Хранители

— Ну, что, сколько вас можно ждать? — Да, сейчас, — Диппер, получив кивок от сестры, быстрым шагом дошел до Билла. — Что же, вперед? — А Мэйбл? — Она останется тут. Хочет присмотреть за Паулем: он будто болен, и она волнуется за него.       Сайфер пожал плечами, будто не представляя, из-за чего это могло произойти, хотя был единственным виновником подобного самочувствия мужчины. Благо, что, когда эта короткая болезнь окончится, он ничего не вспомнит из произошедшего ночью. Заклинание подчинения было удивительно полезно для него и прошлой ночью, и дома. Братья его были особенно злы, когда их лишили свободы из-за пустой человеческой души, действительно не стоящей спасения.       Туннели были холодными и пустыми. Слизь на стенах немного светилась, чем помогала хоть немного, но видеть путь, уходящий куда-то далеко под землю. Они шли молча, не нарушая безумной тишины коридоров. Вокруг были сотни поворотов, но сходить с большой дороги было нельзя. Иначе — сгинешь.       Иной раз казалось, что в ушах что-то звенит или кто-то говорит прямо в ухо, хотя этого не было. Диппер пару раз хотел обернуться назад, но Билл тут же останавливал его. Он говорил, что не стоит обращать внимание и на звуки, ведь они только заставляют возвращаться назад или остановиться. В этом коридоре стоять было нельзя, ведь он мог поглотить тебя. Увязнуть в темноте было худшей идеей: ты увидишь все свои самые ужасные страхи, станешь их причиной за и против, будешь их добычей. Все это нападет на тебя, словно зверь на свою жертву, без которой ему не жить.       В ладонях Сайфера то и дело чувствовалось ожигающее железо кинжала. Он дергался, резко осматривал свои руки, но это были лишь иллюзии, чтобы тот ослаб и поддался своим страхам. Долгое время каждый из них не замечал, что идет один, а рядом шагает лишь кукла. Но когда и это пустое тело упало на землю, стало поистине одиноко и пугающе в этих тоннелях. Отовсюду доносились крики, зовы, стуки и скрипы.       Пайнс шел в какофонии звуков, сотрясаясь всей душой, не понимая, как избежать этого. Встрепенуться его заставил крик, похожий на тот, который мог издать Сайфер. Он стал идти быстрее, чтобы достигнуть далекого света, как и в прошлый раз. Но не было видно ни единого намека на яркие пятна в этой темноте. Становилось только больше страхов, заставлявших его сотрясаться всем телом.       Все начало затихать, когда в воздухе стали зависать горящие свечи. Их теплый свет будто отгонял все ужасы, гремящие в этом тоннеле. Но от этой тишины не было особенно спокойно. Она казалась наигранной, пустой, лишь на вид безопасной. Но и это слегка успокаивало. Его путь начался в тишине, в ней же он и закончился.       Когда он переступил порог библиотеки, то проход завалило камнями. Кто-то бился из прохода в мрачное помещение, освещенное только свечами, парящими повсюду в воздухе. Он загляделся на них, совершенно пропуская из виду светлые стеллажи с книгами и длинные столы, какие он мог видеть только в читальных залах. — Нравятся?       Диппер дернулся и резко повернулся на обладателя голоса. Очаровательные золотые глаза пронзали его насквозь. Затем из темноты стеллажей на особенно яркий для этого места свет выступил парень в довольно вольной форме одежды. В нем юноша сразу признал Хранителя, ведь чем-то напоминал Первого: письменами была украшена его кожа, строгая жилетка, подчеркивавшая стройность, белая рубашка, но на этот раз не застегнутая на первые три, а то и четыре пуговицы. Галстук висел не завязанным, будто его просто забыли снять. Особенно насторожил Пайнса кожаный с позолотой ошейник на шее Хранителя. — Второй? — Именно, — он, подобно Первому, сложил руки на груди и стал ожидать каких-либо объяснений. — Зачем пожаловал?       