать должное завтраку, приготовленному Добби. Драко с ворчанием появился несколькими минутами позже, и его возмущение вызвало смех от уже присутствующей на кухне троицы. – Кофе, Драко? – со смехом предложил Люциус. – Это уже будет вторая порция, – прокомментировал Ремус, улыбаясь. – Поверишь ли, но чтобы его поднять, мне пришлось подкупать его первой чашкой... – Сейчас каникулы, – ворчал Драко, рухнув на стул. – Это Гарри у нас влипает во всякие неприятности, даже невозможные по определению, а не я! – Да, но когда он и тебя втянет в свои приключения, я все же предпочел бы, чтобы ты оказался подготовлен наилучшим образом, полностью раскрыл свои силы, – холодно отрезал Люциус. Так что, когда Гарри, Рон и Гермиона явились в зал отработки заклинаний и дуэлинга, там они увидели очень мрачного Драко, чью угрюмость не унимали даже очень заманчивые обещания Ремуса, хотевшего, чтобы парень все же выказал хоть немного добровольной готовности к занятиям. На самом деле Драко уже оказался достаточно мотивирован обещанным, но он сам себе сказал, что если ему нравится проявлять свою неохоту, то глупо показывать готовность. Так? Несмотря ни на что, с его очевидным плохим настроением явно конкурировала хмурость Рона. Но когда они оба увидели, что Гарри без возражений позволил себя поцеловать в губы сначала Люциусу, а затем и Северусу, у них на лице отразилось настолько комическое удивление, что оно привлекло насмешливое внимание Ремуса и Гермионы. Старательно игнорируя заалевшие щеки, Гарри бросил Драко: – По крайней мере можно считать, что я смог отплатить тебе за все то время, когда даже шагу сделать не мог в этом доме, не увидев тебя липнувшим к Ремусу! – Нет, нет, нет, – тут же вмешался Люциус, когда Драко уже открыл рот для ответа, – только не начинайте снова, иначе мы ничего не успеем! – Особенно если учесть, что сексуальная жизнь твоего сына приводит тебя в смущение, – тихо промурлыкал Северус, насмешливо глянув на партнера. – С ними обоими нужно что-то делать, – добавил он для Ремуса и Гарри, – сами по себе и в отношении своей жизни ни отец, ни сын стыдливостью не отличаются, но как только дело касается любовных желаний другого, как они сразу же становятся похожи на пугливых девственниц... На него тут же недовольно уставились все подростки, находящиеся в этом месте, но их яростные взгляды не подействовали на него, и он с насмешкой посматривал на всех. Несколько секунд помолчав, он сказал: – Я вас оставляю, мне нужно продолжить мои исследования. Люциус тоже недобро посмотрел на него, но и этот взгляд Северус спокойно проигнорировал. А затем Ремус, откашлявшись, решил приступить к обсуждению действий. Было решено, что Ремус для начала возьмет на себя преподавание Защиты, ведь все четверо подростков доверяли ему в преподавании этой дисциплины. Позже, когда подростки несколько обвыкнутся, Люциус приступит к преподаванию «темной» Трансфигурации. Вторую половину дня решили посвятить Зельям и физической подготовке. В полдень, когда все с удовольствием явились на обед, четверка младших была вымотана усилиями, которых потребовали от них занятия сначала с Ремусом, а после и с Люциусом. И тот, и другой оказались прекрасными педагогами (и Люциус тоже, что оказалось неожиданным для Рона и Гермионы), при этом они решили «высоко поднять планку», и Гермиона начала видеть разницу между изучением теории магии и погружением в одну практику, доведением действий до инстинктивных. Занятия доставили ей меньше трудностей, чем Рону и Драко, хотя в сравнении с Гарри справлялась она хуже. Но больше всего ее поразило, что оба преподавателя сурово запретили какие-либо пометки. Все, что решили преподавать в Логове, никоим образом не должно было появиться даже на малейшем клочке пергамента. И для этого было две причины: во-первых, никому нельзя узнать, что они могли изучить, а во-вторых, следовало действовать инстинктивно, реагируя на происходящее. Только одно радовало Рона во время этого безумия – он видел, что его недавнего врага, Драко, обязали исцелять