The little things give you away

(Калифорния, США, 2017 год); В машине было душно. Даже легкая летняя майка не спасала от душного салона автомобиля. Как назло, парковочных мест было слишком мало и пришлось поискать нормальное местечко. Припарковавшись, Хлоя уже понимала, что опоздала. Быстро поправив макияж, глядя в зеркало заднего вида, женщина быстрым шагом направилась в кафе, где ее уже ждали. Минута ступора на пороге. Она пытается найти глазами хоть что-то, что поможет ей сориентироваться. Бесполезно. Она проходит вглубь и наконец замечает одиноко сидящую у окна девушку. Или даже уже женщину. Все-таки, время с некоторыми людьми не делает абсолютно ничего. Дайзингер сразу узнала ее. — Добрый день, мэм! Скучаете? — появившись за спиной сидящей женщины, Хлоя невольно заставила ту вздрогнуть от неожиданности. Она буквально полминуты всматривалась в лицо Хлои, а затем кинулась в объятья. Стало как-то тепло и спокойно. Будто в жизни не было всего этого дерьма. Будто время вернулось назад в юношество, где они просто жили. Жили, не думая о том, как теперь спать по ночам. Жили, не сожалея о прожитом. Будто и не было никаких разбитых надежд, сердец, жизней. Будто все это было просто сном, и сейчас они снова проснулись. И все по-прежнему хорошо и беззаботно. Будто в душе еще не сгорело дотла все, за что можно было бы ухватиться. — Хлоя! Неужели! — она звонко засмеялась. — Представь себе. — вздохнула Дайзингер, приземляясь на диванчик напротив. Разговоры о чем-то, вроде не важном, но именно их не хватало так долго. С упоением они слушали друг друга, понимая, что время закалило обоих. Видели в глазах друг у друга прожитый опыт, который так же отпечатался в манере разговора, в жестах. — Ну, я так поняла что у тебя все путем, Лея Алиша Спаркс? — Прекрасно! Кстати, я уже пять лет, как Лея Алиша Реджингер. — по-девичьи засмущалась Лея, тепло улыбаясь. — О, серьезно? Поздравляю! — Хлоя искренне удивилась, радостно взмахнув руками. — И кто же согласился взять тебя в жены? — с тем же подростковым подколом спросила Хлоя, отчего Лея засмеялась. — Помнишь, в колледже мне нравился парень из параллельной группы? — Это он? — Дайзингер удивленно кивнула на обручальное кольцо на правой руке подруги. В голове вспоминались обрывки каких-то разговоров. Глупых, девичьих. И она вспомнила. — Дилан. — кивнула Лея, делая глубокий вдох. Она была счастлива. Глаза сияли теплым светом. Человек, который все-таки добился своей цели, он всегда светится вот так. — Мы познакомились сразу после нашего с тобой похода на рок концерт. Ты как-то потом не пришла на занятия и на перемене я пошла на спортивное поле. Он играл там с командой. После игры он подошел ко мне, завязался разговор. С тех пор, мы не расставались. — она смущалась, но была счастлива. — Нашей дочке будет уже десять лет в этом августе. — Боже, как романтично! — Хлоя искренне улыбнулась, похлопав в ладоши. — Я тебя поздравляю, подруга! — Спасибо тебе. — поблагодарила Спаркс, делая глоток уже еле теплого кофе. — А ты то как? — она внимательно смотрела на Дайзингер. — Сойдет. — лишь пожала плечами Хлоя. — Недавно приехала в Лос-Анджелес. Пока еще немного сложно освоиться, но я пытаюсь. Здесь я сотрудничаю с одной фирмой, так что думаю, что можно будет остаться. Не знаю, насколько долго. Отправила сына к репетитору, он учится играть на фортепиано, поэтому теперь могу лишний раз поработать дома. — У тебя есть сын? — Лея удивилась, оторвавшись от кофе. — Да. Его зовут Томас. — Сколько ему? — Двенадцать. — С ума сойти! — вздохнула Спаркс. — Уже такой взрослый! — она посмеялась. — Муж чем занимается? — Я в разводе. — кратко ответила Хлоя. Говорить об этом желания не было. — Черт! А как же семья? У мальчика сейчас такой возраст, когда