Пайнс немного замялся. Нельзя же прямо с порога говорить, что ему нужна Книга и он готов проходить любые испытания, чтобы забрать ее. Он отвел взгляд, чтобы придумать, как сказать это корректнее, но не успел найти в голове хоть одну мысль, Хранитель засмеялся, показав свою бунтующую улыбку. — Диппер, тебя так легко смутить, вот честно. Жаль, что ты не видишь, как это забавно со стороны!       Но смех продолжался не особенно долго. Второй нашел в себе силы стать вновь серьезнее и продолжил: «Мне известно, что тебе нужна Книга. Братец оставил на тебе ледяную метку. Забавно, что ты стесняешься собственного предназначения». — Разве это правильно указывать, что мне нужна Книга и я достану ее любой ценой? — Думаешь, это как-то унизит тебя в моих глазах? Это лишь покажет твою заинтересованность в этом вопросе. Тьма не презирает подобного. У Тьмы есть свойство бунтовать. — Поэтому тут так мрачно? — Мрачно? Нет, тут не мрачно. Тут комфортно для нахождения: полумрак позволяет сконцентрироваться на самом себе и находить некоторые детали более интересными, чем мы можем найти их при свете. Свет особенно прямолинеен, а вот Тьма — многосторонняя и широко мыслящая. Даже если она уводит во зло, то это все равно пробуждает многое в любом существе. Умом тут не понять, здесь чувствовать надо. — Как и во всем, собственно… — А раньше ты бы спорил. Вспомни, как тебе об этом говорила твоя сестра. А отпирался-то как!       «Тьма — это чувства», — понял он. И чувством Книгу не найти. Разум тоже несколько бессилен, ведь темнота сгущается в нем и тянет куда-то совершенно далеко, где Книгу точно не отыскать. Хранитель все говорит и говорит, будто и не задумываясь ни на секунду ни о чем. Все он говорит воспоминаниями, бьющими Диппера в самые неожиданные места. Хотелось скорейшим образом перевести тему, но в голову ничего не лезло. — Не хочешь пройтись? — вдруг выдал Второй и замолчал, выжидая ответа. На предложение юноша согласился почти тут же, ведь ему нужно было прийти в себя после такого долгого монолога Хранителя. — Что же, что думаешь о моей библиотеке? — Я уже говорил: мрачно. Хотя довольно… элегантно?..       Хранитель рассмеялся. Его звонкий смех разлетелся по всей библиотеке, отразившись от липких на вид стен и высоких стеллажей. Пайнс не видел ничего смешного в своих словах, потому насторожился. Кристальные слезинки выступили в уголках глаз Второго. Его вид совершенно не соответствовал поведению и характеру, что был выставлен на показ почти сразу после их встречи.       По пути он взял в изящные пальцы без перчаток одну из свеч, и она загорелась несколько ярче. Светлое пламя разрушало темную идиллию библиотеки и было абсолютно неподходящим элементом этой аккуратной мозаики. Каблуки его туфель разбивали тишину, воцарившуюся после звонкого смеха. Дипперу оттого становилось не по себе. Темнота все сильнее собиралась вокруг них, становясь более густой, еле проницаемой. — Темнота имеет прекрасное свойство быть идеальным лжецом, не находишь? — воодушевленно начал Хранитель, слегка улыбаясь. — Она играет тобой, уводит далеко от намеченного пути. Играет самые гнусные шутки и смеется тебе в лицо, пока ты остаешься за порогом свободы. Ты теряешь себя, теряешь других, находишь это… трагедией. Для Тьмы же это торжество. Потерянный, ты ищешь путь, которого нет… А он есть.       