все синяки и шишки, полученные во время занятия. И он в восторге отметил, что, оставаясь по-прежнему высокомерным наглецом, хорек беспрекословно повиновался своему партнеру, и, в меньшей степени, своему отцу. А он-то думал, что вейлы всегда доминантны в своей паре, но вот это опровергало его убеждения. Нужно будет спросить у Гермионы, возможно она сумеет объяснить... И да, синяков и шишек у них у всех хватало. А что вы хотели, не всегда можно успеть уклониться, когда внезапно в зале появлялась туча ножей, созданных Люциусом для показа, как Трансфигурация может помочь в бою. Северус все это время провел в размышлениях, устроившись в кресле гостиной. Он тщательно наложил вокруг себя звукоизолирующие заклинания, чтобы его не беспокоил шум тренировок, и принялся думать над контрзаклинанием для метки. Поиск контрзаклятий – полностью интеллектуальное занятие, в отличие от изыскательной работы в Зельях. Первоначально следует четко определить обстоятельства дела, чтобы четко определить сферу действия заклинания и четко разграничить ее с воздействием контрзаклинания, чтобы оное могло убрать действие первого заклинания. Если упустить даже одну грань из всей сферы воздействия заклинания, последствия для «подопытного кролика» могли оказаться очень плачевными... Мужчина в очередной раз припомнил текст заклинания: «Телом своим слуга пусть со мной навсегда связан будет. Морсмордре! Пусть магия его со мной связана будет! Морсмордре! Вся сила его пусть моей будет! Морсмордре! Морсмордре! Морсмордре! » Итак, работать он должен так же, как и над длинными заклинаниями. Это заклинание состоит из трех частей, значит и контрзаклинание следует составлять тоже из трех частей, каждая должна нейтрализовать часть первоначального заклятия в обратном порядке от первоначального. Это так, как будто бы подвергшийся заклинанию одет в три слоя одежды – рубашку, свитер и плащ. Сначала нужно снять последнюю вещь (плащ), затем вещь, что была в середине (свитер), и наконец ту, что надели первой (рубашку). Так же следовало бы использовать контрзаклинание для Морсмордре, вроде бы его найти полегче. Хотя можно попробовать заклинание Деструктум, обычно применяющимся для избавления от Темной Метки в небе, но он прекрасно понимал, что оно может и не сработать. Итак, понятно, что Волдеморт связал всех их трижды: их разум, их магию и их жизненную силу. Почему так? Потому что использованное в заклинании «тело» не может оказаться ничем иным как жизненной силой. Магия названа прямо. Что же касается последней связи, осталось только одно, что он не атаковал – разум. И не стоит мечтать, что Волдеморт оставил им хоть что-либо сокровенное, личное. Нет, он пленил все. И значит, если все так и есть, то только вейловские окклюментные щиты спасли их троицу. Волдеморт кичился тем, что способен увидеть, лгут ему или нет, вот только именно метка давала ему полный доступ к разуму Пожирателей Смерти. И если вспомнить мощь легиллименции Альбуса и сравнить с атакой Волдеморта, причем у последнего, предположительно, оказался облегченный доступ к разуму... однако... милейший Темный Лорд оказался не таким способным менталистом, как все думали. А если он не настолько одарен в атаке, то насколько он способен защитить себя? На лице Северуса появилась недобрая гримаса, когда мужчина только представил, что можно попытаться сделать впоследствии: раз Гарри окажется соединен с Люциусом, у мальчишки появится защита разума... Мерлин, да, в самое ближайшее время никакой окклюменции, он начнет учить Гарри легиллименции. Гарри давно пора переполнить Лорда картинами, просто насыщенными прекрасными чувствами... Северус заранее потирал руки в предвкушении... Что же, это решение стоит сберечь где-нибудь в укромном уголке памяти, а пока стоит все же серьезней отнестись к размышлениям над словами, которые нужно использовать, чтобы окончательно освободиться от этой никогда не желаемой метки! Люциус позволил им покинуть зал, где они занимались, только около полудня, когда желудки всех трех мальчиков уже начали