подобные переломы тяжело переживаются. — Лея была искренне обеспокоена и расстроена. — Мой сын от другого мужчины. Томас никогда ему не был особо нужен. Не думаю, что он будет скучать по нему. — Надо же… — женщина задумалась. — Ты никогда не искала легких путей, Хлоя. — она лишь вздохнула, улыбнувшись уголками губ. А Дайзингер лишь кивнула. И самой было немного забавно от того, что все свои проблемы Дайзингер создавала себе намеренно. — Слушай… Это не мое дело, конечно, но… — Лея вдруг опустила глаза, смотря на руки Дайзингер, отчего та лишь встрепенулась. — Это что? — она смотрела на уже пожелтевшие, но все еще заметные синяки на внутренней стороне предплечья. На обоих были похожие, темно-желтые пятна. — Это последняя капля, из-за которой я развелась. — Хлоя вздохнула, слегка нахмурившись. Не самые лучшие воспоминания связывались с этими синяками. (Калифорния, США, 21 июля, 2017 год);       Спала Хлоя сегодня плохо, и недосып давал о себе знать вялостью и апатией. А еще как снег на голову — его больше нет. Женщина сидела в кресле, свернувшись в клубок. Будто весь мир порушился. Хотя, что там, от этого мира и так оставалось? Но сейчас даже оставшиеся руины были разрушены, оставляя лишь мерзкую и смертельную пустоту. Этого не может быть! Он не мог! Она по сотому кругу крутила в голове одни и те же мысли. Она не могла в это верить. Он не мог этого сделать! Это какая-то ошибка… Но новости в который раз напоминали в своих сводках о том, что Честер Беннингтон мертв. И она не могла выносить этих, повторяющих ужасные вещи, глупых ведущих новостей. Они просто сговорились. Хлоя потеряла счет сигаретам, которые успела выкурить за последний час. Три? Пять? Семь? Сколько бы она не курила, это не помогло прийти в себя. Это был самый ужасный ее день. Тогда она четко решила — она должна поехать и проститься с ним. Должна. Хотя бы просто потому, что больше она никогда уже не сможет его увидеть. И что на самом деле, наверное, давно нужно было сказать ему о том, что несмотря ни на что, она все это время любила его. Наверное, нужно было сказать это гораздо раньше. Наверное, нужно было не бояться оставаться с ним наедине. Наверное, теперь слишком поздно осознавать, что в жизни была всего одна любовь — он. И что сегодня она ее лишилась раз и навсегда. Что не было никого роднее кроме этих чертовски обаятельных карих глаз. Что лишь его не хватало все это время, будто не хватало воздуха или солнечного света. — Что здесь происходит? — появившийся на пороге в спальню Шелдон наблюдал за тем, как Хлоя разбирает ворох вещей, пакую по чемоданам. Она и не слышала, как он вернулся домой. Впрочем, ей было плевать. — Мы с Томасом едем в Лос-Анджелес завтра утром. — она даже не оборачивалась к нему. Ей даже не хотелось ничего отвечать. Сейчас было не до этого. Она была сломана и подавлена. Сейчас в голове у нее полный хаос, что не собрать сейчас все мысли. — Что? — он нахмурился, все еще стоя на одном месте. — Что все это значит? Какой к черту Лос-Анджелес, что происходит? — он подошел ближе к кровати, на которой были разбросаны вещи. Дайзингер что-то искала в шкафу. — Я уезжаю, Шелдон! И все. — раздраженно бросила она, развернувшись к нему. — И все? В каком смысле все? — он был в удивлении. Он был также раздражен, смотря в упор на Хлою, которая сейчас была будто и не здесь уже. — Зачем тебе туда ехать? Мне ты об этом когда собиралась говорить? — он держался в нескольких метрах от нее, но она чувствовала, что он потихоньку закипает, и жар его злости уже обжигает спину. — Я не собиралась тебе говорить. — она пожала плечами, смерив его пренебрежительным взглядом. — Но раз уж ты пришел, то говорю: все, это значит все. Можешь подавать на развод, если тебе не нравится