Хранители

«23 января»       Дети приезжали на выходные. Я чувствую подрастающую замену для себя: Диппер обязан стать новым Хранителем. Но меня преследует и другое: пока я не могу передать ему знания — у меня нет разрешения на это. Я не учитель. Я лишь часть тех, кто должен передавать знания, но не обучен верным действиям. Его не должны выкинуть на обочину жизни и оставить без раскрытых способностей. «31 января»       Я видел странный сон. Огромная кристальная глыба льда посреди ничего. Я на ней, а вокруг строгие голоса, говорящие мне какие-то цифры. Проснулся озябший в кипящей комнате. Мою голову захватывает горе. Мне тяжело справляться с ним, поэтому остался в комнате на целый день. «5 февраля»       Во сне боролся с водой. Что-то тянуло меня на дно, а где-то на берегу золотое свечение. Где-то рядом с ним кто-то кричал мне числа. Отрицание своего положения не давало мне всплыть и держаться на воде. Проснулся, будто только лег, искупавшись. В голове остались одни единственные цифры. Похоже на формулу. Или ответ к ней. Стэнли не понял моих порывов: Хранитель Хранителю не товарищ. Завтра на рассвете я ухожу. Мне нужно идти на цифры. «7 февраля»       Сегодня бесконечно летел в пустоту. Я видел ее, стоя на ледяной глыбе. Мне кажется, все это одна и та же вселенная, кто-то хочет видеть меня. Проснулся в состоянии ужасающего шока. Кто-то играет с моим разумом, словно не задумываясь.       Я был прав. Я видел ее, Первую Книгу. Я прикоснулся к ней руками. Чувствовал ее силу. Я покинул свой дом, но нашел что-то более значимое в жизни каждого, как я. Я нашел свое предназначение. «11 марта»       Только сегодня добрался до Франции. Мне нужна спокойная ночь. Которой не будет в моей жизни. Сегодняшний сон принес мне ощущение глубочайшей печали. Спускаться по бесконечной лестнице — не то, что я ожидал увидеть. Мои сны… Они мучают меня. Хранители общаются со мной так, направляют меня, а я больше не способен узнавать. Печаль съедает меня. Больше всего меня изничтожает знание, что дети должны были приехать к нам. Одному из них мне память не уничтожить… «16 марта»       Я видел Книгу, я тронул ее, но мои сны не прекращаются. Злость захватила меня. Я теряю время! Теряю рассудок! Я теряю все, что есть в моей жизни ради познания Вселенной. Зачем? Сердце рвется из груди. А мне все твердят успокоиться, подождать. Мне все сложнее просыпаться по утрам. Забвение затягивает меня с каждым днем все сильнее. «1 июня»       Мадагаскар, я добрался. Рыбаки выбросили меня в одном из далеких портов около леса. Я очень далек от города. Уснул я здесь же: около моря, под деревом. Этот лес пробрался даже в мои сны. Одна часть меня заставляла идти вглубь неизвестного мне леса, потерявшего краски. Другая требовала остаться. И вторая побеждала. В одиночестве я остался под деревом. Злость и печать яростно боролись во мне. Если я дойду, то смогу победить оба этих чувства: они мне не нужны. «10 августа»       Книга Монстров — самая страшная Книга из всех. Моя учеба затягивается на месяца. Медленно я принимаю свое положение. Я знаю своих врагов в лицо, умею изгонять их обратно, но не слышу ни слова о моей способности учить. Я бесконечно учусь: время тут не идет, оно тут не существует. То самое ничто вокруг меня, и я учусь жить в нем. Только сегодня я дошел до первой ступени: кубы вокруг места, где мои часы вдруг пошли. Я на пути к совершенству. «6 октября»       Мое воображение заводит меня в тупик. Черный замок — из какой части подсознания это достается! Мой плащ уже разорван сотню раз, патроны кончаются постоянно: новые найти настолько проблематично, что я не знаю, что поставить в сравнение. Уже сотню раз проигрываю на одном и том же месте. Я не могу найти ключ, а ломиться в закрытую дверь бесполезно. В прошлый раз испробовал это, но все зря. В попытках убежать от страхов повредил колено, а потом и вовсе… Опять начинать все заново. «19 декабря»       Сотни дней я не мог смириться со своим положением, и меня отбрасывало назад. Я вновь проходил ступень за ступенью, но вскоре опять возвращался почти в начало. Сегодня я достиг совершенства: я силен настолько, насколько мне позволили. Наконец-то я нашел конец той бесконечной лестницы. Я спустился в самый низ и, сидя на последней ступеньке, понял, что совершенно смирился со своей участью. В тот же момент услышал, что могу вернуться домой. «25 января»       Сегодня я впервые за год вошел в Гравити Фолз. Мне казалось, город забыл меня. Но он никогда ничего не забывает. Дети гостят у нас со Стэнли. Я сумел заменить память Мэйбл, а вот Диппер… Я не способен победить его. Есть что-то — или кто-то, — что когда-нибудь заставит его забыть. Существует ли хоть что-нибудь такое же могущественное, как его желание быть самим собой? Я столько лет отрицал самого себя, что эти месяцы прошли для меня как вторая жизнь. А разрешение учить я так и не получил… — Что это? Зачем ты показал мне это? — Я думал, тебе хотелось знать, что было в тот год.       