громко бурчать, намекая, что пора и к столу. Как ни удивительно, все они хорошо поработали. У Ремуса был дар объяснять каждому именно таким способом, который оказывался наиболее действенным в каждом конкретном случае. Гермионе он давал необходимую теорию, Гарри расписывал ощущения и результат, для Рона и Драко рассматривал в деталях все движения чуть ли не до миллиметров, досконально уточнял произношение и соединение заклинаний. И долго в это утро лучи их заклинаний вспыхивали в зале... Драко тоже успешно доказал, что вполне владеет заложенными в него от рождения силами. Как и ожидалось, глубоко задумавшегося Северуса Люциус обнаружил в удобном кресле в гостиной. Он бесшумно уселся напротив него, ожидая, когда тот, заметив, что уже не один, выйдет из своих напряженных размышлений. Создание новых заклинаний могло вогнать Северуса почти что в транс, и, раз попытавшись, Люциус больше не рисковал выводить его из подобного состояния слишком быстро. Садясь перед его затуманенными глазами, он сигнализировал, что желает внимания Северуса, и теперь следовало ожидать именно его действий. Пришлось подождать около двух минут, пока в глаза Северуса вернулось осознание реальности, и Люциус улыбнулся ему. Наконец Северус поинтересовался: – Как прошли занятия? – Намного лучше, чем ожидалось, – улыбаясь, ответил Люциус. – Ремус прекрасно способен подобрать ключ к обучению для каждого, и все четверо просто блистали. Конечно, Драко и Уизли в бою действуют несколько похуже, но через пару недель интенсивных тренировок – а до окончания каникул эти тренировки мы им обеспечим – и после того, чему они научатся в замке, уверен, они сильно удивят Волдеморта во время столкновения с ним. Да и волноваться станут меньше, чем во время столкновения в Министерстве... – Что вы, что вы, «волноваться», – рыкнул Гарри, неожиданно вошедший в комнату, – пророчества тогда ты так и не получил! – Я и не хотел захватить его при тех условиях, Гарри, – твердо возразил Люциус. – Нельзя было, чтобы Пожиратели Смерти под предводительством Беллатрикс заполучили его, и потому я сделал все, чтобы оно осталось в твоих руках! – Но... – Хоть пару минут побудь реалистом! Вы только что вчетвером полностью выложились, оказавшись против меня одного, и при этом не мне понадобилась медицинская помощь! И можно сказать, что вам еще повезло, Гарри! Вот только еще больше бы повезло, если б вам не пришлось изучать мои способы боя! Вам всего семнадцать лет, вы не должны были бы даже задумываться о таких знаниях! – Значит, тебе точно не нужно было пророчество? – медленно выговорил Гарри. – Нужно было, но только для Северуса и самого себя. Не стоит тебе обманываться, шестнадцати тебе тогда еще не исполнилось, и я не знал, что ты – мой второй партнер. Но тем не менее вот уже около двадцати лет я помогал Северусу собирать информацию для Дамблдора, а так же делать, что тот просил. Северус получил инструкции... – Как и прочие члены Ордена, – прервал его Северус. – ...сделать все, чтобы ты выжил, – продолжил Люциус, как будто бы его и не прерывали, – и зная, что поскольку Волдеморту нужно пророчество, то для всех нас это его желание вредно, я сделал все, чтобы ты удержал его. Я позволил тебе договориться с друзьями и обрушить стеллажи с остальными пророчествами нам на головы. Я воспользовался неразберихой и окончательно вывел из строя Нотта, а так же послал Лестрандж подальше от тебя! В зале Арки, признаю, все несколько усложнилось, и ты действительно удивил меня своим заклинанием, запустившим меня в полет, но положиться на возникновение такой же удачной ситуации в случае столкновения с другими Пожирателями ты не можешь, Гарри... – Почему Лестрандж сбежала, а ты нет? – спросил Гарри, недовольно глядя на него. – Потому что я полностью провалил свое задание, по мнению Волдеморта, так что я предпочел оказаться в Азкабане, ведь заключение там хоть и неприятно, но все же это лучше, чем то, что ждало меня у Волдеморта... Хотя теперь я сожалею, что Северус не пришел за мной раньше... – Почему? – удивился