это. Если нет — не задавай больше вопросов. — Что ты несешь? — она не успела понять, как он мгновенно сократил расстояние между ними, сверля взглядом, в котором не было ничего хорошего. — Какой развод? Ты свихнулась что ли? — он взял ее за плечи, заставляя посмотреть на него. Хлоя лишь фыркнула, вырвавшись. — Пошел к черту! Я все сказала. — женщина снова развернулась к шкафу, но тут же последовал сильный рывок за рукав ее рубашки. Она скривила губы, пытаясь вырвать рукав, но Шелдон перехватил вторую руку, сдавливая ее так, что суставы кисти и пальцев слегка хрустнули. — Ты нашла себе там кого-то? — он смотрел ей в глаза, а она зашипела от того, что рука начала болеть и вырваться она не могла. — Какая тебе разница! — сквозь зубы ответила она. — Пусти меня! Когда тебя волновала моя жизнь? — Меня сейчас волнует. — не отпуская ее руку, он схватил и вторую, сжимая ее предплечье. Его пальцы впивались в кожу. Он будто обжигал, усиливая хватку. — Сейчас уже поздно! — она дернулась, в попытке высвободить болящие руки, но Шелдон лишь еще сильнее дернул ее на себя, отчего женщина безмолвно ахнула. Он продолжал сжимать ее руки, а она чувствовала как пульсируют передавленные вены. — Ты никуда не поедешь. — скрипя зубами, он наклонился, сказав это прямо на ухо. — Поняла? — он резко замолчал, а после, так же рывком швырнул Дайзингер в шкаф, отчего тот затарахтел и заскрипел дверцами. — Пошел ты! — будто выплюнула из себя Хлоя, чувствуя, как рука до сих пор ноет. Тут же прозвучала звонкая пощечина, которая взорвала повисшую напряженную тишину. Это был словно спусковой механизм. Глаза его запылали гневом, а сам он, казалось, собой уже не являлся. Он с минуту стоял в полном ступоре, а Хлоя, оказавшись пойманной в угол, а вернее, загнанной между шкафом и стеной, понимала, что не сможет сейчас ничего сделать. На мгновение по телу прошли мурашки. Она уже видела его таким. И это был отнюдь не лучший эпизод в ее памяти. — Сука! — лишь рыкнул он сквозь зубы, а затем Хлоя лишь почувствовала, как левая сторона головы загорела пламенем. Боль была настолько острой и внезапной, что казалось, она вот-вот потеряет сознание. Пошатнувшись, она все-таки устояла на ногах, склонив голову, пытаясь понять все происходящее, но времени ей на это не хватило. — Если ты еще хоть слово мне скажешь, я клянусь, я тебя убью! — рывком схватив ее за волосы, мужчина оттащил Дайзингер к кровати. Она лишь взвизгнула, попытавшись отцепить его руки, но Шелдон сразу же заломил одну ее руку за спину до хруста в суставе, отчего Хлоя теперь вскрикнула еще сильнее. Казалось, он сейчас начнет разбирать ее по частям, как конструктор лего. — Я убью тебя как дворовую собаку, и закопаю на заднем дворе, так что не один мудила тебя не найдет, ты меня поняла? — потянув за волосы ее к себе, он рычал не своим голосом. В глазах бушевала ненависть. Хлоя знала, он не в себе. И еще обкуренный, что только усугубляло ситуацию. Но терпеть это все было выше ее сил. Она, собравшись с силами, со всей дури наступила ему на ногу, отчего тот резко отскочил, ид=издав животный крик. Как только его хватка ослабла, Дайзингер рванула к выходу, но мужчина настиг ее быстрее, чем она рассчитывала, на полпути, со спины больно хватая за предплечья, разворачивая обратно к кровати. Она выскользнула на мгновение, но тут же рухнула вниз, чувствуя, как болит нос и губы. Она очень не хотела, чтобы нос оказался сломанным. Голова закружилась от еще одного сильного удара, теперь уже с правой стороны. Она не могла стоять. Она даже подняться не могла. Боль вводила в ступор, блокируя любое действие. — Что-то хочешь сказать, избалованная шлюшка? — он навис над ней, наблюдая за тем, как на паркет капают капли крови. Хлоя сидела на полу, поджав