***
В один из череды совершенно одинаковых дней – кажется, утром календарь показывал четверг, но это совершенно не точно – она уходит с работы в приподнятом настроении и снова идёт в знакомом направлении. Путь от офиса до высокого белого здания и оттуда до дома уже давно выучен наизусть. Сегодня он проходит даже быстрее, потому что Шелби не идёт, она буквально парит, бежит, несётся, зная, что сможет взять сразу два сеанса. В школе, где она преподаёт, был новый набор, и к ней в группу пришло больше всего учеников. Директор даже решила наградить её за тягу к работе, или просто под этим предлогом пожалела «бедняжку, от которой муж к другому мужику сбежал». В гробу Шелби видела эту жалость, если честно. Но такие деньги значили как минимум четыре дополнительных сеанса в «Частичке твоей души», поэтому она взяла их, не раздумывая. Шелби забегает в открытую дверь и останавливается напротив стойки. Игнорирует гардероб и табличку «Оставьте свою обувь здесь, дальше стоит идти в мягких тапочках», смотрит широко распахнутыми глазами и тяжело дышит от нетерпения. – Здравствуйте! Мне в седьмую на час, пожалуйста, – седьмая комната её любимая, семь вообще её счастливое число. А ещё в седьмой нет шанса встретиться с тем, кого она не хочет видеть ни при каких обстоятельствах. Красивая длинноногая блондинка (на ресепшене здесь всегда красивые длинноногие блондинки, которые сливаются в одно сплошное пятно) улыбается, узнав Шелби, выдаёт ей бумаги под подпись и рукой показывает направление. В первые десять раз её провожали, пока ей не надоело тащиться со скоростью дамочек на высоченных шпильках. Ей просто нужно быстрее. Так быстро, насколько возможно. Шелби бросает девушке улыбку и быстро идёт в указанном направлении: пять шагов по коридору прямо, повернуть за угол направо, подняться по лестнице и налево. Третья дверь. Взяться за ручку и... – Добрый день, миссис Шам, мы рады снова вас видеть. В комнате её встречает не Кассандра или Кларисса, даже не Камилла, которую она любит куда меньше, но всё же уже привыкла и к ней. Большие голубые глаза, длинные ноги, тёмные волосы, убранные в хвост. Шелби замирает в дверях и только в последний момент успевает перехватить сумку, соскользнувшую с плеча. Ей даже на бейджик смотреть не надо, чтобы понять, кто перед ней. Но она всё же смотрит. Из-за упрямства. Потому что... Ну вдруг просто совпадение? На бейдже красивым почерком с завитушками выведено «Александра». Блять. – Здравствуйте... Она топчется в дверях, не зная, стоит ли заходить. Конечно же, она знала, что сестра Мэтта работает здесь, поэтому тщательно выбирала комнаты, поэтому изучила расписание администраторов, поэтому... Да какая разница, если все знания полетели в мусорное ведро, и Алекс стоит перед ней? – А почему... здесь? Алекс отходит, пропуская её внутрь, но Шелби не спешит заходить. – Перестановка администраторов, у нас периодически такое бывает. Сейчас с шестой по десятую комнату обслуживают «А». – Ясно... – Миссис Шам, заходите. Шелби пытается различить усмешку, но ничего не замечает. Алекс приветлива, как и все администраторы, ведёт себя очень профессионально, и ей не остаётся ничего, кроме как пройти внутрь. Она слегка проклинает свой характер, потому что другая могла бы попросить замену, но ведь замена означает выговор, а никто не заслуживает выговора за одну только фамилию. – Миссис Шам? – Шелби. Она сама при первом же сеансе попросила называть её миссис Шам, но слышать это имя от сестры Мэтта, которая прекрасно знает, что никакая она уже не «миссис Шам», по крайней мере странно. И постоянно кажется, что за маской профессионализма Алекс сдерживает смех. – Хорошо, Шелби. Проходите. Держится так, словно и не знает, кто она. Словно сейчас где-то далеко Гарри не проводит время в компании её брата. Ну что же, если они играют в такие игры, то Шелби не против. Она привычно занимает своё место, привычно протягивает палец для быстрого анализа крови, привычно ждёт результатов, отвечает на вопросы о самочувствии и привычно задерживает дыхание, когда Алекс надевает ей на голову шлем. Сегодня они с Гарри снова на Филиппинах, плавают и танцуют на лужайке перед бунгало. Сегодня она снова счастлива.***
Сознание возвращается толчками. Сначала возможность дышать продезинфицированным воздухом седьмой комнаты, потом возможность видеть белый потолок, а уже потом – одиночество. Одиночество накатывает резко, как и всегда, прокладывает дорожки слёз на щеках и радостно потирает руки, когда Шелби хочет завыть. Ей протягивают стакан с водой, который она хватает обеими руками и опустошает в три глотка. Алекс смотрит на неё с жалостью. Шелби и не ожидала ничего иного, зная, что Алекс видит всё то же самое, что видела она – мысленные картинки отражаются вместе с сердцебиением и прочими показателями на экранах администраторов, чтобы при любом отклонении можно было завершить сеанс. – Не надо, – у Шелби сухие губы, и говорить чуть больно. – Что не надо? – Смотреть на меня, как на неудачницу. Мне этого и в жизни хватает. – Шелби, мне просто очень жаль... – Для полного превращения в дерьмо мне не хватало только жалости от Даддарио, – она грустно усмехается и встаёт, покачиваясь. Алекс бросается к ней. – Подождите, вам нужно