Я люблю тебя

Дом Димы всегда казался Лазареву неприступной крепостью, которую нельзя взять измором, осадой или штурмом. Он бывал здесь не единожды, но всё же всегда чувствовал себя чужим — ему не хватало здесь тепла, уюта и всего того, что можно было бы назвать одним ёмким словом «жизнь». Сергей сидел прямо на ворсистом белом ковре, аккуратно складывая футболки и рубашки, бездумно брошенные Димой, и счастливо улыбался. Заботиться о любимом человеке всегда было приятно — тем более, что сбор вещей всегда его успокаивал, в то время, как Билана раздражала тщательность при складывании одежды, которую хотелось одним быстрым движением сунуть в чемодан, но тогда он наверняка не будет закрываться. — Клади всё, что посчитаешь нужным, — игриво улыбаясь, что было в принципе на него не похоже, Дима мазнул губами по торчащим волосам. — Только не переусердствуй — мы едем только на три дня, и то большинство времени проведём в реквизитных шмотках. — А ты даже не посидишь рядом со мной? — Серёжа уже хотел в шутку надуть губы, но тут его рот наполнила кислотой ягодка клубники, и он поморщился, мотая головой. Кислое он не любил. — Мне нужно идти работать. Пообщаюсь с поклонниками, немного нас с тобой попиарю. Люди уже не ждали клипа, тем более времени до конца августа у нас остаётся не так много. *** Когда последняя рубашка была тщательно уложена, а вслед за ней отправились мелкие детали вроде зарядного устройства и карамелек на случай непредвиденной тряски, Лазарев с выдохом сожаления откатил чемодан в сторону и сам потянулся к стоящей на столе тарелке с клубникой, желая ощутить на языке тот самый жалящий и вяжущий вкус. Клубника бывает сладкой, но, кажется, в стенах этого дома любая сладость трансформируется в нечто горькое, кислое, пряное, солёное — но только не в сахарное. Дима вот уже около двадцати минут торчал в прямом эфире, и Сергей не мог не заметить, что его заносит. Он слишком много говорит, слишком много вспоминает того, о чём им следовало бы молчать. Его сообщение о том, что пора бы уже собирать чемоданы, было мастерски проигнорировано, как был проигнорирован уже и прямой зов завязывать с этим. — Дим, ну хватит. Выйдя на веранду, Лазарев широко улыбнулся, недвусмысленно показывая пальцем на себя, но, кажется, Билан даже не обратил на него никакого внимания. Это было обидно — в этом доме он появляется нечасто. Он вообще появляется в жизни Димы нечасто. «В Португалии есть свой замечательный национальный десерт — пьяная груша. Попробуй, тебе должно понравиться». Кузнецов был редким гурманом и просто потрясающе разбирался в кулинарии. Он всегда советовал Сергею, где и что можно попробовать, к чему прикасаться категорически не стоит и что он съесть просто обязан. И Дима никогда не ошибался в своих чётких рекомендациях. Лазарев поджал губы, откладывая телефон в сторону, и судорожно выдохнул. Наконец в холле послышались шаги, а ещё спустя несколько мгновений в комнате показался Билан — чуть уставший, но довольный. Его голос — немного севший, хриплый — невольно вызвал улыбку, и Серёжа уже забыл, что ещё каких-то пару минут назад почти по-детски обижался. — Ты наговорил много ерунды, — Лазарев послушно открыл рот, вбирая в себя очередную порцию едкой кислоты, и даже не поморщился. Оскомина уже несколько минут назад окутала воспалённый язык и нёбо, и он больше не чувствовал вкуса. — Ударился в ненужные воспоминания и дал повод для лишних разговоров. — Ещё скажи, что тебе это не польстило, — фыркнул Дима, усаживаясь на ковёр рядом. — У нас есть примерно ещё час. Иди ко мне. … Они лежали на полу, расфокусированными взглядами изучая потолок, и молчали. Билан молчал о том, как ему было неправильно, запредельно хорошо, словно боясь, что, как только он озвучит парящее в каждой клеточке тела счастье, оно улетучится вмиг. Лазарев молчал о том, что, несмотря на дискомфорт внутри, ему было невозможно комфортно в то же время. Он думал о клубнике и грушах, представлял, как вытащит Диму гулять в полуночной тишине, как они будут идти по освещённому фонарями городу и орать песни. Не свои — чужие. А ещё можно будет запросто держаться за руки и переплетаться пальцами. И