ноги, пытаясь дышать как можно глубже. Головокружение дополнялось тошнотой, а из носа все так же капала кровь. Похоже, нос не был сломан, но сосуды точно лопнули. Ей было мерзко. Лицо горело от боли и гнева. Он сильнее ее. По крайней мере, сейчас. И ей было стыдно, в первую очередь перед собой за то, что она, как беспомощный щенок, сидела у кровати, позволяя измываться над собой. — Я не слышу! Что ты хочешь сказать? — он снова схватил ее за волосы, задирая ее голову вверх, прекрасно зная, что кровотечение еще не остановилось. От крови, которая через нос, уже стекала в горло, отдавая соленым металлом, вдруг затошнило еще сильнее, отчего она захрипела. — Давай! — она вдруг усмехнулась. Представив все это со стороны, ей вдруг стало странно смешно. Смешно от всего происходящего. Смешно, что ничтожество пытается показать свою важность, спускаясь тем самым ниже любого плинтуса. Мужчина, проживший с ней не один год — жалкое скурившееся существо, имеющее смелость лишь будучи на кайфах. Да и, мужчина ли? Дайзингер хрипло засмеялась, заглянув в его стеклянные глаза, которые сейчас были озадачены. — Давай, убей меня! — теперь она сорвалась на крик. — Давай, прикончи меня, раз больше не можешь драться ни с кем, кроме женщины, которая благоустроила твою задницу. — Дайзингер колотило мелкой дрожью. Она смотрела на него, понимая, насколько она его ненавидит. Сил было мало, но, собрав последние, она все-таки встала с пола, ровняясь глазами с Шелдоном. Тот стоял и смотрел на нее, будто в первый раз, не понимая ее резкой смены поведения. — Убей, Шел! Закопай! Ты знаешь, я тебе даже подскажу, как правильно отмыть дом от крови и спрятать улики. Давай! — подступала истерика. Будто некое озарение снизошло откуда-то с небес. Появись оно на несколько минут раньше, оно пришлось бы совсем кстати. Женщина смотрела ему в глаза, разведя руки. — Только прежде, чем ты это сделаешь… Придумай, что скажешь моему отцу. И я сомневаюсь, что после этого, ты не будешь так же закопан где-нибудь под фундаментом. — она засмеялась. Это был истерический хохот с прокуренной хрипотцой. Низкий, казалось бы, несвойственный женщинам смех. Скорее не смех это был сейчас, оскал. — Ты знаешь, я не боюсь сдохнуть, дорогой… — она сделала пару шагов к окну, которое выходило на улицу. — Но в этой жизни, в отличие от тебя, у меня еще есть ради кого пожить. А тебя мне жаль… — Хлоя бегло прошлась взглядом по прикроватной тумбочке, на которой лежала пачка ее сигарет. — Мне жаль тебя, Шелдон, потому что ты жалок! — зажимая губами сигарету, продолжила Хлоя, щелкая зажигалкой. По комнате тут же прошелся едкий сигаретный запах. И кроме терпкого сигаретного привкуса, во рту Дайзингер все еще присутствовал металлический привкус крови. Кровь стекала по подбородку на подоконник. Но поблизости не было ничего, похожего на салфетку или полотенце. Лишь одинокий торшер на тумбочке, который никогда, собственно не нравился Хлое, а на подоконнике стоял горшок с любимым кактусом. Посмотрев на него, Хлоя подметила, что растение намешало бы полить. Повисла тишина. Она смотрела в окно, не желая больше ни минуты смотреть в это омерзительно лицо. — Это все, что ты скажешь? — он пытался крикнуть, но вышло что-то совсем робкое, неуверенное, с мальчишеской дрожью. — Нет. — медленно и крайне надменно ответила Хлоя, наблюдая пока дрожащие пальцы держат сигарету. Чувство гнева и ненависти туманили сознание, заставляя от напряжения странно улыбаться, еле сдерживаясь, чтобы не начать смеяться.