Гарри. – Потому что прошлый год прошел бы иначе, окажись я свободен в своих действиях. Но что вспоминать о былом... Северус, ты до чего-нибудь дельного додумался? – Пара идей появилась, – признал Северус, – но я еще не слишком углублялся в задачу. И вообще, все же придется поработать над чем-то другим, чтобы противостоять Морсмордре вроде бы не Деструктум нужен. По этим словам Ремус понял, над чем все утро работал Северус, и пояснил четверке младших волшебников, на случай, если им еще не ясно: – Северус сейчас занимается изобретением контрзаклинания против их метки. – Все из-за того, что она образует связь между ними и Волдемортом, а значит опасна, так? – спросила Гермиона. – А еще она доставляет неприятности, – добавил Ремус. – Волдеморт почти не оставляет их в покое, и с помощью метки постоянно напоминает им о себе... – Почему же вы не искали заклинания от нее в течение всех миновавших лет? – продолжила допытываться Гермиона. Поморщившись, Драко объяснил, каким образом и почему он оказался единственным, кто четко запомнил, как получил метку, и почему присутствие Гарри оказалось таким важным для начала изысканий... Когда Северус сообщил, что пора заняться зельеварением, на его слова ответил слитный хор стонов, но зельевар только что и одарил страдальцев насмешливым взглядом. А когда молодежь все же пошла тонуть в зельях, о существовании которых они до сих пор не знали, Люциус и Ремус решили эффективно поработать в зале отработки заклинаний и дуэлинга, продолжая повышать свой уровень. Сложившийся распорядок успешно действовал. Подростки учились быстро, хотя обучение шло довольно жестко – взрослые не особенно признавали щадящий режим занятий. Казалось, что в арсенале у Ремуса просто неисчерпаемый резерв заклинаний, которые он считал нужным преподать им. Люциус, похоже, испытывал злобную радость, заставляя их до автоматизма отрабатывать новые заклинания и вспоминать уже известные, предательски атакуя их. А Северус видимо считал, что должен заставить их подготовиться к ТРИТОНу по Зельям за десять дней... Всем подросткам казалось, что у них скоро от переизбытка знаний взорвутся головы. Рон от усталости каждый вечер засыпал чуть ли не во время ужина, что сильно тревожило миссис Уизли. Гермиона тратила часть вечера, лихорадочно марая метры пергамента в попытках воспроизвести все уже изученное. Драко выкладывался по-полной, исцеляя все катастрофические последствия заклинаний отца, и часто просто падал в постель, не способный даже раздеться, и уже решил ставить будильник, чтобы он звонил пораньше – хотелось все же воспользоваться присутствием партнера в своей постели. Гарри, совершенно измотанный, сейчас радовался двум фактам: больше никто не спрашивал его о хоркруксах, и Люциус с Северусом в их личной жизни пока довольствовались поцелуями. Конечно, он не мог проигнорировать реакций собственного тела во время этих пламенных поцелуев, особенно когда второй, тот, кто не занимался похищением его дыхания жадными губами, развлекался изучением изгиба его шеи. Но готовности идти дальше он не чувствовал. И конечно же он не раз замечал заблудившиеся на его теле руки, которые будто бы случайно спускались к животу и даже ниже, но он не сдерживал инстинктивной реакции, убирая заблудшую конечность, и любопытные руки никогда не настаивали на своем. Люциус и Северус потихоньку начинали нервничать. Конечно, Гарри изучал заклинания так быстро, как только мог, хотя и не так быстро, как им хотелось. Да, благодаря урокам Северуса он даже достиг приемлемого уровня в зельеварении. Но вот какая трудность образовалась у них – юный волшебник полностью отказывался от того, чтобы зайти дальше простых поцелуев, что вызывало неслабое чувство неудовлетворенности. Накануне дня отправления в Хогвартс Северус все же сумел создать формулировку, которая с немалыми шансами на успех могла подействовать на метку. И вообще, намного проще, когда они безо всяких колебаний смогут при необходимости обнажить предплечья. Тем более что после исчезновения метки