стрелки часов упрямо приближали эти счастливые минуты. *** Самолёт с резким толчком оторвался от земли, но Билан даже не почувствовал привычного микроинфаркта внутри. Лазарев — такой гармоничный в своей футболке, идеально подходящей под его собственную ветровку — сидел рядом, заливисто смеялся, вспоминая понятные только им забавные случаи, живущие только в их памяти вот уже пятнадцать лет, и страх полёта, страх разрыва с гравитацией померк, не отпечатавшись даже на берегу сознания. Кажется, никому в салоне бизнес-класса не было до них никакого дела, и это радовало. Дима позволил себе слишком явно провести по бедру Сергея, когда тот в подробностях и красках расписывал, как именно он будет развлекать Билана короткими тёмными ночами, и Лазарев уже закусил нижнюю губу — нормального секса между ними не было уже давно. В Баку они банально не успели, ограничившись лишь минетом в подсобном помещении, а у Димы дома им просто было не до того — обоим не хотелось портить золотой момент, когда можно было просто полежать рядом, никуда не торопясь. У них есть ещё трое суток. — Я жду тебя, — горячо шепнул Серёжа Диме на ухо и лёгкой походкой направился в туалет. Ему хватило лишь одного жаркого касания, чтобы огонь внутри раздался пожаром в каждую клеточку, расплывая лицо в счастливой улыбке, раскатывая румянец по щекам и на кончики ушей и гоняя дрожь по телу. Впрочем, состояние Билана было немногим лучше. — Хочу тебя, — Лазарев сам вжался в тонкую стенку спиной и поспешил расстегнуть собственные брюки, не в силах ждать. Сегодня, сейчас ему хотелось быстро и без томительного ожидания. — Мы же не на рынке, что ты так быстро хочешь мне себя продать, — фыркнул Дима, но Сергей не мог не заметить предвкушение и заинтересованность в его глазах. — Я хочу красиво. — Красиво — это не про нас, — Лазарев, наплевав на то, что его брюки вместе с боксёрами застряли где-то между колен, накрыл ладонью ширинку Билана и хитро прищурился, выпивая взглядом неожиданную реакцию. Дима не привык к напору Серёжи. Дима привык, что Лазарев лишь принимает. — Твоя любовь некрасива, моя любовь некрасива, но это же и неважно. Ещё спустя одно мгновение послышался чересчур громкий в тишине, прерываемой лишь сбившимся дыханием, вжик молнии, и член Билана одним ловким движением оказался в кольце пальцев Лазарева. Он двигал сжатой ладонью медленно, плавно, не забывая посылать взглядами грозовые штрихи колючего желания, и сам прижал руку Димы к собственному члену. Сергей не издал ни одного звука, но Билану казалось, что он слышит всё в разы лучше, чем обычно. Сдавленное дыхание, вырывающееся почти незаметными толчками из-под приоткрытых губ, рука, делающая грубые и одновременно ласкающие движения вверх-вниз, бёдра, качающиеся в такт сложившейся динамике, взмахи слипшихся ресниц, раздвигающиеся в самодовольной улыбке губы, морщинки в уголках глаз — говорили всё без слов и лишних, абсолютно ненужных пустых фраз. Их языки наконец слились в бешеном, безумном танце, борьбе за право быть первым, за право победить в этой отчаянной схватке, кто кого любит больше, и уже было невыносимо ни сдерживать свои внутренние порывы, ни посметь разрушить все ожидания Димы. Серёжа был послушным и быстро учился. Он всегда был внимательным, ответственным учеником. Лазарев даже не удосужился зайти в собственный номер, лишь бросив чемодан у входа, и поспешил захлопнуть дверь, твёрдой походкой направляясь в номер напротив. В номере Димы открывался роскошный вид на аквамариновую гладь морской воды у горизонта, в то время как окна Серёжиных апартаментов выходили на плотную полосу леса, даже не радуя глаз насыщенной зеленью. — Итак, ночь первая. Фрукты, вино и разговоры на балконе. Лазарев широко улыбнулся, молча соглашаясь с озвученным сценарием, и послушно открыл рот, пробуя вложенную Димой виноградину. Рот заполнила кислая слюна, и Сергей мотнул головой, потянувшись за сладкой, аппетитной грушей. - Я люблю тебя, - слизывая стекающий по подбородку сок, буквально промурлыкал Лазарев. Огни фонарей не проникали сквозь густую листву деревьев, а замершую ночную тишину разрезали только трески цикад. Всё только начинается.