Диппер стоял с дневником руках и не знал, что теперь делать дальше. Все страдания его родного человека, его путь были в его руках, а он, словно черствая кукла, не может ничего ощутить. Скачущие буквы были так знакомы, что он мог описать даже позу, в которой Стэнфорд писал это, сказать, какой рукой, и в каком расположении духа. Правда, скрываемая столько лет, уже не казалось такой величественной как раньше. — Ты не рад? Ничего не чувствуешь? — Не уверен, что я могу судить его жизнь, — наконец подытожил Пайнс после минутного молчания. — Он описал совершенно каждый день: свою жажду, настроение, голод, страх, отчаяние, боль и надежду. Он описал свои испытания, похожие на мои. Он сам написал, что слишком стар, чтобы изучать Книги. Его время кончалось… — Оно бы кончилось, если бы не Книги. — Почему ты так уверен? — Единственное, чему нас научило Время, — это изучать чужие часы. Кажется, еще пара секунд, и он рассыпется в песок, но этого не происходит. Книги дают своим Хранителям жизнь. — Значит ли это, что я тоже должен был умереть? — Разве я это сказал? — Ты явно не договариваешь.       Диппер кинул дневник на стол, который находился недалеко от него, и отвернулся от Билла. Казалось, Сайфер прямым текстом сказал о связи смерти Хранителя и их жизнью, полученной от Книг. Но последний вопрос ставил в тупик. Все ли Хранители должны умереть в такое время? — Послушай, — блондин уперся руками в плечи юноши, и их взгляды встретились, — у каждого из вас свое время. Книга лишь продлевает время. Твое стало на пятнадцать лет больше, хотя и так велико. Каждый из вас нужен Книгам, чтобы нести свою службу — защита Знаний ваша священная обязанность. Для него просто так совпало. Но ведь он же вернулся, верно? Значит, он достоин каждого Знания, которое он получил. Достоин тебя, с твоим пониманием этих Знаний. Достоин своей жизни. Что-то еще есть более важное для тебя?       Дневник Стэнфорда раскрывал многие тайны для Диппера, но этого Форд не хотел больше всего. Пайнс скрывал этот дневник многие годы, не хотел его никому показывать. Пару раз даже пытался сжечь его, но не смог. Что-то в глубине его хотело, чтобы Диппер прочитал каждое крохотное воспоминание.       Пропажа не была обнаружена. Никому не было дела до того, где дневник, существует ли он вообще. Все мысли были направлены на уничтожение ада, царящего вокруг, и самого «Билла Сайфера». Все забывали, что человеческая душа — паразит. Она сливается с другой душой легче всего и тут же становится неотъемлемой частью тела. Она влияет на мысли и поведение, решения и желания. Человеческая душа — самое ужасное, что может попасть в душу любого существа из Книг.       Стэнфорд боролся с такими сотню раз, пока находился в Черном замке. Человеческая душа въедалась в них, существа могли менять облик, поэтому никогда не угадаешь, кто перед тобой, друг или враг. Авон же был сильнее в разы, но был тем же неотличимым порождением слияния душ. От него нельзя было ожидать зла, но не стоило и добра. Самое жуткое слияние душ вырвалось на свободу и теперь правило над ним.       По памяти Форд восстанавливал Книги, возвращая страницу за страницей. Он знал: написать такое сильное заклинание, которое могло бы разорвать сделку с Демоном и изгнать его из этого мира, он не в силах. Хранители должны были сотворить его самостоятельно. А вот восполнить три могущественных тома он мог вполне.       Выбившись из сил, по подсчетам, через пять суток, он вышел с заполненными от руки Книгами. Никому нельзя было прикасаться к ним, хотя желание было огромным. Все проходили мимо Книг, лежащих, действительно, на виду. Мэйбл из-за ее подвешенного, переходного состояния было особенно сложно. Рядом с Книгами, в которых рукописный текст становился прежним, энергия зазывала ее, и она, понимая безвыходность своего положения, страдала странной болезнью, которую нельзя было объяснить.       Первый явился не так скоро, как этого хотелось. С собой он принес приятное известие: заклинание получено. Они нашли то, чем можно изничтожить связь человека и Демона. Стэнфорд принял его с честью. Это его предназначение, и его он обязан его выполнить.