достаточно простой противоожоговой мази, чтобы избавиться от шрама от раскаленного клейма. Так что в восемь часов утра Северус вопреки сложившемуся распорядку присоединился к остальным в зале, где обычно проходили занятия, и тут же протянул лист Гарри. Тот удивленно заглянул в записи. – Это формула контрзаклинания для метки, Гарри. Думаю, тебе нужно сначала попрактиковаться в произношении ее, проникнуться ею, а затем воспроизвести ее на парселтанге. После того, как ты повторишь это многократно, ты опробуешь результат на мне, – сухо пояснил Северус. – И речи быть не может! – возмутился Люциус. – Ты попробуешь это именно на мне! – Люциус, это мое творение, мне и служить подопытным кроликом! – рыкнул Северус. – И речи быть не может! – холодно повторил уже сказанное Люциус. – Я не позволю тебе рисковать. Так что если все плохо кончится, по крайней мере вы оба останетесь живы и сможете продолжать борьбу! Ты прекрасно знаешь, что я все равно не выживу, если он доберется до тебя, каким бы то ни было способом! – Ну, ладно, вот только решайте все между собой, пока я займусь вот этим, – пробормотал Гарри, забрав пергамент. Честно говоря, после эксперимента с Сектумсемпрой Северуса ему не хотелось рисковать направлять на кого-то заклинание, действия которого он не знал, но сейчас выбора у него не было. Он отошел в угол помещения и медленно прочел вполголоса: – Пусть освобожден будет разум его от похитителя! Деструктум! Пусть оковы, пленившие магию его, разбиты будут! Деструктум! Пусть узы плоти, соединившие его с похитителем, рухнут! Деструктум! Деструктум! Деструктум! Он с трудом сглотнул, смотря на дрожащий в его пальцах пергамент. А затем он сдавленным голосом подозвал Северуса и ткнул пальцем в Деструктум. – Я знаю, – мрачно сказал Северус, – но так и не нашлось ничего другого, что могло противостоять метке. – А... кто-нибудь уже пробовал его на человеке? – А как по-твоему? – выплюнул Северус. Гарри тяжело вздохнул. Но выбора у него было не больше, чем несколько минут назад, и он знал, что метки терзали Люциуса, Северуса и Драко, и он не мог оставить все как есть, когда у него появилась возможность избавить их от этой гадости. Не позволял его собственный нрав... И юноша снова уткнулся в формулу заклинания, повторяя ее раз за разом, нащупывая необходимый ритм произношения. Он не заметил, как к нему подошел Ремус, и удивленно поднял глаза, когда тот тихо сказал: – А теперь на парселтанге, Гарри. Вот только он еще много раз повторил формулу на английском, сам того не осознавая. И Ремус всякий раз дожидался завершения заклинания, прежде чем снова отрицательно покачать головой. Но вот он зашипел в том же ритме, и тут же увидел, как на губах Ремуса появилась легкая улыбка. – А сейчас больше уверенности, Гарри. Волдеморт влагал всю свою волю в заклинание метки, и нужно, чтобы твоя воля пересилила его! Гарри угрюмо зыркнул на него, прежде чем возобновить свои попытки, но все же он понял, что хотел от него добиться Ремус. Дыхание его участилось после этого «занятия», но он чувствовал, что уже готов. Только сейчас он повернулся к Люциусу, не позволяя себе отвлекаться на положение, в котором оказался его вейла – лежащий на спине на одной из скамей для тренировок, его левая рука, обнаженная до локтя, распласталась на еще одной скамеечке. Когда он приблизился, то даже почти не обратил внимание на узы, зафиксировавшие руку. Не заметил он и то, что Ремус украдкой покинул помещение. Единственное, что он сейчас видел, – это черную метку на бледной коже, продолжение Волдеморта, часть его. Он поклялся сам себе уничтожить этого чертова черного мага. Начать можно было прямо сейчас, с его проклятой метки. Когда он взялся за свою палочку, он уже не осознавал, что дышит учащенно, не обратил внимание на несколько встревоженное выражение лица Люциуса, он просто не спускал с метки глаз. Направив палочку на метку, он вложил всю свою волю в выученные слова: – Пуссссть оссссвобожден будет разсссум его от похитителя! Десссструктум! Первая темная молния