полежать... – Александра, ты правда думаешь, что после ежедневных сеансов на протяжении полугода я не привыкла к этой слабости? Дойду я, дойду, вас никто не уволит. – Но я ведь правда... – Переживаете? Не стоит. Алекс всё же подхватывает её под руку, когда Шелби снова оступается. От неё пахнет мятой, свежестью и теплом. Интересно, Мэтт пахнет так же? Гарри ушёл к нему из-за запаха? А ещё Алекс, как и её брат, очень красива. Это конец, Шелби. Теперь только поздравления принимать с тем, что и ты, и твои мысли открыли новые грани понимания слова «жалкий». – Проводить вас до дома? – Александра, я... Со мной всё хорошо. Правда, – вырывает руку и хватается за дверь. – Надеюсь, то, что вы видели сегодня, останется здесь? – У нас договор о неразглашении, но я бы даже и без него не... – Вот и хорошо. Шелби приходит домой, бросается на кровать и воет в подушку, пока не проваливается в беспокойный сон. Перед тем, как заснуть, ей мерещатся большие голубые глаза на красивом лице. Она трясёт головой, чтобы избавиться от наваждения.***
Наверное, она даже не удивляется, когда в седьмой ей на следующий день встречает Алекс. И на следующий. И через два дня тоже. Алекс улыбается, как ни в чем не бывало, называет её «мисс Рабара» и никогда не заговаривает о Мэтте или Гарри. Если честно, первой срывается Шелби. На пятый сеанс, когда снова не может сдержать слёз, она хватает Алекс за руку и заглядывает в глаза. – Он счастлив? – Они оба счастливы. – Прости, конечно, но я слегка ненавижу твоего брата, поэтому его счастье меня не очень волнует... Алекс понимающе кивает. – Гарри счастлив, он всегда улыбается, когда я его вижу. И в груди разливается тепло. И слёзы высыхают. Он счастлив. Ну а Шелби может пострадать за них двоих. Тем вечером она впервые соглашается на то, чтобы Алекс проводила её до дома.***
Александра – самое прекрасное и чуткое создание, которое она когда-либо встречала. Александра умеет поддержать и развеселить. Рядом с Александрой мысли о Гарри и глухая тоска растворяются, словно их и не было. Это происходит так неожиданно, что Шелби даже не замечает, когда перестаёт плакать каждую ночь или когда впервые улыбается... Но обнаруживает, что во время постановки нового танца для учеников не чувствует ничего, кроме вдохновения и лёгкости. А ещё она убирает общие фотографии с Гарри на чердак, а вместо них вешает парочку снимков из фотобудки, в которую её затащила всё та же Александра. Не все Даддарио такие отвратительные, верно? А на следующий день она вновь видит Гарри и Мэтта вместе, и ей даже не хочется повеситься.***
– Здравствуйте, мисс Рабара. – «Мисс Рабара»? – чуть приподнимает бровь и усмехается. – Когда-нибудь я выиграю бой с вашей системой, и ты и на работе будешь называть меня по имени. У Шелби приподнятое настроение, хотя в последнее время это не в новинку. – Но мне надо соблюдать... – Да-да, я помню. Здравствуйте, мисс Даддарио, рада вас видеть. Как прошёл ваш день? – Довольно неплохо. Алекс улыбается так широко и ярко, что впору вспомнить все сравнения с солнцем, на которые натыкаешься в глупых женских романах о всепоглощающей любви. Шелби уже не уверена, зачем она приходит сюда снова и снова, но расстаться с этим местом тяжелее, чем она могла подумать. Поэтому она протягивает палец и даже бровью не ведёт, когда Алекс прокалывает его и собирает несколько капель крови. Кушетка – задержать дыхание – шлем. Окунуться в воспоминания… Но сегодня Шелби не узнаёт места, где она оказалась. Это не их с Гарри дом, не место их медового месяца, ни школа танцев, ни одно из так любимых Гарри кафе, где подавали морепродукты. Сегодня это берег моря, почти белоснежный песок и небольшое бунгало чуть в стороне. Пахнет… Мятой. Откуда мята посреди морского бриза и тепла чуть остывшего под конец дня солнца? Чьё-то дыхание щекотит шею. Шелби оборачивается и встречается с взглядом голубых глаз. А в следующий момент её целуют. Неспешно, нежно, с привкусом мяты и свободы. Пальцы на ногах зарываются в песок.***
Шелби резко открывает глаза и прерывисто дышит. Картинки из видения всё ещё слишком яркие, а осознание, что эти же самые картинки мелькали перед Александрой на экране, заставляет кровь прилить к щекам. Нужно как-то объясниться. Сейчас Алекс, как всегда, поднесёт ей стакан воды, и нужно что-то сказать. Их дружба (если это можно так назвать) стала слишком важной частью жизни, чтобы из-за каких-то глупых подсознательных желаний всё потерять. Она медленно приподнимается и поворачивает голову. Алекс смотрит на неё, держа стакан с водой в руке, и шевелит губами, как будто хочет что-то сказать, но у неё не получается. – Это… Я… – что-то изнутри сдавливает горло, и Шелби не может больше говорить. – Это ты, – чуть слышно произносит Алекс. – Это ты и то, что ты действительно хочешь. Подсознание не может врать. На мгновение у Шелби темнеет в глазах. Она ещё не отошла от сеанса, губы пересохли, а Алекс смотрит на неё так странно, что один этот взгляд вызывает мурашки. – Наконец-то, – уголки губ Алекс ползут вверх. Она подходит и подносит стакан с водой, пальцами второй руки перебирая волосы. Шелби замирает от нежности этого прикосновения. – Алекс? – Шелби Рабара, просто помолчи и позволь пригласить тебя на свидание.