В темноте загорались глаза, слышались смех и крики. Кто-то перебегал с места на место, ударяя железными когтями по стенам и стеллажам. Казалось, что книги вот-вот слетят с полок, разбив идеальный пол, отображающий все, что происходит. Из темноты звучали знакомые голоса, звавшие юношу по имени, и он пугливо озирался по сторонам, словно маленький мальчик, потерявшийся где-то в своих глубоких ночных кошмарах. — Но, — он сделал небольшой акцент, чтобы снова привлечь вминание собеседника, — у нее есть обратная сторона. Она спасает людей, даже запирая их собственном одиночестве. Думаешь, брежу? Нет, ошибаешься. Темнота — друг и помощник, если нужно укрыться, скрыться, утаить что-то. Думаешь, Свет сохранит твои тайны? Он будет первым, кто растреплет об этом всему свету. И даже ложь уже будет полезнее, чем яркий огонек, бьющий по глазам.       Послышался плачь. Мольбы о помощи. Молитвы разрывали душу. Очаровательный женский голос казался таким знакомым, но таким далеким из-за своего страдания. Девушка била руками о стену, кричала, скулила, повторяла одно и то же, ожидая, что ей все-таки смогут помочь. Но лишь сильнее она убеждалась, что помощь исходит только от нее самой. От этого осознания становилось только хуже, и она продолжала кричать, бить о стену в поисках мнимой справедливости. — Искать огонек нужно не вокруг, а в самом себе. Если отыщешь его там, то и в других сможешь зажечь его. Только Безпутевые не способны это понимать. Они снуют туда-сюда в поисках того, кто подарит им Свет, но не видят его. Тьма встречает их, и они гаснут еще сильнее. Переродятся они только тогда, когда увидят Свет в самих себе. Даже у самого гадкого есть этот луч. Только он где-то глубоко, ведь им не нужен.       Хранитель задул свечу. Тьма начала сгущаться еще сильнее. Все страхи всколыхнулись, направились к единственным живым обитателям библиотеки. Диппер слышал, как они скребутся, стараясь подобраться ближе. Подобраться настолько близко, что схватят за горло, пустят острые когти под кожу, разрывая снаружи и изнутри жалкое человеческое тело. Его лицо уже одарило холодное дыхание, золотые глаза зажглись совсем близко. — Ты видишь только то, что хочешь видеть, — произнес Хранитель, снова одарив лицо юноши холодным дыханием. — Ты слышишь только то, что желаешь слышать. Свет горит в тебе, поэтому ты тут. Он горит ярко, полыхает пожаром в твоем сердце, занимает весь твой разум. Если ты веришь в это, то сможешь найти и алтарь, и осветить комнату. Ты сможешь осветить мир вокруг себя. Свет лечит тварей рядом с тобой. Но запомни, без Тьмы не бывает Света.       Глаза погасли. Снова все зашевелилось. Пайнс попытался найти Второго рядом с собой, но того и след простыл.       Тяжелые шаги отбивали ровный ритм, заводящий его в ступор. Он во Тьме не мог увидеть ни капли Света. Он понимал, что эта тактика была отвратительно неверной, но это то, что действительно хотелось увидеть прямо сейчас. Все вокруг еще сильнее давило на него, что заставляло сжиматься в клубок, прятать голову, скрывать лицо под руками. Страхи были все ближе, получали все большую и большую власть. — Хватит… — прошептал он, не выдержав. — Что ты сказал? — Хватит. Этого нет. — Ты идешь не тем путем. Все это существует, но вы, люди, не видите их. Поэтому сотни из вас умирают от депрессий, страдают от неразделенных эмоций и потерянных контактов, пока вы сами ненавидите того человека за то, что тот проявил к вам слишком мало внимания. Вы избрали не тот путь, молодой человек. — Путь Света, говоришь? Путь правды, исковерканный ложью? И где же тут верность!       Злость проявилась в нем. Пальцы его загорелись синим огоньком. Злость у Тьмы была позитивным чувством. Она была на одном месте с добротой, хотя и частенько ее презирала за странные методы подхода к существам. И чем сильнее злость начинала кипеть в нем, тем ярче загорались его руки. Пламя окутывало его тело, пока не разлетелось на финальной ноте по всему залу, осветив каждый уголок.       