устремилась к метке и, похоже, впиталась в нее. Гарри заметил, как рука дернулась, натягивая путы, но они оказались слишком крепки, чтобы Люциус смог освободиться. – Пуссссть оковы, пленившшшие магию его, разсссбиты будут! Дессссструктум! Появилась вторая темная молния, и змея метки, казалось, возжелала вырваться из кожи Люциуса. От увиденного Гарри затошнило, но он стиснул зубы и более громким голосом продолжил: – Пуссссть узссы плоти, ссссоединившшшшие его с похитителем, рухнут! Дессссструктум! Дессссструктум! ДЕСССССТРУКТУМ! Когда последняя молния достигла руки Люциуса, парень в ужасе увидел, как черная змея покинула кожу Люциуса, и начала медленно подниматься вверх, будто Темная Метка, если не считать того, что тень ее оказалась не зеленой, а черной. – Деструктум! – заорал он снова, тыкая палочкой в нее. – Деструктум! ДЕСТРУКТУМ! Он проорал последнее заклинание, и наконец черная тень взорвалась. Парень едва дышал, но слышал только свое дыхание. Когда же он глянул на Люциуса, то растерялся, увидев, что мужчина лежит, зажмурив глаза, весь осунувшийся, напоминающий жертву множественных истязаний, его губы были все искусаны, а из уголка рта текла тоненькая струйка крови. Парень просто подскочил на месте, когда Северус рявкнул: – Ремус, иди сюда немедленно! Драко тем временем с обеспокоенным видом склонился над рукой своего отца и уже шептал заклинания. Как только Ремус распахнул двери, Северус снова рыкнул: – Не давай ему смотреть. Пусть он сохранит свои угрызения совести до следующего раза! Гарри понял, что это говорилось о нем, только после того, как Ремус заставил его отвернуться от Люциуса со словами: – Все потом, Гарри, сейчас тебе нужно сконцентрироваться на том, что ты должен еще сделать. – Сконцентрироваться, чтобы заставить страдать еще двоих, да? – глухо спросил Гарри. – Скорее, чтобы освободить их. Поверь, они предпочтут чуток помучиться сейчас, чем остаться в зависимости от Волдеморта. – Чуток помучиться? Ты что, смеешься, Ремус? Не думаю, что этакая малость могла довести Люциуса до прокусывания губы до крови! – Ты прав, – согласился Северус у них за спинами, – это явно чуть ли ни адская мука, но хоть бы она продлилась и несколько часов, я согласился бы, окажись уверен, что все подействует. Так что сейчас ты продолжишь со мной. Драко будет последним, потому как нужна его помощь для уменьшения боли после твоих действий. – А кто уменьшит его боль? – тут же забеспокоился Ремус. – Он сделает это сам, когда Гарри закончит, по твоему приказу. Но на этот раз он не сможет уменьшить боль во время действия заклинания. Ты хорошо рассмотрел положение, которое я заставил принять Люциуса? – Неужели это так необходимо? – запротестовал Ремус. – Я достаточно силен, чтобы удержать Драко! – Нет. Поверь, я долго думал и понял, что шевелиться нельзя. Ты со всей своей силой гарантировать этого не сможешь. Достаточно было бы ему застичь тебя врасплох всего на четверть секунды и все может пойти прахом. Не стоит рисковать, поэтому ты его зафиксируешь так же, как и меня. И не забудь снова наложить на Гарри заклинание, чтобы он мог чаровать, но меня не слышал. Лицо Ремуса омрачилось, но он все же согласился, а потом сдержано спросил: – Ты хочешь, чтобы я потом оставил этот зал? – Северус покачал головой, добавив: – Драко тебе потом напомнит. – Гарри, ты продолжаешь стоять, отвернувшись, – сухо приказал Ремус. – Ты продолжаешь повторять свое заклинание, вкладывая в него все свою волю. Понятно? Ты сейчас действительно борешься с Волдемортом, делая это, не сомневайся даже на миг! Убежденность, слышимая в словах Ремуса, побеждала сомнения и колебания Гарри. То, что он делает – необходимо для освобождения этих мужчин. Он снова и снова повторял уже давно заученную формулу заклинания, как мантру, а затем решительно направился к Северусу, как только тот позвал его. Сконцентрировавшись на черной метке, так четко видимой на предплечье, он так и не смог посмотреть в лицо Северуса. И снова возобновилось зловещее шипение. Еще трижды Гарри видел, как