– У тебя есть два часа, чтобы собрать свои шмотки и выместить отсюда к хренам собачьим. — ее голос был лишен каких-либо эмоций. Возможно, просто потому что сил на них не хватало. Но она знала, чем дольше она находится с ним в одном помещении, тем меньше сил у нее остается стерпеть это. — Ты серьезно? — он развел руками, в отчаянье вздохнув. — Даже не объяснишь? — Я тебя ненавижу! — вдруг сорвалась Хлоя на крик, разворачиваясь к нему, свободной рукой хватая торшер, попавшийся под руку первым. — Поэтому проваливай вон отсюда! — она рывком швырнула торшер в мужчину, который едва успел отскочить, позволив светильнику вдребезги разбиться о стену. — Каких еще, мать твою, объяснений ты ждешь от меня? Ты никогда не уважал меня по-настоящему. Никогда не понимал моей боли. Ты всегда тыкал меня носом в дерьмо, как паршивую кошку. Какие тебе нужны объяснения? — она смотрела на него и видела, что кажется, он пришел в себя. Кажется, теперь он отдает отчет всему, что происходит сейчас. Но для осознания было немного поздно. Лет на восемь. — Почему же ты столько времени молчала? — он смотрел на нее. И видел в ней только отчаяние. Сплошное, самое густое отчаянье, которое окутало ее с ног до головы. — А слушал ли ты меня хоть раз в жизни? — она нахмурила брови, выбросив в окно сигарету. — Давал ли ты мне возможность сказать? — повисла тишина. Оба из них не знали, что именно им остается сказать друг другу на прощание. Но оба знали, что пришли к финалу. — Но… — Ради всего святого, Шелдон! Я Прошу тебя, съёбывай отсюда поскорее пока я не пробила тебе голову этим чертовым кактусом. — женщина устало закатила глаза, указывая рукой на подоконник. — Я люблю это растение, но ради того чтобы вынести тебе мозги, мне будет его не жалко, поверь. Я промахнулась один раз… Больше я не промахнусь, клянусь богом! — ее зубы скрипели от ярости. Она не желала открывать глаз, подняв голову в потолок, хватая ртом воздух. Наверное, ни одно успокоительное не сможет сейчас унять тот гнев, что бушевал в грудной клетке Хлои Дайзингер. Она стояла к нему вполоборота. Она была уставшей и полностью морально истощенной. Лишь когда шаги начали становиться тише, отдаляясь, она смогла сесть на кровать и разрыдаться. В душу закралось даже некое сожаление о том, что ее все же не убили. Сил справляться со всем этим уже не было. (Калифорния, США, 2017 год); — Боже мой! Хлоя! Это какой-то ужас. — слушая краткий рассказ Дайзингер о своем «счастливом» браке, Лея все больше приходила в ужас. — Почему ты не заявила в полицию? Он не должен быть на свободе. — Спаркс, как впечатлительный и эмоциональный человек, не могла подобрать слов. — Господи, Лея! Пусть катится ко всем чертям. — Хлоя лишь хмыкнула. Вспомнив пережитое прошлое, пусть и недавнее, женщина явно расстроилась. — Пока он не трогает ни меня, ни моего ребенка, я не стану его трогать. Хотя знаешь, каждый раз, когда звонит телефон, я боюсь, что это он. Это как паранойя. — Как ты только все это терпишь… — Лея лишь покачала головой. О том, что ее подруга — человек упрямый, она знала давно. Но в этом случае, ее упрямство было какой-то странностью. Это было как будто патология. — Знаешь, когда вокруг происходит какое-то дерьмо, ты перестаешь ощущать время. Я не заметила, как прошло больше восьми лет! Гребаная фантастика. — Хлоя сама себе усмехнулась. — Кстати о времени… — вдруг спохватилась Лея. — Который час? — Половина пятого. — посмотрев на наручные часы, ответила Хлоя. — Ты куда-то торопишься? — Черт! Ты прости меня, конечно. Я очень хочу на самом деле остаться с тобой еще, но мы с Анной должны поработать сегодня вечером. Она просила помочь, так как сроки поджимают, а материала слишком много. — Да, конечно езжай, я все понимаю. — кивнула Дайзингер. — Была очень рада встретиться с тобой. — Я тоже очень рада, Хлоя! Ты представить не можешь, насколько. — Лея принялась собираться. — Надеюсь, что еще увидимся. — она снова подошла, крепко обнимая Дайзингер. — Обязательно увидимся. Мне, кстати