Перед Диппером был алтарь. Рядом с Книгой на пьедестале стоял Второй. Его лицо озаряла добрая улыбка, дающая только спокойствие. Но теперь Пайнс понимал, что с Хранителем нужно быть аккуратнее, ведь он все еще не то, чем кажется.       Пьедестал из черного мрамора переливался в свете кроваво-красных и темно-синих камней. В камнях бились тени, стараясь выбраться наружу. В глазах их полыхала смерть, которой так боится особенно большая часть людей. Тумба из адского камня, в трещинах которой проглядывалась медленно текущая лава, держала главное сокровище этого места — Книгу Тьмы. — Какой твой путь, Диппер Пайнс?       Юноша хотел ответить, но тут же шагнул к барьеру. Лед, ударивший по его телу, был самым неожиданным, что можно было ожидать. Он, как и в прошлый раз, зажмурил глаза, стараясь скрыться от взгляда Второго, наполненного миллионами эмоций. Также он пытался скрыть некоторый страх и глупое разочарование в своих действиях. Все это порождало сомнение, которого быть не должно.       Открыв глаза, он увидел родные его сердцу просторы, казавшиеся отчего-то незнакомыми и далекими. Он чувствовал скуку, смотря на деревья и травы вокруг. Но теперь ему были видны потерянные души и страхи, кравшиеся за своими жертвами по пятам. — Тише! Тут должны быть белки.       С удивлением он повернулся на обладателя его голоса. Он видел перед собой самого себя, укрытого темной пеленой страха и холодного забвения. Взглянув на свои руки, он вдруг понял, в чье тело попал. Теперь он был Биллом. Воспоминания о потерянных годах в университете за границей, о ссорах с братьями и вечные фразы о ненависти к собственной жизни — все, что занимало его голову. Стало даже немного страшно от одного понимания, что творится в этой умной голове.       Но другой он был гораздо смелей и серьезней, чем обычно. Наверно, именно так выглядит человек, полностью забывший о собственных несчастьях. Диппер знал, что это часто говорят именно о нем, но несколько забыл об этом после встречи с Биллом. Казалось, он превосходил его во многом, даже в том, что юноша знал особенно хорошо. Оказывается, это лишь образ того идеала, который сам себе Сайфер и создал. — Видишь? Только не спугни. — А что они делают? — Мать-белка учит детенышей. Самое занятное, что я когда-либо наблюдал в своей жизни. А ты? — Да, полагаю, ты прав.       Слова сами слетали с губ. Казалось, что Диппер просто видел глазами блондина, не имея возможности влиять на происходящее. Это кино, по ощущениям, было затяжным и довольно странным. Но заинтересованность возросла, когда они сели на бревно достаточно близко друг к другу, чтобы соприкасаться плечами.       Юноша замер. Они никогда не позволяли себе подобную дистанцию, поэтому это было довольно волнительно. Лицо Билла, по ощущениям, было совершенно спокойное. А вот внутри был настоящий шторм. Корабли в таких исчезали навсегда, а что уж говорить о каком-то мальчишке, что лишь наблюдает со стороны.       Казалось, что это волнение растворяет Диппера. Он бился словно в закрытой комнате, не имея возможности выбраться. Но это сопротивление помогало не только Пайнсу оставаться свидетелем событий, но и Сайферу устанавливать необходимый баланс. Стараясь не раствориться в новом теле, юноша пропускал мимо ушей какие-то разговоры или, заслушавшись, терял в одно мгновение нить. — Мы все лишь пешки в этой игре.       Диппер вдруг резко включился. В нем снова загорелся огонек. Только вот он уже никак не помогал привести душевное состояние в равновесие. Никакие усилия не помогали. Что бы он ни делал, все будто приводило только к худшему результату. — Основа наша — беспомощность.       