темные молнии вылетали из его палочки, трижды рука Северуса вздрагивала от спазма мышц. И черная змея снова ринулась из предплечья, и опять ее пришлось уничтожать. Но он знал, что должен сделать это, что нельзя потерять сосредоточение, нельзя сомневаться. И потому он безо всякого колебания отвернулся от Северуса, чтобы восстановить самообладание. Он чувствовал, как что-то ударило его по руке, и, подняв голову, он столкнулся с тоскливым взглядом Добби. Эльф шепнул: – Хозяин Ремус хочет, чтобы вы съели все это, хозяин Гарри. Безо всякого аппетита парень взялся за шоколад. Просто он понимал, что Ремус прав – ему понадобятся силы, чтобы справиться с еще одной меткой, меткой Драко. Он старался не прислушиваться к шепоту, раздающемуся у него за спиной, не слышать тихих стонов боли. Сжимая руки в кулаки, крепче стискивая свою палочку в ладони, он опять начал бормотать формулу заклинания. Через несколько минут, когда он вновь сосредоточился на том чувстве отвращения, которое мог породить в нем только Волдеморт, он услышал, как Ремус приглушенно позвал его. Он повернулся, почти не отрывая глаз от пола, и поднял их только когда увидел скамеечку, зная, что рука Драко уже привязана к ней. И не ожидая разрешения, начал. Он уже мог предсказать даже малейшую реакцию белой руки, и ее вздрагивания вызывали тошноту. Но, стиснув зубы, он продолжал шипеть заклинание. И, наконец, когда третья змея взмыла в воздух, он заорал, не переставая шипеть, выплескивая с этим шипящим криком свой гнев от того, что ему пришлось заставить страдать тех, кого он начал ценить и, возможно, даже любить. Когда змея, наконец, взорвалась под силой его последнего заклинания, Гарри упал на колени, обессиленный. Только сейчас он ощутил заклинание, установленное вокруг него, только сейчас, когда оно просто разлетелось, и парень услышал крик Ремуса, но слов так и не понял. Кровь гудела в ушах, билась в виски. Он почувствовал, что кто-то поднял его, слышался обеспокоенный голос Гермионы, но разобрать, что она говорила, не получалось, как и в случае с Ремусом. Казалось, что он куда-то уплывает. * * * Когда они увидели, что стоящий на коленях Гарри качнулся назад, а затем, упав, с криком забился на полу, Гермиона и Рон бросились к нему, зовя его по имени. К несчастью Рон мог только пытаться удержать ноги Гарри, чтобы он не повредил себе чего, в то время, как Гермиона занималась тем же уже с его руками, не обращая внимания на невольно наносимые удары. Люциус, почувствовав, что что-то случилось с его юным партнером, заставил себя встать, не обращая внимания на стреляющую боль в руке. Когда он увидел суетившихся над Гарри Гермиону и Рона, он, все еще неустойчиво стоящий на ногах, медленно двинулся туда, к ним. – Видение, – хрипло произнес Северус откуда-то сзади, – у него видение из-за их связи... Люциус скорее рухнул, чем сел на пол рядом с продолжавшим кричать Гарри, и сказал Рону: – Посади его ко мне ближе, так, чтобы я мог обнять его. Я постараюсь успокоить его. После миновавших дней, заполненных занятиями, они все перешли на «ты» по желанию Гарри, не желавшему больше держать даже такого барьера. Нет, он не просил никого забыть о прошлом, но по крайней мере так между ними все выглядело хотя бы видимостью единства. Легче было сказать, чем сделать, но вскоре руки Люциуса сомкнулись на талии его партнера, который пытался отбиваться, чередуя стоны с криками. Вейла закрыл глаза и сказал: – Выйдите оба, я хочу раскрыть крылья. – Мы отвернемся, – твердо возразила Гермиона, – но выходить не станем, тем более сейчас, когда из здоровых здесь только мы и Ремус. Сил на протесты у Люциуса уже не осталось, и потому он просто сбросил с себя рубашку и развернул крылья, чтобы сомкнуть их на своем самом юном партнере. Потекли долгие секунды, в течение которых состояние Гарри не менялось, но вот понемногу юноша, похоже, начал успокаиваться. Только через три долгие минуты Гермиона прекратила слышать крики за спиной. Единственными звуками, нарушавшими сейчас тишину, оказалось болезненное