говоря, тоже нужно будет скоро ехать за сыном. Так что я тоже скоро ухожу. — женщина улыбнулась. — Пообещай, что покажешь мне его в следующий раз. — Лея хитро сощурила глаза. — Безумно интересно. — Хорошо — согласно кивнула Хлоя. — Но учти, он так же как и я, периодически терпеть не может общаться. — Гены. — вздохнула Спаркс. — Ладно, я побежала. Всего доброго, Хлоя! Пиши мне! — договорила она, скрываясь за порогом кафе. Хлоя осталась сидеть одна. Еще раз посмотрев на часы она не спеша попросила счет. Оплатив его и оставив добротные чаевые, Дайзингер спустя еще двадцать минут вышла из кафе. Сейчас ей нужно было ехать к Майку. Вернее, к Томасу, который был на попечительстве Шиноды. Кажется, эти ребята спелись. Вернее, сыгрались. И с одной стороны, Хлоя была очень этому рада. Рада, что ребенок не совсем еще замкнулся в себе, и все же чем-то увлекается. Да и к Шиноде он тянулся, словно тот был для него настоящим сэнсэем. Томасу еще не было ни с кем так интересно, как с ним. Сыну было интересно слушать поставленные речи Майкла о музыке, ее звучаниях, об искусстве в целом. Будучи с Шинодой наедине, мальчик вел себя совсем по-другому. Становился более открытым, начинал о чем-то спрашивать, чем-то интересоваться. И Хлою это слегка настораживало. Больше всего на свете она всегда боялась, что однажды ее сын просто-напросто отдалится от нее. Что ему просто когда-нибудь станет скучно с ней. Что они станут совершенно разными друг для друга людьми. От этих мыслей ее сердце всегда холодело и сжималось до судорог. Но запрещать ему общаться, развиваться и учиться, она тоже не могла. Именно поэтому она все-таки решилась на то, чтобы Томас занимался с Майком музыкой. Хотя в целом, вся эта затея ее все равно настораживала. Она еще раз посмотрела на солнце, которое спешило в закат, а потом завела мотор. Позвонив в дверь, Хлоя подметила, что открывать никто не торопился. Нажав на звонок еще пару раз, она вздохнула. Внутренняя тревога все еще не унималась. И вот, спустя еще пару минут дверь открыл маленький лохматый мальчишка с глазами Шиноды. — Эй, привет! — Дайзингер улыбнулась, в который раз умилившись этому маленькому созданию. — А где все твои родители? — Мама на работе. — пожал плечами мальчик. — А папа на втором этаже. — Я могу войти? — она общалась с ним как со взрослым, а Отис, кажется, от этого был только в восторге. — Мне нужно к твоему папе. — Проходите. — мальчишка распахнул дверь, впуская гостью в дом. Со второго этажа играла музыка. Хлоя улыбнулась. — Вас провести? — вывел ее из раздумий детский голос. — Давай. — кивнула Хлоя, и последовала вслед за мальчиком вверх по лестнице. Длинный, но узкий коридор, и вторая дверь справа. Картина маслом — Майкл играет на акустической гитаре, а Томас подыгрывает ему на фортепиано. Причем, складывалось ощущение, что сыгрались они уже не один год назад. Мальчишка уверенно нажимал на клавиши, будто играл уже довольно давно. Хлоя стояла на пороге, не зная даже, что сказать. Она просто была рада, что в кое-то веке ее мальчик доволен. А Шинода, тем временем, будто бы тоже погрузился во времена своей юности. У обоих глаза сверкали азартом. Полностью увлеченные музыкой, они не сразу заметили вошедшую Хлою. — Ой, мам! Ты давно здесь? — первым заметив женщину, сын слегка удивился. — Ну минут десять уже. — улыбнулась она. — Как успехи? — Мы отлично поработали сегодня. — теперь уже начал Майк, поставив гитару на подставку. — Он быстро схватывает. Мне кажется, ему нужно попробовать научиться играть не только на пиано. У него хороший музыкальный слух. — Ну если у него есть желание, пускай учится. Я только за. — Хлоя улыбнулась. — Значит, я могу приходить сюда заниматься почаще? — мальчик посмотрел на нее сияющими глазами. — Ну