Юноша кричал и бился в стены невидимой комнаты. Он чувствовал себя той девочкой, которую ему показал Второй, когда они только шли к алтарю. Но он хотел докричаться. Хотел, чтобы его услышали. — Это ложь.       Услышав эти слова, юноша выдохнул. Его голос содрогнулся, ведь второй он вдруг сказал те самые слова, которые он кричал так неистово, так жалобно. — Ты хочешь называть это реальностью? — Все относительно. Даже твоя любовь ко мне.       Юноша вдруг остановился. Его руки опустились, взгляд померк. — Значит, относительно… А что тогда настоящее, если не это?       Руки закрыли светлое лицо, глаза зажмурились. Когда новая фраза все-таки созрела в голове, говорить ее было уже некому. Перед Пайнсом стоял растерянный Второй. Его губы подрагивали, выдавая, что тот хотел что-то сказать. Диппер потерянно смотрел на Хранителя в ответ. Они молчали, не зная, с чего стоит начать.       Диппер сделал шаг к алтарю. Барьер пустил его, не уколов. Главный удар уже был сделан. — Я всегда боялся смотреть на мотивированных Хранителей Силы с таким тайным желанием — быть любимым, — Второй сглотнул и положил свою руку на плечо юноше. — Правда, мне страшно, что ты способен сотворить, когда Книга у тебя. — Мой путь забрать ее, — подрагивающим голосом ответил юноша. — Я знаю. Твои чувства искренны. Обладая ими, ты сможешь дойти до самых высот. Но из-за них ты упадешь очень низко. Твои скрытые эмоции обладают большой силой. Ты способен на многое. И я говорю не только о созидании. Все, что хранится в тебе, разрушает тебя. Если ты не найдешь того, с кем будешь способен это разделить, то твоя же Сила тебя и погубит.       Пайнс принял Книгу из подрагивающих рук Второго. Нервозность витала в воздухе. Хранитель не специально создавал подобную ауру вокруг себя. Он был действительно растерян и слегка испуган. Но все равно был приятно удивлен: владение скрытыми эмоциями давило на юношу, но тот все равно держался. Он с достоинством прошел испытание, не утаив ничего, что чувствовал. — Ты достоин своего имени, юноша. Ты достойно встретишь свое предназначение и найдешь ответ на его значение. Твое знание своего дела поможет тебе на этом нелегком пути. Прижми к сердцу крепко Книгу Тьмы, брат мой младший, Хранитель Земной, и защити свой дальнейший путь, не испугавшись света рядом с собой.       Диппер крепко прижал к груди Книгу. Сотни черных и красных огоньков поднялись вокруг него. Невольно он зажмурился от их обжигающего света. Когда частицы растворились, он оказался на поляне, перед исчезающим в чумной тьме зданием. Мэйбл помахала ему рукой, обратив на себя внимание. — Где Пауль? — спросил юноша, подойдя чуть ближе. — В машине. Он спит, будь тише. — А что с Биллом?       Только завидев Сайфера, сидевшего на земле, он ускорил шаг и под конец фразы уже сидел рядом, внимательно смотря на Мэйбл. Девушка чуть замялась и забегала глазами по ярким цветам. — Пауль пришел в себя, и мы стали дожидаться вас. Спустя пару часов он заметил Билла. Он не мог идти. Постоянно падал на землю, старался подняться, но его тело будто не слушало его… Мы дотащили его сюда. — Почему не до машины? — Он сам сказал, что хочет дождаться тебя здесь. Но потерял сознание раньше, чем ты вернулся. — В каком состоянии он вернулся из тоннеля? — с жалостью оглядывая особенно бледное сейчас лицо, спросил юноша. — Он него веяло жаром. Он будто из преисподней поднялся… Ногти почернели, кое-где и вены тоже. Что там вообще происходит внизу?       Диппер лишь покачал головой. Он не знал, куда могли завести Сайфера его страхи. Но они явно завели его в почти смертельную для него ловушку, где он боролся с чем-то посерьезнее, чем юноша с какими-то страхами.