бурчание Драко и Северуса. Вот только зельевар уже заставил себя встать и подойти к Люциусу и Гарри. Ему так же были нужны крылья его вейлы. Мужчина посмотрел на обеспокоенную Гермиону, высоко ценя такт, проявленный двумя его учениками. У него подкашивались ноги, когда он почти добрался до Люциуса, и он удержался от падения только с помощью своей вейлы. Чуть позже, встретившись взглядом с Гарри, он хрипло прошептал: – Что случилось с тобой? – Он осознал разрыв связи. И это разозлило его... – Казалось, что тебе очень больно... – У меня сложилось впечатление, что он запустил Круцио прямо внутри моей головы... – Добро пожаловать в нашу компанию, – проворчал Драко. – Нам казалось, что это заклинание поразило наши руки... – Ты сказал, что он осознал, что связь разорвана, Гарри? – не поворачиваясь, вмешалась Гермиона. – Да. Судя по всему, когда он призывает вас с помощью метки, ой, то есть, призывал, именно вы должны были испытывать боль. Он осознал, что сейчас все не так, как раньше с вами тремя, а попытавшись призвать вас снова, он получил всю боль от призыва сам. – Справедливое воздаяние, – отозвался Ремус. – Значит, теперь они освобождены от его магии, и теперь Волдеморт не сможет ее больше использовать против вас? – Видимо, так и есть, – устало вздохнул Северус. Они еще некоторое время обсуждали случившееся, пока Гарри не решил, что хватит, и не выбрался из кокона крыльев Люциуса. Заметив состояние предплечий всех трех Пожирателей Смерти, он поморщился. Очертания метки по-прежнему остались на своих местах, но теперь они вместо того, чтобы поражать своей чернотой, алели, как будто бы их кто-то повторно нарисовал лезвием ножа. Северус перехватил обеспокоенный взгляд юноши и сухо сообщил: – Сейчас это просто ранение. Неужели ты думаешь, что сейчас я с этим не справлюсь? Даже если позабыть о Драко, способном снизить боль. – Но от этого я не прекращу сожалеть, что мне пришлось причинить вам боль. Хоть я этого и не хотел, – отозвался Гарри. Люциус слишком устал, чтобы сделать что-либо другое, кроме как притянуть их обоих к себе и твердо приказать: – Молчите, оба! Довольно болтать, поговорим потом, когда отдохнем. И пострадавшая четверка отдыхала остаток дня, слишком потрясенная случившимся утром, чтобы делать хоть что-нибудь еще. Люциус и Северус не смогли предвидеть, что действие контрзаклинания окажется таким болезненным, и им пришлось отказаться от запланированной попытки обольщения Гарри, призванной хоть немного продвинуть их взаимоотношения. И это огорчало их, ведь уже завтра они окажутся в Хогвартсе, и конечно же им сложнее будет соблазнить его, если он будет спать в башне Гриффиндора! Драко тоже тонул в мрачности. Возвращение в Хогвартс сулило ему горький привкус одиноких ночей. Он уже привык спать рядом с Ремусом, а так же обнаружилась тяга подчиняться сексуальным желаниям своего партнера, которая сначала даже его беспокоила. Но Ремус легко отмел тогда его сомнения, сказав: – Это наше личное дело, Драко. Я люблю доминировать над тобой в постели, тебе нравится подчиняться. Разве это плохо? Это не делает из тебя кого-то слабого, напротив, это твоя сила, ведь ты не желаешь прятать свои истинные желания. И хоть ни ты, ни я не собираемся растрезвонить это всем и каждому, следуй своей природе! И не собираясь меняться, Ремус по-прежнему доминировал в их любовных забавах, к их общему удовлетворению. Когда Северус и Люциус улеглись, они почти одновременно вздохнули, и Северус печально выдал: – С ума сойти, мне не хватает в нашей постели этого гадкого мальчишки. Неужели я был таким же занудой до того, как все же решился? – Тогда было иначе, – отозвался Люциус. – Мы с тобой целыми днями оставались наедине, тебе не приходилось выдерживать взгляды других людей. Но, конечно же, для меня это казалось невероятно долго! – Может быть, у тебя есть какая-нибудь идея, чтобы суметь соблазнить его даже в замке? Люциус немного помолчал, прежде чем повернуть к Северусу лицо и с коварной улыбкой медленно проговорить: – Да, есть одна мысль.