это зависит теперь от Майка. — пожала она плечами, поднимая глаза на Шиноду. — Если у тебя есть время на это, я буду привозить его. — Да, это хорошая идея. — кивнул Кенджи. — Я выберу несколько более свободных дней в неделе и мы будет заниматься. — пока он говорил это, женщина исследовала свою сумку и поисках кошелька. — Сколько я должна тебе за сегодня? — перебирая содержимое сумки, начала Хлоя. — Что? — Майк усмехнулся. — Ты шутишь? — Нет. — лишь помотала она головой. — Прекрати сейчас же. — он покачал головой, отодвигая от себя купюры, которые она протянула ему. — Нет, Майк, это не правильно. Ты потратил свое время на это. Я должна заплатить. — настаивала женщина. — Послушай, — Майк жестом пригласил ее выйти в коридор, пока Отис и Томас оккупировали музыкальные инструменты. — Я занимаюсь этим не потому что хочу заработать. — будучи уже в коридоре, продолжил мужчина. — У тебя действительно талантливый парень, и это понятно сразу. Я хочу, чтобы он раскрыл свой талант в полной мере. Чтобы он не запихивал свои возможности в какие-то рамки. Он способен делать прекрасные вещи, но он скован. И я хочу лишь чтобы твой сын стал таким же талантом как и его отец. — Майкл был настойчив. — У Томаса так же горят глаза, как и у Честера. От него идет такая же бешеная энергия. Он харизматичен, но пока слишком закрыт для окружающего мира. — Мне будет неловко. — женщина была растеряна. — Перестань! — Майк улыбнулся, положив ладонь ей на плечо. — На самом деле, пока мы с ним занимались, я здорово отвлекся от всего. Я забылся от всего, что меня беспокоило. Он очень похож на него… У меня пару раз складывалось ощущение, что общаюсь не с двенадцатилетним мальчиком, а со взрослым парнем. — Шинода улыбнулся. — Он даже строит предложения так же, как Чез. Это просто удивительно. Я наблюдаю за ним, общаюсь с ним, и мне становится легче. У меня появляются какие-то новые идеи. И поэтому я не стану брать с тебя денег. — Знаешь, Майк. — женщина вздохнула, улыбаясь уголками губ. — Я хочу, чтобы он нашел себя. И если ему действительно это нравится, то я не буду препятствовать. Но я очень боюсь, что он начнет отдаляться от меня. Я боюсь однажды стать ему чужой. — Дайзингер сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула. — Не переживай. — Майк похлопал ее по плечу. — Он очень тебя любит. Просто сама пойми, в таком возрасте трудно в этом признаться. Но тем не менее, если мы не признаемся в чувствах, это же не значит, что мы их не испытываем?! — Шинода лукаво улыбнулся. — Ты очень ему дорога, но он предпочитает держать это при себе. Когда он подрастет, то поймет, что это не совсем правильно. А пока… Пока все именно так. Ты главное не переживай. У тебя замечательный сын. — Так значит, у вас там появились свои мальчишьи секреты? — Хлоя прищурилась. — Я обещал держать язык за зубами. — посмеялся Шинода, разведя руками. — Спасибо тебе, Майк! — она улыбалась, смотря ему в глаза. Это был светлый человек, с которым было как-то по особенному комфортно. — Не за что! — он пожал плечами. — Все будет хорошо. — он слегка приобнял ее, видя в ее глазах тоску. Уже привычная для нее, ставшая ее привычным состоянием апатия. Она сжирала изнутри. — Я устала уже надеяться, если честно. — она тяжело вздохнула, опустив голову ему на плечо. — Это какое-то безумие. — Я тебя понимаю. — кивнул он, зная как никто другой, что это за чувство. Появившиеся в коридоре дети прервали личный разговор взрослых, и Хлоя засобиралась домой. Это был странный день. Очередной день, погружающий в болезненные воспоминания, которые вскрывали старые раны. Сто раз, пытаясь все это забыть, она безуспешно наталкивается на них снова и снова. Раны никогда не заживут. Даже если однажды все действительно будет хорошо.